Глава 32. Арестантская душа
Снова, после отсидки в изоляторе, Торпеда возвратился в отряд. Был удивлён, что многих, из его знакомых и товарищей уже не было там. Кого-то отправили в ПКТ, кто-то ушел на другой отряд. Остался лишь из близких Февраль, пару ребят из приближенных к завхозу.
– Че за хуйня? – Наливая в стакан заварки, спросил Леха.
– Да после той заварушки с Монахом, тут такой блять разгон устроили. Хозяин дурковал, по наводке кума. Ему всё доложили, что многие на работу не ходят, да и вообще много чего еще. Пацанов под крышу загнали, на пол года, стукачей своих, тоже куда-то отправили. Так что ты остынь тут, а то нарвёшься. Хозяин – мужик суровый. Намекал уже, по поводу тебя. Жди теперь, по-любому опер вызовет. Не отказывайся, братан, соглашайся на должность. – Ответил Февраль.
– Не понял? На какую должность еще? Ты что-то знаешь? – Чуть не поперхнулся Аськин.
– Знаю. Сам лично за тебя просил, чтобы не сломали тебя в цугундере там. Короче, есть должность завхоза мебельного цеха. Работа не пыльная. Ходи, бумажки, накладные таскай к бугру и всё. Ну так еще по мелочи. Иначе тебя сгноят в СУСе.
– Вот это ты мне Радость блять сообщил. Ну пиздец. Ладно. Понял, принял. Че у нас тут еще за дела? – Поинтересовался Леха.
– Дела? А! Щас расскажу, очешуеешь! Сыч то наш, не так прост оказался. Фрукт еще тот. – Ответил Завхоз.
– Какой еще Сыч?
– Ну пацан этот малой. Ходил который сопли то пускал. Пробили за его делюгу. Он матушку свою топором забил, что живого места не осталось и батю из ружья завалил после, прямо в бошку, в упор. Ему всего восемнадцать лет. Его прямо с СИЗО к нам подняли, после суда. Одиннадцать лет дали. О как. А ты говоришь – задохлик. Дурной он, вот и весь разговор. Возили его на днях, в психушку, на обследование.
– Ни хуя себе. Что не новость, так событие. – Произнёс Торпеда. – А он че вообще говорит?
– Да практически ни чего. Молчит в основном, да трясётся ходит. А мы и не напрягаем его. Вон поставил его на коридор – полы мыть. – Сказал Февраль.
Уже к ночи ближе, когда весь отряд готовился к отбою, Леха прогуливался по проходу, наматывая вафельницу на руку. В закутке, между кабинетом отрядника и каптеркой он заметил того самого парнишку, который сидел на полу, возле ведра с водой, уткнувшись лицом в колени.
– Эо! Ты че тут? – Окликнул его Торпеда.
Парень встрепенулся и подскочил на ноги, взяв быстро швабру в руки.
– О бля. А я уж думал ты не живой. Ну-кась пошли со мной! Брось это мокрое дело! – Произнёс Леха.
Парнишка молча последовал за Лехой. Они зашли в умывальник. Торпеда включил дальний кран на раковине, прислонился к стенке и сказал:
– Давай, мой рожу свою и рассказывай! Как зовут, от куда сам и че ты вечно ноешь, как баба ходишь?
– Зовут меня Сергей Сычев. Сам из Красноярска. – Всхлипывая, ответил мальчишка.
– Ну! Дальше! Че из тебя клещами тянуть буду? – Начал злиться Леха.
– Ну чего дальше то?
– За что срок впаяли? Только честно!
– Да там. За убийство.
– Да это и так знаем! Конкретнее!? Родоков завалил значит? Из-за этого страдаешь? Так ты расскажи, вместе поплачем. У меня вот тоже родителей нет. Мамку убили, отец сам помёр. Ты говори, не стесняйся!
– Я не убивал их. – Еле слышно произнёс Сергей и снова расплакался.
– Ну ты! Пацан! Хватит говорю, сопли распускать. Это понятно, тут все невиновные сидят. Один я только. – Ответил Леха и присел на скамейку, облокотившись на кафельную стенку. – Рассказывай! Как ты в свои годы, докатился до двойной мокрухи?
– Да не убивал я! Не виноват я! – Закричал Сыч.
– Да не ори ты, малыш! – Тихо сказал Торпеда. – Я же не следак и не прокурор. Вижу тебя насквозь! То, что тебе там в делюгу вклеили – мне фиолетово. Ты говори, как оно есть. А то ходят разные слухи. Ты не в себе и по ходу дело твоё тоже темное. Ты скажи как оно было то. Выговорись! Не держи в себе эмоции и свою тревожность.
– Летом это было. – Вдруг начал пацан, глядя на Леху в упор. – Отец мой, точнее отчим. Ну он с самых малых лет с нами жил. Пил короче всегда. Вот и в тот день тоже пьяный был. Я с улицы пришёл, от девушки своей. Слышу мамка с отцом ругаются. Потом загрохотало что-то в комнате, мамка визжать стала. Я выбежал в зал, а он на нее с ружьем стоит. Два раза выстрелил уже в грудь или в живот, не помню точно и снова перезаряжает. Возле голландки топор стоял, у нас квартира старая, дровами топим. Я ему по руке ударил. Не помню опять, что и как, попал куда или нет. В общем он тоже заорал, как резаный. Потом кровь видел. Все как в бреду. Ружье я дернул от него. Злость меня сильная убивала. Я направил дуло, прямо в голову и выстрелил.
– Ну нормально начал. Продолжай.
– А что продолжать? Вот я тут. А у меня ни мамки, ни отца и сестра еще младшая в детском доме теперь. – Утираясь робой, проговорил Сычев.
– М-да. Так, а почему тогда тебе навешали два трупа? – Осекся Торпеда.
– Да потому, что я не мог ни чего сказать на суде и на следствии. Сами же видите, как мне хреново. Следователь всё писал и писал. – Говорил парень.
Он стоял, не большим ростом, щуплого телосложения, но видно было, что все таки он был крепок и жилист. Внешность его, слегка походила на азиатскую. Черные, теперь коротко стриженные волосы, маленький приплющенный нос и узкий прищур глаз.
– Ну и мудак же ты, Серёжа! Вот они тебе и навешали. Стой! А как же экспертизы там? Делали вообще? Кто и в кого стрелял то?
– Да не знаю даже. Может и делали. Давали мне что-то подписывать постоянно. Возили на какие то эксперименты. Крепко я попал, Алексей. Сейчас только, спустя время осознаю, что сделал ошибку. Больше переживаю за сестренку. Ей всего шесть лет. – Вполне уверенно начал говорить Сыч.
– Можешь звать меня Торпеда. Ошибка не то слово. Пиши телегу, на пересмотр. Может чего и выгорит. Не канает так, за не хер париться.
– Да ни чего не изменится. Кому я нужен? Дело закрыто, убийца наказан, вот и всё.
– Ну и чего? Так сидеть собрался, все одиннадцать лет? Странно вообще, что тебе первоходу, строгий впаяли. Ты ни чего не скрываешь, Серый? – Прищурив один глаз, спросил Леха.
– Нет, ни чего. Рассказал, как всё и было.
– Ну ладно, ладно. Пошли спать. Завтра еще пообщаемся. Сходишь со мной в одно место. У тебя кстати вообще, на воле то, кто из близких остался, кроме сестры? А то тяжко тебе придётся в лагере без грева. – Поинтересовался Алексей.
– Девушка. Жанна. Но она пока не знает, что меня вообще осудили. Я ей не писал и не говорил. Знала, что в СИЗО только сижу и всё. Я вообще не понимаю сейчас, что мне нужно делать.
– Ну ты отпиши ей. Ладно, пошли!
Леха попросил одного человека, чтобы тот поменялся с Сычем койками. Ни кто не был против. Так почти пол ночи они разговаривали про жизнь и про всё остальное.
На утро, после поверки, Леха отправился в оперчасть. Зайдя в дежурку, доложился и стал ожидать в коридоре, возле кабинета оперативника. Он явился где-то через час. Оглядел Леху ехидным взглядом, открыл дверь и махнул рукой.
– Ну чего, Аськин, пришел? Какие вопросы?
– Да вот, решился я. Давайте своё заявление. Напишу. – Угрюмо ответил Торпеда.
– Ну. Заявление, это можно. Присаживайся, пиши. – Протягивая чистый листок бумаги, ответил кум.
– Че писать то? – Присев на стул, переспросил Леха.
– Пиши всё! Откуда в отряде появляются новые телефоны. Через кого получаете алкоголь. – Начал тот.
Леха глянул на опера сквозь один глаз и положил ручку обратно на стол.
– Вы чего это, начали то? Начальник, я пришёл заявление в актив подать, а ты мне тут горбатого лепишь!? Я на суку похож? Или ты меня подвести под это хочешь? Не выйдет бля! – Начал закипать Аськин.
– Ты метлу то придержи свою! Ты, сучий потрах, думаешь так легко в Мурку тут со мной играть? Я тебя, выродок, только поэтому и не тронул. Знаю я все! И про драку вашу с Монаховым. И про то, как ты, покемон сраный, решил тут свои порядки навести! Всё знаю! Это тогда, я тебе по-хорошему предложил в актив вступить. Теперь другие условия. На хрен ты мне там сдался? За красивые глазки что ли на должность ставить тебя? Во! – Согнув руку в локте, выдал Марк Антонович.
– Начальник, не по понятиям сейчас ты мне вешаешь! – Продолжил Леха.
– Ахахах. – громко рассмеялся тот. – Какие понятия, дебил? Ты берега что ли попутал, говна кусок? Нахватался по верхушкам, у блатных в тюрьме? Жулика из себя корчишь? Ты где находишься? Короче! Сейчас выйдешь, доложишься в дежурке, о взыскании. Пойдёшь в БУР*! А перед этим, сейчас ребятки из тебя понты выбьют, как из пыльного паласа! Дежурный! – Прокричал кум.
Леха дернулся. В тот же миг в дверь зашел дежурный с ПР и встал в проходе.
– Ты че, начальник? Не надо! – Воскликнул Леха. – Давай договариваться!
Майор махнул рукой дежурному, чтобы тот вышел обратно.
– Хм. Давай! Ставлю тебя бугром производства! За это ты мне будешь помогать во всех административных делах. Контролируешь все производственные дела в зоне, как я прикажу, так и делаешь в обход, отщипляешь кусок и ставишь цифры в бумагах, какие я скажу, ну и соответственно начальник. За любой кипишь – последует жесткое наказание! Пиши заявление и вали!
– Бля. Ну не серьезно это. Может ты денег хочешь? Ты скажи – я дам, сколько надо. Не могу я и не хочу быть козлом отпущения тут. – Стал оправдываться Леха, словно ребёнок.
– Денег? Хахахаха. Ты? Мне? Предлагаешь денег? Вша ты лагерная! Хорошо. Я подумаю. Пиши! И учти, что ты у меня на волоске, гнида! – Язвительно ответил Марк.
Леха потом весь день ходил смурной, не разговаривал ни с кем. Только курил и курил. Сыч пытался с ним поговорить, но он лишь отмахивался и уходил в сторону.
В итоге на утро его отправили на производство и представили рабочим, как нового заведующего производства. В целом, Леха быстро вошел в должность и втянулся в дело. Познакомился с коллективом и бригадирами. Всеми днями сидел в каморке и перебирал и разбирался с документами.
Наступал декабрь. Начались морозы, выпал снег. Климат был еще тот – сибирский. Леха, втянув уши в воротник бушлата, стоял на проезде в цех, откуда должны были сейчас отправить готовую продукцию. В руках вертел заявки и накладные и ждал машину, которую проверяли на пропускном. Вдруг кто-то, сквозь шум станков, окликнул его. Торпеда обернулся и увидел, как на него катиться огромная рохля, загруженная до верху листами дсп.
– Ээй, бугор, уходи с дороги, сшибу бля! – Кричал один мужик.
Леха двинулся в бок и вдруг почувствовал резкую боль в области бедра. По бокам от проезда, валялись всякие ненужные обрезки древесины, досок и листов. В одном бруске торчал длинный загнутый гвоздь, который и пронзил сейчас Лехину задницу, разодрав и штаны.
– Уууу бля! – Завыл он, держась за ногу.
Аккуратно и медленно сползая вниз, он вытащил свою филейную часть тела с гвоздя. Кровь сразу хлынула через штанину, на притоптанный снег, заливая берцы и землю. Мужики сразу же подбежали к Лехе и стали помогать подняться.
Глава 33. Вне закона
В лазарет к Торпеде первым делом пришел Серега Сычев и Февраль. Присели рядом на кровать, вытащили из пакета сигарет, еды и бутылку из под молока, в которой была водка. Сыч достал из внутреннего кармана телефон и передал Лехе.
– От это удружил. Вот это заебца! – Обрадовался Торпеда. – Как вы это все через локалку пронесли?
– Как, как? Как обычно! Отломить пришлось половину. И да, еще рубль с тебя. – Ответил Февраль.
– Возьмешь там, не вопрос. Это че там? Водяра? – Косясь на бутылку, уточнил Торпеда. – Наливай!
– Как же тебя так угораздило?
– Да пиздец, братан. Сам в ахуе! Это анекдот блять. Сам себе чуть очко не порвал. Ахахах. – Шутил Леха. Трындец как жопа болит. Насадился на кукан, по самую сурепицу!
– Да ты, прикол ходячий!
Он потом и Аленке рассказал про эту ситуацию и так же посмеялся над собой. Рассказал ей так же про несчастную жизнь его товарища по отряду – Сыча. Та тоже расчувствовалась как обычно и близко приняла это к сердцу.
«Ну жаль мне этого мальчишку. Жаль. Просто малой совсем еще. Жизнь только начинается, а у него такие проблемы уже. Ясный хрен, что там по-быстрому все сляпали мусора, чтобы не усложнять себе работу. Засадили пацана и шито-крыто. Есть мысли – вытянуть попробовать его. Можно Тимура подключить. Пусть что-нибудь придумает и разберётся. Ведь у Сыча сестра еще, а так хоть, если выйдет, возьмёт ее под опеку»
«Это да. Думаешь получится?» Спрашивала Булкина.
«У Тимура, еще и не такие люди из под сроков выходили. Получится. Если надо и денег дам, на это дело. Я и так в своей жизни, много плохого сделал. Хочу теперь сделать добро. Грехов на мне, больше чем у Гитлера.»
«Ну сделай. Ты ведь у нас щедрый. А это наверное все и денег больших будет стоить?»
«Да сколько бы не было. Оно того стоит!»
Леха через Кешу, передал информацию Тимуру Коранину. Все рассказал и объяснил, в чем дело. Тот пообещал поспособствовать.
А уже через неделю, у Торпеды начались проблемы. Приехал из областного центра начальник колонии, нагнул всех, в частности своего зама по режиму. Тот явился к Лехе в санчасть и устроил разгром.
– Ты чего, мразь? Попытался соскочить таким образом с темы? Ты запомни, псина, со мной так не бывает! Ты вывел из строя все производство, себя и кинул меня! Я еще узнаю, как и при каких обстоятельствах, там всё произошло. Специально себя нашампурил, урод? – Держа Леху за горло, ревел кум.
– Не бери меня на голос, начальник! – Еле дыша, произнес тот.
– Чего? Да я тебя сейчас! Поднимайся, козлина! Приступай к своим обязанностям и не забывай, что ты мне, сука, должен. Мне насрать, как ты там будешь это делать, но чтобы все у нас было как часики! Жду еще отчет завтра, за всю проведённую работу!
Ночь прошла снова в раздумьях. Леха не спал. Размышлял и проворачивал у себя в голове снова гениальные идеи. Он понял, что его решили нагнуть и поставить раком, перед вышестоящими начальниками. Его силами хотят просто поднять показатели на производстве, набить левыми деньгами свои карманы, держать дисциплину, прикрывать жопы начальства и еще какие-то непонятные ему делишки, мутит за спиной опер с хозяином.
– Вы! Козлы вонючие! Пошли вы на хуй! – Кинув шапку на пол, орал Леха в кабинете хозяина. – Не буду я сучить! Не буду я мужиков прессовать! Делайте что хотите, мне уже проебом! Хотите гасить? Гасите бля! Больше я на работу не выйду! Ищите другого лоха!
Через минут двадцать, Торпеда уже висел на клетке, с вывернутыми руками, прикованный наручниками. По его спине приходились жесткие удары дубинками. Напротив стоял Марк Антонович и усмехался.
– Да можешь тут прямо и сдохнуть. Надоел ты мне! Спишем на несчастный случай, не в первой! Давай, ребята, его еще с часок подержите тут, а потом в СУС! – Говорил кум.
В камеру Леху занесли не живого. Запястья были все синие, лицо заплывшее от воспаления позвоночника, а на спине не было ни единого синяка.
– Принимайте, страдальца! – Крикнул в камеру дежурный.
– Ну вот. Еще один! – Поднявшись из-за стола, произнёс бородатый мужчина без зубов.
На теле его присутствовали разные наколки. Голова была полностью седая, хотя на вид лет ему было не больше сорока.
– Еще один спекся. – Сказал еще кто-то, из угла комнаты.
– Это Мордвин. С третьего отряда. Говорили, он вроде бугром ходил. На хрена нам козла сюда подселили? – Сказал третий, молодой крепкий парень в спортивной кофте.
– Видимо с мусорами характером не сошелся. Наслышан я за него. А подселили козла не зря. Ментам надо, чтобы мы с ним тут тоже разобрались и наказали. Но только мы не доставим им такой радости! – Ответил седой. – Тащите его на ту шконку. До завтра отойдёт. Это все кума делишки.
Рано утром, когда еще даже не рассветало, Торпеда очнулся. Горел тусклый свет, прокопченной лампы. Стояла звенящая тишина. Только в углу, возле туалета шипела вода в трубе. Рядом кто-то сопел. Леха привстал с кровати и огляделся. На небольшом окошке, стояла решетка. Дверь была железной, сто раз покрашенная краской, которая снова стала отлетать уже кусками, от своей толщины.
– Ну здравствуй, бугор! – С презрением произнёс парень в спортивке.
– Где я? В под крышей что ли? – Пробубнил Леха в ответ.
– Именно. – Прохрипел седой. – Как тебя то сюда занесло? Не угодил администрации? Объяснишь, как так?
– А кто вы тут такие, чтобы я перед вами оправдывался, а? – С ходу понес Торпеда. – Кенты вы мне шоль, али близкие? Я вас тут первый раз в жизни вижу и на ваши вопросы отвечать не стану!
– А ты не дерзи, парень. Ты так мог на воле, со своими друзьями базарить, а тут зона, к тому же крытая. За это и спросить можно. – Проговорил старый сиделец.
– Ты что ли с меня спрашивать будешь? Ты тут поставлен судьбы вершить? Или помощником кумовским заделался, вместе с кодлой своей? – Не успокаивался Торпеда.
– Широко базаришь! – Приподнялся здоровый парнишка.
– Ша! – прикрикнул сразу же седой. – Меня зовут Заурбек. Можно просто Зурик. – Представился он. Я был смотрящим за этим лагерем, пока не началась перережимка. Лет восемь назад, тут черный ход во всю гремел. Теперь уж живем на крытке. А ты, как понимаешь, из сук сюда поднялся.
– Да мне твое обозначалово и мнение на хрен не нужно! Кем ты был и кто ты сейчас – меня не интересует вообще! Сейчас вся власть у мусоров! А ты обычный зек, как и все остальные. – Глядя в упор, ответил Леха.
– Парень ты дерзкий, с гонором и нрав у тебя наш – воровской. Только вот ошибся ты. Различие между нами есть! Я красный бант не одевал, а ты примерил! Ладно. Хватит кусаться тут. Тебя к нам по ходу на долго. Где косяков то напорол? За что закрыли? – Поинтересовался Зурик.
– С кумом и с хозяином во мнениях не сошлись. Слишком туго решили они тут ремешки всем затянуть. А я не согласный. Такой ответ устроит? – Все так же на рэ, отвечал Алексей.
– Устроит. Но ты бы не дергался тут особо тоже. Тут контингент другой, тоже со своими укладами. И еще совет. Если менты решили тебя прижучить, обязательно дожмут. Кум просто так, ни чего не делает. Добьют и поставят раком. Или просто прессовать будет каждый день, а потом и сам не вывезешь – согласишься на все их условия. СУС малиной покажется.
– Это мы еще посмотрим, кому тут будет хужее! – Сквозь зубы процедил Леха. – Есть закурить у кого-нибудь?
После завтрака, Леха присел к Заурбеку и начал разговор сам.
– Зурик, ты тут сколько лет паришься?
– Двенадцатый год подходит. Еще пятерку тянуть. А с какой целью интересуешься? Ты случаем не засланный казачок? А то у нас Марк Антонович любитель таких фокусов. Смотри у меня. Мне терять нечего. Зарежу мигом, ложку в глаз и на дальний дворик отнесут. – Ответил он.
– Чисто для самообразования. Не заводись. Мне эти ваши мусоровозы, самому поперек горла. Меня центровым поставили, чтобы через меня режим восстановить еще жёстче. Кум сдавать всех подряд приказал. Я тут вообще – ало, по своей теме заехал. Не местный я – с Пензы. Есть одна мысля, хотел с тобой пообщаться по этому поводу. – Сказал Лёха.
– О как даже. Ну выкладывай.
– А ты не гони лошадей. Я к тебе еще не готов. Присмотреться надо, что ты за человек и можно ли тебе доверять. И что за ребята вообще в СУСе сидят? – Тихо произнёс Аськин.
– Пацан, че ты мудришь то мне тут? Пришел с вопросом – так говори! Не надо тут хороводы водить. За меня весь край в курсе, кто я такой. Не в напряг если, возьми и поинтересуйся у людей с воли. А парни тут разные. В основном из бывшего блат-комиитета. Из ОПГешников, местные тоже. Ест несколько злостных нарушителей режима. Есть и краснополосник один.
– Ну и как? Нравится вам вот так вот тухнуть в этой общаге? Сидите тут, типа авторитеты блять. А в натуре, кем являетесь? Обоссавшееся, насмерть перепуганные, ебаные зайчики! Которым начальничек пригрозил пальчиком! Вот вы кто! А не блатари! Хоть раз то пробовали за себя слово сказать? – Завелся снова Леха. – Смотришь на меня, Зурик? Вот и смотри, как на человека, к не как на козла!
– А что нам надо было делать? Начальник на многое глаза закрывает. Пацаны с телефонами ходят, с запретом тоже проблем нет. И под крышу нам разрешают много чего загонять. Мы тут сидим и не вякаем! А ты явился весь такой деловой. Видите ли не так на него взглянули и не так сказали. А ты как думал, такие должности получать? Естественно будешь горбатиться на режим. А коль не согласный, так добро пожаловать к нам! – Перебил его Заурбек.
– Много же хотят они! Не! Не выйдет со мной такого! Эти два старых чекиста, у меня еще кровью умоются. – Ответил гордо Леха. – Я им устрою. А с тобой или без тебя, да насрать вообще. Сиди и хавай дальше свою мусорскую баланду, гражданин бывший авторитет!
Седой резко посмотрел на Леху, на шее его надулись вены, челюсть напряглась тоже. Было заметно, что его эти слова сильно задели.
– Не понимаю тебя все равно. К чему ты клонишь? – Через несколько минут, все же спросил он Леху.
– Расшатаем этот паровоз? Обратим на себя внимание. Приземлим кума вместе с хозяином! Разве так можно, в порядочных людей, хреном тыкать? Насильно заставлять быть сукой? Я не согласный! – Громко объяснил Торпеда.
– Как ты себе это представляешь? Начнём шуметь – вызовут СОБР и положат всех тут, мордами в пол. Потом житуха такая начнётся, что мама не горюй!
– Вот я и говорю. Ваше дело телячье. Согнали сюда стадо, как скот и засунули в рот кляп, в виде члена. Ссышь? Так и скажи, что не против таких ласк. Тогда иди, присядь в угол, уткнись в подушку и плачь, как обиженная шлюха! Не мешай мне! – Ударив ногой в грудь Зурика, закричал Леха.
Тот полетел на пол и ударился головой о стенку. Молодой парень вскочил со шконки и попытался напасть на Леху. Тот пригнулся, парень перелетел через его спину и грохнулся на пол. Торпеда со всей силы пнул его в дыхалку, тот корчась от боли, больше не смог подняться. Третий мужик, даже не стал ввязываться в это дело. Вдруг из коридора послышались звуки и топот сапог. В дверях начали собираться люди из других хат.
– Ну? Чего столпились, звери? Кто еще за режим? Прошу! Подходите и ложитесь рядом со своим смотрящим, который готов куму жопу лизать, за пачку чая и мобилку! – Орал Леха.
Все стояли и не понимали происходящего. Первый ответил тот третий, находящийся в камере с Торпедой.
– Да он предложил качнуть режимку и нагнуть немного мусоров, Зурик отказался! – Объяснил мужчина.
Леха схватил литровую кружку со стола и швырнул ее в окошко. Стекла полетели наружу.
– Ты че за конь такой комнатный? – Вышел вперёд один огромный бородатый черноволосый мужчина.
– Это Леха Торпеда! – Выкрикнул кто-то из толпы. – Бугром производства был. Сука, козел! – Крикнул тот.
Барак зашумел. Некоторые кричали, чтобы мочить козла, кто-то наоборот останавливал и говорил, что мол он наоборот против администрации лагеря. Торпеда стоял в проходе и махал вырванной из пола доской с двумя ржавыми гвоздями.
– Ну? Подходи! Щас первому кукушку расшибу, ебало порву в хлам, остальных зубами загрызу на хуй! – Орал он.
– Осади! Че ты хочешь? Шатнуть? Давай попробуем! – Пробасил все тот же бородач. – Парни, поджигай сортирную бумагу!
Начался полный бардак. По помещениям метались люди, что-то где-то гремело, звенели стекла, летала посуда. Из уборной потянулся едкий запах гари. Там подожгли бумагу и поставили пластиковое ведро на огонь. Некоторые висели на оконных решётках, пытаясь вырвать их и кричали на улицу, неразборчивые слова. По колонии зазвенела тревожная система и из дежурки начали выбегать люди в форме. Торпеда крикнул, чтобы заблокировали все входы в СУС. Стали подносить столы, разбирать кровати и забивать ими проход возле дверей.
Часа три или четыре, менты так и не смогли прорваться в барак. Из окон их тоже закидывали различными предметами. Те метались возле здания, пытаясь успокоить осуждённых.
Леха в то время, выламывал на последнем этаже решетку окна. После чего, он и еще несколько парней, вскарабкались на крышу и засели там. К этому моменту уже собралось всё начальство возле барака и с ужасом смотрели на происходящее. Было морозно. Пар валил изо рта. Торпеда скинув с себя робу и футболку, остался стоять голым по торс, на железной крыше барака.
«Что вы хотите?» Вдруг прозвучал голос в громкоговоритель.
– Пошел ты на хрен, козел! – Раздалось почти хором из всех окон здания.
– Свободу хотим!
«Прошу всех успокоиться, закончить беспорядок и зайти в свои помещения! Иначе к вам будут применены силы!» Вновь гаркнул голос.
– На! Давай! Хотел нагнуть меня, выродок? – Заорал с крыши Леха и бросил вниз снятые вещи.
Вдруг начальник колонии махнул рукой и в ворота забежала группа спецназа. Они рассредоточились по секторам, заняв позиции. На крышу направили прожектор. Прозвучали два глухих хлопка и наверху что-то задымилось. В окна, так же полетели прицельные выстрелы, с газовыми средствами.
– Травят, суки! Газом травят. А-а-а-а-а. – Раздавались крики из барака.
Леха расставил руки в стороны, оскалился и быстрым шагом, скользя по железному настилу крыши, направился к парапету. Снова прозвучал выстрел и перед ним зашипело облако слезоточивого газа. Он пригнулся, потеряв ориентацию, не удержался на ногах, рухнул с крыши, прямо в низ, на жесткий пласт сугроба. К нему сразу же подбежали сотрудники колонии, скрутили, надели наручники и поволокли за руки в дежурку. Леха уже был без сознания. Его ноги волочились по земле, а из головы вытекала густая темно алая кровь.
Через минут пятнадцать, весь бардак и погром утих. Спецназ ворвался в здание и многих положили на пол. Некоторые еще пытались сопротивляться, угрожая тем, что порежут себе вены. Но еще одна порция газа, быстро привела их в чувства.
Леху обследовал местный врач, быстро вызвали скорую и отправили с конвоем в областную больницу. Предварительно, констатировали повреждение позвоночника и открытую черепно-мозговую травму. В сознание Торпеда так и не приходил.
Конечно же этот бунт не остался не замеченным. Понаехало вышестоящее начальство, из управления, прокуроры и еще много больших звезд. Начались расследования и проверки, в отношении хозяина колонии. Телевизионщики тоже не остались в стороне. Шныряли то и дело возле административного здания зоны и делали срочные репортажи.
Леха выжил. Но состояние его было крайне тяжёлым. Две недели он провалялся без квалифицированной помощи, в коме. Нет, его конечно наблюдали, делали какие-то процедуры, но отношение было, сквозь пальцы. Ведь привезли обычного зека.
Ирине Королевой тогда, за неделю до нового года, поступил звонок на телефон. Это был начальник этой колонии. Так как у Аськина не было ни кого больше из близких родственников, то посчитали нужным сообщить о его состоянии бывшей жене. Та всё выслушала и ответила, что прилетит в Красноярск в ближайшее время.
Стояла зимняя стужа, дули пробирающие до костей ветра. Ирина спускалась с трапа самолёта, прикрываясь теплым воротником шубы. Ее волосы развивались на ветру, вперемешку с крупинками снега. Ее уже ждала машина, зам начальника управления УФСИН. Она села в тёплый салон Тойоты и сразу спросила.
– Где он? Что с ним произошло?
– Здравствуйте, Ирина Романовна. Ваш муж в больнице сейчас. А произошла очень неприятная ситуация. – Начал тот.
– Он не муж. Бывший. Назовем его – Аськин. – Перебила девушка.
– Аськин устроил со своими сокамерниками бунт. Это серьезное нарушение режима. Были подключены специальные подразделения, для подавления беспорядка. Аськин упал с крыши барака, повредил себе позвоночник и разбил голову. Сейчас он без сознания.
– Я поняла. Поехали сейчас туда, а после будем разбираться и выяснять все произошедшее.
– А в чем разбираться, Ирина Романовна?
– В обстоятельствах! Как и почему он оказался на крыше и какими методами там действовали люди, что привело к тяжким последствиям, для его здоровья. – Без запинки ответила Ира. – Поехали!
В больнице, она накинула на ходу на себя халат и направилась в палату к Лехе, где возле двери, сидели два сержанта с автоматами.
– У вас тут прям блокпост. А что без пулемётов, без танков? – Бросила она.
Подойдя к койке, где лежал Торпеда, с закрытыми глазами, она слегка наклонила голову на бок, оглядела его и стала прикусывать губы.
– Ну и че ты молчишь? Стоит, жопу мнет. Присаживайся! – Вдруг пробубнил сиплым голосом Леха.
Та аж дернулась.
– Узнал тебя, по запаху духов твоих. Все те же… – Продолжал Леха, не открывая глаз.
– Дурак. И долго ты тут лежишь, придуриваешься? – Присев на край кровати, сказала Ирина.
– С неделю наверно. Я время не знаю. Потерялся в пространстве! Ты как здесь? – Снова сквозь прищур, спросил он.
– Начальник твоей колонии сообщил. Сказал нужно делать срочно операцию. У тебя позвоночник перебит или еще чего, я не знаю. Тут этого всего тебе не сделать. Вот я и приехала, разобраться с этим вопросом и еще с другими делами. Как всё было? Поведай!
Леха все рассказал ей. С час они сидели вместе, одни в палате. Потом Иринка резко встала и направилась к выходу.
– Знаешь, Аськин, какой бы ты мудак и долбаеб не был, я один хрен восхищаюсь твоим талантом, попадать в разные передряги, но оставаться всегда мужиком и самим собой, наедине со своим характером. Я тебе помогу. Помогу соскочить со срока! – Произнесла она и вышла из палаты.
Новость о трагедии с Лехой облетела всех друзей и знакомых. После Иринки, первым об этом узнал конечно же Белый. Он снова психовал и был совсем не рад этому известию.
– Блять, как он уже меня заебал! Он всех заебал уже своими играми в супермена. Сколько можно? Сколько блять можно уже? У меня кончились силы и терпение! – Верещал Макс дома, делясь эмоциями с женой.
– Не поняла сейчас прикола!? – Возразила Ира Белова. – Ты к чему ведешь? Ты не желаешь ему помочь в трудную минуту? Он твой друг, он наш друг!
– Ты че лезешь? В чем ему помочь? Он специально блять взял на себя срок и уехал подальше, с глаз долой, чтобы его не преследовали старые разборки. Мы договаривались, что отсидит он хотя бы пять лет. Спокойно и без проблем. Потом выйдет по Удо. Я сейчас кручусь между прочим один. Зарабатываю на себя и на него. А он там че делает? За е бал!
– А ты не охуел, батя? – Вдруг выйдя в проем, произнес Андрей.
Ему к тому времени, уже было 16 лет. Он был крупный, крепкий парень.
– Чего бля? Ты шоль меня, Шустрик, учить еще будешь? – Пригрозил Белый.
– Я тебя учить не буду! Но запомни, отец, если ты не поможешь дядь Леше, я тебя больше знать не знаю! Это мое слово и по-другому не будет! – Ответил сын.
Макс не послушал сына. А уже перед самым новым годом, ему сообщили, что Андрея взяли на краже автомобиля. Белый засуетился и стал искать ходы и выходы, чтобы уладить ситуацию. Но Андрей был непреклонен в своих убеждениях. На нем, как оказалось уже висело четырнадцать эпизодов автоугонов. Давно он общался со старшими парнями в городе и с кем занимался спортом. С ними и сколотили группу. Макс был в ужасе. Он бизнесмен, с хорошим достатком. Его семья ни когда ни в чем не нуждалась и вдруг сын угоняет машины ради денег. Потом еще признается в этом и берет все на себя.