Девушка, не мешкая ни минуты, приготовила все, что требовалось для его проведения: кусок воска, четыре свечных огарка, красную нить, тряпицу, ржавую цыганскую иглу и спичку. К этому прибавила трусы, сняв их с себя, так как были нужны обязательно ношенные и нестиранные.
Пошла на кухню и первым делом растопила в кружке воск, вылепила из него фаллос. Потом из тряпки сделала фигурку человека; там, где пах, вставила спичку, как бы подчеркивая, что это мужчина. В миску налила воды, бросила в нее иголку и требовательно окликнула:
– Палаксена! Палаксена, ты где?
Немного подождала и опять, уже громче:
– Палаксена! Палаксена! Ты где?
Звякнуло оконное стекло, по кухне пронесся вихрь и заскрипели половицы.
– Я тута!
Архелия огляделась. Ухмыляющаяся бесовка в черных ажурных перчатках сидела на полу у самого стола.
– Приступай, мамзеля! – прошепелявила она, приглаживая взъерошенные волосы на макушке.
Ведьма взяла куклу и, ткнув в нее пальцем, задала вопрос:
– Палаксена, это кто?
– Дурной хлопец Микола! – ответила та скороговоркой.
– А это что? – девушка указала на восковой фаллос, лежавший на полу возле миски с водой.
– Да ведомо что! – бесовка скривила рот в ухмылке и застенчиво потупилась. – Ловко ты его слепила…
– Не стынь, не холонь, не бурли, не кипи! – начала Архелия речитативом читать заговор на воду, одновременно зажигая огарки свечей, расставленные вокруг миски. – Поглоти да вбери да впитай мой наказ! Мое слово – огонь, моя воля – булат…
Окончив, взяла в руки куклу, макнула в воду и отложила в сторонку. Потом положила на ладонь красную нить, поднесла к губам и, подглядывая в тетрадь, истово зашептала заклятие:
– Стреноженный конь – раб луговой, привязанный вол – раб дворовой, Миколин уд, спутанный мной, – раб мой! Вейся веревочка, вейся, красная, крепчай, не порвись, как узда, становись и воле моей покорись! Стреножь, привяжи, опутай и удержи!
Продолжая бубнить, девушка подобрала тряпичного мужичка, несколько раз обмотала ниткой спичку, торчащую из него, и опустила в воду. Тут же схватила восковой фаллос, на секунду зажала между грудями и бросила в кружку, стоявшую на газовой конфорке.
– Мое тепло согревает, чужое – отвращает! Мой жар наполняет, чужой – иссушает! Со мной горяч, с другой – что лед! Со мной пригож, с другою – дряхл. Со мной растет, с другою – вянет! Во мне – кочан, в другой – стручок! Как тает воск от огня, так тает воля раба моего Миколы! Не помыслит он о всякой другой, не прельстится иным лоном, а токмо моим! По слову моему да по повелению четверицы черной, коей бью челом, будет так!
С этими словами Архелия подожгла газ и, вскинув голову, крепко закрыла глаза. А через пару минут, когда воск расплавился, выплеснула его на свои трусы и скомкала их. Затем достала из миски иголку, воткнула ее в этот комок и снова прошептала заклятие.
Палаксена все так же сидела на полу у стола, зачем-то описывала тонкими ручонками замысловатые круги вокруг головы и что-то про себя шептала.
Ведьма взяла миску, пошла в туалет и вылила воду в унитаз. Вернувшись, подобрала мокрую куклу и свои трусы, бросила в пустое мусорное ведро.
– Я должна это сжечь? – спросила, рассеянно взглянув на бесовку.
– Угу! – кивнула та. – Но не сейчас! Нужно, чтобы лялька обязательно подсохла. Ты, прежде чем поджигать, облей ее керосинчиком или чем-нибудь горючим. А как только все это превратится в золу, твой Микола уже не волен будет управлять своими помыслами…
– Пепел куда девать? – уточнила девушка, вспомнив, что Евдошка придавала большое значение захоронению хлама, остававшегося после проведения обрядов.
– Вынесешь в безлюдное место и прикопаешь! – посоветовала Палаксена, поднимаясь с пола. – Но, гляди, избавляйся от этого без промедления! Как перегорит, так сразу и относи!
Архелия взглянула на нее с тревогой:
– Ты что, собираешься удалиться? Побудь немножко со мной! Посидим, поговорим, выпьем чаю. А то мне одной еще долго не успокоиться. Что-то тревожно на сердце, волнительно…
– Ладно, посижу с тобой! – с охотой согласилась бесовка. – Мне нынче спешить некуда. Да и чаю охота, с вареньем. Больно вкусное оно у тебя…
Глава двадцать девятая. Бросить жену ради ведьмы
Проснулась девушка от какого-то непонятного шума – вроде как кто-то настырно царапался в окно спальни. Вскочила с постели, включила ночник на тумбочке, мельком взглянула на будильник – половина пятого. Кто бы это мог быть в такую рань? И почему Рекс молчит? А может, это всего лишь ветка яблони, растревоженная ветром?
Отбросила штору – действительно никого. Хотела задернуть ее обратно и отойти, но в окно тотчас постучали. Прильнула к стеклу – Микола! Стоит, согнувшись, в фуфаечке, без шапки, и жестами просить впустить его в дом.
Набросила на плечи халат, сунула ноги в тапочки и выскочила в веранду. Включила во дворе свет, отперла замки, открыла дверь.
– Лия! Я к тебе! – на пороге стоял Грицай – плечи поникшие, голова опущена, глаза бегают.
– Что тебе нужно? – сурово спросила Архелия. Ее душу все еще жгла обида.
Он посмотрел на нее виновато и с болью, как побитый пес на хозяина.
– Пустишь?
– Нет! Иди домой, тебя ждет жена! – резко ответила она. И захлопнула дверь перед носом своего раннего гостя.
– Лия! Лия! Я никуда не уйду! – с отчаянием в голосе закричал он.
Но девушка уже вошла в дом.
Забежала в спальню, схватила в охапку подушку и одеяло со своей кровати, принесла в гостиную, бросила на диван и, не зажигая свет, улеглась.
Думала, Грицай сейчас будет стучать в окно, ломиться в дверь, однако, к удивлению девушки, этого не случилось. Со двора не доносилось никакого шума, было совершенно тихо. Значит, ушел!
Пролежав около часа, Архелия поднялась – приблизительно в такое время она всегда начинала управляться возле скотины.
Наспех умылась, натянула на себя шерстяные гамаши, надела старую материну кофту, отцов ватник и, сунув ноги в галоши, выскочила за порог веранды. И тут же споткнулась и чуть не упала: у порога, свернувшись калачиком, лежал Грицай.
– Колька, ты что, сдурел?! – заорала она. – На улице такая слякоть, такая холодрыга, а ты, как последний алкаш, валяешься на земле!
Парень, что-то пробубнил и стал подниматься. Его колотил озноб.
– Марш на кухню! – приказала Архелия. – Завари себе чаю и согрейся! Электрочайник и сахар на столе.
Микола молча побрел в дом, а она побежала в сарай к Березке.
Когда управилась и заглянула на кухню – гость сидел на табурете и дремал, опустив голову на стол. Попробовала растолкать – не тут то было! Грицай мычал, стонал, но подниматься не хотел.
Тогда девушка бросилась к телефону и набрала номер мобильного Дианки. И рявкнула, как только та отозвалась:
– Твой муж забрел ко мне! Приди и забери его!
Дианка влетела в дом буквально через пять минут. Бледная, взбудораженная, полураздетая, схватила Архелию за руку в прихожей:
– Где он?
– На кухне…
Женщина, даже не вытерев о коврик свои грязные сапоги, рванула туда. И сразу подняла страшный гвалт:
– Скотина! Ты чего сюда пришел? На кого хочешь променять жену и сына? На эту мерзавку?! Отцеубийцу?!
Архелия стерпела и не стала вмешиваться в семейные разборки.
Вскоре, люто сверкая глазами, Дианка потащила своего упирающего мужа на улицу. Девушка только улыбнулась им вслед. Она прекрасно знала, что молодой Грицайше уже никакими силами не удастся удержать Миколу возле себя…
Через каких-то полчаса, не стыдясь спешивших на работу талашковцев, он стал ошиваться возле двора Гурских. Архелия ни звала, ни прогоняла его, она просто не выходила из дома, лишь время от времени поглядывала в окно на улицу, приоткрывая штору.
Но, наконец, не выдержала, выскочила во двор и окликнула:
– Зайди! Не маячь, как истукан в степи!
Парень заскочил в калитку. Глаза сумрачные, под глазами – черные круги, губы – синюшные.
Стоял, съежившись, и смотрел на девушку так, как смотрит на судью набедокуривший подросток, ожидающий приговора, – со страхом и надеждой.
– Ты зачем опять явился?
– Не знаю! Не знаю! – замотал он простоволосой головой. – Ноги сами привели меня к тебе…
– Не сердце, значит, привело, а ноги! – недовольно поморщилась Архелия и, понизив голос, процедила: – Так пусть ноги и уносят тебя отсюда!
Она смерила его пренебрежительным взглядом и, повернувшись, не спеша зашла в веранду, а Грицай остался стоять во дворе.
Но не успела закрыться дверь, как в распахнутую калитку вихрем влетела Дианка.
– Подлец! Негодяй! – закричала она во всю мощь легких. – Ты же сказал, что идешь получить расчет! Почему опять торчишь здесь, у этой ведьмы?!
На этот раз Архелия сдерживаться не стала. Вышла на крыльцо, указала пальцем на женщину и негромко осведомилась, обращаясь к Миколе:
– Чего вопит эта придурошная? – И, скривив губы в гадливой ухмылке, приказала: – Бери ее под руку и волочи домой! И чтобы я вас здесь больше не видела!
– Придурошную?! – взъярилась женщина и, сжав кулаки, бросилась на девушку.
Но та ожидала нападения, резко отскочила в сторону и закатила Диане звонкую пощечину. Потом – вторую и третью.
Молодка опешила, отступила и в нерешительности опустила трясущиеся руки.
– Колька, я кому сказала, уводи отсюда эту идиотку! – крикнула Архелия. – Иначе я за себя не ручаюсь!
Грицай явно не знал, что делать. Он растерянно шлепал ресницами и переминался с ноги на ногу.
Но его жена быстро пришла в себя:
– Ты видел, как эта гадина била меня? – заорала она, дергая мужа за полу фуфайки. – Видел? Почему не заступился?!
– Но ты ведь сама напала на нее, – проронил парень, отходя от супруги.
Дианка схватилась за голову, согнулась пополам и, вздрагивая всем телом, стала вопить на всю улицу:
– Сволочь! Мерзавец! Чтоб ты подох! – Потом вдруг заговорила приглушенно и с жаром, пропекая ненавидящим взглядом свою соперницу: – Чем она лучше меня?! Чем?! Тем, что барыня, тем, что богатая? Так она потаскуха, ведьма, она собственного отца укокошила! Она и тебя, Колька, когда-нибудь порешит! Ты хочешь этого? Хочешь? Чего тебе не хватает в семье? У тебя есть я, есть маленький сын и будет…
Микола не дал ей договорить, схватил за плечи и выпалил в лицо:
– Заткнись сейчас же! Мне без Лии не жить! Я должен быть с ней, а не с тобой!
Рот женщины перекосился, из глаз хлынули слезы. Рыдая, она понеслась к калитке.
Архелия тяжело вздохнула и указала Грицаю кивком на дверь:
– Зайди! Мне нужно тебе кое-что сказать.
Он послушно проскользнул в веранду и стал стаскивать с ног заляпанные грязью резиновые сапоги.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла Дианка. На заплаканном лице – гримаса отчаяния и решимости, руки сжаты в кулаки.
– Так что, Колька, что? – глотая слезы, стала допытываться она. – Между нами все, да? Все? Я тебе не нужна? Сын тебе не нужен?
Микола опустил голову и тяжко вздохнул. Но голос его прозвучал, на удивление, твердо:
– Я хочу остаться с Лией!
– Так, да? Так? – с болью выговаривала молодка. – Тогда все! К сыну я тебя не подпущу! Сейчас же заберу его и уйду к своим родителям! А завтра, слышишь, завтра с утра поеду в больницу и…
– Уйди, я тебя прошу! – медленно проговорил Грицай, прижимая руку к сердцу. – Очень прошу!
Дианка соскользнула с крыльца, наклонилась, подхватила кусок липкой грязи и швырнула в рычащего Рекса, а затем, едва переставляя ноги, поплелась к калитке.
Архелия смотрела на сгорбившуюся спину уходящей женщины и чувствовала, как гнев и обида покидают сердце, уступая место жалости.
Микола стоял, прислонившись спиной к стене, и о чем-то напряженно думал. Его глаза смотрели в одну точку, а темные, обветренные пальцы нервно теребили пуговицы расстегнутой фуфайки.
Пес, успокоившись, залез в конуру погреться, и, наконец, стало тихо. Только в соседнем дворе озабоченно гоготали гуси, а с улицы доносилось унылое завывание – это крепко поддатый Сан Ваныч брел из магазина в свой опустевший дом.
Девушка плотно закрыла дверь веранды, тронула парня за плечо и тихо спросила:
– Скажи, Колька, что ты от меня хочешь?
Он ответил не сразу. Рассеянно потер ладонью бледный лоб, сунул руки в карманы фуфайки, тут же торопливо вынул, опустил по швам и глухо произнес:
– Я хочу быть рядом с тобой…
– Но ты же вчера говорил, что не променяешь свою жену ни на кого! – сдержанно напомнила Архелия.
– Говорил, – согласился он.
– Выходит, ты врал, Колька? – она коснулась его руки.
– Выходит, врал, – неуверенно повел плечом парень.
Архелия вздохнула и, отступив, широко распахнула дверь в прихожую:
– Ладно, заходи в дом! Быстро позавтракаешь и пойдешь на работу. Бездельники мне тут не нужны! Только, знай, теперь будешь не заведующим, а простым рабочим на зерноскладе. Я уже назначила туда нового начальника – Райку Сысоеву.
– Райку?! Шутишь? – не поверил Грицай.
– Да нет! – покачала головой фермерша. – Зачем мне шутить?
Пока Микола перекусывал, она развесила на батарее в прихожей его влажную фуфайку, чтобы хоть немного просохла, а в сапоги сунула стельки, вынув их из отцовых ботинок, пылившихся в кладовке.
Когда парень отправился на склад, девушка позвонила Любке и первым делом поинтересовалась, вышла ли на работу Сысоева.
– Да, она сейчас с Антониной Макаровной на складе, принимает дела, – ответила секретарша.
– Тогда вот что, оформи с сегодняшнего дня Грицая механиком! – попросила Архелия. – Пусть работает вместе со Стовбой и Зинченко.
– А какой у него будет оклад? – живо поинтересовалась Любка.
– Согласно штатному расписанию!
Положив трубку, девушка опустилась на диван перед телевизором. Однако включать его не стала. Сидела, опустив голову, и пыталась успокоиться, совладать со своими эмоциями и мыслями. Сидела долго, но однозначно ответить себе самой на вопрос: стоило ли забирать у Дианки мужа, так и не смогла.
Ближе к обеду почтальонша Марфуша принесла в дом Гурских новость: часа два назад муж Зои Дмитриевны Сергей Сергеевич неожиданно пришел в магазин и застал в подсобке свою супругу с Жаданом в пикантной позе.
– И что было? – похолодела Архелия.
– Ой, Сергей Сергеевич, как с цепи сорвался! – шмыгнула мокрым носом Марфуша, принимая из рук хозяйки рюмку коньяка и чашку горячего чая с липовым медом. – Мало того, что он надавал пощечин и тумаков Зое Дмитриевне, так еще и магазин разгромил! Перебил кучу бутылок с водкой и пивом, перевернул стеллаж с бытовой химией, покромсал стулом полки с конфетами и печеньем, а селедка и колбасы валялись даже на улице! Ты только представь, какой это убыток Тоньке! Она, наверно, напишет заявление в милицию…
– А с Жоркой-то что? Сергей Сергеевич не изувечил его? – взволнованно спросила девушка и плеснула немного коньяка в свою чашку с чаем.
– Жорка убежал! – махнула рукой почтальонша. – Говорят, Сергей Сергеевич схватил с полки сковородку и, было, бросился вдогонку, но куда ему с таким пузом догнать молодого да прыткого мужика!
– Ну, слава Богу, хоть на этот раз Жадан не пострадал! – облегченно вздохнула фермерша,
подсовывая поближе к Марфуше блюдце с кусочками домашнего пирога.
– Ой, что теперь будет? – покачала головой гостья. – Сергея Сергеевича, конечно, милиция не посадит, потому как, сама понимаешь, рука руку моет! Он ведь их всех снабжает дармовыми харчами – мясом, постным маслом, овощами. Да еще и поит регулярно, когда ни проезжай возле конторы агрофирмы – там всегда милицейская машина дежурит… Но, наверно, заплатить Тоньке за товар Сергею Сергеевичу все-таки придется. Тонька она баба суровая, спуску не даст! Если что, то и в область поедет жаловаться. А вот Зое Дмитриевне не позавидуешь! Со школы уже убрали, теперь вылетит из магазина, да еще и муж дома чертей всыплет! И чего она так разгулялась? Раньше ведь была женщина как женщина, ничего такого за ней не замечалось…
– Да и Жорка хорош! – поддакнула Архелия. – Зачем он полез к замужней, ему что девок и разводных молодиц в селе не хватает? Причем это уже второй раз! Хорошо хоть Сергей Сергеевич не переломал ему костей…
Почтальонша искоса взглянула на хозяйку, горько усмехнулась и с явным неодобрением заметила:
– Вот ты, Лия, говоришь о Жадане, дескать, зачем он с замужней шашни крутит… А сама-то ты что делаешь? Зачем, скажи, в семью влезла? Ты, конечно, не обижайся, оно вроде как не мое дело, но нельзя так поступать, нельзя…
Девушка смущенно потупила взор, виновато пожала плечами и тихо проговорила:
– Я не оправдываю себя. Не нужно мне было связываться с Колькой… Но так уж получилось… Люблю я его… Давно, с детства…
– Да, ладно! – вздохнула Марфуша и похлопала Архелию по руке. – Молодая ты еще, зеленая! А подсказать, научить уму-разуму некому. Мамка и батька в могиле, а Настасье, как видишь, не до тебя, свою жизнь на старости лет устраивает… Смотри, если не так уж и дорог тебе Грицай, то лучше гони его к жене! Потому как правду говорят люди: на чужом несчастье свое счастье не построишь…
Только за почтальоншей закрылась дверь, как раздался телефонный звонок. Звонила Дианка.
– Сейчас же дай Кольке трубку! – потребовала она.
– Звони ему на мобильный! – предложила девушка.
– Мобильный не отвечает! – рявкнула молодка. – Зови Кольку, шалава!
Архелия не стала отвечать на оскорбление, только тяжко вздохнула и ровным голосом пояснила:
– На работе он.
– Не ври, гадина! – взбеленилась Дианка. – Небось, лежите сейчас в постельке да любезничаете! Подожди, я вам еще устрою!
– Слушай, сходи на склад и поговори со своим мужем! – стала терять терпение девушка. -Говорю тебе, он там!
Окончив разговор, она потеплее оделась и поспешила на улицу – пора было управляться по хозяйству.
Но не успела выйти во двор, как перед ней предстал взбудораженный Жадан.
– Лия, тут у меня… у нас… такое дело, – начал он сбивчиво. – В общем, Зоя Дмитриевна решила разводиться с Сергеем Сергеевичем… Сегодня она домой не вернется, останется у меня…
– Ох, Жорка! – шутливо погрозила ему пальцем Архелия. – Что же ты творишь? Из-за тебя муж Зои Дмитриевны разгромил Тонькин магазин!
Жадан смущенно ковырнул носком ботинка комок грязи, неопределенно пожал плечами:
– Ну, нелепо, конечно, получилось. Нужно было запереть дверь магазина, а мы, как дураки… Короче, Лия, полюбили мы с Зоей друг друга…
– Даже так? – удивилась Архелия. – А я думала, вы просто решили удовлетворить свои физиологические потребности и ничего более…
– Скажешь тоже! У нас самый настоящий роман! – заявил Жорка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Да, у Зои есть муж, она старше меня по возрасту – все это так. Но нас неудержимо тянет друг к другу!
– И что же ты хочешь от меня? – поинтересовалась девушка. – Чтобы я свечку вам подержала?
– Шутки сейчас не уместны, Лия! – запальчиво выкрикнул Жадан. – Нам помощь нужна!
– А поконкретнее можно? – с улыбкой спросила фермерша. – Что я должна сделать?
Услышав чьи-то голоса на улице, заместитель торопливо оглянулся, и полушепотом произнес: – Понимаешь, Сергей Сергеевич ведь не оставит нас в покое, он будет искать Зою Дмитриевну. И, естественно, придет ко мне. А зачем нам нужны эти разборки? Вот я и подумал, а что, если мы с Зоей переночуем в конторе? Туда Сергей Сергеевич вряд ли сунется… Ну, так ты не будешь против, если мы проведем ночь в твоем кабинете?
– А что, неплохо придумано! – одобрила Архелия. – Только свет не нужно включать… Подожди, сейчас я сбегаю в дом и вынесу тебе ключи!
Получив то, зачем пришел, Жорка быстро простился и побежал к калитке. Перед ней остановился, боязливо огляделся по сторонам и понесся в сторону конторы.
Уже начинало темнеть, когда чуткое ухо девушки уловило непонятные звуки, доносившиеся с улицы. Она подошла к окну, приоткрыла форточку.
– Ой, чий то кинь стоить, та сыва гривонька… Сподобалась мени, сподобалась мени тая дивчинонька…
Пошатываясь, мимо двора брели двое совершенно пьяных расхристанных мужчин и невпопад горланили песню.
Архелия выключила в гостиной свет и опять подскочила к окну. Приглядевшись, легко опознала обоих певунов. Это были Сан Ваныч и Сергей Сергеевич. Никогда прежде в Талашковке не видели мужа Зои Дмитриевны в таком плачевном состоянии…
В седьмом часу вечера явился Микола.
Вошел в прихожую в одних носках и олимпийке – сапоги и фуфайку оставил в веранде. Девушка встретила его вопросом:
– Дианка к тебе на работу заходила?
Он кивнул.
– Я так понимаю, ей не удалось тебя убедить вернуться домой? – Архелия достала из кладовки отцовы комнатные тапочки и бросила на пол перед Грицаем.
Тот сунул в них ноги, постоял в нерешительности, не зная, куда идти – в гостиную или на кухню, и со вздохом проговорил:
– Я сказал ей, что хочу остаться у тебя.
Ничего другого девушка и не ожидала, но виду не подала. Наоборот – изобразила удивление:
– Что, так и сказал?
– Угу, – хмуро подтвердил парень и, помолчав, огорошил новостью: – Дианка плела мне, что вроде как беременна… Но, думаю, врет…
– А если нет? – Архелия посмотрела на него в упор. – Что тогда будешь делать?
– Не знаю… – он отвернулся.
– Ладно, поживем – увидим! – невесело промолвила она и указала рукой на дверь ванной. – Иди, вымой руки и садись ужинать! Я приготовила гречневый суп со свининой и пельмени…
После ужина, они уселись перед телевизором и почти не разговаривали.
Постель для Миколы девушка постелила в самой дальней комнате – раньше ее занимала бабушка Настасья.
– Мне нужно придти в себя, успокоиться! – объяснила Архелия, заметив вопросительный взгляд Грицая. – Успеем еще покувыркаться…
Он понимающе кивнул и стал раздеваться.
– Добрых тебе снов, Колька! – пожелала она и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.