Отличники от других… Первая четверть

Маша снова проиграла несколько аккордов, наполнивших помещение библиотеки красивыми немного грустными звуками.

– А ты умеешь играть? – спросила она.

Я рассказал о своей неудачной попытке научиться играть на пианино: «После нескольких уроков, в течение которых Генриетта Адамовна (так, кажется, звали приходившую посвящать меня в мир музыки, обильно пахнущую духами особу) растопыривала мне пальцы в надежде, должно быть, их удлинить, чтобы воспроизвести в аккорде побольше октав, и заставляла повторять заунывную мелодию про голубую Вислу, я спрятался под стол, изо всех сил держась за ножки руками и ногами. Та, шокированная такой нелояльностью к „высокой музыке“, пыталась достать упирающегося меня из-под стола, чтобы начать урок, распсиховалась так, что бабушка, вынуждена была по телефону вызвать маму с работы. Когда все действующие лица собрались в комнате, меня, всё ещё упирающегося в ножки стола, наконец, спросили: Хочу ли я продолжить заниматься фортепиано? А, догадаться нельзя было?…»

Маша весело рассмеялась, и в её глазах я снова увидел озорные огоньки.

Она показала мне блокнот, почти полностью исписанный убористым аккуратным круглым почерком.

– Это мои путевые заметки о летнем путешествии. Я их обработаю, и буду писать свой рассказ в нашу книгу.

– Ты можешь печатать на машинке?

– Конечно. Только я печатаю не на этой антикварной, а на электрической. Она у папы на другом столе стоит, – она показала за мою спину, где стоял стол поменьше около большого обитого кожей уютного кресла. – Вот наше с Мишкой рабочее место.

Я с интересом осматривал чудесные и уникальные предметы этого кабинета, а Маша рассказывала об их происхождении ещё более удивительные истории. Собрание книг на полках поражало тематическим разнообразием и исключительностью оформления. На отдельной полке стояли в ряд книги в переплетах под кожу, на корешках которых значились просто номера томов 1, 2, 3, 4… их было 11. Я взял наугад, одну книгу, оказавшуюся одним из самодельных изданий семьи Морозовых. Просто потому, что она имела название «10». Нет, неправда! Я прочитал на корешке: «Морозова М. Ф.», поэтому рука сама потянулась именно к этой.

– Маш, можно мне взять почитать эту книгу? – спросил я.

– Конечно, Владик, возьми, – сказала она.

Я бережно положил томик на стол, уверенный, что не забуду его взять перед уходом.

– Пойдём, я покажу тебе наш двор и что-то ещё…

Маша вышла из библиотеки и направилась к веранде, у двери которой уже сидел Джек, призывно виляя хвостом. Потрепав пса за холку, девушка выпустила его гулять и сама начала осторожно спускаться по каменной лестнице. Я подбежал к ней, подхватил на руки, помогая спуститься на землю. И тут, она резко остановилась, обернувшись.

– Влад, спасибо тебе за помощь, но позволь мне самой справляться с элементарными действиями. Я хочу тренироваться ходить, а ты образно говоря, за меня готов ноги передвигать.

Я стушевался, отпустив девушку. Она заметила мое замешательство и решила сменить тему.

– На этих велосипедах мы с Мишкой часто катаемся, – показала она на два дорожных велосипеда с механизмами переключения скоростей, стоявших под небольшим навесом у веранды. – Когда я училась в шестом классе, мне подарили настоящий велосипед – вот этот красный. Я была счастлива, как цейлонский слон. Носилась по улицам так, что мальчишки-одноклассники угнаться не могли. А после больницы не могла кататься, пока мне папа с Мишкой не сделали специальное крепление для протеза на правой педали. Теперь снова езжу с удовольствием, особенно когда далеко по городу поехать нужно или из магазина что-то привезти. На «велике» увереннее себя чувствую. А ты катаешься на велосипеде, Влад?

– Да, катался раньше, года три назад, а сейчас вырос из своего старого, а новый купить так и не получилось. Наверное, сейчас заново пришлось бы учиться…

– Ну что, ты! Это, как плавать. Если один раз научился, то уже на всю жизнь.

Мы обошли дом справа и, пробравшись сквозь заросли малины, оказались в тени старых высоких яблонь. Между деревьями под выцветшим на солнце брезентом угадывались контуры автомобиля. Маша, таинственно улыбнувшись, стянула полог, наблюдая, как округляются от удивления и восторга мои глаза. Передо мной материализовался настоящий американский джип «Willys-MB». Зелёная краска на грубоватых рубленых гранях поблёскивала в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву, как будто машина только что выехала с заводского конвейера. Потёртый на стойках тент был аккуратно зашит и выглядел как новый. Узкие шины со стёртым протектором были немного спущены, но накачать их – пара пустяков. Я осторожно подошел и дотронулся до рамки ветрового стекла легендарного автомобиля времён Второй мировой войны. На боковой скуле капота под слоем зелёной краски я различил светлые буквы US Army и восьмизначный бортовой номер, а на самом капоте угадывалась пятиконечная звезда в белом круге. Он даже запах имел какой-то иной, не похожий на аромат старого солидола, смешанного с бензином и тормозной жидкостью, что источают старые советские ГАЗики.

– Вот это, да-а-а! – у меня не было слов выразить восторг от увиденного раритета.

Маша с интересом наблюдала за моими глазами, наверное, расширившимися на всё лицо, и улыбалась.

– Ты, должно быть, так на игрушечные машинки в детстве смотрел, – предположила она. – Нравится?

– Это просто здо́рово! Уникальная машина! Я о «Виллисе» читал в «Технике Молодежи», – начал я взахлёб рассказывать, заодно просветив девушку на предмет количества цилиндров и мощности двигателя. – А можно за рулём посидеть?

– Давай, садись. Вот если заведёшь её – то будет чудо! – в глазах подруги зажёгся огонь азарта.

Я обошёл машину спереди, протиснувшись сквозь заросли малины, больно ударился ногой о торчащий далеко перед капотом железный бампер с буксировочными крюками и, перешагнув высокий порог с пристёгнутой снаружи сапёрной лопатой, плюхнулся на потёртое кожаное сиденье. Посередине щитка приборов торчала на вытянутой зубчатой рейке никелированная рукоятка стояночного тормоза. Повернув её концом вниз, я позволил ручке заехать внутрь и ощутил, как качнулась расторможенная машина. Покачав за эбонитовый набалдашник высокий изогнутый рычаг переключения скоростей, я проверил торчащий рядом с ним рычажок подключения полного привода. Выжал педаль сцепления, включил и выключил передачу, попробовал покрутить огромный руль с тонким ободом и четырьмя спицами. Но он был тугой, и мне удалось лишь немного пошевелить передние колёса, двумя руками потянув его за спицу вправо вниз. Слева от рулевой колонки в щитке приборов торчал потёртый ключ зажигания с висящей на короткой цепочке винтовочной пулей. Я осторожно повернул его в первое положение, но стрелки четырех приборов и лампочки на циферблате большого спидометра справа от рулевой колонки и не подумали подавать признаки жизни. Маша, откинув полог справа, и отцепив карабин брезентового ремня, закрывающего дверной проём, осторожно села на сиденье, прислонив костыли к штанге круглого размером с пудреницу зеркала заднего вида.

– Мне Мишка рассказывал, как заводить машину и показывал, как ездить. Под левой ногой где-то кнопка отключения аккумулятора. Если он полностью не разрядился, можно включить…

Я наклонился и еле нашёл железную кнопку, спрятанную под щитком у самого проема двери. Нажал её, и снова повернул ключ. На этот раз стрелка амперметра качнулась влево, а датчик уровня топлива ожил, показывая, что не весь бензин в баке высох. Выключив передачу, я довернул ключ на старт и нажал тугую кнопку стартера рядом с педалью акселератора. В машине что-то щёлкнуло, и все стрелки снова упали, а еле теплящаяся лампочка аварийного давления масла в круге спидометра, потухла. Я вернул ключ на ноль и выключил кнопку массы.

– Нужно аккумулятор зарядить. Не заведётся. Но, Маш, это самая целая и прекрасно сохранившаяся машина тех времен, которую я видел в своей жизни! Давай как-нибудь с тобой её оживим? Это же интересно!!!

– Давай! Только в следующий раз, хорошо? Скоро Мишка придёт, он очень ревностно следит, чтобы никто её не трогал.

Я проворно вылез из джипа и, продравшись сквозь малинник, помог Маше выйти из машины. Она бережно накинула полог на «Виллис» спереди, пока я обходил его вокруг, заглядывая под него, знакомясь с конструкцией рессорной подвески. Меня интересовало всё: закреплённые на задней стенке кузова узкое запасное колесо и канистра для топлива, площадка на заднем левом крыле с длинным членистым хлыстом танковой антенны, конец которой был закреплён на специальном кронштейне справа, держатели для винтовок вдоль правого и левого борта с длинными кобурами из толстой вытертой замасленной кожи. Я внимательно рассматривал надписи на английском языке, инструкции по использованию рации и узлов автомобиля, напечатанные на алюминиевых полустёртых табличках, приклёпанных к зелёным железным панелям автомобиля, пока не услышал звонкий Машин голос.

– Сказать, что ты не равнодушен к технике – это ничего не сказать. Ты так увлеченно рассматриваешь эту машину, что мне иногда хочется оказаться на её месте, – засмеялась моя подруга.

– Извини, Маш, я забываю про всё на свете, увидев какое-либо техническое чудо, старинное или новое, изготовленное человеком.

– Да, Мишка тоже очень любит возиться с «Виллисом». Он умеет на нем ездить, хотя конечно, ему ещё нельзя выезжать на дороги. Он очень хочет в институте получить водительские права и начать ездить на дедушкиной машине. Ну что, пошли дальше? – позвала она.

– Пошли! Я чувствую, что попал в чудесный сон, и готов путешествовать с тобой бесконечно.

– Если бы это был сон, я бы уже проснулась, и все это превратилось в тыкву, как карета Золушки.

Маша направилась через запущенный фруктовый сад к остаткам бревенчатого дома в глубине двора. Стен практически не было, только на земле лежали несколько заросших мхом и почерневших от времени брёвен, обозначая контуры комнат. Сквозь полы уже проросли кусты смородины и какие-то деревца. Я удивился, не услышав обычного для ростовских трущоб запаха старости, крыс и ещё ни весть чего. Природа буйной растительностью бережно укрыла останки дома, прослужившего людям верой и правдой не один десяток лет. На полу кое-где остались прогнившие доски, среди которых угадывался квадратный люк, ведущий, должно быть, в подвал. Солнце уже спускалось к горизонту, и длинные тени от деревьев и забора легли на это место. Вечерняя прохлада последних летних дней приятно освежала. Я подошёл к моей подруге, бережно обнял её и снова почувствовал, как она прижалась ко мне. А в глазах была грусть.

– Ты скучаешь по дедушке?

Маша молча кивнула, украдкой смахнув слезинку.

– Жизнь продолжается. Спасибо дедушке Тиме за то, что мы сегодня можем жить мирно и свободно!

Подруга с благодарностью взглянула мне в глаза.

– Ты – настоящий, Владик, внимательный и добрый! Знаешь, я иногда, как ты говорил, хочу проснуться, и мне становится хорошо и спокойно от того, что ты и всё это не исчезает. Я, наверное, буду скучать, когда ты сегодня уйдёшь домой. Так раньше со мной не было. Никто из моих сверстников не мог заставить меня грустить при расставании с ним. Да мне этого и не нужно было. Все было сухо и поверхностно. Разговоры ни о чём. Плоские шутки, фальшивая групповая солидарность маленьких банд в классе. Я боюсь, что завтра, встретившись с одноклассниками, могу не сдержаться, и меня стошнит. – Проговорила Маша, усмехнувшись.

– Но я же вернусь, Маш. Мы снова встретимся.

– Это и обнадёживает!

Мы обошли вокруг задней части большого дома, и я увидел среди стройных высоких сосен уютный постриженный газончик с качелями и перекладиной на вкопанных в землю стойках. Я подошел к турнику и, подпрыгнув, повис, намереваясь подтянуться несколько раз. Маша присела на качели, положила костыли на колени, с интересом наблюдая за мной. Я подтянулся раз шесть, стараясь не дёргать ногами, и тут услышал, как весело залаял Джек, и послышался стук открываемой калитки. Высокий молодой человек быстрыми шагами прошёл по аллее, ведущей к дому. Потом он увидел меня, покачивающимся на перекладине, и направился к нам.

– Привет, молодёжь!

Наклонившись, он поцеловал сестру. Затем, подошел ко мне и протянул руку. Я, спрыгнув с перекладины, пожал её, оценив силу рукопожатия Машиного брата.

– Я – Владислав, друг Маши.

– Михаил. Рад познакомиться! Маришка рассказывала о тебе. Дружишь со спортом?

– Стараюсь, – ответил я. – Поздравляю, Михаил, Вам удалось поступить в Бауманку!

– Спасибо, это оказалось не так сложно, как я думал прежде. Москва – огромный город! Вот что произвело на меня бόльшее впечатление. И ещё, давай сразу на «ты». Так общаться проще, не так ли?

Голос Михаила звучал дружелюбно, и его уверенность передалась мне.

– Вот, мальчики, и познакомились, – громко сказала Маша, встав с качелей. – Пойдёмте ужинать! Мишка, как друзья тебя проводили?

– Нормально. Я не стал до ночи сидеть, завтра ведь рано уезжать…

– В котором часу твой самолёт?

– В одиннадцать утра уже вылет. В девять надо быть в аэропорту.

– А папа отвезёт тебя?

– Я бы удивился, если бы не отвёз.

– Тогда я с вами в аэропорт поеду! – Маша сказала это тоном, не допускающим возражений.

– Хорошо, сестрёнка, поможешь мне чемодан нести.

– Очень смешно!

Мы поднялись в дом, и я сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Поеду, наверное. Уже вечер. Мне тоже завтра с утра в школу. А вы пообщайтесь в семейном кругу.

– Подожди, Влад, может, поужинаешь с нами? – Михаил приветливо смотрел на меня, – Завтра я в Москву уеду, в институт. Потом, только на каникулах появлюсь месяца через три. Было бы интересно с тобой поговорить.

– Да, Владик, голодного тебя не отпущу! – вставила Маша, смущённо посмотрев на брата.

Я глянул на часы. Было чуть больше семи.

– Хорошо. Я согласен. Спасибо!

– Я сейчас, быстро приведу себя в порядок…, – крикнул Михаил, взлетая по лестнице.

– Владька, подожди внизу, я тоже зайду к себе на минутку, а потом будем ужинать.

Подруга, осторожно поднялась по лестнице и скрылась в своей спальне, а я зашёл в ванную умыться после прогулки. Мне понравилось, что везде, куда бы я ни заходил в этом доме, всё сияло чистотой. В самой ванной комнате на высоте полутора метров начиналось окно, сложенное из матово-прозрачных стеклянных кирпичей. Благодаря этому, здесь всегда был уютный рассеянный свет. «Разумная экономия электричества» – подумал я, вспоминая наглухо закрашенные слуховые окна в ванной комнате нашей квартиры. Выйдя в холл, стал рассматривать фотографии на стенах. Одна мне очень понравилась. На ней была вся семья Морозовых, включая дедушку, на фоне заснеженных гор. Маше было лет девять. Худенькая и хрупкая, она стояла в шортах, кутаясь в большой вязаный свитер, а Мишка её обнимал, пряча от горного студёного ветра. Дедушка Тима стоял, держа спину прямо по-военному, и смотрел в объектив добрыми глазами через круглые очки в тонкой металлической оправе. Фёдор Тимофеевич и Анна Петровна, обнявшись, стояли рядом с дедушкой, щурясь от солнца. Видимо, все на минутку выскочили из тёплой машины, чтобы сфотографироваться на фоне такой красоты. Мне вдруг очень захотелось хоть на время оказаться в их семейном кругу, на вот этом мягком угловом диване и при потрескивающем камине слушать истории о путешествиях. Я не заметил, как сзади подошел Михаил.

– Влад, пойдём, я покажу тебе спортзал, пока Маришка разогреет нам ужин.

Я растерянно оглянулся, ища взглядом девушку, и снова поразился её перемене. Она успела переодеться в домашний халат, причесаться и собрать волосы в длинный хвост. Ловко спустилась с лестницы уже без костылей и подошла к нам, сказав:

– Мальчики, у вас минут десять, а потом за стол!

Мы с братом одновременно кивнули и зашли в спортивный зал. Я сел на скамью сложного тяжелоатлетического тренажёра и с усилием свел рукоятки, с помощью системы тросов и шкивов, связанные со стопкой грузов сзади.

– Ого! – Мишка уважительно посмотрел на меня. – Сила есть. Можешь накачать неплохие мускулы, если заниматься правильно и каждый день. Жаль, я уезжаю, а то бы позанимались с тобой месячишко-другой…

Он лег на другую скамью с лежащей над ней на стойках штангой и без напряжения отжал её от груди раз десять. Я посчитал по указанным на «блинах» значениям веса, оказалось 80 кг.

– Знаешь, Владислав, – начал Михаил без предисловий. – Я очень боюсь оставлять сестрёнку. Уезжаю надолго, а она здесь без защиты. В школе и на районе всяких мерзавцев полно. Подчас мне приходилось и встречать, и провожать её. А Маришка – девушка неординарная, красивая. Может, кого и спровоцировать, и послать подальше, если приставать будут. Я научил её нескольким приёмам дзюдо, чтобы могла подонка под кайфом отрезвить, но ей сложно с одной ногой в стойке стоять, защищаться, тем более не выздоровела ещё полностью. Я обрадовался, когда она рассказала, что с тобой познакомилась на море. Правда, сомневался, что ты придёшь искать её здесь.

– Почему? – спросил я недоумевая.

– Видишь ли, скольких её «друзей» я знал, всех готов был через какое-то время вышвыривать за дверь. Они ведь не к ней дружить приходили, а свой имидж поднимать. «Смотрите, какую классную девчонку подцепил…!» А когда с ней несчастье случилось, ни один из ухажёров даже в больницу не зашёл проведать! И сейчас в классе в глаза ей заглядывают многие, фальшиво сочувствуют, но помочь даже уроки сделать – ведь никто не зайдёт! Суки, брезгуют связываться с инвалидом. Вот я грешным делом и подумал о тебе так же. Извини, если ошибся…

– Напрасно. Мне Маша очень понравилась с первого знакомства. Я просто благодарен Судьбе за то, что свела меня с ней. Я готов её защищать и помогать ей готов, – сказал я с жаром.

– А драться готов за неё? – Миша посмотрел мне прямо в глаза.

– Готов, – сказал я, выдержав взгляд Машиного брата.

Он снял со стены две пары боксёрских перчаток и одну протянул мне. Я неумело развязал шнуровку и натянул великоватые перчатки на руки, чуть согнул ноги в коленях, изобразив стойку боксёра, как я её представлял. Юноша, надевавший свои перчатки, улыбнулся, глядя на меня.

– Да, боксом ты вряд ли занимался. Но давай, попробуй меня сейчас ударить. Не жалей сил!

Я неуверенно сделал выпад и выбросил правую руку в надежде дотянуться до Миши. Он легко ушёл от моей перчатки и неожиданно сильно ударил меня в бок левой рукой. Я сохранил равновесие, отскочив назад и, нагнув голову, пошёл в атаку, упреждая траекторию отхода соперника, нанёс ему серию ударов правой и левой, стараясь, чтобы и мои удары показались жёсткими и сильными. Он одобрительно кивнул, отбив локтем два из них и правой перчаткой чётко припечатал мне в челюсть, в последний момент, остановив руку так, что я почувствовал всего лишь мягкий толчок, от которого голова резко дёрнулась назад. Войдя в азарт, я подскочил к нему и нанёс пару ударов по корпусу, вложив в них всю свою силу. Я почувствовал, что по крайней мере, один из них достиг своей цели. Миша закрылся, отпрыгнул в сторону и плавно, что я даже не заметил как, левой ударил меня в грудь, удерживая на вытянутой руке от дальнейших боевых действий.

– Хорош- хорош. Для первого раза очень неплохо. Над реакцией надо поработать, и конечно, техника нужна, вес тоже набрать неплохо, – перечислял Михаил мои «промахи». – В целом, Владислав, не боишься, и это главное! Сейчас я могу поверить, что ты не убежишь, оставив девушку в беде. В какой-то мере я буду спокоен, но предупреждаю: Даже не думай о сексе! Если обидишь мою сестру или допустишь, чтобы её обидели на твоих глазах – брошу всё и приеду отрывать тебе голову. Хоть Маша и слегка старше тебя, ты отвечаешь за её безопасность наравне с родителями! Понял?

– Понял, Миша, понял. Ты очень доходчиво и ненавязчиво умеешь всё объяснять, – проговорил я, начиная дышать и снимая перчатки. – И, спасибо за проверку. Я понял, в чём я слаб и теперь, буду тренироваться. Может даже, в какую-нибудь секцию боевых искусств похожу.

– Хорошо! Этими тренажёрами тоже можешь пользоваться, когда захочешь. Маришка любит здесь заниматься. А вот с «Виллисом» будь осторожен. Это память о нашем дедушке. Знаю, что ты пробовал его завести. Учиться водить, здесь нет места. За пределы двора ни в коем случае не выезжай. Даже, если сестра разрешит. У него старые номера и техосмотра нет. Тебя первый мент хлопнет, да и соседи стуканут. Могут гаишники приехать разбираться. Я права получу, займусь им. Ну а ты, если интересно, приведи его в порядок, заведи, масло поменяй. Всё равно твоя техническая душа не успокоится, – Мишка дружески улыбнулся, похлопав меня по спине. – А теперь пошли чай пить!

– Что, опять из-за девушки подрались? – прыснула от смеха Маша, увидев нас, выходящими из спортивного зала.

– Нет, что ты. Мы обсуждали возможность доказательства теоремы Ферма, – сказал Михаил, приглаживая волосы и заправляя рубашку перед зеркалом.

Я тоже глянул в зеркало, висящее в холле, и вид отразившегося в нём растрёпанного подростка меня развеселил.

– Давайте руки мыть и за стол! – крикнула она голосом мамы, решившей приструнить своих расшалившихся детей.

Мы, толкаясь, зашли в ванную. А когда сели за стол, я опять удивился мастерству и ловкости девушки в таких, казалось бы, незаметных домашних делах. Я понял, что именно она и есть «виновница» всей чистоты и порядка в доме.

Мы набросились на груду оладий с вареньем, сметаной и сгущёнкой, запивая ароматным дымящимся чаем. Я вдруг почувствовал, что реально проголодался и, уплетая угощение, с благодарностью поглядывал на Марию, весёлую и потрясающе красивую. Она улыбалась, аккуратно жуя оладушек. А я вспомнил, как на море она в первый раз угостила меня мороженым.

– Как ты успела приготовить такую вкусноту? – не удержался я, чтобы не похвалить девушку.

– Это – секрет! Кушайте на здоровье, – лукаво подмигнула Маша.

– Ты – прелесть, сестрёнка! – поддержал Миша. – Поделишься несколькими рецептами? Я попробую в общежитии приготовить. Мало ли, как и когда придется кушать.

– Для тебя раскрою самые секретные рецепты, брат! – шутливо отозвалась девушка.

Наша лёгкая беседа за чаем продолжалась еще минут сорок. Я чувствовал себя непринуждённо и свободно среди добрых, умных и понимающих людей, которые нравились мне все больше и больше.

Тепло попрощавшись с хозяевами гостеприимного дома, я пожелал удачи Мише на новом месте и стал собираться домой. Маша проводила меня до калитки, не забыв снабдить пакетом с книжкой. Я бережно обнял девушку, вдыхая аромат её волос, и прошептал:

– Я буду очень ждать нашей следующей встречи, Машенька!

– Я тоже, Владька! Буду скучать. Позвони завтра, хорошо?

– Конечно, девочка, я с нетерпением буду ждать завтра. Когда вернешься домой?

– Давай часов в пять созвонимся?

– Давай!

Я поцеловал её в щеку, смутившись от мысли, что Михаил за нами может наблюдать.

– Пока, Маришка!

– Пока! – смущённо улыбнулась подруга, покраснев.

Обратный путь домой занял у меня почти час. Трамвай оказался полон людей, и я еле втиснулся на площадку, выходя и выпуская пассажиров на каждой из трёх последующих остановок. Но летел домой, окрылённый новыми впечатлениями, крепко прижимая пакет с драгоценной книжкой, которую мечтал сегодня же вечером начать читать. Я сегодня узнал и пережил столько нового! Меня наполняло раньше неизведанное чувство ответственности перед тем, кто мне стал небезразличен. Казалось, я повзрослел сегодня, стал серьёзнее воспринимать свою жизнь и жизнь вдруг ставшего дорогим мне человека.

Дома меня ждали родственники, немного удивившись не столько моему позднему возвращению, а скорее, таинственной улыбке, которую я никак не мог спрятать.