Репертуар русского театра, издаваемый И. Песоцким… Книжки 1 и 2, за генварь и февраль… Пантеон русского и всех европейских театров. Часть I

Из второго письма г. Полевого к г. Булгарину, напечатанного в «Репертуаре», можно ясно видеть, как крепко то согласие, о котором мы говорим: г. Полевой называет г. Булгарина просто по имени и отчеству, иногда любезнейшим Ф. В., а иногда сердитым и строгим Ф. В. (стр. 11), – названия и эпитеты, на которые право дает одна дружба. Кроме этого, из письма г. Полевого к г. Булгарину мы узнаём несколько действительно интересных подробностей о московском театре с двенадцатого до двадцатых годов настоящего столетия; но более всего узнаём мы интересных подробностей о детстве и юности самого автора. Потом слышим тут же, что г. Полевой приближается к старости, но что ему еще не хочется назвать себя вполне стариком (стр. 1); что он писал свои заметки для летописи минувшего (ibid.^[2]); что у него нет такого таланта рассказывать, как у г. Булгарина (ibid.), что гром рукоплесканий, слезы или смех зрителей суть нечто такое, к чему никогда не сделаешься равнодушным, но что свист в шиканье страшнее всякой критики, и что чем выше наслаждение, тем тяжелее за него расплата, ибо уже так ведется на белом свете (стр. 1–2); что драма есть у всех народов – у чухон и малайцев (ibid.); что «Ревизор» Гоголя – фарс, а совсем не то, что драмы его, г. Полевого (с последним нельзя не согласиться) (стр. 11); что для нашей литературы нужен высший взгляд (ibid). Замечательнее всего в этом письме защита Коцебу, которого, говорит г. Полевой, «теперь сбили в грязь и сбросили с высокого пьедестала, на котором он стоял; над ним смеются, и кто еще смеется?..» (стр. 4). Заметьте, что кто напечатано курсивом. Кто же этот таинственный кто? Не знаем, право, но очень хорошо помним, что первый начал нападать на Коцебу г. Полевой в своем «Телеграфе», в котором он преследовал всякий драматический опыт – от пьес кн. Шаховского до пьес г. Кукольника.