Мистика в космосе культуры

В отличие от современного понимания природы, для «мифического» миропонимания людей во всех природных вещах всегда есть элемент непостижимой Тайны, связанной с Великой Тайной мироздания, а также глубинное признание того, что взаимодействие природных объектов никогда не будет постигнуто человеком до конца… Потому и вселенская «партиципация», и «оборотничество» вещей могут быть постигнуты только особым образом, вне закономерностей обыденных событий и отношений, т.е. «магически». И признается столь же иное, – магическое взаимодействие людей с вещами и явлениями, будь они природные, социальные, индивидуальные. Это специфическое взаимодействие способно привести к необычным, но желанным результатам. Понятно, что в древнейшие времена прерогатива «пра-магических» практик принадлежала магам, знавшим и ритуалы, и «магический» язык.

Шаманизм как особая ветвь магической традиции

Само слово шаман вошло во все европейские языки из русского языка. В русский язык слово шаман попало в первой половине XVII века из языка эвенков… Одни ученые …сравнивали его с древнеиндийским словом шрамана – «слушающий», другие усматривали в нем связь с названием сомы – священного напитка древних иранцев…

А.А.Бурыкин. Шаманы те, кому служат духи

Учитывая различия в условиях формирования и развития конкретных этносов, мы должны подчеркнуть и совершенно очевидное различие в сформированных традициях передачи магических знаний и практик. Необходимо учитывать, что в племенах, живших к чрезвычайно тяжелых климатических и природных условиях (в приполярных областях, в непроходимых джунглях, в безводных пустынях и т.п.), трудно было сохранить «в чистоте» линию «жреческой» сакральной преемственности, в особенности, если жрец был один в племени.

В предыдущем параграфе мы упоминали, что сформированные у африканских племен жреческие сообщества хранили изначально полученное знание (от первопредков или культурных героев). Именно жреческие тайные знания о Сириусе были открыты Гриолю племенем догонов; известны шесть тайных обществ, сохраняющих древнейшие тайны, в племени бамбара (с разным «уровнем доступа» в соответствии с пройденной инициацией!)…

Однако у племен других регионов сформировались другие традиции освоения и передачи магических тайн. Одна из них – это сибирский шаманизм.

Мы солидарны с теми исследователями, которые считают Сибирь родиной мирового шаманизма¹⁵⁴, считая шаманскую магию специфически отличной от африканской. Для нас важен тот факт, что в бытующем до наших дней шаманизме как бы «законсервированы» исходные основы древнейшей магии евразийского континента, которая, трансформируясь в позднейшие исторические эпохи, сохраняла свои главные «принципы».

К сожалению, в отличие от африканских магических традиций, в сибирском шаманизме не сохранилось явственных следов знаний, полученных от первопредков. Но в нем более определенно сформировалась интересующая нас линия «пра- мистических» представлений на фоне магической практики.

В древнем сибирском шаманизме проявились основные линии преемственности единой – и сакральной, и народной магии, веками (тысячелетиями?) сохраняемой в племенных культурах. В отличие от африканских реликтовых племен, культура сохранившихся племен на бывшей территории СССР за последние 100 лет подверглась существенному воздействию атеистической идеологии. И хотя важнейшие характерные особенности сибирского шаманизма сохранились, необходимо учитывать, что некоторые сакральные знания ушли в «подоснову» известных сегодня шаманских традиций.

Целый ряд исследователей шаманизма (Уно Харва, Георга Ниорадзе и др.) доказали, что центрально-азиатский шаманизм тесно связан с доисторической культурой сибирских охотников, а шаманские традиции и техники исследователи находят у первобытных народов Австралии, Малайзии, Южной и Северной Америки… М. Элиаде утверждал: «Недавние исследования ясно показали шаманские элементы в религии охотников времен палеолита».¹⁵⁵ Как свидетельствуют современные археологи, древнейшие палеолитические стоянки, обнаруженные в Сибири, относятся примерно к периоду 100—120 тысяч лет назад, в связи с переселением народов с территорий, ныне принадлежащих республике Алтай, Казахстану, странам Средней Азии. Принятая сегодня версия появления человека на территории Африканского континента предполагает именно там наличие истоков мирового шаманизма. Однако современные шаманы признают родиной шаманизма остров Ольхон на озере Байкал. Именно там находится знаменитая скала Шаманка, внутри которой, как считается, в далекой древности проходили первые посвящения шаманов.¹⁵⁶

Заметим, что личный опыт будущего шамана часто не зависел ни от его желания, ни от возраста, ни от происхождения… Как правило, уже при рождении будущий шаман имел какую-то «метку» о своем предназначении (родимое пятно, шестой палец на руке или ноге, тот или иной вид уродства и т.д.). Как отмечают исследователи шаманизма, в каждом регионе существует особая «иерархия» шаманов, определявшаяся их родословной. Так, в тувинском шаманизме, как показывают исследования М. Б. Кенина- Лопсана, «Шаманы, по народным поверьям, могли происходить от шаманов- предков, духов земли и воды, небожителей, злых духов… Принадлежность к той или иной категории определяла место шамана в шаманской иерархии, возможности воздействия на людей и т.д.»¹⁵⁷ Самыми «сильными» и «настоящими шаманами» считались те, что вели свое происхождение от предков-шаманов. Как отмечал известный этнограф и исследователь шаманизма начала ХХ в. Ф. Я. Кон, почетные потомственные шаманы имели среди предков по 8—10 шаманов.¹⁵⁸

«Призвание» к деятельности зачастую начиналось с так называемой «шаманской болезни», которая представляла собой страшное испытание на грани жизни и смерти (необъяснимое заболевание, умопомрачение). В процессе болезни будущий шаман, как правило, видел собственную смерть, когда духи расчленяли и поедали его тело, а затем на голый скелет духи «наращивали» новую плоть, что позволяло ему затем беспрепятственно пересекать «черту», разделяющую миры людей и духов.¹⁵⁹

После успешного прохождения «шаманской болезни», и/или, у некоторых народов, прохождения «школы» у старого шамана (например, у ненцев обучение могло продолжаться до 20 лет, а у тувинцев – от 3- 7 до 10 дней¹⁶⁰), будущий молодой шаман проходил обряд посвящения. Это могло быть совместное камлание неофита с опытным шаманом, во время которого они путешествовали по Нижнему миру (как у тувинцев); или это был обряд «оживления бубна», как у народов Алтая и якутов.¹⁶¹

Признанный соплеменниками, новый шаман начинал лечить болезни людей, которые, по шаманским представлениям, вызывались злыми духами, путем призвания добрых духов, с которыми у шамана были почти родственные (по плоти и крови!) взаимоотношения. Шаман также искал потерянные предметы, видел на далекие расстояния, даже перемещался по воздуху, предсказывал будущее, освящал различные предметы и объекты, провожал души умерших в последний путь и др. Еще раз подчеркнем: в деятельности шаманов магия прямо и непосредственно была связана с обыденной жизнью племени.

Таким образом, в ходе исторического развития в каждом племени постепенно выделялись «профессионалы» и «организаторы» коллективных действ. «Профессионалы» знали все обрядовые и ритуальные стороны магии, они «призывались» высшими силами (духами, богами) к сохранению племенных мифов, верований и обычаев, к постоянной «магической» активности, получая обязанности и возможности помогать соплеменникам не только во время важных событий, но и в решении ежедневных проблем.

Социальная прослойка шаманов (колдунов, ведунов, волхвов и т.п.) формировалась внутри определенных этносов, сохраняя уникальные особенности обыденных практик, мифологических представлений, в целом – основные черты этно-культурного поля, ярким выражением которого всегда была магия, как постоянно поддерживаемая связь между человеческим (земным) и иными мирами (духов, предков, сверхъестественных существ и т.д.). Таким образом, в каждом племени формировалась своя магическая система, изначальная племенная магия была уникальной.

Но общечеловеческие жизненные универсалии – этапы жизненного цикла отдельной человеческой и общей коллективной жизни естественным образом определяют основные направления общераспространенной мировой магической практики: свадьбы и похороны, лечение и разрешение конфликтов, предсказание будущего и поиски потерянных вещей…

С позиции рационального мышления, магию можно понимать как «иллюзорную технику», но она далеко не бесполезная в жизни конкретного этноса, поскольку ее назначение – помогать решению проблем реальной жизни. Коллективные танцы, песни, заклинания первобытных людей – все это, по словам Дж. Томсона, «… меняло их субъективное отношение к реальности и косвенно меняло саму реальность».¹⁶²

«Ядро» первобытной магии

У шамана в сердце шумит ковыль,

А в душе вечно борются тьма и свет.

Он легко реальность раскрошит в пыль,

Ведь, по сути, реальности вовсе нет.

/…/

В песнях шамана – птичьи крики,

Птиц, не живущих под нашим небом,

Танец шамана – прошлого лики,

В нем растворяется быль и небыль.

Катерина Чумакова

Как мы выяснили, истоки магии находятся в первобытных мифологических представлениях и практике древних людей, когда оформилось некое «ядро» того явления, которое мы сегодня называем «магией». А затем, с развитием различных культур и этнокультурных ареалов появлялось разнообразие магических форм и практик.

«Ядро» первобытной магии¹⁶³ можно охарактеризовать следующими чертами::

1. Магия – это реализованные Вселенские энергии, которые воспринимались и реально использовались супер-страстными и страстными членами племени в начале этногенеза.

В примитивных племенах исходное представление о магии основано на осознании «двойственной» природы всех предметов, явлений и событий окружающего мира: наличии «скрытых», невидимых, но не менее важных аспектов бытия. В онтологическом плане в магии бытие целостно, в нем «высшее» неразрывно связано с «низшим»; «культурное» – с «природным»; сакральное и профанное «переплетено». Однако уже в древнейшей магии выстраивалась некая иерархия как явлений. так и членов племени по степени приобщения к извне полученным «сверхъестественным» знаниям.

Магия может рассматриваться как некая «высшая сила», возникающая вследствие управления внутренней энергией и таинственными силами и сущностями с целью вызвать изменения в мире физическом. А также как величайшее тайное знание и высшая «наука».

2. Фигура мага (древнейшего жреца, шамана и т.д.) оказывается неоднозначной – он и обычный человек, и могущественный знаток «тайн», обладающий некими скрытыми силами. Так, в африканских племенах традиционными являются закрытые жреческие сообщества, сохраняющие сакральные знания, полученные от первопредков или культурных героев.

В сибирском шаманизме в течение тысячелетий была выработана другая линия преемственности сакральных знаний. Пройдя «шаманскую болезнь», шаман получал от духов новое духовное «тело», позволявшее ему непосредственно проникать в иные миры – низшие и высшие. Его деятельность также двойственна: он использует внешне обычные предметы, которые в его манипуляциях проявляют необычные свойства, дают неожиданные результаты и т. д. В нашей этно-энергетической концепции культуры мы рассматриваем «духов» преимущественно как сгустки различных видов энергий, которые по- особому остро воспринимаются и «познаются» сенситивными людьми.

В антропологическом плане магия рассматривает человека как существо, способное воздействовать на природные процессы, обращаясь за помощью к Иному, как к некоей «обратной стороне» бытия. В древнем этносе маг – пассионарий, активный участник целостного бытия; даже признавая неподвластные ему «законы Вселенной», он способен участвовать в жизни «духов» и познваать закономерности проявления и применения «тайных сил». А главное для мага – это способность проявить и осуществить свою личную волю, как правило, во взаимодействии с высшими силами.

3. В обыденной жизни племени магия – это совокупность практик прямого взаимодействия со «скрытыми» сторонами бытия ради достижения практических целей – выживания, обеспечения и безопасности потомства и т. п. При этом важна исходная установка именно на прямое и силовое воздействие человека на предмет, живое существо, природный объект, соотнесенное с разрешениями духов, в древнейших религиях – «богов» и т. д. В гносеологическом плане магия, усматривая нераздельность природного и «сверхъестественного», признает возможность в определенной магической практике прямо воздействовать на «сверхъестественное», направляя его на решение земных проблем. Маг убежден в принципиальной возможности их определенным образом «познать» (отсюда – позднейшие представления об иерархии магического знания и всесилии «высшей магии», хотя само «познание» и его методы, как правило, не имеют ничего общего с тем, что в западноевропейской культуре называется «наукой»).

Особый статус магического действа всегда подчеркивался использованием особого «тайного» языка, необычным инструментарием, атрибутикой и т.п..

4. Высокий эмоциональный накал магических практик, определяемых жизненной важностью поставленных целей, характеризующихся предельной остротой любопытства, страха, восхищения, агрессии и т. п. Если в древнейших магических ритуалах огромную роль играла именно коллективная синхронная практика (массовые танцы в необычных костюмах под гипнотизирующие ритмы ударных инструментов, специальные выкрики, ритуальные действия и т.д.), то в позднейшие исторические эпохи появилась определенная вариативность достижения высокого эмоционального напряжения. В некоторых современных магических практиках массовые действа по-прежнему играют существенную роль (например, в вуду или в викке). Но в индивидуальной работе с клиентами позднейшие маги (ведуны, ворожеи, колдуньи и пр.) могут достичь хоть какого-то положительного результата только в случае, если между магом и клиентов возникает необходимое эмоционально-энергетическое напряжение (усилия мага + безусловная вера клиента; в крайнем случае – специальные усилия мага по введению клиента в измененное состояние сознания или гипноз).

5. В нравственно-этическом плане магия признает амбивалентность как явлений, так и человеческих поступков. Как правило, в магии отрицается и абсолютное добро, и абсолютное зло; приверженцы магии решают конкретные земные проблемы (отдельных этносов, семей или личностей), не давая им этической оценки.

6. Магия является неотъемлемой частью культурного кода данного этноса (племени, народа, нации, сообщества…), одной из ключевых сторон его самоидентификации, определяя основные внешние символы, практики, способы взаимодействия членов сообщества между собой и с представителями других сообществ и т. д. Маг (шаман, колдун, ведун и т.п.), как в древние времена, так и сейчас, всегда подчеркивал свою этническую принадлежность особым костюмом, атрибутами, декоративными элементами, речевыми оборотами, поведенческими особенностями, способами действия и т. п.

7. Магическое действо представляет собой особую систему ритуалов, действий и практик, которые формируются в определенном культурном поле и несут на себе его неповторимую энергетику, а затем подвергаются этнокультурным трансформациям в зависимости от менталитета, эпохи, уровня культурного развития и т. п. Сам процесс трансформации магических практик – предмет особых серьезных исследований.

8. В древнейшей магии не было и не могло быть никакой веры, поскольку в мифо- магическом мировосприятии примитивного человека и в его неразвитом сознании не было способности абстрактного мышления, необходимого для того, чтобы воспринимать несуществующее в обыденной жизни. Но у дикаря было полнейшее ДОВЕРИЕ к традиционной памяти о встрече с Первыми Учителями и переданным ими знаниям и умениям. Традиционная память сохранялась посредством ритуалов, в первую очередь, предназначенных для обеспечения высокой эмоциональной солидарности племени и глубокого общего переживания от как бы «повторяющегося» события первой Встречи, определившей и культуру, и саму жизнь племени. Это же доверие к племенной традиции сохранялось и во всех других, в том числе, частных магических процедурах, естественным образом предполагавших полученные извне «сверхъестественные» силы.

9. В значительном большинстве этнических культур магия являлась обычным «ингредиентом» разнообразных культурных практик – и обыденных, и интеллектуальных, и творческих и пр. При этом она не становилась основой миропонимания и мировоззрения, чем был и остается миф, а на определенных историко-культурных этапах – религия.

С развитием и усложнением культурных практик «магическое» постепенно отделялось от «обыденного», как параллельно в духовной сфере «сакральное» отделялось от «профанного» (и формировались первые религии), а позже, наряду с «религиозным», в ходе развития теоретического и абстрактного мышления, возникало «оккультное», «эзотерическое», наконец, «мистическое». Формировавшись в течение тысячелетий, магия в ее разнообразных формах и проявлениях существует и сегодня.

Кратко об особенностях магии в древних

цивилизациях

Безымянное есть начало неба и земли,

Обладающее именем – мать всех вещей.

/…/

Вместе они называются глубочайшими.

Переход от одного глубочайшего к другому —

Дверь ко всему чудесному.

Дао Дэ Цзин

Не имея возможности и особой необходимости подробно исследовать пути развития и трансформации магии в древних цивилизациях, обозначим только важнейшие для нас моменты в аспектах, необходимых для нашего дальнейшего исследования мистики.

Остановимся на тех особенностях древней магии, например, Китая, которые уже были исследованы выдающимися синологами.

В Китае традиция поклонения первопредкам (и родовым предкам) остается незыблемой в течение тысяч лет. В наиболее архаичных мифах прародительницей вещей и людей (но не мира!) считалась Нюй-ва, полуженщина-полузмея, которую позднее считали женой Фу-Си, первопредка преимущественно восточных племен, изображавшегося человеком- птицей.¹⁶⁴

Как отмечают современные исследователи китайской культуры, «Древняя мифология воспринималась и часто воспринимается до сих пор, как неотъемлемая часть реальной истории Китая. Она продолжает жить не только в религии и народном фольклоре, но и в сочинениях философов, ученых. В разных текстах некий персонаж мог выступать историческим лицом, а в других, порой даже синхронных текстах, этот же персонаж мог выступать мифологическим героем».¹⁶⁵

Ши Хуан -Ди (2697—2599 гг. до н.э.) почитается в Китае как первопредок нации (в некоторых древних версиях мифов связан с тотемами медведя, дракона, драконоподобной ящерицы и пр.; по версии Ван Чуна, в конце жизни Хуан-Ди улетел на небо на драконе). Одновременно он культурный герой (давший народу топор, ступку, лук и стрелы, платья и туфли, лодки, колесницы и многое другое), а также первый правитель, «желтый император», заложивший основы государственности. Знаменитые «Исторические записки» («Ши цзи») Сыма Цяня начинаются со времен деятельности Хуан-Ди.¹⁶⁶

По данным эволюционной генетики, в период 4000—3000 лет тому назад на территории Китая началось расхождение языковых общностей – протокитайской и прото-тибетско-бирманской. Характерно, что мифы и предания о Хуан-Ди, обычаи возведения к нему своих родословных имели широкое распространение и носили над- этнический характер.¹⁶⁷

Заметим от себя, что этногенез прото- китайской общности (сначала рассыпавшейся на множество племен, затем организованных в царства, и наконец – объединенных под рукой первого императора) сохраняет и из века в век транслирует мощный архетип Хуан-Ди, подпитываемый энергиями фактически уже религиозной народной веры. Как у племени догонов, постоянное ритуальное воспроизведение связи с первопредками (дополняемое, по утверждению догонских жрецов, регулярными сообщениями с Сириуса), позволяет этносу поддерживать жизнеспособность и не опускаться до мемориальной фазы (как, например, рассмотренное нами племя индейцев пираха), так и осознанное и культурно-плодотворное отношение к древним мифам является, вероятно, одним из секретов долголетия самобытной культуры Китая.

При этом, как подчеркивал Е. А. Торчинов, китайская культура «…не знала ничего о трансцендентном Боге (или богах) и не имела ни малейшего представления о креационизме».¹⁶⁸ В китайской культуре мир развертывается сам из себя, подобно цветку, раскрывающемуся из бутона.

Далее, по утверждению Е. А. Торчинова, «… китайская культура не знала духа как начала, иноприродного чувственному бытию».¹⁶⁹ По мысли ученого, китайская культура – это «натурализм, витализм и холизм». В течение тысячелетий в ней сохраняются основы традиционного миропонимания: «Единый и целостный космос, пронизанный потоками жизненной силы, космос, все элементы которого находятся во взаимосвязи и гармоническом единстве, одновременно непрестанно трансформируясь и изменяясь в своей энергийной пластичности».¹⁷⁰

Важнейшую роль в китайском миропонимании играет многозначное понятие «ци», в котором нет непреодолимой грани и тем более разрыва между духом и веществом, материей и сознанием. Как замечает Е.А.Торчинов, древнекитайский философ Ван Чун (1 в.н.э.) природу «ци» сравнил со льдом: нагреваясь, он становится водой, а затем – превращается в пар. Так и «ци», сгущаясь, становится веществом, а истончаясь – духом.¹⁷¹

Как мы понимаем, в сущности, подобные представления о взаимосвязи «материального» и «духовного», «земного» и «иного» были характерны и для мифо- магического мышления архаических племен средиземноморского региона, Африки и протоарийских кочевых племен.

Энергийность космоса в китайском понимании ведет к тому, что можно понимать как тотальный магизм. Е.А.Торчинов подчеркивает: «…в основе своей китайская картина мира глубоко магична. И этот магизм базируется на органицизме китайского космоса, отличающегося от новоевропейского космоса так же, как организм отличается от механизма».¹⁷² С точки зрения европейца, в китайской мысли магизм может трактоваться как деизм, рационализм, иррационализм, даже – атеизм, и конечно – как мистицизм.

Здесь мы остановимся, поскольку сделали важнейший для нас вывод о связи магизма и мистицизма в китайской мысли. Далее, в главе о современных формах западного псевдо- мистицизма, мы еще вспомним главные принципы китайского магического миропонимания – «коррелятивное мышление» и доктрину «сродства видов» (или «теорию симпатии»). В настоящий момент нам важно было подчеркнуть категорическое различие между культурными основами китайской и западной культур и, соответственно, различную роль магии и ее значение в них.

Что касается древнеиндийской цивилизации, то сохранились мифы о нагах, змеевидных существах, прибывших с планеты-океана и правивших в Индии в древности. До сих пор в индийских деревнях есть праздник змей, когда жители ловят диких змей (в том числе кобр), держат их целый день в руках, проводят определенные ритуалы, и змеи их не кусают. А в конце дня змей отпускают на волю, в джунгли.

Наги, по индуистской мифологии, это полубожественные существа со змеиным туловищем и одной или несколькими человеческими головами. Им принадлежит подземный мир и они считаются мудрецами и магами, способными оживлять мертвых и менять свой внешний облик. В некоторых источниках наги – божественные змеи смешиваются с представлением о нагах -исторических племенах, живших на северо-западе Индии до прихода ариев. Предполагается, что реальные наги были племенами монголоидной расы, имевшими своим тотемом змею (кобру).¹⁷³

Мы обратим внимание на более-менее изученный ведический период, определивший древнейшую форму индуизма. Как отмечает Е.А.Торчинов, «…религия вторгшихся в Индию в середине II тыс. до н.э. кочевников- ариев, была прежде всего религией жертвоприношений (яджня), включавших в себя значительный элемент магии, поскольку жертвоприношение предназначалось не для умилостивления божества, а для его подчинения воле жертвователя. Отсюда и поговорка: «все повинуется богам, а боги – брахманам (жрецам) «».¹⁷⁴

Мы не можем не отметить, что арийские кочевые племена, вторгшиеся на полуостров Индостан, – это близкородственные племена тем мидийцам, что, прибыв примерно в тот же исторический период на территорию нынешнего Ирана, стали магами/жрецами в зороастризме (см. выше).

Однако на территории Древней Индии и в уже довольно зрелом дравидском культурном поле арийская магия подверглась серьезной трансформации, а главное – она не смогла доминировать над мощными и вполне определенными мистическими тенденциями, основанными на отработанных психотехнических практиках.

В определенном смысле, можно сказать, что в древнеиндийской культуре мистика сразу была отделена от магии и развивалась своими собственными путями, в соответствии с конкретными религиозными направлениями индуизма (брахманизма, шиваизма, древнего кришнаизма), буддизма, джайнизма, ислама и т. д.

Мы не будем вмешиваться в жаркие споры по вопросу – кто же был родоначальником классической йоги – древние дравиды или пришлые арии; для нас главный факт заключается в том, что йогические психотехнические практики взаимодействия с запредельным в течение тысячелетий были и до сих пор являются образцовыми в мировом мистицизме. Они широко варьировали и включались в целый ряд религиозно-философских направлений (напоминаем, что йога была также оформлена в одну из шести классических даршан – школ классической индийской философии). Характеризуя наиболее известный источник йоги, видный историк классической индийской философии С. Дасгупта отмечал, что Патанджали «…не только собрал различные формы йогических практик и отделил разнообразные идеи, которые были или могли быть связаны с йогой, но и пересадил их на метафизику санкхьи и придал им тот вид, в котором они и дошли до нас».¹⁷⁵

Магия в древнеиндийской культуре была чрезвычайно развита и связана не только с брахманизмом или другими религиозно-философскими системами (в первую очередь, с религиозными культами), но включала и широкий пласт народных обыденных практик. Достаточно упомянуть, что в ведической традиции одна из четырех основных Вед – Атхарваведа носит ярко выраженный магический характер, прямо именуется «ведой заклинаний». Автор перевода и комментариев избранных фрагментов древнего памятника Т.Я.Елизаренкова отмечает: «Название „Атхарваведа“ (atharvaveda „веда заклинаний“ или „веда атхарванов“) происходит от имени мифического жреца огня Атхарвана (atharvan „жрец огня“, имя собственное родоначальника жрецов огня, имя собственное потомков Атхарвана). Связь этого собрания со жрецами огня очевидна: заговоры произносились обычно над огнем, в который совершались жертвенные возлияния. <…> Первоначальное название АВ (Атхарваведы -В.К.) не включало в себя слова „веда“. Это было „Атхарва“ или „Атхарвангираса“ (atharvangirasa) – название, состоящее из имен двух мифических родов: Атхарвана и Ангираса (angiras – название полубожественных существ, мудрецов-риши, посредников между богами и людьми или angirasа „связанная с Ангирасами“). По индийской традиции считается, что связь АВ с двумя родами – Атхарванами и Ангирасами – отражает двоякую природу заговоров этого собрания. Белую магию (заговоры, обращенные на достижение добра) связывают с Атхарванами, а черную магию (заговоры, обращенные на достижение зла) связывают с Ангирасами. Таким образом, АВ противостоит трем каноническим ведам и по характеру названия, и по содержанию, как текст магического названия текстам собственно религиозного культа. <…> В основе АВ лежат магические народные обряды, уходящие корнями в глубокую древность. Некогда они пронизывали собой весь быт древних ведийских племен… Типологические параллели этому встречаются в ранней истории самых различных цивилизаций».¹⁷⁶

Взаимодействие магии и мистики в индийской культуре – чрезвычайно сложная и многоаспектная проблема, далеко выходящая за рамки нашей работы.

Выше, рассматривая истоки термина и понятия магии, мы вкратце проследили обозримые сегодня начала древнейшей зороастрийской (древнеперсидской) магии, судя по всему, тесно связанной со всем комплексом древних арийских культур, как цивилизованных народов, так и кочевых этносов. Для целей дальнейшего исследования трансформации древнейших этнических форм магии в условиях формирования высоких цивилизаций, рассмотрим вкратце историко-культурную динамику магии в средиземноморских цивилизациях.

Основные моменты трансформации римской магии

При всем том, учитывая воззрения простого народа, и в коренных интересах государства необходимо поддерживать и нравы, и религию, и учения, и права авгуров, и авторитет их коллегии.

Цицерон. О дивинации

Одним из важнейших примеров трансформации магии для нашего исследования является процесс «расслоения» древней магии на «теоретическую» и «практическую» в средиземноморском ареале. Подчеркнем важный для нас момент: «расслоение» древнейшей магии проходило по тем же уровням сакральной и профанной магии, что и в других культурных ареалах.

В Древнем Риме мы можем рассмотреть трансформацию от древних форм этнической магии к – функционированию магии и отношению к ней в имперском Риме, как воплощенной идее цивилизации. Мы кратко обратимся к проблеме рассмотрения магии в Риме, поскольку, с нашей точки зрения, здесь происходили процессы трансформации, в первую очередь, «обыденно-практических» и «профанных» форм магии, во многом определивших ее понимание в позднейших ареалах европейских культур.

Обратимся к знаменитой «Естественной истории» Гая Плиния Секунда, о которой исследователь А. В. Белоусов справедливо замечает: «…мимо Плиния не удается пройти ни историку собственно античной магии, ни исследователю средневековых западных и… даже славянских магических практик. И правда, в „Естественной истории“ мы обретаем великое разнообразие магических рецептов, которым можно найти параллели в истории почти любой культуры».¹⁷⁷

Но нас интересует не то, что это многотомное сочинение предлагает компендиум доступных Плинию сведений о магических «рецептах», а тот факт, что в этом известном произведении ярко выражено разделение магии не только на «сакральную» (о которой Плиний, судя по всему, имел слобое представления) и «профанную», но также – на магию «легитимную» и «запретную».

На первый взгляд кажется, что Плиний высказывает негативную оценку магии в целом, называя ее «магическим пустословием», а магические средства лечения – «безнравственными и нечестивыми». Однако то, что Плиний называет «магией», относится, в первую очередь, к тем явлениям «чародейства, колдовства и волшебства», которые он связывал с таинственными практиками других народов. Судя по всему, к «магии» Плиний относит медицину, которую считает «наиболее противоречивой наукой»; астрологию, в которую не верит, и «uires religiones», которые, скорее всего, представляют собой «силу суеверий»