Театр сопротивления. 6 пьес

ТАБАКИ (на секунду задумывается). Это ж какие деньги!

БОГДАН. Да-а! Только послушные америкосские налогоплательщики на сегодняшний день выложили за этот милый розыгрыш пятьдесят миллиардов баксов. О всяких там колониальных провинциях и говорить не приходится.

ТАБАКИ. Молодцы! Я же говорю, мо-лод-цы.

БОГДАН. И себя не обидели, и сколько рабочих мест создали, да? Один только Центр по профилактике и контролю заболеваний что ни год – два миллиарда получает. А на исследования, а на разработку всяких снадобий, на средства защиты, на погремушек-журналюг, правительственные и неправительственные службы, учреждения, различные общества по борьбе, помощи и дружбе… Да это золотой водопад, который взрастил целую империю присосавшихся к нему паразитов! Конечно, молодцы. Умнейшие люди! Развесить бы их на столбах.

ТАБАКИ (апеллируя к Кириллу). Ну, вот! Вот разошелся-то. Да Бог с ними… Тут же совсем другое…

В одной руке Табаки внезапно, как у фокусника,

появляется белый листок. Сопровождая свою речь

жестами, он время от времени взмахивает руками, —

и листок исчезает из одной руки и появляется в

другой, точно это отрепетированный трюк

иллюзиониста.

ТАБАКИ. Что нам до этого? У нас, в нашем театре, свои цели, свои праздники…

БОГДАН (не слыша Табаки). Восстанем против деспотии Всемирной Организации Здравоохранения!

ТАБАКИ. Да ты посмотри…

БОГДАН. Разоблачим глобальную афёру СПИДа!

ТАБАКИ. Вот тебе на…

БОГДАН. Долой лженаучный терроризм!

ТАБАКИ. Это невозможно! (Бросается прочь).

КИРИЛЛ (вдогонку). А что за листок у вас?..

ТАБАКИ. Нет-нет. Уже все… (Скрывается в кулисах).

КИРИЛЛ. Ты не перестарался?

БОГДАН (делает несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться). Да ведь, действительно, гадость какая! Деньги, деньги, деньги… А какие душевные потрясения испытывают несчастные профаны, которые попадаются в эти силки! Мучаются, руки на себя накладывают. Ведь, как его?.. Люк… Люк Монтанье говорил: «Психологические факторы являются чрезвычайно важными для поддержания иммунной системы». А тут все наоборот.

КИРИЛЛ. Слушай, а откуда ты все эти имена знаешь?

БОГДАН. От верблюда, понятно. Ладно, пойду-ка я в буфет. Бутерброд какой-нибудь заглочу. (Шарит в карманах). Странно, у меня ж мелочь была… А-а, я ж ее… (Осматривает пол вокруг себя). У тебя не будет…

КИРИЛЛ. Пошли, я тоже еще не завтракал.

БОГДАН. Нет, я верну. Мне за халтуру должны отдать.

КИРИЛЛ. Пошли, пошли.

Сцена некоторое время остается пуста. Тоскливо

простонала кошка. Ей ответила другая. Впрочем,

теперь властвующий здесь полумрак все увереннее

насыщается разнообразными звуками: где-то

хлопнула дверь, простучали шаги, еще одни…

Отдаленные голоса. На сцену выходит Валентина

Букетова.

ВАЛЕНТИНА (видит стул, невольно). О! (Проходит садится на него, достает из сумочки свернутые в трубочку листки с ролью, разворачивает, разглаживает, читает артистично вслух). Мы веселые зверушки… (Отрывает глаза от листка). Боже мой! (Читает далее). Мы веселые зверушки, гоп-ца-ца, гоп-ца-ца… (Возводит глаза горе). Мама дорогая: гоп-ца-ца, гоп-ца-ца!..

Из кулис появляется Кристина Дрыга. У нее в

руках большой полиэтиленовый пакет с чем-то

объемным и оранжевым, у бедра сумочка с

ремешком через плечо.

КРИСТИНА. Опаньки! Вандефул! Так вот, с ранья, в театре укромного уголка не найти. Вахтер опять, наверное, за пивом побег и пропал навеки. Вандефул! Ключа от гримерки нет, – ходи ищи, где упасть.

ВАЛЕНТИНА. Кристиночка, это точно. Дисциплины в театре никакой.

КРИСТИНА (ищет себе стул и находит его). Уж как их Натан Фридманович ни долбасит, у них все равно никаких мозгов.

ВАЛЕНТИНА (пытаясь читать). Видит Бог.

КРИСТИНА. Их всех надо уволить. Всех. Немедленно. Окей?

ВАЛЕНТИНА. Окей, Кристиночка, окей.

КРИСТИНА. Вы подписали?

ВАЛЕНТИНА (оторвавшись от чтения). Подписала? А, мне тут у бутафорской Табаки какую-то бумажку под нос совал. Оно? Не люблю ничего подписывать. Я сказала, что тороплюсь. А что там такое?

КРИСТИНА (со знанием дела). Это, чтобы реформировать театр на европейский уровень.

ВАЛЕНТИНА (недоумевая). «Реформировать на европейский уровень»?.. Чудно. И что, все должны засвидетельствовать свое согласие?

КРИСТИНА. Ну, типа того.

ВАЛЕНТИНА (вновь склоняется над своими листками). Слава Богу, что ничего не подписала. Наверняка, какая-то гадость.

КРИСТИНА. Вау! Европейский уровень – гадость?! Круто!

ВАЛЕНТИНА (не отрываясь от текста). У Тебя, смотрю, туфельки новенькие.

КРИСТИНА (устраивается на стуле в какой-то странной, должно быть неудобной, но очень живописной позе; достает из сумочки пластиковый несессер с косметикой). И не только туфли. Сумочка вот. Реально – кожа игуанды!

ВАЛЕНТИНА. Может, игуаны?

КРИСТИНА. Нет, игуанды.

ВАЛЕНТИНА. Что ж, тоже хорошо. То есть, тебе очень повезло! Очень гламурненько. Прелесть.

КРИСТИНА. Я та-ак люблю гла-амур!

ВАЛЕНТИНА. Кто же не любит гламур! Это все он?..

КРИСТИНА (жеманится). Ху ис он?

ВАЛЕНТИНА. Ну… Натан Фридманович? Помнишь, ты же говорила…

КРИСТИНА. О-о, вандефул! Нет, конечно. Что такое Натан Фридманович? Это же так, витамины роста. Недавно я познакомилась с натуральным олигархом.

ВАЛЕНТИНА (читает). Да ну!

Раздается грохот падающих предметов. Голос Кирилла:

«Не театр, а просто… джунгли какие-то…» Невнятные

ругательства, и в глубине сцены появляется сам Кирилл.

ВАЛЕНТИНА (хихикнув). Привет, Кирюша. Хорошо выглядишь.

КРИСТИНА (не отстраняясь от зеркальца несессера, продолжая подкрашивать ресницы). Хэллоу! (Она начинает говорить громче, как-то странно артикулировать, выпячивая при этом губы и выкатывая глаза). Ты же знаешь, я их никогда не ищу. Они сами лезут. Реально, лезут и лезут.

Кирилл осматривается и жестами просит Валентину

Букетову подойти к нему. Кристина сидит на авансцене

лицом в зал и потому не может наблюдать происходящее

у нее за спиной.

КРИСТИНА. И вечно с этими своими подарками. Вау! И каждый думает, что, если он подарил туфли типа под змею… В смысле, из змеи. То можно прямо возле ресторана, в машине… Этот не такой. Этот совсем не такой! Очень уважает женщин. Всегда готов придти им на помощь. Не жмот. Чем торгует? Ты уже, наверное, врубилась. Окей. Нефтью. Ну, перепродает, понятно, как-то там.

Между тем у Кирилла с Валентиной за спиной у Кристины

завязывается оживленная беседа. Похоже, он что-то

предлагает Букетовой. Она смеется, отказывается,

потом, вроде, увлекается рассказом Кирилла, смеется

уже почти упоенно. В разговоре оба выразительно

жестикулируют. Из спрятанного где-то динамика

системы внутритеатрального оповещения раздается

бесцветный гнусавый женский голос помощника

режиссера:

«Всем доброе утро. Артисты, занятые в генеральной

репетиции, в порядке очереди заходите в пошивочную для

подгонки костюмов. Можете начинать подходить минут

через пять».

КРИСТИНА. Ух ты, шустрая какая! (Продолжая раскрашивать лицо). А тут же у нас в городе было шикарное… слушай, шика-арное мегашоу – конкурс красоты «Мисс Пролетарского района». Просто вандефул! Вау, просто вау! Ну, Ты, конечно, знаешь. Все СМИ только об этом говорили. Там он меня и увидел. Да, я получила вице-мисс. И всем было понятно, что этой твари, Нинке, только потому и дали «Мисс Пролетарский район», потому что она за месяц до шоу залезла под народного избранника Запрудера. Да-да, главный архитектор по совместительству. Он же как раз сопродюсер этого супер-шоу. Вместе с Аркулисом.

Беседа Кирилла и Букетовой продолжается. К ним

ненадолго присоединяется жующий что-то Богдан.

КРИСТИНА. Нет, ну, какая все-таки тварюга! Да? Ведь уродина уродиной. Живот – фу! И харя такая… подлая. Ну, сиськи у нее типа больше… Так я уверена, что силиконовые! Ничего, время придет, – она свое получит. Окей. Так вот, иду я по подиуму в синем коктейльном платье, почти что от Живанши. Можно даже сказать, что от Живанши. Здесь стразы от Сваровски, тут такая фишка – так вот присобрано… А он в первом ряду сидит и, когда я мимо него прохожу, вот так вот делает. (Несколько раз цокает языком). Ну, я все понимаю, и делаю ему вот так. (Показывает, как). Он тогда опять. (Цокает языком). Я тоже. Так вот и родилось это чувство. И теперь у меня на него очень серьезные планы. Планы очень серьезные!

Вдоль рампы перед Кристиной проходит Тетя Катя с

ведром в одной руке, шваброй в другой. Она не обращает

никакого внимание на окружающее, как-то сосредоточена

и говорит, видимо, сама с собой.

ТЕТЯ КАТЯ. Какие чудесные планы! Клуб. Танцпол. Романтическая встреча. И сколько женщин откажется от них из-за молочницы. Дискомфорт, запах, зуд. Решение простое – «Дифлюзол». «Дифлюзол избавляет от симптомов за двадцать четыре часа. Одна капсула в день. И жизнь идет по плану.

Кристина морщится и продолжает.

КРИСТИНА. Я собираюсь выйти за него замуж. Ты, ясное море, хочешь знать, как я это сделаю. Ну, придется, понятно, потратиться. Сначала я пойду в элит-клинику доктора Фильгенгауэра. Это дорого. Окей. Но стоит тебе где-то сказать, что ты ходишь к Фильгенгауэру, – и тебя реально начинают уважать. Там я сделаю лазерную эпиляцию зоны бикини и голени. Этот запатентованный метод полностью разрушает волосяные фоликулы. Навсегда! Революция в области эпилярных лазерных технологий. К тому же в этом месяце в клинике Фильгенгауэра семидесятипроцентная скидка. Потом я хочу сделать лифтинг лица и провести процедуру омоложения.

Тетя Катя возвращается тем же путем. На этот раз у

нее в одной руке швабра, в другой большой прозрачный

мешок с бумажным мусором, который она волочит за

собой по полу.

ТЕТЯ КАТЯ (говорит сама с собой). Ты не хочешь смотреть в глаза своему возрасту. Ты можешь ощутить молодость и сияние своей кожи. Эксклюзивная косметика «Лавьер» с омолаживающим эффектом. «Лавьер» – уникальные технологии на основе натурального жемчуга. «Лавьер» – природный код жизни в твоих руках.

КРИСТИНА (вослед Тете Кате). Катерина Алексевна, вы с ума сошли?

Тетя Катя останавливается. Задумывается. Хочет что-

то ответить Кристине. Обрывает эту попытку.

Бормочет себе под нос.

ТЕТЯ КАТЯ (невнятно, раздумчиво). Я открыла для себя шампунь «Эльсэв – цвет и блеск». Шампунь «Эльсэв – цвет и блеск» от Лореаль неделя за неделей защищает цвет ваших волос. Лучший шампунь в мире. Ведь вы этого достойны! (Вновь ненадолго погружается в раздумье. Уходит).

КРИСТИНА. Да, вот кстати: это верно. «Эльсев» – супер! Конечно, после лифтинга – сделать маску для волос по технологии «Эльсев» и креативную стрижку в спа-салоне «Розариум»…

ВАЛЕНТИНА (передразнивая). В салоне «Террариум».

Беседа Валентины с Кириллом завершилась, и теперь

Букетова занимает свое прежнее место на стуле.

Кирилл уходит.

КРИСТИНА (сначала недоумевающе таращится на Валентину, потом принимается хохотать). Как? Терра?.. Террариум? О-ля-ля! Вандефул. Террариум! Надо запомнить. Но ты, наверное, меня невнимательно слушала…

ВАЛЕНТИНА (берясь за текст роли). Да очень мне нужно слушать этот твой бред. Какая-то тошнотная белиберда. Просто помойка мысли!

Кристина цепенеет от неспособности хоть как-то

объяснить себе происходящее.

Слышится голос из динамика: «Артистка Кристина

Дрыга, зайдите в пошивочную с костюмом».

ВАЛЕНТИНА (не отрываясь от роли). Это тебя.

КРИСТИНА (медленно выходя из столбняка). Ва-андефул… Как это помойка?.. Ты же всегда говорила, что салоны и косметические клиники —это светили… святые… святилища для женщины. Говорила: гламур – честь и совесть нашей эпохи…

ВАЛЕНТИНА. О-ох… А что тебе еще можно сказать? Иди уже костюм примерять.

КРИСТИНА (осененная разгадкой). Ха! Ты мне завидуешь.

ВАЛЕНТИНА. Ну, понятное дело.

Слышны завывания кошек.

КРИСТИНА. Завидуешь! Завидуешь, что я получила «вице-мисс». Да!

ВАЛЕНТИНА. Кто ж не позавидует тому, как вы ходите по подиумам и трясете своей красотой перед теми, кто одалживает деньги под проценты. Да и прочими захребетниками, которые пришли в эту мясную лавку выбрать окорок послаще. Вот тебе и: шик – блеск – красота, тра-та-та, тра-та-та.

КРИСТИНА (в смятении). Ха-ха! (Выбрасывает главный козырь). Красота спасет мир!

ВАЛЕНТИНА. Угу. Ты хоть знаешь, кто это сказал и по поводу чего?

КРИСТИНА. Ха-ха-ха! Представь себе, нам говорили. Это был Чехов.

ВАЛЕНТИНА. Да, тут лифтинг не спасет… Когда Федор Михалыч вкладывал, так сказать, в уста князя Льва Николаевича эти слова, может, он имел в виду все-таки что-то другое? Вряд ли он предполагал, что мир способна спасти твоя задница шириной в девяносто сантиметров.

КРИСТИНА. Да?!

ВАЛЕНТИНА. Да.

КРИСТИНА. Ха-ха-ха.

ВАЛЕНТИНА. А такой цитате того же автора тебя не обучали? «Я вовсе не хочу прельстить тебя какою-нибудь буржуазною добродетелью взамен твоих идеалов, не твержу тебе, что „счастье лучше богатырства“; напротив, богатырство выше всякого счастья, и одна уж способность к нему составляет счастье». Нет?

КРИСТИНА. Нет.

ВАЛЕНТИНА. Ну, конечно: «потому, что жить с идеями скучно, а без идей всегда весело». Кристинка, послушай, ты же понимаешь, что все эти конкурсы красоты, шампуни, эпиляции и авто-кабриолеты – все это приманки, наживки, ну, как ты говоришь, заманухи, для тех силков, для тех ловушек, которые хозяева нынешнего режима расставляют для рабов. Не понимаешь? Ну, все равно… рано или поздно поймешь. Так чем гоняться за этими беглыми огоньками, может, лучше…

Появляется Богдан.

БОГДАН. Вот ты ж зачем-то в театр пришла. Наверное же, что-то такое искала – прекрасное, доброе, вечное. Если бы не искала, так выбрала бы местечко подоходнее…

ВАЛЕНТИНА (Богдану). Хорошо выглядишь.

КРИСТИНА. Здесь типа девушки разговаривают! Ты пролетаешь, как фанера над Парижем!

БОГДАН. У-у-у! (Убегает, изображая полет птицы, или, может быть, фанерного аэроплана).

ВАЛЕНТИНА. В самом деле, разве не хотела бы ты работать в настоящем театре? Ну, хотя бы сыграть в настоящем спектакле? Чтобы хоть на миг ощутить, что ты что-то можешь, чего-то стоишь и существуешь в этом мире для чего-то нужного, важного…

КРИСТИНА. Хотела бы.

ВАЛЕНТИНА (обрадовавшись). Вот видишь! Кирилл затевает такое дело! Такое!

КРИСТИНА. Вы меня очень обидели, Валентина Михайловна. Вы сказали, что я проститутка.

ВАЛЕНТИНА. Ну, что ты! Я ничего такого не говорила.

КРИСТИНА. Может, так и не сказали. Но вы это имели в виду.

Стоны кошек.

ВАЛЕНТИНА. Ничего подобного, Кристиночка.

КРИСТИНА. Окей. Так я вам скажу, что о вашем аппетите всем очень хорошо известно. У всего города уже типа перепробовали. Все говорят, что у вас бешенство. Сами вы проститутка.

ВАЛЕНТИНА (невольно оглядываясь, нет ли где случайных слушателей). Ну, уж… Я, может быть, женщина развратная. Но никогда секс в качестве источника доходов не использовала.

Раздраженный голос из динамика: «Кристина Дрыга, вас

ждут в пошивочной с костюмом. Вы тормозите процесс.

Артистка Дрыга, явитесь в пошивочный цех немедленно!»

Кристина достает из пакета огромный просторный

оранжевый комбинезон – костюм лисы и принимается

нервно натягивать его поверх одежды.

КРИСТИНА. И, представьте себе, олигарх имеется. И все у нас на мази. Все супер! И можете сколько угодно называть меня проституткой… И сукой можете называть, но я буду иметь капиталы в офшорах, океанскую яхту цвета индиго, дом в Лондоне…

ВАЛЕНТИНА. И дачу с огородом в Ницце.

КРИСТИНА. Очень в кассу – и дачу в Ницце, окей. И каждый день свежие орхидеи в будуаре…

ВАЛЕНТИНА. Ну, что ж, от души желаю, чтобы твои орхидеи не закончились, как это зачастую случается, в одном из борделей на Аллен Стрит в Эст Сайде.

КРИСТИНА. А вы… А вы, Валентина Михайловна… Вы… старая! Да, вы старая! Вот так.

Удерживая под мышкой голову лисицы, накинув на плечо

ремешок сумочки, покачивая оранжевым мохнатым

хвостом, Кристина покидает сцену походкой

манекенщицы. От волнения один из каблуков у нее то и

знай норовит подвернуться, но подбородок вскинут

высоко. На выходе Кристину встречают Клювгант и

Табаки, которые, несомненно, стали свидетелями пары

последних реплик.

КЛЮВГАНТ. И что ты тут чешешься? У тебя что, отит? Или отосклероз?! Уже таки все динамики полопались. Быстро костюм подшивать! Красавица районная…

Пискнув что-то извинительное, Кристина, как-то

сжавшись, проскальзывает мимо директора театра.

Валентина тоже поднимается со стула, складывает

листки с текстом роли в сумочку, намереваясь уйти.

КЛЮВГАНТ (подходя к Валентине, одышливо). Здравствуйте.

ВАЛЕНТИНА. Здравствуйте, Натан Фридманович. (Хочет идти).

КЛЮВГАНТ. Что?

ВАЛЕНТИНА. Что «что»? Все хорошо.

КЛЮВГАНТ. Что Эст Сайд?

ВАЛЕНТИНА. Ничего. Должно быть, наслаждается демократией. (Вглядывается в его лицо). Что-то вы неважно выглядите. Как ваше здоровье?

КЛЮВГАНТ. Лучше, чем у всех.

ВАЛЕНТИНА. Ух-ты! (Уходит).

КЛЮВГАНТ. Что это они тут об Эст Сайде говорили?

ТАБАКИ. Точно, говорили.

КЛЮВГАНТ. По-моему, как-то неодобрительно таки говорили?

ТАБАКИ. Очень точно подмечено: неодобрительно. Что-то личико у вас сегодня особенно желтенькое.

КЛЮВГАНТ. Что?

ТАБАКИ. Я говорю, очень точно подмечено: вот именно, как бы неодобрительно, недоброжелательно.

КЛЮВГАН. Не нравится мне, когда вот это начинают нехорошо говорить… не то, чтоб о США, а вообще о руководящих принципах.

ТАБАКИ. Сто процентов!

КЛЮВГАНТ. Кто сейчас объединяет передовую, наиболее таки сознательную часть нашего народа и всех цивилизованных народов мира?

ТАБАКИ. Ну дык!

КЛЮВГАНТ. Вот и, будь добр, нигилизм свой засунь себе в одно место. А то сегодня они миротворческую демократическую миссию НАТО будут критиковать, завтра усомнятся в том, что американцы таки были на Луне, а там, глядишь, и в театре бардак начнется.

ТАБАКИ. Не приведи Бог, Натан Фридманович!

КЛЮВГАНТ. Что, подписала она?

ТАБАКИ. Которая?

КЛЮВГАНТ. Обе.

ТАБАКИ. Не успел еще. Виноват. Ну, Кристинка-то, понятно, подпишет.

КЛЮВГАНТ. А эта?

ТАБАКИ. Подпишет, подпишет. Куда денется?

КЛЮВГАНТ. Оно, конечно, можно было бы и без того. Но, если будет единое искреннее желание коллектива, – тогда таки легче.

ТАБАКИ. Однозначно.

КЛЮВГАНТ. Так ты пойди давай… Что народ там… Какие настроения и все такое.

ТАБАКИ. Да ужас!

КЛЮВГАНТ. Да?

ТАБАКИ. Сегодня с утра пораньше, вон, Богдан Нетудыхатка даже СПИД отрицал. Да, так вот и говорит: это все проклятые ростовщики и их прихлебатели придумали, чтобы из людей деньги качать.

КЛЮВГАНТ. Что, так и говорил: ростовщики, прихлебатели?

ТАБАКИ. Да вот матерью клянусь… Нет, мать уже пятнадцать лет, как на кладбище. Детьми клянусь!

КЛЮАГАНТ. Да, это две большие разницы – поклясться мертвой мамой или живыми детьми. Однако очень нехорошо, что такие вольности народ позволяет себе в мыслях… Ладно бы в мыслях, а то…

ТАБАКИ. …в высказываниях!

КЛЮВГАНТ. Нехорошо.

Из кармана его брюк раздается гимн страны.

КЛЮВГАНТ (с поспешностью достав мобильный телефон). Добренького вам дня, Аркадий Семенович. (Странным образом Клювгант в голосе и повадках вмиг становится похож на Табаки). Мое – прекрасно. Ваше здоровьечко, я уверен, таки не хуже. А как ваш псориазик? Мой – превосходно! Да, для вас, Аркадий Семенович, все, что угодно. Что? Еще один бутик нижнего белья? Теперь в нашем театре? Конечно, сделаем. Арендочка. Что вы! Это будет вам стоить символической суммы. Местечко найдем. А вот у нас бутафорская как раз для этого есть. Мы все оттуда вынесем, площадь освободим, двери замуруем, а снаружи, с улицы новые прорубим. Вот и чудно будет. Что вы говорите! Не за что. Но вы, Аркадий Семенович, помните, мы говорили… Да! Вы уж постарайтесь… да, чтобы депутаты приняли таки правильное решение. Да. И вам! А вам еще в сто раз больше! И… Да! И чтобы, как говорят, все у нас было, и нам ничего за это не было. Огромное вам спасибо за звоночек. (Нажимает кнопку отбоя и вновь становится самим собой). Ты посмотри… Вот уж аппетит! Просто булимия!

ТАБАКИ. Ничего. Бог поможет.

КЛЮВГАНТ. Если бы Бог жил на земле, люди повыбивали бы ему все окна. (Идет, но вдруг останавливается). А что же с этими делать… (его лицо перекашивает, как от съеденного лимона) с артистами? Может, им водки дать?

ТАБАКИ. Шикарно. Умнейшая мысль.

КЛЮВГАНТ. Да?

Уходит. За ним увязывается Табаки.

Сцена вновь остается пуста.

Голос из динамика: «Артист Шайхельисламов, зайдите в

пошивочную. Джалиль Шайхельисламов, зайдите в

пошивочную».

Появляются монтировщики, которые принимаются

возиться с задниками. С разных сторон слышится

обыденная профессиональная перекличка различных

работников сцены.

Необходимый задник монтировщики выбирают не с

первого раза. Наконец находят, начинают опускать, но

их окликает кто-то, и те покидают сцену, оставив

задник опущенным на две трети. На нем грубо и ярко

написан некий «мультяшный» ландшафт.

Стремительно выходят на сцену Валентина Букетова,

Кирилл и Богдан Нетудыхатка. Они заметно возбуждены

остротой захватившего их разговора. Букетова

наряжена в розовое атласное платьице шестилетней

девочки, в руках держит такую же блестящую розовую

голову свиньи.

Богдан в коротких штанишках на широких бретелях, на

ногах белые гольфы, тапочки с пушистыми помпонами.

На голове его колышутся укрепленные на обруче

длинные тряпичные уши, – возможно, это костюм зайца.

Или ослика?..

ВАЛЕНТИНА. Вот именно! Я и говорю, давайте поставим такую пьесу, чтобы весь город сбежался, чтобы полюбовался и на своих вождей, и на самих себя – бессловесных рабов, и вообще…

БОГДАН. Да! А то ведь наши театральные поделки так же походят на искусство, как свинья на коня.

ВАЛЕНТИНА. Попрошу без намеков на личности.

Все смеются.

ВАЛЕНТИНА. Действительно, ладно еще эти детские спектакли, рассчитанные разве на детей, страдающих слабоумием; так и всё ж остальное на уровне – любовник в шкафу, теще подмешали слабительного, тортом в морду… Давай, Кирюша, на тебя вся надежда.

Слышится раздраженное кошачье мяуканье.

КИРИЛЛ. Да что это у вас всё кошки мяучат?! Зачем вы их развели в таком количестве? Мыши одолевают?

БОГДАН. Так это же Клювгант.

ВАЛЕНТИНА, У нас…

БОГДАН. …завтра…

ВАЛЕНТИНА. …открывается выставка кошек.

КИРИЛЛ (ошалело). Вы-став-ка ко-шек?! В театре? А как это?..

БОГДАН. А так это. Два месяца назад была выставка экзотических гадов – жабы, саламандры, гадюки там всякие. А через месяц…

ВАЛЕНТИНА. …собачья выставка намечается.

КИРИЛЛ. Ни черта себе!

БОГДАН. Так, а что тебя удивляет? В столярном цехе нашего театра уже несколько лет делают, так сказать, итальянскую мебель. И двери еще какие-то. В пошивочном…

ВАЛЕНТИНА. …тренировочные костюмы «Адидас» строчат.

БОГДАН. Клювгант уверяет, что таким макаром он укрепляет материальное положение театра. Понятно, что на самом деле он укрепляет свое материальное положение. Ну, и Табаки, надо думать, какая-то там косточка перепадает с барского стола. Что ты так смотришь? Автостоянка под театром – тоже Клювганта.

ВАЛЕНТИНА. Летнее кафе «Мельпомена».

БОГДАН. В нашем театре и салон проката свадебного платья есть. «Бавкида».

ВАЛЕНТИНА. И похоронное бюро «Харон».

КИРИЛЛ. Ты посмотри, как это вашего Натана Фридмановича на греческую мифологию разбирает!

БОГДАН. Я уж не говорю о том, что два-три раза в неделю мы отдаем зал под всякие там сектантские шабаши, встречи с людьми, лично познакомившимися со снежным человеком, лекции – вроде «Как вдвое увеличить свой бюст». Мы даже наши спектакли иногда отменяем.

КИРИЛЛ. Как-то… и не смешно.

ВАЛЕНТИНА. Вот то-то же. (Богдану). Да сними ты эти уши! Они постоянно колышутся и… и-и… ужасно раздражают.

БОГДАН. А куда я их дену? Я сам чувствую, что они постоянно шевелятся… А куда я их положу? Потеряю, – потом еще Клювгант цену всего костюма вломит. Ладно, я уже к ним привык.

Как всегда внезапно возникает Табаки. То в одной его

руке, то в другой время от времени появляется

белый листок.

ТАБАКИ (очень весело). А ну-ка, господа артисты, кто хочет остограмиться?

БОГДАН (очень заинтересованно). Ого! Неплохо. А что за повод?

ТАБАКИ. А у меня… племянница… Родила. Приглашаю разделить, так сказать, счастье. Всех прошу в мою гримерку.

КИРИЛЛ. У вас просто праздник за праздником!

ТАБАКИ. Да, иногда тяжело приходится.

БОГДАН (оживленно). Так идемте, поздравим… (Замечает неодобрение на лицах своих приятелей и осекается). По стопарику-то не повредит…

ВАЛЕНТИНА (просто). Это вы с Натаном Фридмановичем хотите подпоить нас что ли перед принятием некоего ответственного решения? Это как-то связано с подписанием той бумажки?

ТАБАКИ (быстро). Да нет! Да Боже упаси! Да при чем одно к другому?! Племянница. Да как хотите. Да не хотите – не надо. Мое дело предложить. (Ловко прячет листок в рукав).

БОГДАН (Валентине и Кириллу с тоской). Может, все-таки… Нет?.. Значит, – нет. Я и сам не очень-то… с утра… (Гордо Табаки). Мы не будем пить вашу водку. (Сломавшись). А какая у вас?

ТАБАКИ. Не «Абсолют», но…

Голос Тети Кати доносится откуда-то издалека… сверху,

из-под колосников, точно с неба: «Сегодня и завтра водка

«Немиров» устанавливает новые стандарты, которым

следуют остальные. Встречайте – новый «Немиров» —

новое лицо мировой водки. Единственный телевизор с

технологией Эм-Би-лайт, который выводит изображение

за рамки обычного – это «Филипс», безусловно!»

Тетя Катя замолкает, и все возвращают задранные

головы в обычное положение.

ТАБАКИ. …но водочка очень хорошая.

ВАЛЕНТИНА (переглянувшись с Кириллом). Нет, ну, какие они забавные в своем самомнении, самолюбовании! Какими умными, хитроумными они себя видят. Ведь это другие, глупые, для достижения своих целей пользуются убеждением, обаянием, знанием, наконец – тренированной физической силой. А тут – подпоил, наврал – и дело в шляпе. (Табаки). Да?

ТАБАКИ. В каком смысле?

ВАЛЕНТИНА. А что только водка? Почему героин не предлагается? Героин-то вернее.

ТАБАКИ. Не понимаю о чем вы. Героин у нас запрещен. Правительства всех цивилизованных стран борются с наркоманией.

КИРИЛЛ. Да-а?!

ВАЛЕНТИНА. Обхохочешься!

БОГДАН. Да если бы они боролись, то за пару недель, надо думать, все бы и побороли. Впрочем, есть же страны, где действительно борются с этим делом. Так там и наркоманов практически нет. Иран, например. За тридцать граммов героина – смертная казнь. Оттого-то процент наркоманов там близок к статистической погрешности.

ВАЛЕНТИНА. Да только при режиме торговцев, ростовщиков никто не поднимет нож на эту священную корову, доящуюся золотом, на этот, прошу прощения, волшебный кладезь, эту сокровищницу. Знаете, что им приносит рынок алкоголя? В мировом масштабе.

ТАБАКИ. Вы же нас еще не просветили.

ВАЛЕНТИНА. Так просвещу. (Лекторски). Двести пятьдесят миллиардов североамериканских зеленых. А рынок оборота наркоты – вдвое больше, до пятисот миллиардов.

Ловко, как фокусник, Табаки извлекает из рукава листок

для подписей, вертит его, находит на нем место и

бросается стремительно писать.

ВАЛЕНТИНА. Задачка простая: какая торговка откажется от такого прибытка? Еще Мардохей Маркс, которого у нас называют Карлом, писывал, мол, нет такого преступления на которое не пошла бы торговка, рассчитывая на трехсотпроцентную прибыль. А уж ему ли, сыну адвоката, было это не знать!

ТАБАКИ. А при чем тут адвокат?

ВАЛЕНТИНА (вновь в роли школьной учительницы). Оноре де Бальзак так классифицировал общество торговок. Наибольшей нравственностью в этом мире обладает проститутка.

Табаки записывает.

ВАЛЕНТИНА. Она, беря деньги, хоть сколько-то душевно страдает. Ниже ее бизЬнЕсЬмен со своим вечным надувательством. А уж по самому дну ползают адвокаты. Но это… мнение Бальзака.

ТАБАКИ. Какая прелесть: вы все именами, именами сыплете, цитатами.

ВАЛЕНТИНА. Ой, простите! Я иногда книжки почитываю. А вы все только на дачах городских чиновников блатные припевки под гитару мурлычете, пока хозяева в боулинг играют?

ТАБАКИ. Что это значит?!

ВАЛЕНТИНА. Боулинг? Это, скорее, вы нам можете рассказать, что оно такое. Так что, не одолжите даму героином?

ТАБАКИ. Я же сказал, у нас с наркоманией борются.

КИРИЛЛ. Может, конечно, какой-нибудь рядовой милицейский и борется. Ему спустили приказ, – он борется. Очень даже честно борется. А в это самое время некий Ротшильд… Или кто там из них? Разнообразные Рокфеллеры, Асторы, Варбурги… Укрепляют героиновые пути.

Табаки записывает.

КИРИЛЛ. Да вот же: силами продажных наемных девок мужского пола в военной форме захватили Афганистан; якобы для того, чтобы полумифического Усаму бен Ладена ловить. Ловили или нет, но объем производства наркотиков в этой стране увеличили в несколько раз.

ВАЛЕНТИНА. Ой, но такие милые! По телеящику все показывают, как они там с местными крестьянами воюют, посадившими грядку мака. Так вот и топчут все, топчут! Но из Афгана давно уже не сырец идет, а чистый героин.

Табаки записывает.

ВАЛЕНТИНА. А его-то, да еще в таких объемах, на коленке в сакле не сделаешь. Нужны высокотехнологичные лаборатории, реактивы в огромных цистернах, химические заводы… Колоссальное производство! Несчастные афганские пастухи и декхане для этого ни средств не имеют, ни образования, ни транспортной системы, ни… простите за выражение, ни хрена.

КИРИЛЛ. Эт, точно. Ну, кто поверит, что оккупированное государство может в одночасье настроить такое количество сложных химических заводов без участия самих оккупантов?!

Табаки смотрит на говорящих с выражением на лице

едва ли не ужаса.

БОГДАН. Но самое забавное, что тот, кто всю эту бодягу разводит, он же и организует всякие гуманитарные организации по борьбе с наркотиками. Во мерзота!

Табаки записывает.

БОГДАН. Вероятно, это тоже проявление бо-ольшого ума. Догадаться, устанавливая опорные точки в регионе, засыпать героином все подступы к источнику энергетических ресурсов! Умнейшие люди! Нет, ну внешне они очень похожи на людей: руки, ноги, голова…

ТАБАКИ (стараясь казаться игривым). Вы уж такое развели! Скажете скоро, что я агент Ротшильдов.

ВАЛЕНТИНА. Что вы! Нет-нет. Ни за что. Ротшильды вас под свой стол не пустят. А вот местные кровососы, что-нибудь да и бросят со стола.

ТАБАКИ. Вы хотите меня оскорбить.

ВАЛЕНТИНА. Боже упаси! Я из зависти.

Пауза.

Голос помощника режиссера из динамика: «Артист

Каратыгин, ваш костюм готов. Андрей Васильевич, вас

ждут в пошивочной для примерки».

Табаки не уходит.

ВАЛЕНТИНА. Мы водку не будем. (Смотрит на Богдана).

БОГДАН. Нет, мы не будем.

КИРИЛЛ. Но мы от всей души поздравляем вашу племянницу.

ТАБАКИ. Валентина…

ВАЛЕНТИНА. Алло?

ТАБАКИ. Почему вы меня не любите?

ВАЛЕНТИНА. Да бросьте.

ТАБАКИ. Всех любите, а меня не любите.

ВАЛЕНТИНА. Вот вы актер, вроде как премьером считаетесь в нашем театре. А играете сегодня, как случайный статист. Какую-то внучатую племянницу еще выдумали… Ну что это такое?

ТАБАКИ. Да я просто… угостить хотел. Да как хотите… (Он не может выбрать наиболее выгодную линию поведения и оттого тянет время. Как вдруг впадает в некую приятельскую доверительность). Слушайте, ребята, а у вас что, заговор?