Соблазны. Роман

– Не правда. Я вампирша, давай шею, крови хочу, свежей и чистой.

И Дэн послушно опустил голову, подставляя ей шею.

Глава 7

К весне, в самочувствии Ев начались сложности. Ребенок совершенно не хотел лежать. Постоянно стоял и не давал ей возможности сидеть, оставляя за ней только два положения: стоя или лежа. Но это было еще не самым страшным. Крохотные ножки ее будущего чада постоянно искали опору и вытаптывали все, что попадалось! Голова же маленькой наследницы, стабильно находилась среди ребер, раздвигая их и пересчитывая. Иногда она меняла положение, изображая из себя песочные часы, и тогда все происходило с точностью до «наоборот». Про прогулки пришлось забыть, единственное, что позволяла себе Ев, это короткие «перебежки» по комнатам.

– Сочувствую! – многократно говорил Эд, частенько помогая ей разместиться в их гостиной или общей столовой. – Мне это знакомо.

– Эд! – не выдержав, остановила его Ев. – Не смеши. Я твой сон выучила до мелочей, еще тогда. Мне дышать нечем, а тут ты еще…. Давай посмеемся после моего «освобождения». – она подняла обе руки и последнее слово произнося, изображала кавычки.

– А как ты ее назовешь? – поинтересовался Эд и заботливо обложил подушками.

– Не скажу, пусть для тебя это будет секретом.

– Ев! Ну, правда, как? – выпрашивал мужчина, изнемогая любопытством.

– Это Ния! – выпалила Ев, прикрыв глаза, получив небольшой подарок – временное и не долгое затишье.

– Понятно, что не ты. – Эд уселся напротив, стал ждать приказаний, он сегодня остался один с женщинами их семьи и был доволен такой миссией.

– Вот и делись секретом. Все, иди. Мне надо отдохнуть. – И Эд покорно покинул ее, оставив рядом «скорую кнопку вызова».

А на дворе господствовал май и был он очень жарким. Приближался день рождения Ев, и Дэн ходил сам не свой, не от выбора подарка, а в ожидании появления дочери, заранее зная, что без кесарева не обойтись. Его дочь, уже четыре недели, проявляла характер, либо укладывалась и вытягивалась поперек живота, либо стояла ногами вниз, что тоже было опасно.

– Дэнчик, – в этот день Ев с рассвета испытывала сильную боль внизу живота и еле дождалась его приезда: – милый, сделай мне подарок, выпусти ее…. Она хочет на волю. Ей во мне тесно! Произведи мне подарочек, пожалуйста, сработай.

– Я подумаю. – ответил Дэн и достал календарь.

– Пожалуйста, пожалуйста! Во мне уже ничего живого нет, ни почек, ни мочевого, легкие и те отбиты.

– Я же сказал, еще, хотя бы недельку.

– Издеваетесь, – Ев пустила слезу, – с ней вдвоем.

– Даже не думали. Недельку. – произнес, как отрезал, прекращая всякие споры.

– Обещаешь?

– Зуб даю!

– Учти, я запомнила.

За неделю он все приготовил, пригласил своего друга и помощника по клинике, Влада, объяснив ей так:

– Ев! Я не смогу тебя прооперировать.

– Почему?! – искренне удивилась она.

– Оказался не сильным, руки трясутся, лишь подумаю, что резать буду тебя. А у Влада больше практики. Только ты не бойся, я буду рядом.

– Я все поняла. И все же, обидно, Вел ты помог.

– Послушай меня внимательно. Вел я люблю, очень, но ты – это другое дело.

– Значит, ты меня не любишь?

– Совсем, даже, наоборот. Еще как люблю! – и он, расцеловал ее руки, отвернул взгляд, прося: – Пообещай, что будешь держать меня за руку.

– Что? – захохотала Ев. – Ты смеешься?! Я, тебя, за руку?!

– Что смешного? Неужели я не могу бояться? Еще как могу!

– Дэн, перестань! Мне больно. Может мне еще тебе и сказку прочесть?

– Ну, нет! – улыбка растянула губы: – Не забирай мой хлеб.

Настал долгожданный день, все суетились, носились, нервничали.

– Дэн! – требовательно крикнула Ев, ложась на опробованный Вел стол. – Сядь рядом и дай мне руку.

– Не бойся, лапушка, все будет хорошо! – сказал ей Влад, пытаясь успокоить.

– Я не лапушка и мое волнение объяснимо и логично! А он мне нужен, в поле зрения. Если в обморок грохнется, что тогда?

Влад расхохотался, поглядывая на их суетливость, а Дэн покорно сел рядом с женой, отвернувшись к другу спиной.

– Я пошел, пока! – усмехнулся Эд, вспоминая себя на месте брата. – Позовете.

– Надеешься, что забудем? – от волнения Ев покрикивала на всех.

– Вот откуда у тебя столько колкости? – подмигнул ей Эд и закрыл дверь.

****

– Ну, вот и все! – сквозь дремоту, услышала Ев голос Влада, и тут же плач ребенка подтвердил его слова. – Девочка! Вы прямо производители красоты. Кнопочка такая!

Ев видела краем глаза, как акушерка возится с дочерью, делая все необходимое, завернула и положила ей в руки. Два блуждающих глазика, крошечного чуда, не находили ее, губки почмокивали, а язычок, постоянно, высовывался наружу. Довольно длинные черненькие волосики, закручивались на затылочке, бровки и реснички в тон.

– Кнопочка моя! – сказала Ев: – Какая длинненькая. Как же ты во мне вмещалась?!

– Можно? Пожалуйста! – попросил Дэн, протягивая руки. Взяв, понял, насколько жена слаба, она лихорадочно дрожала, а руки, непроизвольно, упали, едва дочь оказалась у него. – Она так похожа на тебя!

– Не подлизывайся! – язык был ватным. Ев устала и хотела лишь спать, а не отчитываться о своем здоровье, думая: «они врачи, пусть сами….»

– Доченька! – Дэн повернулся к двери, где уже толпились родные, отпуская слезу умиления и радости, хвастался. – Моя доченька!

– Какая она большая! – забрала племяшку Вел.

– Почти четыре кило и 60 см. – Хвастался Дэн, а Ев, напичканная уколами, уже мирно спала.

И опять суматоха, радостная, завораживающая. Подарки, поздравления, намеки на мальчишник. Дэн восторгался, глядя через стеклянную дверь на дочь, не обращая внимания ни на кого, потом словно опомнился, выставил всех и сам убежал. Влетел в свой кабинет, достал приготовленный подарок и понесся назад. Открыв тихонько дверь, взял бледненькую руку жены, поцеловал ее и надел на запястье браслет из бирюзы и такой же кулон, в виде маленькой слезки.

– Спасибо, родная! – шептал он, согревая своими губами каждый пальчик. Ее ресницы задрожали и он бережно положил руку, боясь разбудить, но не ушел, сидел тихонько и крутил головой, любуясь его женщинами, мирно и беззаботно спящими.

– Сколько? – не открывая глаз, спросила Ев.

– Спи, еще рано. – прошептал он.

– Сколько? – переспросила Ев, пересохшими губами, не в состоянии пояснить.

– 3.700 и рост 60 см. – догадался он.

– Хорошо! – одобрительно кивнула она и добавила: – Крупненькая.

– Пограничница! – воскликнул Дэн чуть громче и прикрыл рот, озираясь на дочь, но та не отреагировала.

– Что? – Ев сомкнула брови.

– Сегодня же двадцать восьмое мая!

– А я и забыла. Что значит мужчины…. Лишь бы праздновать! Конечно же, я согласна, иди. Я хоть высплюсь.

– Вообще-то, я хотел профилонить.

– Традиция! – повысила она голос и уже тише: – Спать хочу, очень.

– Давай я отнесу тебя в спальню.

– Какой же ты подлиза! – но протянула руки. – И помоешь мне голову.

– Ты же утром мыла!

– И что?! У нас же будет девичник!

– Вы не исправимы! – подхватив ее, исхудавшую, понес в их половину дома.

****

Подарки, шары, цветы… – множились по мере прихода посетителей. Последним появился Николя. Он несколько дней не показывался никому на глаза и как только открыл дверь, выпалил:

– Внучка моя!

– Не поняла, а я?! – воскликнула Вел, перебивая приготовленную им речь.

– И ты, конечно же, но сегодня ее праздник…. Вот! – положил на кровать синий бархат, выпрямился, сложа руки за спиной, в ожидании.

– Что это? – спросила Ев уставшим голосом.

– Открой! – Ев кивнула сестре, не в силах сделать даже этого. Вел положила перед сестрой колечко, в виде саламандры, с двумя глазками из бирюзы. Ник глубоко вздохнул, вспоминая свою юность и совсем не готовясь кому-либо выдавать тайну, что Ев для него была тем созданием, которому он не мог отказать ни в чем. – Это я хотел одеть на пальчик Анны, вашей пра-пра… Не суждено… Хранил на груди, все эти десятилетия, теперь оно твое. – Ев протянула к нему руки и, обняв, поцеловала в похудевшую щеку:

– Спасибо, родной! Ты это, давай, молодей. Правнучку ставить на ноги надо. Кстати! Это мне Дэн подарил! – похвасталась она подарком мужа.

– Мы же семья! – ответил Ник, заметив образовавшийся ансамбль. – Крепчай, увидимся! – Быстро вышел, забыв прикрыть за собой дверь.

– Расстроился. – проговорила Вел.

– Я бы сказала – растрогался. – поправила Виен. – Он и так воспринимал Ев, как воскресшую молодость и любовь, а тут…

– А где это Эд пропал? – спросила Ев, вспомнив, что еще его не видела.

– Стоп! А чего это он тебя интересует? – уставилась на нее Вел, поставив руки в бока. – Ты не попутала, он мой муж!

– Он показывал Рыбкам сестричку, а теперь пытается их увести в детскую. – пояснила Виен. – По-моему нам всем пора. Спи, пока есть такая возможность.

– А сабантуйчик? – глянула на них Ев, с большим удивлением.

– Вечером! Мы не пропустим.

Оставшись одна, Ев обследовала свой живот, покряхтела, хотя и была напичкана обезболивающим, улеглась и только прикрыла глаза, как почувствовала аромат новых цветов. Эд заглянул в комнату:

– Не спишь? – прошептал он и, заметив кивок ее головы, вошел и прикрыл за собою двери.

– А я уже подумала, ты меня бросил!

– Договоришься, кумушка! – вручил ей охапку белых пионов, замялся, впервые стесняясь поцеловать. – Вот как-то так!

– Я их люблю, ты же знаешь.

– Знаю. Ах, да! Чуть не забыл. – вышел и тут же вернулся с голубым ларцом: – Мои барышни только под нее спали, включая Вел. Думаю, пригодится. – разместил на прикроватном столике и опять сделал шаг назад: – И… присоединяюсь ко всему сказанному.

– Так не честно, хочу личного!

– Не могу отказать. Ты мне дорога, не меньше Вел и девочек. Оставайся такой непредсказуемой всегда. Любовь и веру брата, я гарантирую, остальное – купим.

– Эд!

– Прости! Я не знаю, что тебе сейчас сказать, день такой, трогательный. А малышка, просто очаровашка! Это счастье, что вы у нас есть. Ев, все! Не жди большего, а то польются у меня слезы, перестанешь видеть во мне мужчину.

– А ты спой! Поешь только для сестрицы, да Славкам, обделяешь нас как-то.

– Спою, обещаю. Лично тебе, ой, уже вам с кнопкой, когда ты забудешь о боли. Это будет твоя песня.

– Тогда иди! И… – Ев подняла к нему глаза, полные любви и благодарности, у него перехватило дыхание. – Эд, спасибо тебе за все!

Он подмигнул, вышел, а Ев открыла ларец и спокойно уснула, зная, что их с Дэном жизнь больше ничего не омрачит. По крайне мере сегодня.

****

«Мои мысли постоянно возвращаются к одному: «как же они похожи и взаимосвязаны! Я безумно, безумно люблю жену, но что моя любовь к ней без того огня, что вселяет в мое сердце Ев. Только вдвоем они идеальное целое! В Вел есть все, что надо мне, чем я дорожу и восхищаюсь. Только в Вел нет малого, того, что есть только в Ев, той неудержимой радости, необузданности в желаниях, где-то даже дикости. Я люблю Вел, всем моим большим сердцем. Но…. Еще в январе, я понял, как мне дорога Евгеша. А сегодня, утвердился – я потеряю часть себя, а возможно и буду страдать душевно, если, не дай Бог, Дэн решит увезти семью. Мое большое сердце, принадлежащее Вел полностью, соткано из маленьких огоньков: дочерей, Ев и Виен…»

Глава 8

Агния. Неординарность этого ребенка, Гаи и их окружение, начали ощущать буквально со второй недели после рождения. Первой была Ев, чувствуя все ее желания, находясь даже в другой части дома. Потом Вилен, в один прекрасный день уловила вполне ясные мысли для столь маленького человечка и стала прислушиваться, никому не говоря, чтобы не попасть в поле насмешек собственных дочерей. За ней Вел, затылком прочувствовала внимательный взгляд, изучающий ее, повернулась и…, племяшка улыбнулась и отвернулась. Вел, естественно приняла это к сведению, но не спешила объявлять. А Агния росла, ежедневно набирая вес, положенный младенцам, приобретала навыки, доступные возрасту и удивляла ежеминутно, как делают все новорожденные, желанно появившиеся на свет. Однако девчушка никогда не плакала, она просто ставила точку в своих требованиях громким криком, таким, что дрожали стекла, во всех комнатах дома и получала, без повторения все, что хотела.

– Дэн! – Ев проснулась среди ночи от упорного требования дочери явиться в ее комнату, разбудила мужа, заявляя: – Она с ней не справляется.

– Что? Кто? – Дэн открыл глаза, не до конца проснувшись. Накануне была очень трудная операция, затем прогулка с ребенком, многочасовая, Агния требовала, изучая звезды и капризничая, как только он сворачивал к дому, да и так, навалилась разная мелочь, удержавшая его у рабочего стола до двух ночи. Не сразу сообразил, что говорит жена, а та уже поднялась. – Ты куда?

– К Нии. – Ев запахнула халатик, рукой поправила волосы. – Няня с ней не справляется.

– Я сам схожу, спи. Тебе скоро ее кормить. – Ев благодарно улыбнулась и улеглась, а он прошел в детскую и застал няньку в слезах. – Что случилось?

– Ничего, – всхлипнула женщина, – кроме того, что она меня терпеть не может.

– У нее, между прочим, имя есть. – сделал замечание Дэн. – Возможно, если Вы ее полюбите, то будет взаимность?

– Как Вы можете?! – женщина даже пустила слезу. – Дэн! Неужели я здесь первый день. Я Славочек, как родных.

– Вот именно, что не первый. Поздно уже, вернее, рано еще, так что не будем спорить. Отдыхайте сегодня, я Нию заберу к нам.

Но на утро к этому вопросу не вернулись, Агния, словно поняла произошедшее, ночами давала спать и няне, и родителям. А через месяц, патронажная сестра, выходившая двойняшек, отозвала Дэна в сторону:

– Извините меня, но я больше не могу.

– Что такое?! – удивился Дэн, мгновенно вспомнив разговор с няней. Катерина больше не напоминала ему о трудностях, но медсестра же приходит к ним не каждый день, да и опыта у нее много, возраст достаточно зрелый. Решил уточнить: – Вас не устраивает оплата?

– Более чем устраивает! – откровенно ответила женщина и опустила голову, поясняя: – Ваша дочь меня пугает.

Ев, слыша их разговор из-за двери, лишь улыбнулась, зная мнение Агнии о няньке.

– Как это? – не понял Дэн. – Она еще совсем маленькая, чтобы как-то влиять на Вас!

– Она за мной наблюдает! – прикрыв рукой рот, чтобы никто больше не расслышал, произнесла женщина. – Круглые сутки, если я остаюсь с ней. Я даже спать боюсь.

– Это вам кажется! Наверное, вы переутомились…. Поезжайте в отпуск. Вас отвезут! – немного резко сказал Дэн и посмотрел ей вслед с нескрываемым недоумением. Нянька была к этому готова, схватила сумку, кивнула Ев и умчалась, даже не взглянув на ребенка. Агния громко рассмеялась и отвернулась к стене, разглядывая тени.

Подбор следующей, приходящей патронажной сестры, занял более двух недель – некоторых ребенок отвергал сразу, несколько задержались на сутки – двое. Единицы выдерживали больше недели. Дэн не выдержал:

– Ев! Что она хочет?

– Спроси сам. – ответила, пожав плечами и отошла в сторону.

– Как? – его вопрос был накрыт смехом Виен, что крайне задело Дэна: – Не понимаю, что смешного?

– Прости дорогой! – извинилась Виен. – Просто ты спросил, что она хочет и Ния четко сказала: «есть»!

– Вы издеваетесь, да? – Дэн переводил взгляд от жены к теще и обратно. – Дочь даже не агукала.

– Зато она может думать! – Виен отдала ему внучку и вышла из комнаты.

– Потешаетесь надо мной, – прижав к груди малышку, поддерживая ее «клюющую» голову, вздыхал Дэн, – причем, все сразу!

– Даже не думали! – спокойно ответила Ев, сидя в кресле и листая журнал. – Ты же сам приучил ее, еще в Праге. – реакция Дэна была непредсказуемой – он обиделся:

– Вы, женщины этого дома, все-все, знаете, как я вас люблю, и вьете из меня веревки! Ими же вяжете по рукам и ногам! Ей нет еще и полугода, она не может четко думать. Я же врач! – Агния подала голос – резкий и требовательный. – Ну вот, опять заткнули рот.

– Одевайся лучше, Ния хочет гулять, с тобой и без посторонних.

Чем старше становилась Агния, тем сложнее было найти им помощницу. Но, наконец, девчушка выбрала, женщину под пятьдесят, небольшого росточка, совершенно одинокую, не навязчивую. Та понимала ребенка с полу-взгляда, полу-звука. И не смотря на это, Ния слушалась только мужчин. Плохо спала днем, так слегка клевала носом на плече у Николя или Жана. Дэн должен был находиться в поле ее зрения по первому требованию, иначе дом содрогался ее криком. Если ему нужно было уехать – предупреждали заранее и, как правило, это делал Эд. Именно его Агния, почему-то побаивалась. Не пряталась, не дрожала в его присутствии, а слушалась. Едва семья выбивалась из сил, ходя с ней по дому, на помощь приходил Эд. Он ничего не говорил, только входил, как Агнеша делалась ангелочком – натягиваясь как струна, всем тельцем. Всовывала соску-пустышку в рот и хлопала глазами, следя за ним, выполняя все, о чем он просил.

– Агния! – говорил Эд тихим голосом: – Посмотри на девочек, они не капризничают. – девочка моргала и затихала, но на девочек не обращала никакого внимания, они ее просто не интересовали. Славочки пару раз попытались с ней поиграть, но потом остыли и приходили только с отцом. Так что, в присутствии Эда наступала полная идиллия. Однако стоило ему отойти от детской, как она наверстывала, строя всю семью.

– Может у нее что-то болит? – искала причину такого поведения Вел. – Мои красавицы, вдвоем меньше забирали сил и времени.

– Дети разные. – отвечала Виен. – Все наладится. С вами было тоже нелегко, и ничего – выросли! В принципе, ребенок был своенравен, но вполне терпим. Все, что ей надо было – это руки и поесть по первому требованию. Да, еще погулять, на свежем воздухе, утром, днем и перед сном.

Что же, дети это всегда непредсказуемость. Некое мановение палочки, по которой рушатся все устои и запланированная жизнь. Дети – это удивление и чудо, с множеством оттенков. Таким чудом у Гаев появилась Лера. За ней небеса послали Славок, что было просто неожиданностью, а теперь Агния. Желанная, долгожданная, бесценная. Вот только она пока этого не знала, как и не знала мир, в который попала и боролась с ним, покоряла его и всех кого видела, как могла. Вторым человечком, в присутствии кого Агния умолкала, была та самая приемная дочь, Лера, забредшая в их дом морозным, трагическим днем января и оставшаяся с семьей навсегда. Подросток, умный и сообразительный не по годам. Опережающий своих сверстников на несколько лет. Видя окружающее немного больше, чем обычные люди. Не доставляющая хлопот приобретенной семье, обожающая уезжать со сверстниками на все лето. В этом году и она удивила Гаев не меньше Агнии. Впервые отказалась ехать в лагерь, заявив, что там ей взять больше нечего. Добровольно была у всех под рукой и помогала по силе своих двенадцати лет. И только в конце августа, Жан уговорил ее съездить с ним в Чехию, на десять дней.

А у младших Гаев заботы не уменьшались. Упругие ножки Агнии, протаптывающие себе дорогу к рождению, упорно пытались ходить и по земле. Она буквально, весь день проводила стоя. Даже на руках, не лежала как все дети, а прижавшись к щеке, поглядывала в разные стороны, крутя головой. Ножки всегда находили опору и, вцепившись руками, балансировала как поплавок. А вот с речью дела не шли. Поняв, что ее прекрасно понимают без слов, она недолго баловала человеческими звуками и полными словами. Ей достаточно было вымолвить первый слог и указать рукой, а дальше была забота взрослых.

После восьми месяцев, Ния стала маминой дочкой, расставалась с ней с трудом и ненадолго. От этого Дэн и Ев перестали выезжать в свет одни. Только с ней и то не везде. Агния четко выбирала, где ей комфортно.

– Счастливый Эд! – как-то выпалил Дэн. – Его так любят девочки!

– Зачем ты так говоришь! – глянула на него Ев и обрадовалась, что Агнеша не слышит.

– Разве ты не видишь? Ния не хочет побыть со мной, поиграть или просто погулять вдвоем в саду.

– Дэн, не надо! Еще недавно она предпочитала тебя. Кстати, ты и тогда жаловался.

– Я?!

– Ты! Отдохни. Скоро ты опять станешь для нее первым человеком.

И действительно, попробовав немного мамину близость, Агния вернула прежнее предпочтение к отцу намного раньше, чем предполагала Ев. Впрочем, Ев почувствовала, насколько ребенок действует планомерно, держал их на привязи. Как бы там ни было, а девчушка была живчик – бегающий целыми днями, залезающий, куда только можно. И Ев отдавала себе отчет, что не всегда бы справилась с ней, не переметнись она опять к отцу. Освоив к году ступеньки, переметнулась покорять целые лестничные марши, затем деревья и так далее. Все, что находилось на уровне ее глаз, должно быть под ногами. У Вилены замирало сердце, Ев забывала дышать, пока кто-то из мужчин снимал Нийку с очередной, взятой высоты.

– Скалолазка! – называл ее Дэн. – Странно! Ведь ни ты, ни я не фанатеем от гор.

– Самоутверждается! – поясняла ему, да и себе, Ев.

Отъезд Эда с семьей принес, на довольно долгое время, беспокойство всем оставшимся. Только сейчас все поняли, насколько она была сдержанной в присутствии Эдгара. Но вызвать их назад – дать понять этому монстрику, что она победила. Терпели, сражались и завоевывали свой авторитет, без единого повышения голоса, только лаской и объяснениями.

В отличие от Славок, Агния чаще температурила – такой была реакция ее организма буквально на все, от прорезающегося зубика, до скуки за родителями. И Дэн, как ребенок, впадал в панику, расстраивался, обвинял себя в не компетенции и неполноценности как врач. Суматошный и напряженный год пролетел так быстро, что никто и не заметил, как в окна постучался очередной май. И Ния стала успокаиваться, проявляя любопытство в общении с людьми.

****

– Ник! Мы переберемся на тот берег. – Ев обняла «старичка», внешне годящегося ей в отцы, но ни как не в деды. – Тебе надо отдохнуть.

– Здравствуйте вам в шляпу! Я что, утомился или рассыпаюсь от дряхлости? – мгновенно погрустнел и ссутулил плечи. – И потом, ребенок только утихомирился, обратил на меня внимание, как вы ее увозите.

– Приезжай к нам, как можно чаще. А мы уж с первыми заморозками к тебе.

– Не обращай на меня внимание! – вздыхал Николя. – Это я для солидности бурчу, или от противности.

Жан уехал первый, подготовил все и встречал их в летнем доме, на берегу Азовского моря, их, так называемой, летней даче, что упрощало жизнь всем. До города было рукой подать, а значит и работу можно возобновить, не отрываясь от семьи.

– Что нам делать с няней? – Этот вопрос довольно долго мучил Дэна, но он постоянно откладывал его.

– А что делать? – Ев приподняла бровку, но поняла мужа без лишних слов. – Отпускать. Человек она хороший, но с нашей не справляется уже, зачем ее обнадеживать, быстрей найдет других.

– Ясно, оплачу за два месяца и отвезу домой.

– Уверена, – чему-то заулыбалась Ев, – даже обрадуется. – И действительно, для женщины это не стало неожиданностью, она с легкостью приняла известие и мгновенно собралась.

А Ния словно выдыхалась, становясь все тише и спокойней.

– Мой ангелочек! – постоянно говорила ей Ев. – Покорили этот мир и теперь будем в нем спокойно наслаждаться жизнью. Правда, милая? – дочь кивала, Ев продолжала: – Осталось нам с тобой взять последний барьер – заговорить по – взрослому! – Но малышка не спешила. Ей и так было хорошо. Зато она могла часами сидеть в мастерской Дэна и «рисовать», просто ручками по холсту.

– Ах, ты моя не наглядная! Талантище мое! Бриллиантик! – восхищался Дэн и развешивал «творения» повсюду, хвастаясь всем без исключения.

Так было и сегодня. С раннего утра они забрались в студию и творили вдвоем очередной шедевр.

– Сё! – поставив последнюю закорлючку, Ния поднялась на ножки и пошла к двери, вытирая руки о специально одетый халатик.

– Ты куда? – спросил Дэн, не успев понять ее действий.

– Куда! – повторила она за ним, как попугайчик.

– Туда! Говорят – туда! – поправил он, подхватив на руки и зайдя за перегородку, вымыл ее.

– Куда! – упорно повторила Агния и сжала губы. Дэн снес ее вниз.

– Хочешь к морю? – она отрицательно мотала головой. – Значит, кушать и спать! – Не играя с ней в «угадайку», поставил точку в разговоре, глянув на часы. Девочка лишь пожала плечами, зевнула, но поев, не уснула, а лежала и смотрела на окно, мечтая о чем-то своем. Затем прикрыла глаза и, как только осталась одна, взобралась на окно, уселась и долго водила пальчиком по стеклу, вычерчивая понятные только ей знаки, повторяя: – Эддя, Эддя, Эддя. – протяжно затягивая последний слог.

А в скорости приехал ее Эддя, привез всю семью. И младшие заметили новые изменения в дочери – она умеет скучать и любить не только их, а всех, в том числе и Славочек. Опять Эд стал палочкой выручалочкой – справляясь сразу с тремя, не считая Леру, которая становилась просто его правой рукой.

– Чего грустный? – как-то рано утром Вел заметила Дэна на галерее. Он стоял в тени витража и переминающегося с пятки на носок. – Что с тобой происходит последнее время? Ты так изменился. Где твоя веселость, балагурство, шутовство? Дэнчик! Верни нам себя, пожалуйста. – обняла его, погладила по спине и не спешила убирать руку.

– Вел! – обреченно вздохнул Дэн. – Я не состоявшийся человек!

– Что?! – она развернула его, собираясь устроить взбучку, и ахнула: глаза совсем потеряли блеск. Прочная туманность закрывала его взор, а на лицо падала вуаль усталости. Он сейчас выглядел лет на пять старше ее Эда. – Ты это чего? – обняла, крепко, привстав на пальчики, поцеловав в обе щеки и глаза, не выпуская лица из рук, смотрела не отрываясь.

– Вот, и ты меня целуешь в глаза, словно прощаешься.

– Дурында, моя! Я и двинуть могу, чтобы остаться рядом и выхаживать. – Вел потянула его за руку и уселась на пол, заставив сесть и его. Обняла, предварительно забросив его руку себе на плечо. – Это ж надо такое выдумать! Мы только приехали. Я за тобой, знаешь, как сильно соскучилась. Так надеялась отдохнуть от серьезности моего мужа, окунуться в твои неудержимые шутки и проказы, а ты! Рушишь все мои надежды. С чего это ты хандришь? С Ев поссорились?

– Нет, конечно же. Я не могу с ней ссориться. Это было только раз и мне хватило.

– Так что тогда? У вас же клад какой подрастает.

– Ты видела?! – вспыхнул как спичка, светясь счастьем. – Ее рисунки? Это нечто!

– Согласна на все двести! – кивнула Вел, буквально вечером просмотрев все в очередной раз.

– Да, моя доча… – проговорил он и тут же погас.

– Дэн! Что опять?

– Почему опять, я все тот же – никчема.

– Ты Ев такую глупость говорил?

– Нет, пока.

– Что значит: «пока»?! Даже не вздумай! Что за чушь?!

– Это истина! – и опять он издал горький вздох, опустив голову на колени. Вел принялась его тормошить:

– Так, меня злят твои загадки. Колись, на чистоту, как священнику, адвокату, врачу, в конце – концов! – легкая улыбка промелькнула на его губах:

– Совсем слабо вижу тебя священником.

– Шутишь, уже легче. Выкладывай, буду кем угодно, главное, чтобы ты высказался.

– Все очень просто. Я не состоялся, как отец. Посмотри на Эда – ему и трое под силу, а я с Нией справиться не могу. Знаешь, как она за ним скучает? Может часами сидеть на окне, царапать пальчиком стекло и звать, тихо-тихо: «Эддя!» Не меня, а его!

– И что? Это понятно. Мои, за большим китом, до сих пор скучают!

– Правда? – Дэн словно ожил.

– Еще какая! Больше чем за мной. Я ж не вою на луну от этого.

– А на что ты воешь?

– Двину! – она показала ему кулак и переместилась, усаживаясь напротив: – Так, с одним понятно – блажь и только. Дальше давай. И побыстрее. Представляешь, если нас в таком виде Ев застукает? Убьет, двоих, потом пожалеет, но сначала убьет.

– Да, – кивал Дэн, – Нийка еще маленькая, рисковать нельзя.

– Зато как она изменилась! Слушай, а ведь усыпила своего Минотавра, всего за год. Я теперь опасаюсь, когда в моих проснется то, что вы уже преодолели?

– У тебя есть Эд, он справится. Он не я!

– Опять двадцать пять! Что еще?

– Просто ты со мной не говори так, философски. От этого мне кажется, что ты меня жалеешь.

– Зачем мне тебя жалеть? Ты – это ты!

– Вот видишь – это все, что ты обо мне думаешь.

– Дэн! Можно я тебя стукну? – она замолчала, раздумывая, как бы его встряхнуть, чтобы мозги включил. – Очень хочу треснуть, чтобы ты опять начал соображать! Я не скудно о тебе думаю. Я часто думаю, какой ты незаурядный! В тебе есть та Божья искра, которой нет ни у кого из Гаев! По крайне мере была, до сегодняшнего дня – ты ребенок! А только в настоящем мужчине может жить ребенок до конца его дней! Ты невероятно красив и статен! Умен и внимателен. В тебе такое горячее сердце! Ты же не только муж моей сестры, ты мой брат. Ты мой дружище! Я люблю тебя ничуть не меньше Эдгара. Разве что чуточку, совсем малую. Ты врач! Возможно, единственный на всей земле. Ты творец, портретист и отличный художник. В твоих руках оживает все! Дэн, ну ты прекрати себя бичевать. – пелена самоиспепеления, постепенно скатывалась с его глаз. Каждое ее слово, не сразу, но доходило до него. Вел еще хотела сказать: как она с девчонками его любит, но у него задребезжал телефон и она поймала себя на том, что прозвонил то звонок, как нельзя вовремя. Дэн говорил тихо, шагая от нее по галерее. А она сидела и припоминала, не сказала ли чего в запале не нужного, лишнего, такого, что он не так мог понять. Дэн вернулся к ней и протянул руку, помогая подняться:

– Можно мы с тобой поговорим, еще раз, наедине?

– Конечно! Я с большим удовольствием, как только захочешь.

Дэн обнял ее, как делал впервые годы их знакомства, сжал плечи и поцеловал в щеку:

– И я люблю тебя, очень, сестренка! – развернулся и ушел.

****

«Да! Я люблю Ев, намного сильней, чем любил бы сестру. И часто боюсь, что об этом узнает Дэн. Не жена, а именно брат. Вел поймет, Вел сама хочет этого, потому что любит сестру больше всего. Порою мне кажется, что даже больше меня. И уж значительней Виен. В ней живет две любви к Ев – сестринская и материнская. И они сплелись воедино и заразили меня. Я не боюсь, что это разрушит мою семью, нет! Вел изменить нельзя! Просто не хочу потерять частичку себя. А Дэн… Тут другое. Порою мне кажется, что он догадывается, от этого такие перемены. Я переболею Ев. Развеется это облако. Главное успеть. Главное не сбить брата. Он одержим сам по себе, а уж женою настолько, что теряет голову. Мне кажется, что даже Агния становится неким барьером, через который ему надо переступить. Брат… Что же в тебе сломалось?»