Глава 15
Следующие несколько часов выпали из памяти. На руках красные пятна. В холодном коридоре кровь превратилась в желе. Острая боль в левом плече и пара банкнот на грязном полу. После очередного вздоха потерял сознание.
Больница. Запах лекарств и звон склянок. Из вены торчит шприц, подсоединённый к капельнице. В висках пульсирует песок. Голова болит. Вырывается непроизвольный вопль. Подбегает медсестра и вкалывает успокоительное. Засыпаю.
Проснулся ночью. Вокруг темно, за окном горит тусклый фонарь. Приподнял голову. В палате, кроме меня, ещё два человека. Клары среди них нет. Проносятся две противоречащие друг другу мысли. Либо кровь на руках была моя, а Клара вообще не приходила, либо… Издал слабый писк. Тело не слушалось. Сиделка, маленькая пожилая женщина с сердобольным взглядом, приложила палец к губам. Сил расспросить о случившемся не хватило. Откинулся на подушку и закрыл глаза.
Вечером следующего дня в палату пришёл доктор. Осмотрел плечо. Пуля прошла насквозь, не задев кости. На вопрос о Кларе, доктор пожал плечами. Никого, кроме меня, в подъезде не было. После короткого разговора выдохся и откинулся на кушетку. Расслабился и закрыл глаза. Плечо ныло, будто внутри был наконечник копья.
Пролетела неделя. Вместе со мной в палате лежали десятиклассник, пострадавший от ножевого ранения в пьяной драке, и пенсионер, которого ограбили и избили в тёмном переулке. На пару дней вкатывали ещё одного пациента. Замотанный в бинты, местами пропитанные кровью, он не приходил в себя. Увезли. Сиделка сказала, что пациент умер. Подумал о Кларе. Потом о словах доктора. Песок в ушах превратился в кровь и боль отступила.
Первым посетителем оказался Миша. Когда сообщили, обрадовался. Но радость прошла, когда дипломатичное лицо появилось в дверях. Принёс на подпись несколько документов для его окончательного избрания. Справился о здоровье. Похлопал меня по щеке и оставил небольшой подарок: фрукты, напитки и маленькую книжку «О карьере и бизнесе». Книжка осталась лежать в нижнем ящике тумбочки ни разу не открытой.
Один за другим приходили друзья из театралки. Народ яркий и живой, они будоражили больничный корпус, часами рассказывали о выступлениях и репетициях. «Алую розу» приняли на «ура». С Аней связался известный агент. Жалели, что меня не было в день выступления с труппой. Проходят репетиции второй пьесы. Но «Алую розу» ей не переплюнуть. Глубина не та, да и главный герой слабее Ани будет. Желали скорейшего выздоровления. Пенсионер удивлялся количеству посетителей, а школьник завидовал.
Но с каждым днём грусть накатывала, будто волны во время прилива. Аня не появлялась. Один из друзей сказал, что ей предложили контракт. И встречается она со старым продюсером типа моего пожилого соседа. Никак не мог понять, что случилось в злополучный вечер. Доктор твердил, что никакой Клары не знает. Следователь прояснит ситуацию.
Мобильный телефон мне не давали. Вредно для здоровья. Настал день, когда разрешили встать. До этого, чтобы справить нужду, прибегал к услугам сиделки. Становился красным, как спелый помидор. И театралка не помогала. В первое время кружилась голова. Однажды, по дороге в туалет, чуть не упал в обморок. Опустился на унитаз и отдыхал минут пятнадцать. Двери в уборную не закрывались, поэтому сиделка без труда проникла в кабинку.
– Всё в порядке? – спросила она низким голосом.
Всё отлично. Привыкаю к повседневной жизни.
Опираясь на плечо женщины, вернулся в палату. Ощупал себя. Со стороны груди осталась глубокая вмятина.
– Серьёзный шрам. Будешь хвастаться перед девушками, – улыбнулся старик. – Хоть бы сиделку пожалел. Старая женщина всё-таки.
Старик находил поводы для шуток в скверной обстановке.
– Видел, как на тебя поглядывают молоденькие медсестрички. Здесь поле для манёвров большое. И выбор есть. А мы с малолеткой тебе не соперники.
– Ты кого малолеткой назвал, старый пень, – обиделся Вадим.
Из-за перепалки кровь превратилась в песок. Разговор прекратился, комнату наполнил крик боли.
Вечером пришла открытка. От Ани. Не переворачивал её до ухода сиделки. Затем вытер вспотевшую ладонь и напряг зрение.
«Дорогой Кирилл.
Надеюсь, у тебя всё хорошо. Подруга сказала, что труппа готовится к твоему возвращению. Но мне не суждено тебя встретить. Через пять дней вылетаю в Париж на съёмки. Увы, получила не главную роль, но для начала сойдёт. Не сомневалась, что нюх у тебя отменный. Произошло всё по описанному тобой сценарию. Мне почему-то кажется, что «Алую розу» написал человек, очень похожий на тебя. Один вопрос. Никогда не настаиваешь, чтобы девушки рассказали о своём прошлом. Зачем? О тебе я знала до нашей встречи. Помнишь девятый класс? Однажды ты зашёл в подъезд к другу и увидел любимую. Вырубил парня, а её не тронул. Благородный поступок. Никогда его не забуду… Прощай, моя первая и единственная любовь…»
Что-то в груди скукожилось. Душа. Слепой инвалид, не узнавший школьную подругу. Но такого не бывает. За пять лет люди не меняются до неузнаваемости. Может, это была подруга моей девушки, на которую я не обращал внимания. Так или иначе, мне досталось по заслугам. Память забывает о часах проведённого счастья, зато вспыхивает в огне разочарования.
Настал день, когда меня выписали. Накануне Нового года. В прошлые годы зимы были тёплыми, но в день выписки на улице стоял мороз. Отправился домой в осенней одежде. Замёрз как новорождённый ягнёнок посреди снежного поля. Три раза заходил в кафе, чтобы погреться. Денег с собой не было, поэтому ничего не заказывал. В последнем кафе работала знакомая официантка. Хотел обойти его, но суставы не выдержали. Прислонился к стенке, будто бы разглядывая меню. Официантка стояла рядом с подружкой и не обращала на меня внимания. Кольца на её пальце не было.
Забежав в подъезд дома, усиленно потёр ладони. На глазах появился белый налёт. Немного согревшись, поднялся до квартиры. Позвонил. Ответа не последовало. Достал сохранившийся ключ. Вошёл в комнату и включил свет. Осмотрелся. Никаких вещей Димы не увидел. Исчез магнитофон и плеер. Место, на котором стоял ноутбук, покрылось пылью.
В тёмном углу что-то зашуршало. Схватил со стола расчёску и обернулся. Ожидал увидеть разъярённого пса, стражника комнаты. Вместо этого увидел сопящего малыша. Он спал в тесной кроватке, держа в руке погремушку.
Дима уехал и квартиру сдали новым постояльцам. Другая жизнь, другие судьбы. Параллельные миры одного измерения. Пожелал ребёнку спокойной ночи и покинул квартиру.
Глава 16
Благодаря связям получил временное место в общежитии.
Говорят, что нельзя держать проблемы в себе. Место священников заняли психологи. Изучение души вышло на государственный уровень, но толку от этого для псевдопреступников никакого.
Я проглатывал все обиды и воспоминания, улыбка превратилась в маску, скрывающую гримасу боли. Читатель осудит и скажет, что угнетение несёт за собой смерть. Но смерть забирает слабых. Сильных же угнетение закаляет, делает твёрже. Не случись описанных событий, на месте Димы лежало бы моё остывающее тело.
Мне выделили двухместную комнату, из которой, по счастливому случаю, отчислили обоих жильцов. Подтверждение мирового баланса энергий. Когда одни радуются, другие страдают.
Вид из окна открывался на заброшенный парк, похожий на кладбище переломанных конечностей. Посреди парка красовалась громадная свалка, запорошенная снегом. Сквозь стенку просачивались звуки гитары. Тихие голоса пели о зимней спячке и белом снеге. В комнате витал запах мятного чая. Казалось бы, этап предательства забыт, но…
Вскоре пришло постановление банка, что на моё имя записан кредит, в размере двух миллионов. Так и упал на кровать вместе с письмом. В висках возникла песчаная масса, а пальцы теребили бумагу, будто не верили в реальность письма.
Отправился в банк. Денег у меня не было, да и выдача подобной суммы студенту казалась абсурдной. В банке показали закреплённые моей подписью документы, которых я раньше не видел, и обозначенную сумму кредита. Худощавый парень в больших очках отрыгнул лошадиной челюстью правила погашения, а затем заржал. Надеюсь, моё утрированное описание не ввело читателя в заблуждение. Банковский служащий не выказывал заинтересованности, но опытный взгляд различил сообщника. Все в мире соблюдают правила профессионального этикета.
Отличный подарок в канун нового года. Учёба разом выветрилась из головы. Подобная сумма достаётся только повторным делом.
Ты надеялся, что я пойду по тропке, прикормленной тобою хлебными крошками. Повязанные одной судьбой в суд друг на друга не подают.
Со мной связался человек по имени Костя. Предложил «работу». Будто бы невзначай упомянул твоё имя и назначил встречу. Солнце тридцать первого декабря припекало, на крышах серебрилась капель. В намеченном месте у ворот кладбища просигналил чёрный внедорожник. Из задней двери вывалилась горилла и предложила сесть. У противоположной двери сидел лысый верзила. Смотрел на меня, будто голодный богатырь на свежеприготовленную баранину.
В голове витала уверенность, что Костя предложит работу курьера. Не надо быть провидцем, чтобы понять, другого новичку не светит. Противный низкий голос Кости резал слух, а короткие смешки, поддерживаемые гориллой и верзилой, вызывали отвращение.
Работа заключалась в поставке пакетов, о содержимом которых я не знал, в нужные места нужным людям. Семьдесят поставок, и долг перед банком списан. Два миллиона – небольшая сумма для небожителей. Для простого студента она смертельна.
Дома плюхнулся на кровать и принял двойную дозу снотворного. Проспал целый день. После пробуждения охватила короткая эйфория забытья. Снял куртку и всполоснул лицо водой. В зеркале увидел немощного парня средних лет. Желудок с пробуждения пел утробную песню…
Взял палку копчённой колбасы, буханку хлеба и немного салата. Мимоходом взглянул на календарь. Проспал новый год. Закинул бутылку портвейна. Праздник, всё-таки.
Сидя посреди пустой комнаты, пил портвейн из горла. За окнами город праздновал и веселился. Блики фейерверков прыгали по тёмным стенам в замысловатом танце. Весёлую музыку сменяло громыхание хлопушек. Жаль, что рядом нет Ани. Или официантки. Или учительницы математики. Даже Клара, на худой конец, сгодилась бы. Вспомнил предыдущие новогодние праздники. Почти прослезился.
Осушил бутылку портвейна и швырнул за окно. Внизу раздались пьяные возгласы. Коллекционирую проблемы, словно постеры. Доел остатки колбасы и лёг спать.
Через пять дней побывал в милиции. Следователь, высокий полный человек с широкой челюстью, смерил меня презрительным взглядом. Это в сериалах следствие ведут красивые девушки, а в жизни…
Разговор оказался недолгим, и походил скорее на монолог следователя, нежели на обоюдную беседу. От полного человека тянуло чесночным соусом и дешёвыми сигаретами.
Мы сошлись на банальном ограблении. Следователь не отошёл от новогодних баталий и не загружал голову преступными хитросплетениями. Его апатичное поведение оказалось как нельзя кстати. Ограбление висело и на моих плечах.
Вышел на свежий воздух и закурил. Пальцы дрожали. Когда сошлись эти двое? В чьей голове зародился план?
Самоубийство как крайний выход. Остаться чистым душой, или встать на преступную тропу. Смерть в первом случае, спасение во втором. Дремучий лес жизни. Из университета отчислят. Но учебные дела ничто по сравнению с нагрянувшими проблемами. Театр придётся забыть. Обратиться за помощью к Мише? В совете у него теперь связи. Разделаться бы с долгами. С остальным сам разберусь.
Шёл по дороге, слушая свист машин. Щелчки в голове стали постоянными. Спасала тихая музыка и рюмка водки. К концу дня сходил с ума от непрекращающегося свиста. Насвистывали прохожие, свистели соседи за стеной. Даже выключенный телефон рождал тонкую мелодию.
Снова заболел. Сумеречная комната казалась одиночной камерой, по телу пробегала мелкая дрожь, голову охватила агония. Внутренний мир смирился с неизбежным концом и ждал заветного часа. Но люди от простуды редко умирают. Не умер и я.
На следующий день позвонил Мише. Свист перешёл в тихое шипение и почти не ощущался. Спросонья голос Миши походил на кряканье утки. Попросил о встрече, но он упёрся, как бык. Высокомерный ублюдок. Теперь у него нет времени на разговоры со смертными. Будь моя проблема не так глубока, не задумываясь бросил бы трубку после первых надменных фраз… Пришлось умолять и взывать к дружбе и взаимопомощи. Поток лестных слов расслабил Мишу, превратив его слова в чванливую речь. В конце концов, удалось добиться встречи в ресторане у пристани.
Глава 17
Ветер кружил замысловатый вальс тысячи снежинок над пологой крышей ресторана. В городе вихрь сдерживали высотки, но на просторах водохранилища стихия бушевала. Вывеска ресторана скрипела под напором ветряных стремян. Ледяное поле растворялось в серой пелене.
Сдал куртку в гардероб. Крытые белыми скатертями столики пустовали, официанты томились у дверей служебного помещения в благостном безделье.
Миша сидел у окна и ел ароматную фаршированную рыбу.
Заказал себе борщ и чашку кофе. Миша пожал протянутую руку. Затем отхлебнул немного вина.
– Негусто. Проблемы с деньгами.
– Можно и так сказать.
– Что случилось?
Официант принёс заказ. Аппетит у меня пропал. Не притронулся к еде, пока не объяснил Мише проблему. Старый знакомый менялся на глазах. Его захватывало удивление, уныние, раздражение, переходящее в злобу, чувство полной беспомощности, отчаяние.
На вопрос о дальнейших планах, ответил, что понятия не имею.
– На меня не рассчитывай. Жертвовать карьерой ради твоей глупости не собираюсь.
Мой взгляд остался невозмутимым, хотя в душе закипела ярость.
– Ты пытаешься помочь миру, но мир использует тебя. Сердобольность сегодня не актуальна. Помощь ближнему приравнивается к безделью. Ты мог стать лучшим, но оказался на дне. Почему? Потому что сочувствовал окружающим и не ставил перед собой цели. Помнишь момент, когда «великий» предводитель заставил меня целовать фотографию? Никто не заступился. Никто и слова не проронил. Я убежал, чтобы не быть осмеянным. Спустя годы оценил момент изгнания и сделал выводы. Стал сильнее и расчётливее. Посмотри на себя. Если помогу тебе, превращусь в такую же бесцельную половую тряпку.
Отправить Мишу в нокаут. Самоуверенность качка улетучится при первом ударе. Сдержался. Наносить увечья человеку за оскорбления…
– Твоя слабость не в мышцах и не в голове. Запри душу на замок и прими реалии жизни.
Миша бросил на стол купюру.
– Здесь за двоих. Мне надо идти.
Просидел с пустой чашкой минут десять. Отдал деньги официанту и вышел на свежий воздух. Погода испортилась и к ветру прибавился снегопад. Лёд манил проверить на прочность нервы. Не отдавая отчёт действиям, закурил и встал на краешек льда. Неравномерный треск плеснул в кровь адреналин. Душа вырвется наружу под музыку ломающегося льда. Сделал несколько шагов. Пурга скрыла облик ресторана, оставив неясный силуэт стен. Щёки побелели, капюшон пуховика сдуло. Двинулся навстречу стихии, выбросив из головы проблемы и обязательства.
Шёл два с половиной часа, но лёд так и не сломался. Берег скрыла снежная буря. Упал на колени и вознёс руки верх. Боже, верни мне возможность плакать… Бог не проронил ни слова. Закрыл глаза и упал навзничь.
Кладбище. Все молчат, понурив головы. Синий дощатый гроб опускают на дно двухметровой траншеи. Рабочие копали могилу два дня, стылая земля не принимала труп. Теперь они опираются на лопаты и вытирают мокрые лица шапками-ушанками. Вокруг могилы стоят человек сорок. Все молодые и красивые. Одни тихо плачут, вытирая слёзы платками, другие виновато смотрят в землю. Хороший был человек, открытый и позитивный. Идеальный актёр. Даже смерть не раскрыла трагедию его души. Трагедию одиночества среди друзей…
Мечты…
Очнулся в маленькой тихой комнате. Подсобное помещение с зарешеченным окошком походило на фургон для гробов. За стенкой играла спокойная музыка. Доносились людские голоса. В комнате висела тусклая лампочка. Пульсирующий свет напоминал биение сердца. В углу стояла половая тряпка и лопата. Рядом помятое ведро с песком. Шевельнул пальцами. Целы. Подёргал кончиком носа. Всё на месте. Уши горели, будто их натёрли грубой мешковиной. Скинул махровое одеяло и огляделся. Комната оказалась кладбищем разбитых вещей. Дырявые сундуки, стулья без ножек, пианино без клавиш. Всё под толстым слоем пыли. Приравняли к списанным вещам. В какой-то мере заслуженно.
Подошёл к двери. На ржавой трубе сушилась мокрая одежда. По углам в поисках еды бегали мыши. Голова гудела, в висках раздавались мерные щелчки. Дёрнул за ручку. Выйти по-тихому не получилось, петли скрипнули и привлекли внимание кухарки.
– Очнулся утопленник. Как самочувствие?
Подал знак, что всё в порядке. Ветер забрал голос на водохранилище.
– Садись. Сейчас еду принесу. Только в окно не прыгай.
Улыбнулся. Девушка задержала взгляд на моих губах. Сел за столик возле плиты и посмотрел на улицу. Погода успокоилась. В зимних узорах на стекле играли солнечные блики. Ветер утих, и вместе с ним успокоилась метель. Знакомый официант курсировал из кухни к столикам и обратно.
Девушка вернулась с тарелкой супа и стаканом чая.
Кивнул в знак признательности. Кухарка рассказала, что меня нашли на другой стороне водохранилища, в двухстах метрах от шоссе. Официант увидел исчезающую в пурге фигуру и вызвал спасателей. Чтобы не терять времени, меня доставили в ресторан и оказали первую помощь. В больницу не забрали. Для дураков мест нет. Лишние пару часов на льду и мой хладный труп занесло бы снегом.
В конце повествования кухарка обозвала меня глупцом. На роговице её глаз дрожал полумесяц зарождающихся слёз.
В кухню вернулся официант и кивнул в знак приветствия. Поднял руку и улыбнулся. Официант взял несколько тарелок и ушёл в зал. Девушка убрала посуду и принесла вторую чашку чая. Голос возвращался маленькими крупицами.
– Как вас зовут?
– Таня.
– Кирилл. Спасибо за прекрасный… завтрак.
– Обед, – девушка рассмеялась и указала на часы.
Время, вычеркнутое из жизни. Два миллиона крутились в голове, когда пришёл в ресторан, лежали на плечах, когда брёл по хрупкому льду, и теперь, когда стоило радоваться спасению, банкноты горели перед глазами.
Девушка посетовала на усталость. Всё время она оттирала моё тело. Машинально спросил, понравилось ли ей? Кухарка вспыхнула. Неосторожное замечание. В Тане чувствовалось строгое воспитание. Мог бы догадаться по манере поведения.
Пальцы её подрагивали от утренних воспоминаний.
Неожиданно она расплакалась. Мои попытки приласкать девушку ничем не закончились, и она выбежала в раздевалку.
Чувственная девушка, пусть не такая красивая, как остальные. Веснушки, в беспорядке рассыпанные по лицу и рыжие волосы, заплетённые в простой хвост, не придавали особого колорита. Чтобы не навредить работе ресторана, вышел из кухни. Повариха, преклонных лет женщина, косо на меня посмотрела, сжимая в руках черпак. Кивнул на прощание официанту. В раздевалке подали мои вещи. Тани у стойки не увидел.
Окинув взглядом белое поле, направился в университет. По дороге закурил. Свежий воздух действовал как наркотик. Судьбе было угодно свести нас вместе, и моя попытка покончить с жизнью оказалась неудачной. Что есть сожжение тела по сравнению с сожжением души. Лишь пепел, которому нечего предъявить и с которого нечего взять. Слаще испытать на прочность душу. Ощутить её постепенное тление…
Нарастающее рычание внедорожника. Машина остановилась, распахнулась задняя дверь. В салоне сверкнула улыбка гориллы. Жаль, что в кармане нет гранаты.
Лысый поинтересовался, какая на водохранилище погода. Горилла захлебнулся от смеха, будто услышал самую смешную шутку в своей жизни.
Отказался доставлять пакеты. В голове крутилась последняя возможность спасения. Пакеты казались очередной подставой. Садиться в тюрьму из-за наркоты. Следователи повесят все мыслимые и немыслимые преступления, не раскрытые за последние полгода. Они любят вешать на людей чужие долги.
Глава 18
В общаге набрал домашний телефон Ани.
На моё приветствие Аня ответила молчанием. После глубокого вздоха поинтересовалась моим здоровьем. Все мои старания забыть о проблемах лишь усугубили ситуацию. Неприятности возникали перед глазами, будто миражи, стены рождали шелест несуществующих купюр, а нос учуял пороховую дымку.
Чувствовал, что голос в трубке дрожит, но поделать с этим ничего не мог.
Аня поняла, что у меня неприятности. От её раздумий по коже струился пот. Хотелось кричать, умолять, броситься на колени и ползать перед Аней, будто презренный раб. Но на неё подобное поведение не произвело бы никакого впечатления.
Мой перелётный ангел всё же согласилась встретиться. В ресторане с прозрачной витриной и видом на парк.
Затеплившаяся надежда. Аня поймёт. Аня войдёт в положение и поможет.
Достал потрёпанный пиджак, который не одевал с нашей первой встречи. Выгладил мятые штаны. Побрился и улыбнулся зеркалу. Стареешь, друг, не по годам. Взял половину снятой стипендии и отправился в ресторан.
Аня пришла в строгом чёрном костюме. Платье шло ей больше. Сухой поцелуй при встрече и напряжённое, уставшее лицо.
– Хочешь узнать о прошлом? О моих страдания и бессонных ночах?
– В другой раз. Сейчас мне нужна помощь.
Принесли кофе. Аня взяла кружку и посмотрела в окно.
Серая пелена облаков кружила над городом, мелкий плотный снег ударялся об стекло и падал на козырёк. Ночью вид из ресторана романтичнее. Голос мой дрожал, будто струна, когда речь зашла о долге. После названной суммы выражение лица Ани не изменилось. Только веки приподнялись.
За столиком повисло молчание. Звон вилок отбивал секунды напряжённого ожидания. Официанты нас не беспокоили. Аня сжала губы. Взгляд её упал на серое зеркало чашки. Поинтересовалась, знаю ли я про контракт. После утвердительного ответа, она встала и плеснула кофе мне в лицо. Кофе оказался горячим и липким.
– Вечно меня использовал. Со школьных лет. Идеальный парень. По тебе все девчонки с ума сходили, а я мирилась с ролью утешительницы. И ты позвонил лишь для того, чтобы просить у меня деньги.
Она заплакала и выбежала из ресторана. Прекрасная актриса. Всегда восхищался её талантом. Когда человек на подъёме, у него много друзей. С проблемами он остаётся один.
Вернулся домой. Отражение в зеркале улыбнулось. Жить осталось недолго. Когда за спиной ничего нет, моральные ценности выходят на первый план. Улыбка тебе идёт, парень.
Приехал на берег водохранилища. Ресторан вёл бесконечную войну с погодой. Первый редут городского ополчения. Спустился по лестнице и осмотрел манящие бескрайние просторы водохранилища. Желание повторить прогулку. Лёд по-прежнему тонкий, хотя некоторые рыбаки выдвигались на тридцать и на пятьдесят метров от берега. Но на середину никто не выходил.
Заглянул в ресторан. К вечеру людей прибавилось, и гардеробщица бегала, не покладая рук. Поинтересовался, работает ли Таня. Женщина укоризненно на меня посмотрела.
– Работает. Только ты, вампир, ей всё настроение испортил.
Без оскорблений жизнь показалась бы скучной. Улыбнулся гардеробщице. У порога жизни нет смысла ссориться с людьми. Сел за свободный столик у импровизированного камина. Подошёл знакомый официант. Обменялись приветствиями. После заказа попросил узнать, когда освободится Таня. Душа требовала доброты и сочувствия.
Официант ушёл на кухню. Как вежливо общаются люди, если их ничего не связывает. Осмотрел зал. Почти все столики заняты. Несколько деловых пар обсуждали стратегию будущего развития, молодые люди вели с девушками романтические беседы. Вспомнил себя и Аню. Люди оглядывались нам вслед, завидуя и любуясь. Идеальная пара животного мира. Внешняя красота со временем вызывает внутреннюю неприязнь. За соседним столиком ребёнок что-то громко крикнул маме. Мальчик пролил на руку горячий кофе и плакал. Мама отчитывала сына за гадкое поведение и обещала выпороть дома. Старшая сестра покраснела и уставилась в стаканчик с мороженым. Только отец улыбнулся. Хлопнул сына по плечу и заверил, что всё в порядке. Хороший отец.
Официант сообщил, что Таня освободится в восемь. Ждать четыре часа. Прогулка по набережной. Выкинул закончившуюся пачку сигарет и распечатал новую. Стоит ли дарить импульсивной девушке надежду, которая растает через двадцать дней. Устроить для неё праздник, а потом извиниться. Сказать, что это было последнее приключение жизни. Права гардеробщица. Вампир, самый настоящий. Но живу среди вампиров, грех жаловаться.
Внимание привлекла толпа собравшихся на берегу зевак. Человек тридцать. Спустился к кромке. Оказалось, один из рыбаков провалился. Бросили верёвку, а у старика сил выбраться не хватает. И подползти никто не смеет. Вызвали спасателей. Глянул на старика и обомлел. Зрение у меня плюсовое, вижу лучше других. Старик выбросил руки на лёд и застыл. Борода превратилась в сосульку, кожа побелела, а волосы трансформировались в ледяной шлем.
Скинул куртку, ботинки и полез к старику. Кто-то в толпе выругался и обозвал меня сумасшедшим.
Двадцать дней жизни. Небольшая цена за спасение человека. Холодный лёд щиплет пятки, неугомонный ветер пересчитывает рёбра. Из носа течёт зелёная жидкость. Идеальное существо жертвует собой ради других. Но мы с Аней идеальны лишь внешне. Внутри каждый из нас боится. Боится быть осмеянным. Боится проявить слабость. Пролить чашку кофе в ресторане. Ступить на хрупкий лёд, чтобы спасти человека. Мы бежим вперёд и не оглядываемся по сторонам. Но для меня время остановилось. Срок отсчитан и бежать некуда. Лёд под ногами трещит и белыми молниями расходится в стороны. Проваливаюсь слишком рано. До старика метров десять. Вода проникает в штаны и под футболку. Успеваю сделать вдох и ухожу под лёд. Препятствие. Секундное желание опустить руки и лечь на дно. Бежать некуда. Не этого ли мне хотелось два дня назад, когда безрассудно пошёл на другую сторону водохранилища. Таня была права, назвав меня утопленником. Но сейчас надо спасти человека. Губина небольшая, три с половиной метра. Отталкиваюсь от дна и плыву к ближайшей промоине. Выныриваю рядом со стариком. Он почти не шевелится. Со всей силы сжимаю его нос. Обвязываю тело ледяной верёвкой. Опираясь локтем, вытаскиваю старика на лёд. Тонкая корка хрустит и ломается. Верёвка натягивается и старика вытаскивают из жгучей воды. Люди бросают вторую верёвку. Но стоит ли за неё хвататься? Время расстаться с гнилой жизнью, в которой не было счастливых моментов. Футболист-неудачник, предавший друзей ради денег, донжуан, не нашедший настоящую любовь, слепой, не увидевший в дружбе предательства, наконец, наивный юнец, не принявший правила жизни. Мутными глазами различаю образ Тани. Она бежит по берегу и что-то кричит. Только ради неё обвязываю себя верёвкой. Лёд режет одежду и размякшую кожу. Остаётся кровавый след, но тело ничего не чувствует. В висках раздаётся щелчок. Кровь превращается в песчаную смесь, и я теряю сознание…