Вторым, а тем более Первым Командором, как он понимал, стать он не мог никогда. Тогда он стал лелеять мечту войти в правление Тескома – Агору.
Агора представляла собой далеко не простое сосредоточение лучших, как предполагалось, умов бандеки. Кто именно входил в Агору и возглавлял её, знал узкий круг лиц, от имени которых реализовывались решения и планы Агоры. Эти люди, по праву своего положения, и являлись правлением Тескома, включая в себя даже не всех командиров батланов и высших служащих, занятых функциональными обязанностями.
Проникновение в Агору для Присмета стало идефиксом, но для его воплощения необходимо было иметь сведения такой важности, чтобы его могли вначале хотя бы заметить и приоткрыть щёлочку, в которую он сможет увидеть одного-двух действительных членов Агоры. Раскрутить, завести знакомство, войти в доверие к этим членам, как казалось Присмету, будет значительно проще, чем раздобыть подобающую информацию.
Такую информацию он искал долго и вот, на его взгляд, наконец, её нашёл.
Почему – Присмет не знал, так как, по-видимому, никто, кроме Агоры не имел никакого понятия, – Теском вдруг словно помешался на поимке какого-то мальчика из Керпоса. Перекрывались дороги и тропы, спешно и на грани расточительства поднимались в небо воздушные шары, приходили слухи об исчезновении целых кринов, занятых охотой на этого удивительного мальчика, обладающего немыслимым качеством неуязвимости. Приняв случившееся к сведению, и недоумевая в душе от странных забот Тескома, Присмет вначале выбросил то и другое из головы, благо, было много других дел.
Всё изменилось, когда ему совершению случайно попались на глаза донесения агента и охотника Свима. Впрочем, случайностей, по мнению Присмета, в природе не бывает, а есть целенаправленный поиск, дающий, в конце концов, нужный результат.
Вот, сказал он себе, информация, способная проложить дорогу к дверям Агоры. Однако лишь к дверям, потому что информация – хорошо, но лучше иметь самого мальчика в своих руках, лишь тогда с Агорой торг может быть плодотворным.
Недолго поразмыслив, Присмет пришёл к выводу, что ему следует как можно быстрее намекнуть Тескому о своей непосредственной причастности к делу и невозможности его исполнения без него, Присмета. С другой стороны, ему следовало оставить Центр как можно дольше в неведении о роли мальчика в донесениях Свима и, тем самым, взять координацию его передвижений под свою опеку.
С последним хлопот особых не было. И не могло быть. В практике Центра переход под личное руководство одного из Командоров полевого агента считался нормой.
Зато не так удачно, как надеялся Присмет, завершился набег на правление Тескома. Там, к своему разочарованию, он узнал о существовании нескольких независимых источников поступления информации из рядов Фундарены в Теском. В правлении о Свиме уже знали не меньше Присмета, так что бывшему борцу и любимцу публики ничего не оставалось, как всего лишь кое-что добавить к известному. Однако чуть позже настроение его поднялось, и он даже был рад случившемуся. Одно, что он принёс новость в Теском, пусть даже запоздалую, но принёс. Другое, что кем и кто бы там ни были неизвестные ему источники информации в Фундарене, для них осталась тайной распоряжение Присмета о необходимости прибытия Свима с мальчиком в Сох.
Днём позже усилиями Третьего Командора Свима повысили до Координатора, хотя он был в отлучке и не смог принять участие в обряде посвящения в новую должность.
Намеченный план действий выполнялся, оставалось только ждать прихода Свима и мальчика.
Задумано, по мысли Присмета, было всё неплохо. Теском безуспешно ловил мальчика, а мальчик постепенно приближался к ловушке, подготавливаемой Присметом.
Однако всё в одночасье изменилось после дурацкого бунта столичного батлана тескомовцев, напавшего на резиденцию правителя бандеки и разогнавшего Правдивый Сенат.
Предыстория событий в Габуне, приведшей к вспышке неповиновения столичного батлана Тескома властям бандеки по сравнению с другими подобными периодами в жизни страны, была короткой. При желании можно было точно назвать день и время суток, когда она началась – с момента назначения на пост командиром батлана молодого и энергичного Зиберлана Зобота Зимбантека из многоимённой семьи, имеющей своих представителей не только в Габуне, но и других городах Сампатании и соседних бандек.
Имя Зиберлана выскочило из неизвестности как мышь из тёмного угла. Он менее чем за год прошёл все должности, возможные для тескомовца, начиная от рядового бойца. По всей видимости, в недрах Агоры был некто могущественный или группа протеже, хорошо знакомые с самим Зиберланом и его маниакальной идеей первичности Тескома во властных структурах бандеки.
Правление Тескома неоднократно и терпеливо выслушивало его бредовые, по мнению большинства присутствующих, высказывания, но в принципе не поддерживало ни его горячности, ни его тезисов о смене власти, потому что этого Теском имел предостаточно. Создавалось впечатление, что, выдвинув смутьяна на одну из решающих должностей, Агора теперь с любопытством наблюдала за развитием событий, предоставив Зиберлану поле деятельности один на один с его противниками.
Не найдя единомышленников среди членов правления, Зиберлан за короткий срок обрёл их в немалом количестве в своём батлане. При их поддержке и в надежде на поддержку негласных соратников в Тескоме, Зиберлан решился на крайние меры.
Однажды ночью командир батлана поднял своих бойцов задолго до установленного времени побудки, вывел их из казарм и приказал действовать по заранее разработанному плану.
Планы мятежей подчас тем и плохи, что обычно забывают о тех, кто будет их выполнять, и трижды, кто станет им противостоять. План переворота сам по себе был прост и, как казалось его разработчикам, мог обеспечить его выполнение быстро и с малой кровью: разогнать Правдивый Сенат, сместить, и не более того, правителя бандеки, неуступчивого Гамарнака, и провозгласить во главе страны Теском. Правда, что под этим понималось, у мятежников, в основном молодых людей, были смутные предположения, но им представлялось всё в несколько радужное свете: нет Сената, а есть Теском с теми же функциями.
С самого начала всё стало происходить не так, как было задумано.
Правдивый Сенат, поднаторевший в собственных внутригрупповых коалициях, заговорах и видах на власть, само распускаться отказался. При его разгоне силой оружия пострадали многие сенаторы уважаемых нэмов. Досталось и тескомовцам, потерявшим здесь не менее дума только убитых бойцов. В резиденции правителя бандеки мятежников встретили телохранители Гамарнака и его окружения и оказали достойное сопротивление, от которого Зиберлан едва не пострадал сам, оставив в кугуруме ещё один дум убитых и раненых.
Не подтвердились и надежды на поддержку тайных единомышленников. Правление Тескома мероприятие столичного батлана не поддержало, вплоть до противопоставления бойцам Зиберлана других тескомовцев, находящихся в столице.
В Габуне началась резня.
Входя во вкус, чувствуя полную безнаказанность, тескомовцы, мстя, по их мнению, за погибших товарищей по батлану, думу или крину, начали настоящую охоту не только за сенаторами и окружением правителя бандеки, но и за членами их семей, тем более что всё это были многоимённые и для тескомовцев с низкими нэмами, если и не кровными врагами, но и далеко не друзьями.
Потом каждый тескомовец вспомнил о своих чаянных и нечаянных обидчиках, после отмщения которым, дошла очередь до оргий с низкопробной коввтой и случайно захваченными или отбитыми женщинами.
Габун на три дня превратился в город, где, похоже, воевали все против всех.
Пока в столице происходили бессмысленно-невнятные баталии, бушевал разгул страстей, так долго сдерживаемый Тескомом, кугурумом и администрацией правителя бандеки, на периферии страны спешно формировались новые структуры Тескома под руководством влиятельных членов Правления, по каким-либо причинам оказавшимися за пределами Габуна.
Всего два дня ушло на делёжку страны и батланов. Дело спорилось из-за регионального метода организации тескомовских подразделений.
Весь северо-запад с городами Бусто, Сопт, Крепость и Фост объединились под началом Ента Ертона Еленера, до того исполняющего в Правлении обязанности руководителя воздушной и наземной разведки. Заботы запуска в больших количествах воздушных шаров по обнаружению команды Свима (сам Ента о роли и о личностях Свима и Камрата практически ничего не знал) привели его в Фост, в нём он сейчас и организовал свою штаб-квартиру одной из третей Тескома. Впрочем, трети самой незначительной по численности тескомовцев – едва ли полный батлан.
Кроме того, гетто Тескома в Фосте было крохотным по площади и обустройству – несколько казарм, и совершенно неприспособленным для управления почти половиной территории бандеки. Зато в руках у Енты оказался почти весь воздушный флот Тескома с экипажами, а это без малого три десятка воздушных шаров во главе с командиром – Мерсьеком. Септ, где производился летучий газ для шаров, также был в ведении Енты.
Южные города – Примето, Перток, Кунш и Угарунт – попали под жёсткое руководство командира четвёртого батлана Жуперра Жмакена Жевитайта. Гетто тескомовцев – казармы и службы батлана – располагалось на западном выступе стены вокруг Примето, было обширным по площади и заботами командира хорошо оснащено вооружением и коммуникациями, имело свою школу – хирис. Части пятого и шестого батланов, расквартированные в южных городах, вместе с их командирами, Жуперр успел подчинить себе, пока на востоке бандеки медлили с созданием своей трети.
Она, естественно, образовалась, когда в Бофот срочно прилетел на воздушном шаре Истлан Иссират Иссенца по прозвищу Такель – кувалда в переводе с ландук-прен. Это был умный и дальновидный человек лет ста, успевший сбежать из Габуна член Правления, а может быть и Агоры Тескома.
Истлан выбрал, казалось бы, для своей ставки не слишком удачное место – небольшой городок, застойная и оттого мрачноватая жизнь горожан, которого вошла в поговорку. Однако у Такеля были свои взгляды на Бофот – опередить распространение влияния Жуперра на весь юг, и так имеющего уже в своём распоряжении больше половины всех бойцов Тескома. У самого Такеля в ведении оказалась львиная доля второго батлана с гетто в Керпосе и незначительные подразделения пятого и шестого батланов, которые он спешно передислоцировал с юга на север – в Ритолу, подальше от Кунша, где располагались основные части этих батланов.
Габун со своим батланом в перечень группировок не попал по простой причине: никто не хотел связываться со столицей, и весь столичный батлан во главе со своим командиром Зиберланом был уничтожен в схватках и драках с другими тескомовцами, с горожанами, с телохранителями и охраной сенаторов и правителя бандеки – воинская часть истаяла до нескольких деморализованных бойцов, потерявших своих командиров, цель своего предназначения и человеческий вид.
Сам Зиберлан умер от куска штукатурки, сброшенной на его голову с крыши дома, мимо которого он проходил с крином преданных ему тескомовцев.
Бесславный конец возмутителя спокойствия не остудил головы тех, кто волей судьбы оказался во главе новых группировок, возникших на развалинах целостной структуры Тескома. Два дня ушло на организацию, а уже на третий день новые «Тескомчики» занялись выяснением отношений друг с другом за первенство и расширение сфер влияния, в угоду видения и оценки возникшей ситуации у ставших во главе группировок руководителей. Началась борьба за разрозненные крины, за более мелкие поселения людей, за кланы разумных, не стесняясь в средствах, не жалея исполнителей, пытаясь нарушать законы городов и диктовать свои условия кугурумам.
Присмет покинул Габун ещё до выступления столичного батлана. Он спокойно добрался до Примето и даже успел пройти закалочный цикл в хабулине знакомого многоимённого, никоим образом с Фундаментальной Ареной не связанного, а лишь помнившего того, молодого атлета.
Бывший кумир публики старался следить за своим здоровьем. Тем не менее, время не щадило его и брало своё: у него развилась лысина на всю голову, что его, правда, не слишком печалило, но он стал подслеповат, хотя находил возможность периодически корректировать зрение, и страдал одышкой, от чего никакие медицинские устройства и рекомендации, оставленные древними, почему-то не излечивали.
Известие о событиях в столице испортило Присмету не только аппетит и сон, но и виды на будущее. Центр Фундаренцы и Правление Тескома приказали долго жить, а Агора, похоже, до лучших времён затаилась. Все хитросплетения, что годами кормили и тешили самолюбие, давали какую-то власть и возможность реализовать себя, сразу стали бессмысленными. Впервые он почувствовал свою ненужность в том понимании, когда он ни за кого не решает, никому не подсказывает и не даёт советы, никто не ждёт от него ни слов, ни дел, ни поддержки.
Такое – подобно смерти!
Присмет воспрянул духом с появлением в гетто Примето новой структуры Тескома. В ней всё только ещё налаживалось, притиралось, устанавливалось, то есть происходили вещи, где можно было найти дело опытному человеку.
Добиться личной встречи с Жуперром оказалось непросто – у того не было времени на посетителей, даже знакомых, однако она состоялась.
Жевитайс, вдвое ниже Присмета и раз в пять легче по весу, принял Командора сдержанно, но напомнил о нескольких встречах, случившихся между ними, и своём восхищении Присметом-силачом.
– Слушаю, – тем не менее, холодно продолжил он.
На его сухом лице застыла маска равнодушного внимания, а серые глаза смотрели прямо в лицо Присмету, что, вообще-то, не смущало последнего – знал к кому и зачем шёл.
В кабинете Жуперра, кроме простого стола – за ним сидел хозяин кабинета – и нескольких, поставленных полукругом перед столом, стульев, на одном из которых восседал Присмет, ничего не было: ни иной мебели, ни ковров, ни штор на окнах – голые стены светло-серого цвета с блёстками.
Несмотря на небольшие размеры помещения, все звуки в нём почему-то обретали неприятную слуху гулкость. Жуперр, по-видимому, давно смирился или привык к некоторой невнятности произносимых здесь слов и на такие мелочи не обращал внимания. Зато Присмету никак не удавалось придать своему голосу, тоже раскатисто-гулкому, такой тональности, чтобы его высказывания не показались руководителю Тескома сплошным бормотанием.
Страдая от мешающих сосредоточиться отзвуков, схожих с безостановочным повторением одного а того же: бу-бу-бу, Присмет сумел говорить солидно, излагать только факты, редко упоминать свои заслуги, но всю свою речь построил с чёткой направленностью всех её тезисов – быть полезным.
Упомянул он и о мальчике, заинтересовавшего ещё единый Теском, и о возможности, при проведении некоторых мер, взять этого мальчика практически голыми руками, когда он заявится в Сох.
Внимательно выслушав Присмета до конца без наводящих вопросов и реплик, тескомовец хлопнул по столешнице иссохшей ладонью – возраст Жевитайса перевалил за сто восьмидесятую годину – и коротко произнёс отнюдь не слабым старческим голосом:
– Всё это интересно. Буду иметь вас в виду. А пока… Разговор о мальчике. Я тоже наслышан о нём и даже посылал целый крин на его поимку, но совершенно не представляю, почему он понадобился… Нет, не Тескому, я бы тогда знал, зачем всё это. Те, кто затеял охоту, ничего не делают просто так. Так что предоставляю вам возможность им заняться. Потом выясним, чем он ценен. Свяжитесь с думертом Тлуманом, он выделит для этого в ваше распоряжение людей и средства. Всё!
Жуперр коротко кивнул головой, на его бескровных губах промелькнула улыбка вежливого человека, сделавшего для посетителя больше, чем того следовало.
Через несколько минтов, узнав в приёмной командира батлана, где можно найти думерта Тлумана, Присмет стоял перед криво повешенным на невзрачной на вид двери листком с аляповатой, но, как видно, старательно выполненной надписью: «Тлуман Т. Т. – шейн по устройству».
Бывший фундаренец долго с недоумением всматривался в разноцветные буквы, раздувал щёки и облизывал полные губы. Он живо представлял себе думерта в образе подвижного человечка, забавного на вид и большого любителя пошутить.
Толкнув дверь, он вошёл во владения шейна по устройству, и слегка опешил: перед ним предстал субъект, словно срисованный с того портрета, который он только что представил в своём воображении – маленький, тощенький, подвижный…
Стены комнаты, длинной как туннель, сплошь были скрыты развешанным на них оружием – от мечей устрашающей величины до разномастных ножей, на полу громоздились отдельными кучами коробки приемопередатчиков, древних, как само гетто Тескома в Примето.
– Всё знаю, – вместо приветствия чирикнул Тлуман, соскакивая с низкой скамеечки, единственной здесь детали мебели. – Сейчас сюда заявится… э-э… Пороп – командир полукрина. Наш… э-э… шейн Тескома Примето и окрестностей, – Тлуман скривил губы и подал голову в сторону, мол, всё бывает, даже такое, – распорядился Поропа и его… э-э… славную команду отдать под вашу… э-э… команду.
Говоря, Тлуман тянул слова и делал массу ненужных движений руками, ногами и задом – весь такой расхлябанный, словно по макушку головы налит клокочущей жидкостью.
Присмет не сказал ни одного слова, он стоял в шаге от входной двери и с восхищением наблюдал за телодвижениями и мимикой думерта.
Он Присмету, бывшему актёру, понравился сразу, с одного взгляда, просто так, одним своим существованием. Лет сто назад он бы взял его в свою свиту забавлять народ. На думерта – вояку и командира – он был явно не похож, да и, наверное, таковым никогда не был. Значит, он обладал чем-то другим, если Жуперр держал его в этом должностном звании.
Кто-то ещё вошёл в комнату-склад думерта и долго пытался обойти необъятную фигуру Присмета, загородившего вход.
– Вот он? Пороп! – обрадовался Тлуман. – Знакомьтесь и… э-э… У меня других дел без вас хватает.
Покидая территорию гетто Тескома через узкую калитку в воротах, Присмет оглянулся и сумрачно проследил, как тескомовец при входе без спешки закрыл за ним двери и щёлкнул запором.
Вот он и побывал там, где хотел.
Входя утром в кабинет Жуперра, Присмет от встречи с ним ожидал бог весть что. Мечты его уносились слишком далеко. Покидал же кабинет с чувством досады и неудовлетворенности. Однако, проведя почти весь день в гетто и поразмыслив, он пришёл к выводу, что всё могло кончиться для него гораздо хуже.
Он попытался поставить себя на место руководителя новой структуры Тескома, к которому приходит некто, имеющий шапочное знакомство, и несёт какую-то чушь про не существующую уже организацию, а следом о каком-то странном мальчике, за которым кто-то почему-то устроил охоту с привлечением тескомовцев. Что бы он сам мог подумать о таком визитёре? К тому же переполненного своей значимостью и явным стремлением втиснуться на какую-нибудь руководящую должность. Погнал бы в шею? Вежливо выставил бы за дверь?.. А он таки получал у Жевитайса два десятка тескомовцев в полное подчинение без срока возвращения их назад, а также кое-какую аппаратуру сигнализации, наблюдения и связи. И задание! Получил задание, как сотрудник Тескома…
В последующие дни Присмет, Пороп и его, по определению Тлумана, славная команда потрудились немало, чтобы ловушка на мальчика сработала безотказно, также как и на Свима, поскольку мальчик мог объявиться здесь только в компании с бывшим агентом Фундарены.
Для этого пришлось решить бездну вопросов и проделать большую работу.
Договорённость на проведение операции с кугурумом, согласование взаимоотношений со стражей посёлка, а вернее, на её невмешательство в действия Тескома, были достигнуты не без труда. Присмету пришлось придумать жуткую легенду, объясняющую актуальность задержания гражданина Соха – Свима. О мальчике кугурум остался в неведении.
После завершения неприятного общения с властями посёлка следовало, учитывая тайную деятельность агентов и их нелегальное появление в конспиративных домах, бермет за берметом тщательно обследовать ограду вокруг Соха и составить подробную схему со всеми подкопами. Кугурум разрешил провести подобное мероприятие только с обещанием со стороны Присмета после завершения операции передать eмy схему.
В действующие подкопы установили датчики, был проделан скрупулёзный анализ возможных путей, ведущих от подкопов к некоторым точкам на карте посёлка, куда мог бы направиться Свим с мальчиком, чтобы затем незаметно проникнуть в подвал своего дома.
Наконец наступил день, когда проделанная работа стала давать ожидаемый результат…
Палец Поропа с обломанным от трудов ногтём указал на подкоп под номером четыре на схеме, которым кто-то только что воспользовался.
– Ну, во-от! – с удовольствием потёр большие мягкие ладони Присмет. – Сработало, как было задумано. А, Пороп?
– Да, шейн, – без особого энтузиазма отозвался кринейтор.
Командир полукрина был медлительным и исполнительным служакой. Боец он, по мнению Присмета, был никудышный, так же как и другие члены его славной команды. Было похоже на то, что полукрин собран из самых бездарных вояк, не приспособленных ни к мечу, ни ко всем другим работам.
– Теперь узнать бы точно, кто пожаловал? Действуйте по разработанному плану. Если… Да, если…
Присмет задумался.
Пока шли подготовительные работы, у него в голове почему-то вертелась лишь одна мысль – придёт Свим. Сейчас он с неприятным для себя чувством отвращения подумал, что предусмотрел не всё. Подкопом мог воспользоваться кто-нибудь другой, тем более таких подкопов – действующих наверняка и давно заброшенных – было обнаружено более полусотни. Все их Свим не мог понаделать или знать о них. Сколько их ему нужно – не более двух-трёх. А остальными могли пользоваться совершенно другие люди или разумные, чья частная жизнь Присмета не волновала.
Правда, был ещё один человек, на которого поставлена ловушка – Ольдим. О нём Присмет вспомнил совершенно случайно уже в процессе работы по периметру ограды. Он даже хлопнул себя по лбу от досады. Как же он мог позабыть о секретной явке в Сохе другого фундаренца, тем более этой… – Присмет скрипнул зубами, – твари Ольдима?
Координатор Ольдим был ненавистен Присмету со дня основания Центра. Ольдим подозревал, а может быть, и знал о двойной игре Присмета и однажды без обиняков сказал ему прямо в глаза, на что Присмет тогда отделался шуткой, мол, все мы такие – любим опереться спиной на нечто прочное и несокрушимое в нашем непредсказуемом мире, что могло бы поддержать в безвыходной ситуации.
– Опирайся, но помни: если ты позволишь себе кого-либо предать, пеняй на себя! – жёстко сказал Ольдим, поджал безобразные губы и не улыбнулся, чтобы как-то смягчить свою угрозу.
Впрочем, если бы он улыбнулся, то улыбка могла бы ещё больше насторожить Присмета. Лицо Ольдима когда-то обезобразило пламя, так что улыбка на его лице получалась зловещей и пугающей.
– Если это будет Ольдим, – проговорил Присмет, глядя на Поропа. – Кто такой Ольдим?.. Не важно. Вы его узнаете сразу. Лицо его когда-то обгорело, а полголовы осталось без волос. Исправлять себя он не удосужился… Так вот, если это будет он, то убейте его сразу! Ясно?
– Да, шейн, – помедлив, не добавит ли что ещё начальство, покорно отозвался Пороп.
Спокойные слова командира полукрина отвлекли Присмета от мрачных мыслей, но они не исчезли без следа, а угнездились где-то там, глубоко в сознании, в какой-то дальней его части, и посылали импульсы тревоги, отчего на душе становилось неспокойно.
– Только не думай, что с Ольдимом так просто справиться. Он знатный дурб. Вы должны навалиться на него со всех сторон сразу, чтобы он меча не мог выхватить. Иначе вам придётся с ним туго.
– Да, шейн, – голос Поропа не дрогнул.
– Ладно. Во избежание путаницы, поведите пришедшего так, чтобы я его мог увидеть.
– Хорошо, шейн. Где вы пожелаете его увидеть?
– Здесь! – Присмет хлопнул рукой по столу, за которым сидел. – Погоните его мимо видео глаза. Вы его установили, надеюсь?
– Да, шейн. Однако нам придётся прогнать пришлого не менее чем на два свиджа.
Присмет уставился на Поропа непонимающим взглядом, потом вспомнил:
– Ах, да! Мы же надеялись, что в первую очередь сработает семнадцатый подкоп. Он ближе всего к дому, ожидаемого нами человека. Ну что ж, подождём его появления в подвале. А этого, если он тот, кого я тебе назвал, убейте!
– Темно на улице, – напомнил Пороп.
– Ничего, рассмотрите. Как там Тринер?
– Ещё дышит. Мы его сегодня поили.
– Хорошо, хорошо, – заторопился Присмет, словно упоминание о Тринере, связнике Свима, случайно захваченного в доме с какой-то информацией к агенту, ему было неприятно. – Идите и выполняйте свои обязанности!
Командир полукрина вышел, мягко притворив за собой двери. Присмет облегчённо вздохнул. Расслабившись, посидел некоторое время, бесцельно глядя в одну точку. И вдруг поймал себя на мысли, что ему очень не хочется, чтобы сегодня пришёл именно Свим. Кто угодно, только не он. В конце концов, затеянная игра с поимкой мальчика была его, Присмета, игрой, а Свим просто стал случайным её участником, статистом.
Свим не то чтобы нравился Присмету, тем более они уже давно не встречались лицом к лицу, но было между ними, как ему всегда казалось, уважение. Мало того, случилось как-то – лет, может быть, пять тому назад, – что Свим сопровождал его в переходе от Габуна к Бусто через западную часть Заповедника Выродков и, по сути дела, спас ему жизнь, встав на пути неожиданной атаки банды выживших из ума людей и выродков.
Помнит ли о том времени Свим, Присмет не знал, но сам вспоминал неоднократно, особенно это не выходило у него из головы с тех пор, как Свим и мальчик для него стали неотъемлемой связкой. Как поступить со Свимом в дальнейшем, Присмет старался не думать, хотя подчас видел в нём близкого к себе соратника, а порой – смертельного врага.
Сейчас ему не хотелось видеть Свима. Пусть уж лучше это будет Ольдим. С ним-то всё ясно. Вылить на него всю злость, а там со Свимом как получится…
Свим заметил за собой слежку, когда уже без помех пересёк пустошь от ограды до первых строений. Там-то его и поджидали. Кто это был, и сколько их там было, он не смог определить. Во всяком случае, не один, и наверняка это были люди.
«Что ж, этого следовало ожидать», – подумал он невесело и тут же метнулся за выступ здания, где, как он знал, находился спуск в подземелье под Сохом. Но вначале это был его обманный манёвр. Он быстро миновал вход – обшарпанные двустворчатые двери с истоптанным порогом (он отметил этот факт по памяти, пробегая мимо) – и с ходу втиснулся в неприметную узкую длинную щель между древней кладкой полуразрушенного строения, образующей стену высотой не менее десятка берметов, и зданием местного театра. Щель в шагах пяти от улицы чуть расширялась за счёт выклина в стене. Здесь можно было развернуться и нащупать нужный блок. После нажатия на него открывался вход в один из тайных проходов, найденных и обустроенных Свимом.
Он скрылся в нём задолго до того, как щель осветили сильным фонарём. .
Тескомовцы его потеряли. Именно так доложил Присмету командир полукрина.
Сам Пороп был весьма обескуражен случившимся и пустился, было в объяснения, как это могло произойти:
– Мы его вели нормально…
Присмет остановил его ленивым взмахом руки.
– Его хотя бы видели? В лицо?
– Нет, шейн. Он слишком быстро заметил наше охранение и слежку за собой.
– Он был один?
– Один, шейн.
– Угу! – призадумался Присмет. – Быстрая реакция, хорошее знание посёлка… – проговорил он вслух то, о чём думал. – Похоже, мы на верном пути. Это либо Свим, либо Ольдим… Вот что. Пошли людей к дому Ольдима. Он расположен здесь, – показал на карте Присмет. – У него подвал попроще, чем у Свима, да и ходов один-два… И сделай так, как я сказал – убейте его, если это пришёл он. Да, вояк своих пошли побольше, человек пять-шесть.
– А если пришёл Свим?..
– С ним вначале буду говорить я… A-a, ты вот о чём. Он не бог, хотя мечом владеет хорошо. К тому же он не носит меленрая. Так что оставшихся с тобой хватит на него одного. Действуй!
Глава 10
Избежав слежки, Свим, ожидал чего-то подобного, однако, всё-таки озадачился её появлением, так как не видел в ней смысла. Те, кто позвал его сюда, могут спокойно поджидать его в доме, не прибегая к таким средствам. Поэтому, идя по просторному подземному ходу, кое-где освещённому вечными светильниками, он уже не был ни в чём уверен, а подходя к подвалу своего дома, даже стал сомневаться – была ли слежка, был ли кто-то там, ведь мало ли что может померещиться. Известно, чего больше всего боишься или о чём постоянно думаешь, то и увидишь.
«Тем не менее, сомнения сомнениями, а осторожность никогда не повредит», – подумал Свим и прежде, чем войти в подвал, долго вслушивался, приложив ухо к камню, за которым начинались его владения. Посетовал, что не предусмотрел каких-нибудь слуховых окон, не стоял бы сейчас в неудобной позе, стараясь сквозь толстую стену что-либо расслышать.
Как будто тихо. Слышно, правда, какое-то лёгкое шелестение, доносящееся неизвестно откуда, но крысы и мыши в подземелье Соха водились ещё со времён она.
Свим выпрямился, вздохнул, решительно надавил на потаённую точку на камне, тот бесшумно отошёл в сторону и открыл тёмный зев входа в подвал. Свим свободно перешагнул с несильным наклоном головой вперёд каменную преграду – отверстие делал для себя, не скупился, поставил камень на место и остался в полной темноте. Прислушался, но услышал лишь своё дыхание.
«Вот я и дома», – подумал он.
Тёплая волна воспоминания обласкала его. Впрочем, память не была связана с этим домом, а хранила ощущение бытия в родовом хабулине, где Свим провёл своё детство, отрочество и большую часть юности. Однако чувство от возвращения в собственное жильё, в котором был знаком даже запах, оказалось неожиданно приятным событием.
А был ли это хабулин отца в Примето или дом матери в Сохе, то какая в том разница, если он у себя дома!
Ничего не таясь, а что ему может такое грозить в собственном доме, Свим направился в темноте туда, где находился выключатель освещения подвала. Пошарив по стене, нашел его и включил. От вспыхнувшего яркого света непроизвольно прикрыл глаза рукой и двинулся в сторону стола, стоявшего посередине подвала. Стол был большим и непомерно тяжелым, доставшимся Свиму по наследству от прежних хозяев дома. Для каких целей он у них употреблялся, понять было трудно. Стоял он в одной из комнат поверхностной части дома и Свим хотел его выбросить, но после постройки подвала, нашёл для него подходящим именно такой стол – большой и тяжёлый