– Дядя Сережа, ты вернулся, чтобы со мной поиграть? – с ходу завил Антон.
– Чего? – насторожился Михалыч, – Малец, кто тебя научил тыкать старшим?
– Ты сам, – не смутился парнишка, – Ты же первый начал.
Михалыч махнул рукой: в полемику он вступать не хотел. Тратить драгоценное время на споры по этике ему показалось более чем расточительно.
– Во что мы будем играть? – не отставал Антон.
– Поиграл бы ты лучше сам. Порисуй что ли… – Михалыч вспомнил что-то, навеянное литературой и добавил, – Нарисуй барашка.
– Барашка? – обрадовался мальчик, – Уже! Я уже нарисовал барашка! Вон посмотри, – он ткнул пальцем в сторону корабля.
Предчувствуя недоброе, Михалыч оглянулся и остолбенел: рядом с номером тридцать восемь и надписью «Звездный сокол» красовалась мастерски вырисованная баранья морда. То был не просто рисунок, а гравировка, выполненная так искусно, что выглядела, как объемное изображение, голограмма. Михалыч даже заглянул сбоку, чтобы удостовериться, что нет никаких выступающих частей. Во время перемещения, ему казалось, что баран не сводит с него выпученных глаз и вот-вот кинется, выставив завитые в спирали рога.
– Эхм, – только и произнес он.
– Нравится? – обрадовался парнишка.
– Ты читать умеешь?
– Конечно! И писать, и рисовать…
– Не сомневаюсь, – вздохнул Михалыч, разглядывая баранью морду. Ему казалось, что тот, в свою очередь, разглядывает его самого.
– Ну так как, во что будем играть?
Михалыч с тоской посмотрел на ящик с инструментами. Работать в такой обстановке будет очень тяжело. Но разве есть выбор?
– Не знаю, как ты, а я буду играть в механика, – произнес он и, подхватив инструмент, потопал к метеоритной пробоине.
– И я, и я! – радостно закричал парнишка и в мгновение ока оказался на корабле, рядом с вывороченным трансмиттером. – Я знаю, что это! Это блок механического привода маневровый двигателей! По каталогу – деталь номер шестнадцать двадцать два для кораблей класса «Т». Старенький, кстати. Верно?
Номер по каталогу Михалыч, конечно, не знал. Но то, что паренек смог идентифицировать механический блок, его впечатлило.
– Может быть ты знаешь, как его починить? – буркнул он.
– Починке не подлежит, – после непродолжительного разглядывания поломки добил его Антон, – Но… Подлежит замене.
– Антошка, если бы у меня был склад запасных частей, что я бы про починку тебя и не спрашивал.
– Это у тебя нет, а у меня есть.
– Что есть, склад? – оторопел Михалыч.
– Нет, но есть аналогичный блок. Он, правда, другой серии, но тебе подойдет. Пойдем, покажу. Инструменты прихвати только.
Антон повернулся и двинулся в сторону гор. Что оставалось делать Михалычу? Он пошел следом. «Лучше ничего не думать, логики здесь нет, – успокаивал он себя. – Скорее всего парень расскажет, что он не только хороший художник, но и мастер всевозможных поделок и покажет одну из них. Эх, еще один день пропадет зазря». Но, повинуясь шестому чувству, он шел за мальчишкой, словно на веревочке.
Идти пришлось долго. Михалыч уже стал сомневаться – хватит ли кислорода на обратный путь, как то, что он увидел, заставило его забыть обо всем.
Тот космический корабль, что он увидел перед собой, оказался менее удачлив, чем его старенький тягач. Острые камни буквально рассекли его надвое, отрезав двигатели от систем жизнеобеспечения. Естественно, ремонту такие разрушения не подлежали. Страшно даже было подумать, что случилось с экипажем.
Серебристое тело наполовину занесло песком, но даже по оставшейся на поверхности части было видно, что это была дорогая космическая яхта. Стремительные обводы изящного корпуса, красивое серебристое покрытие, сохранившееся и после аварии, широкие стеклолиты в носовой части, открывающие широкий обзор для пассажиров, – яхта радовала глаз даже после случившегося несчастья.
Михалыч приблизился к зарывшемуся носу и счистил песок с носового стеклолита. За прозрачной панелью угадывались смутные очертания рубки: полукруглые панели, навеки погасшие приборные экраны, удобные кресла… Ему показалось, что в одном кресле кто-то сидит. Присмотревшись, Михалыч отпрянул – из кресла на него смотрел тот самый мальчик, призрак которого привел его к этому кораблю. Космос сохраняет тела получше бальзамирования египетских жрецов, и выглядел он, как живой…
– Не теряй времени, Сергей. Нужный тебе агрегат тут, – вернул его в реальность тот, кто представился Антоном.
***
– Вот так как-то… – Михалыч отхлебнул чай и откинулся на стуле. – Антон не только показал мне, где взять трансмиттер, но и помог советом по его установке. Еще, перед самым моим отлетом, он попросил передать бабушке, что с ним все в порядке и дал мне этот адрес. Поэтому я тут. Я понимаю, как вам тяжело…
– Нет-нет, – энергично замахала руками старушка, – Перестаньте, пожалуйста. Тяжело мне было тогда, когда пришел первый космонавт, а сейчас я даже горжусь, что мой внук спас стольких людей, когда сам оказался в такой ситуации, из которой нет выхода.
– Так я не первый? – удивился Михалыч.
– Вовсе нет. Видите ли, мой сын был талантливым инженером. Денег, правда зарабатывал не так уж и много, но женился он на девушке с хорошим приданным. Кстати, всю семью вы видели на фотографии сразу, как только вошли. Она была сделана незадолго до того злополучного путешествия, – женщина встала, взяла в руки рамку с фотографией и смахнула с нее невидимую пыль. – Вот, пожалуйста, – она протянула рамку.
С фотографии смотрели люди, которых уже давно не было в живых. Но у Михалыча было чувство, что он только недавно с ними общался. Может быть, не со всеми, а только с Антоном, но сейчас он не воспринимал его отдельно от его семьи, настолько они смотрелись на фото органично и красиво.
– Вы сказали, что ваш сын был инженером? А чем он занимался?
– Что-то по части компьютеров. В последнее время сын проводил эксперимент с нейрокомпьютером – обучал его на основе общения с сыном. Он дал ему имя Тошка и говорил, что теперь у Антона появился интеллектуальный брат-близнец. Даже на космическую яхту он установил его вместо положенного по штату.
– А там, на планете…
– Что произошло на той злосчастной планете, удалось восстановить, когда один из космонавтов догадался вывезти бортовой журнал.