Женщины, женщины, порождение ехидны! (люди, люди! порождение ехидны! – говорит Карл Моор в «Разбойниках» у Шиллера) питомицы адского коварства! В них течет змеиная кровь!.. Говорят: есть яд! кто усумнится в этом? Зачем искать его далеко? отдайся женщине и испытаешь! – Вот где муки, вот терзания страшные, невыносимые!.. Казаться такою пламенной, такою горлицей, так завлечь, приковать к себе, отнять жизнь и душу, лишить всей собственности в самом себе, прикидываться страстной, нежною, слиться душой в душу, и что же? так варварски одурачить!.. Га-а-а-а! нет, Леонтина, во мне еще найдется сила пренебречь тебя! я буду еще уметь доказать тебе, как ты ничтожна в глазах моих! о, я отплачу тебе! месть вечная, ненасытная, загробная! умри, коварная! Я приду, разрою могилу твою, и не дам лежать праху твоему покойно! – Гм! какая глупость!.. и пр. (ч. 1, стр. 303–304).
«Митя», напротив, произведение юмористическое, дитя легкого веселия, которым и проникнуто в нем каждое слово, чему следует доказательство: