– Только для вас, почти даром!
Гость был высок и собою красив,
Видно, что из благородных,
И от усталости не говорлив,
А не от спеси породной.
– Вы, к нам, надолго? – хозяин спросил.
– Пару деньков здесь пробуду.
Видно у гостя совсем нету сил.
– Ладно, мешать вам не буду!
Прямо в оконце блеснула река.
Он захотел прогуляться,
Гложила сердце немая тоска,
В доме нельзя оставаться.
Ночь опустилась на городок,
Рыцарь наш брел по дорожке,
Вдруг от реки, бодро наискосок,
Черт кинулся к темной сторожке.
Парень протер в изумлении глаза,
Может, привиделось только?
Может, не черт был, а просто коза?
Ведь, сидра он выпил не столько,
Чтоб черти мерещились нынче везде!
Даже усталость пропала!
В тот миг из сторожки на чёрте-козе
Взмыл в небо отчаянный малый.
– Месьё, помогите! – взмолился мужик,
А черт уже дунул за тучи.
Из темного дома на громкий тот крик,
Девушка вышла на кручу.
И тут же луна залила все кругом,
Светом молочным и ярким,
Девица застыла под темным плащом,
А парню вдруг сделалось жарко.
Словно в дурмане он к ней подошел,
Дева стояла спокойно,
Сдернул рукой он ее капюшон,
И улыбнулся невольно.
Краше ее не видал, не встречал,
Дева, прекрасна, как ангел!
– Здравствуй, красавица! – он прошептал.
– Я дождалась тебя, Жан мой!
– Как же ты знаешь имя мое?
Парень спросил с изумлением.
– Так же, как ты знаешь имя мое!
Молвила дева с томлением.
Жаром по жилам ее голосок,
Дрожью по мышцам желание,
Буря эмоций, мыслей поток,
Словно на первом свидании.
Дева за руку, Жана взяла,
В дом повела за собою.
– Ах, как давно я тебя здесь ждала!
Ты мне обещан судьбою.
Ведьминский дом освещал лишь камин,
Травами пахло жилище,
– Не подпускала других я мужчин,
Ни богачей и ни нищих.
Лезли нахальные, словно на мед,
Ими чертей я кормила!
Вдруг, за окном засиял небосвод,
– Жанна! – его осенило.
Лишь он коснулся шелка волос,
Кровь забурлила по жилам,
И полетело у них, понеслось,
Голову парню вскружило.
В пик наслажденья он имя шептал,
Жанне в любви клялся вечной,
Вспомнил, что деву-ведунью он знал,
В жизнях других скоротечных.
Вспомнил, как клялся он в вечной любви,
Жанне – единственной милой,
Вспомнил, что узы им были даны
Высшей невидимой силой.
А на рассвете был сильный пожар,
Люди сошлись у реки:
«Ведьму подвел ее чертовый дар!
Бог покарал за грехи!»
Дом, как не странно, не стали тушить:
"Вот и пускай в нем сгорит!"
Многим хотелось ей так отомстить,
Ведь черт от нее в них сидит!
Ведьма насильников к черту скормила,
Нечисть их жрет изнутри,
«Пусть же сгорит эта Жанна за силу!»
Думали те упыри.
Впрочем, надежды их были пустыми,
Тела ее не нашли,
Позже забыли и ведьмино имя,
Помнить о ней не должны!
Кстати, в таверне люд удивился,
Съехал стоялец в ночи!
Впрочем, за комнату он расплатился,
Бросил в дверях им ключи.
Так что же случилось с Жаном и Жанной?
Где свой приют обрели?
В истории этой таинственно-странной
Мы в самом начале пути.
Чужеродность
Иногда кажется, с того света
Сквозь меня проходят поэты,
Те, кто рифмы слагали давным-давно.
Иногда пишешь и сама понимаешь,
В глубине души точно знаешь:
Чужеродное это, совсем не мое!
И парят эти рифмы красивые,
Беззащитные, бестелесные, милые…
Что ж, живите, мне все равно!
И когда оживает пространство стихами,
Прорастают в сознании корнями-строками.
Это способ ушедших про-чувствовать с нами.
Пусть! Если мне это свыше дано…
Дом призраков
Мелодия грусти звучит за окном,
Скрипач ее страстно выводит.
Кому он играет, ведь пуст этот дом,
Лишь призраки в нем обитают.
Безвременье тут, как ловушка для них,
Не вырваться духам на волю,
И дом превратился в трагичный тайник,
Стоит вот, теперь обездолен.
Сюда не поселятся люди уже,
Тут тянет холодной могилой,
А раньше ковры, зеркала, Фаберже,
И дом был наполненный силой.
Скрипач под мелодию к дому дошёл,
Играет у самых ступеней.
Не сам он искал этот дом и нашёл,
Для странных своих выступлений.
Ему позвонили, велели прийти,
Играть Паганини с Баттистом,
А деньги такие, что только прости!
Не платят их бедным артистам!
И, что тут поделать? Конечно пошёл!
Играл от души и от сердца,
Играл, словно свой Рубикон перешёл,
Беллини, Шопена и Герца.
И вдруг он увидел как призрачный свет
Зажегся в часовне у дома,
И стаи теней понеслись сквозь просвет
Все вверх, очень много фантомов!
Скрипач понимал: нужно дальше играть,
Нельзя, чтобы скрипка умолкла,
В гармонии музыки сила и стать,
Открывшая дом-мышеловку.
Вдруг призрак один, отделился от них,
Вокруг скрипача обернулся.
И парень, увидев отчетливо лик
Любимой своей, отшатнулся.
Так вот, кто призвал его нынче сюда!
Так вот, где душа истомилась!
Ушедшая девушка так хороша,
Ничуть даже не изменилась.
Махнула ему на прощанье рукой,
В столп света стрелою взлетела,
Она обретет скоро вечный покой,
В ином измеренье без тела.
Кузя приходил
Я спал в кровати сладким детским сном,
Вдруг кто-то в бок пихнул довольно грубо.
– Ты кто? – спросил я, думая, что гном.
– Я Кузя! Ну, и что ты скалишь зубы?
Он распечатал новый чупа-чупс,
Засунул, не спросив, себе за щеку.
– Все, ухожу, спокойной ночи, пупс!
Пойду и я посплю уже к себе в берлогу.
Он смылся мигом, я – взревел тот час,
На позывные мама тут же прилетела,
Про Кузю начал длинный я рассказ,
Да, мама укачала – песню спела!
Космическая Лань
По небосводу лунному,
По черепицам крыш,
Меж флюгерами буйными,
Ты с ветрами скользишь.
Перебираешь струны
Космической пылИ,
А на запястьях руны,
Их эльфы нанесли.
Бесшумно по карнизу
Ко мне войдешь в окно.
Сыграем антрепризу
С луною заодно.
Волшебное видение,
В тебя поверил я,
Ты – высшее творение,
Любимая моя!
С тобою полон силы
Познать за гранью грань,
К тебе души порывы,
Космическая Лань!
С тобою дар познания
Приходит заодно,
Ты – чудо мироздания,
Что свыше суждено.
Лишь об одном молился
Я каждый день с утра,
Чтоб ночью рай продлился,
И снова ты пришла!
Но вот, однажды ночью,
Я ждал тебя во мгле,
Я был сосредоточен
На мыслях о тебе.
Но ты не появилась
Сто сорок лун подряд,
Моя душа томилась,
И вдруг, тот звездопад!
Ты не летела с ветром,
Неслась звездою вниз,
Залитый лунным светом,
Шагнул я на карниз.
И в звездном том потоке,
Я разглядел тебя,
Забыли мы о роке,
Неистово любя.
И я шагнул навстречу,
Тебя хотел поймать,
Судьбе я не перечил,
С тобой я мог летать.