Воробьиная ночь. Карловка-3

– Ну, ну.

– У меня консервы есть, колбаса и рыба сушеная. В сумке, – внезапно вспомнил я и, положив на кровать ружье, стал выгружать на стол прихваченное съестное.

Дядя жадно выхватил пакет, рванул шуршащие края и шумно вдохнул рыбный дух.

– Спасибо, сынок, – то ли повело от водки почти натощак, то ли действительно пробило на благодарность.

Машина… Он сказал, что здесь есть машина?!

Через полчаса дядя заснул прямо на столе, положив «винтарь» под голову. Раскуроченные ошмётки еды дополняли картину. Интересно, а почему меня не тронули? – положив посапывающего дядю на кровать и на всякий случай разрядив винтовку, принялся за обыск, неспешно двигаясь по часовой стрелке от входа. Паспорт, еще советские деньги, ваучер… А вот это уже интереснее: развернул тряпку, вдохнув аромат ружейного масла. ТТ, довоенный еще, но как новенький. Дядя запаслив, как умудренный жизнью хомяк. Вынул обойму – полная, выщелкнул патрон, понюхал. Передернул затвор, нажал курок. Работает. Зарядил ствол и сунул сзади за ремень. Приятная тяжесть придавала уверенности. Дальнейший обыск ничего интересного кроме пятка медалей и Георгиевского креста не принес. Ничего себе, интересно, откуда он у дяди? Снова взял паспорт и посмотрел дату рождения. Дядя то старше, чем я думал, но не настолько. А вот что паспорт до сих пор гражданина СССР гораздо бОльший вопрос. Вернув находки по местам, решил прогуляться и пошёл во двор, минуя две скрипучие двери. По пути подхватил висящий на гвозде в сенях рюкзак. Неизвестно, что на самом деле происходит. Мало ли что выдумал спившийся старик.

На улице было по-весеннему солнечно, а зелень пробивалась даже между досками крыльца. Видимо, дальше него дядя выходил редко. Хмыкнул, заметив на речной гальке в бочке следы царапин. Неглубокие, иногда всего лишь с точку, будто кто-то, пытаясь расписать ручку, тыкал ей куда ни попадя.

Опять тишина…

Решив, что в случае опасности отсижусь в одном из заброшенных домов, двинулся вперёд. Было странно признаться даже себе в том, что мной двигало. Любопытство? Или для нормального человека отсиживаться, ожидая неизвестно чего, было страшнее? Но это не всегда так, даже если посмотреть на дядю. Но камни же как-то он натаскал в бочку… Или не он?

Пробирался по пустующей деревне, приминая некошеную траву. Избы снисходительно посматривали пустыми окнами, но некоторые были с закрытыми ставнями. Интересно, где там остались люди? С такими мыслями я наткнулся на неё.

Женщина в синем платке несла вязанку хвороста, закинув на натруженную спину в красной кофте.

– Эй! – прокричал, привлекая внимание. Старуха распрямилась, ойкнула и, скинув поклажу, понеслась от меня. Ну, понестись ей мешала лёгкая хромота, поэтому я без труда догнал её, по дороге подцепив связку хвороста.

– Ваше? – учтиво протянул связку. Старуха покосилась по сторонам и прошамкала:

– Ты… чегой-то? Чего, а?

– Обронили, говорю. Помочь донести?

Старуха недоверчиво оглянулась.

– А энтот… Откуда ты взялся? Лицо знакомое, но не припомню тебя?

– К Семену Михайловичу… Проездом.

Старуха вздрогнула и льстиво защебетала:

– Ой, давай вязаночку, сама донесу!

И тут до меня дошло. Хворост. Вряд ли она собирала его в деревне.

– А грибочки хорошие в этом году, не знаете?

Старуха расплылась в понимающей улыбке.

– Дома уже сушатся, но ещё и свежие есть. Так грибочков тебе отсыпать? Ты Семену Михалычу только скажи, что с собой принёс, а не от меня, – засуетилась.

– А отчего же? Неужто не оценит вашу помощь? Хворост же, как я понимаю, не в деревне собирали… И грибочки оттуда же… Свежие.

– Так как вы ходите в лес?

Старуха вздохнула. Потянулась за вязанкой. И нехотя поделилась:

– Слушаю я их. Вот и пускают. Иногда.

– А где вы их… слушаете?

Машина оказалась небронированным чёрным внедорожником. Унесли ключи с собой? А вдруг вернется кто-то один? Положив ружье на капот, пошарил в переднем бампере. Пусто. Обошел машину, проверил задний бампер. Бинго. Вот и связочка. Лег на землю, внимательно осматривая днище – мало ли какие сюрпризы могут оказаться? Отошел за угол ближайшей избы, нажал кнопку на брелоке. Машина приветливо пискнула, взрыва не последовало. И то благо. В салоне едко воняло свежей «ёлочкой». В баке осталось достаточно бензина… отложил ружье на соседнее сиденье, обитое чёрным дерматином, повернул ключ, машина легко завелась. То, что она стояла не тронутой, наводило на определённые мысли. Во-первых, довольно бессмысленно удирать на ней от птиц – и это понимал не только я. Во-вторых, те, кто остался, возможно, и не хотел удирать.

Вспомнил о спутниковом телефоне. Нажать единицу – всё в порядке, и поехать отсюда. Благо, транспорт есть. Вечно себе какую-то ерунду придумывают, особенно полковник. Проверить разве что напоследок место, о котором сказала старуха. Просто ради интереса, чтобы убедиться до конца в богатой фантазии моих нанимателей. Что же, понятно, почему полковник ничего не рассказал – я не из легковерных и его бы на смех поднял. Так и сделаю при встрече. А пока заглушил мотор, вынул ключи из замка зажигания и опустил в карман.

Открыл бардачок. Стопка одноразовых стаканчиков, пачка влажных салфеток, дорожный атлас. Негусто… Хотя, а чего я ожидал? Что профессионалы что-то оставят в машине? Глупо. Беглый осмотр салона ничего не дал. А вот в багажнике поджидал сюрприз. Воровато оглянулся, не видит ли кто? Засунул в рюкзак. Рюкзак оставил у колеса.

Вернулся в салон. Без документов ехать на чужой машине – верный шанс нарваться. Да и прав у меня нет. Можно, конечно, проехать через лес и бросить машину возле трассы, а там попутками, но рискованно. И сваливать не разобравшись как-то неохота.

На капот уселся крупный черный ворон и, повернув голову, уставился на меня правым глазом. Я постучал пальцем по лобовухе. Сделав два мелких шажка, птица приблизилась к стеклу и постучала клювом в ответ. Волосы медленно встали дыбом – я явственно различил в стуке: «Союз нерушимый республик свободных». Перестав стучать гимн, ворон снова уставился на меня, хитро подмигивая. Я помотал головой, стряхивая наваждение и пригладил волосы. Решительно распахнув дверь, вылез. Голова ворона повернулась, словно антенна радара.

– Я в гости приехал, – миролюбиво разводя руками, сказал я.

– Кар-р-р-л, – ответил ворон.

– Вася, – вырвалось само собой.

Ворон солидно закивал головой, мол, очень приятно, а потом сделал что-то вроде «ку» в «Кен-дза-дза». Я оглянулся. На крыше джипа в ряд стояли вороны. Как только крышу не продавили? Таких крупных я сроду не встречал – крупнее бройлеров и клювы чуть ли не по полметра. Я невольно поморщился, представляя, как эти клювы будут терзать мою плоть. Деревья были словно в траурных лентах: покрыты телами напряженно наблюдающих за мной птиц. Понятно, что мне со всей пернатой оравой не сдюжить. Надо договариваться. Положил ружье в салон, закрыл дверцу, подхватил с травы рюкзак.

– Куда идти? – посмотрел на Карла.

Ворон взлетел и не спеша полетел, планируя в теплых потоках. Я, усмехнувшись, двинулся за ним. Следом с крыши снялась почетная свита. Заросшее кладбище, потом болото, на краю которого почему-то оказалась сваренная из арматуры, покрашенная в зеленый кладбищенская ограда. На ней важно восседал он. Я сразу понял, что это Он и есть. от вспушенного комка перьев так и веяло самомнением. Он сидел на ограде, внимательно наблюдая за мной, и сосредоточенно жевал. Именно это жевание меня и насторожило. Насколько я помню, птицы жевать не могут. Они пищу в зобе перетирают. А этот сидел и жевал. Причем во взгляде явственно виделось презрение ко мне – двуногой твари, лишенной дара полета. Тезис о том, что «человек – царь Природы» явно не был для него веским аргументом. Хотя, в такой глуши и для меня этот тезис потерял своё значение.

– И что вы здесь устроили, маленькие, но очень гордые птички? – поморщившись от неприятного запаха, принесенного ветерком с болота, спросил я, спиной чувствуя взгляды сотен бусинок-глаз.

Царственный чвикер, прекратив жевать, плюнул в меня. Я стер с лица плевок, посмотрел на ладонь. Как ни удивительно, нахальный птиц жевал жвачку. Кто бы мог подумать?

– Плевать в собеседника некультурно, – я демонстративно медленно, чувствуя, как напряглись птицы за спиной, достал из заднего кармана носовой платок.

Не спеша вытер лицо и ладонь. Так же медленно положил платок обратно. Птиц самым натуральным образом усмехнулся. Я внутренне вздрогнул, но не подал виду.

– Вижу, гостям тут не рады, – подвигал спиной. – Я сниму? – взялся за лямки рюкзака, вопросительно глядя на самодовольное чудо в перьях. – Не возражаете?

Вместо ответа пернатый повелитель снова принялся жевать. Я снял рюкзак, поставил на землю, сел на него, поерзал.

– Итак, продолжаем наш увлекательный разговор. Что вы тут устроили?

– На хер-р-р-р, – снизошел пернатый.

– Не понял.

– На хер-р-р-р, – плевок в лицо меня не удивил.

– Ладно, – я встал с рюкзака, – вижу, конструктивного диалога не получается. Первый контакт человека с иным разумным существом не состоялся. Жаль, – я развернулся и пошел к деревне.

Посмотрев на облепивших деревья птиц, достал носовой платок и вытер лицо.

– Невоспитанный у вас калиф, – сказал Карлу, словно соткавшемуся рядом из воздуха.

– Цар-р-р-р, – ответил Карл.

– Вижу, – сунул платок в карман и, разворачиваясь, выхватил из-за ремня ТТ.

На ТТ раньше часто грешили из-за частых самострелов, но сейчас все на пользу. Пуля щелкнула о спрятанный в рюкзаке портативный газовый баллон, найденный мною в багажнике. Вспышка голубоватого пламени слизала «царя». Над болотом мощно полыхнул красно-желтым сдетонировавший болотный газ. По ушам ударил звук взрыва, взрывная волна сшибла меня на землю.

– Вот и все, Карлуша, – я вытащил из-под себя сбитого на землю Карла, спрятал ТТ. – Революция у вас теперь. Король умер и все дела.

Встал и пошел к деревне, в любой момент ожидая удара крепкого клюва в затылок, но в наступившей тишине на меня лишь сыпались мелкие перышки.

II

– И как же ты очутился здесь?

– Заблудился, – скромно признался я. – Там до деревни было всего ничего, а как-то очутился в глухом лесу. Сам не знаю, как. Шел, шел и набрел на вас.

– Что скажешь, Виталий? – Андрей Иванович задумчиво почесал щеку.

– Я же говорю, лепет складно, заслушаться можно.

– Видимо, взрыв вблизи аномалии искривил пространство-время, как мы с тобой обсуждали.

– Взрыва газового баллона хватило?

– Там болотный газ сдетонировал. Бухнуло, будто авиабомба.

– Ладно лепет, надо сказать, – Виталий вышел на поляну, оказавшись крепким парнем в кроссовках, джинсах и какой-то тряпке с дырой, напяленной на манер пончо, и подошел к костру, – но я половину не понял.

– Я тоже, – кивнул Андрей Иванович. – Что, к примеру?

– Вот ты говорил, – Виталий посмотрел на меня, – что там телефоны не берут, – начал перечислять. – Что за телефоны такие?

– Вот, – я достал из кармана старенькую Nokia N96, – вроде такого.

– Это телефон? – Андрей Иванович с сомнением взял мобильник.

– Да.

– Как рация, – сказал Виталий.

– Это не рация, это мобильный телефон. Он по другому принципу работает: ловит сигнал от вышек мобильной связи.

– Ты понял? – Андрей Иванович посмотрел на напарника.

– Непонятно ни хрена, – Виталий забрал у него телефон, покрутил в руке. – На «Ну, погоди» похож, игру. Позвонить, говоришь, с него можно?

– Нет, тут связи нет. Видимо, вышки далеко, а ту, ближайшую, так и не отремонтировали.

– Хорошо, вопрос связи пока отложим, – решил Андрей Иванович.

– Ты говорил, что музыку по нему слушал? – уточнил Виталий. – Это как?

– Дай, покажу, – я забрал трубку, зашел в проигрыватель, включил первую попавшуюся.

– Границы ключ переломлен пополам,

А наш батюшка Ленин совсем усоп,

Он разложился на плесень и на липовый мёд,

А перестройка все идёт и идёт по плану,

А вся грязь превратилась в голый лёд.

И всё идёт по плану. – Поплыла над поляной «Гражданская оборона».

– Я знаю эту песню, – дослушав, сказал Виталий.

– Хорошая песня, – кивнул я, – жалко, что Егор умер.

– Какой Егор?

– Летов, который ее поет. Пел.

– Не знаю никакого Егора. У нас в психушке ее Коля пел. А другие песни есть?

– Полно, тут тридцать два гига диск.

– В смысле?

– Тридцать два гигабайта встроенной памяти в телефоне.

– Что такое гигабайт? – спросил Андрей Иванович.

– Гигабайт – единица измерения информации, равен миллиарду байтов. Ребят, откуда вы выбрались? – видя полное непонимание, спросил я. – Мобильников не видели, гигабайтов не слышали. Из какой вы глуши? Хотя, сейчас даже в глухих деревнях у людей интернет в смартфонах. Вы что, старообрядцы? Из скита?

– Нет, – Виталий покачал головой, – не старообрядцы, но ни про какой интернет в наших местах никто не знает. Только про интернаты.

– Странно…

– А вот еще. Кто такой трансвестит?

– Виталий, погоди. Этот полковник, он из какой организации? – спросил Андрей Иванович.

– Скажу честно, – я пожал плечами, – я сам не знаю. Скорее всего, ФСБ, благо и возили меня к нему в УФСБ, но не уверен до конца.

– Вот, про ФСБ я тоже хотел спросить. Что это такое?

– Федеральная Служба Безопасности, преемница КГБ. Знаете такой?

– Знаем, даже слишком хорошо. Значит, опять комитет переименовали? И когда только успели?

– Так с девяносто пятого года еще, из ФСК переименовали.

– Какого-какого года? – спокойно спросил Андрей Иванович, раздавая прутья с жареным мясом.

– С тысяча девятьсот девяносто пятого.

– А сейчас, получается, какой?

– Две тысячи девятнадцатый. А что?.. – вопрос повис в воздухе.

Андрей Иванович и Виталий молча переглядывались, потом стали жевать.

– А что такое? – повторил я.

– Ничего, – Андрей Иванович подвинул ветки в костре, устраивая поудобнее, – кроме того, что сейчас тысяча девятьсот девяносто третий год…

– Вы так шутите?

– Нет.

– Но как? – голова пошла кругом. Я почему-то сразу поверил этой странной парочке.

– Вот это я тебе не скажу. Не знаю я.

– А у полковника этого что-то было на тебя, я так понял? – спросил Виталий.

– Догадливый…

– Я с детства был смышленым. Рассказывай.

– История давняя, оно вам надо?

– Надо, – кивнул Андрей Иванович, – нам все надо.

***

Бег по спящему городу хорошая штука, чтобы выбросить из головы лишние мысли. Побежал в сторону поймы. Там я обычно вешал на дерево, обвязанную сейчас под старой олимпийкой на поясе, макивару и отрабатывал удары. На этот раз не получилось. Возле «моих» деревьев стоял и смотрел на смутно отсвечивающую воду пожилой человек в темном старом плаще. Я остановился рядом и тоже стал смотреть на реку.

– Ну, здравствуй, что ли, – первым подал голос он.

– Здравствуйте, Николай Васильевич. Что привело вас сюда в такой час?

– Вот, решил посмотреть, как ты.

– Угу, я так и поверил. Давайте пропустим ритуальную болтовню о погоде и перейдем к делу.

– Нам нужна твоя помощь.

– Угу. Всем нужна помощь, вам, мне, стране…

– Не юродствуй.

– А что мне еще остается?

– Тебе дают возможность сделать что-то полезное, а ты начинаешь дурака валять.

– Полезное кому?

– Стране.

– Какой именно?

– Своей!

– Ну-ну…

– Есть одно место…

– В котором мы все рано или поздно окажемся…

– Не перебивай. Надо туда попасть и посмотреть, что там к чему.

– И все?

– И все.

– Почему не можете кого-то из своих послать?

– Там хорошая СБ и они плотно пробивают клиентов. А тебя никто не свяжет с нами. Понятно?

– Что за место такое?

– Загородная база отдыха.

– И такие меры предосторожности?

– Владелец – брат губернатора.

– И как же я со свиным рылом попаду в калашный ряд, точнее такое элитное заведение.

– Все предусмотрено. Начальница твоей жены предложит отметить там новогодний корпоратив…

– А вот это напрасно! – круто повернулся к нему, с трудом перебарывая желание сгрести за воротник и натянуть на удар головой. – Жене там делать совершенно нечего!

– А как ты собираешься туда попасть по-другому?

– Как угодно, но без жены. Рисковать ею ради ваших шпионских игр я не намерен!

– По-другому ты туда не попадешь. Начальница уже подала заявку и получила одобрение. Жена уже скинулась за тебя, а тебе говорить не стала?

– Первый раз про это слышу…

– Значит, сюрприз тебе хочет сделать.

– Она туда не поедет. Что хотите делайте, но ее туда не пущу!

– Хорошо, – подумав, согласился он. – Сделаем ей внезапный грипп. А ты поедешь, чтобы заплаченные деньги не пропали. Так пойдет?

– Терпимо. Если туда так трудно попасть, как же наша заявка пробилась?

– У нее сестра двоюродная там работает. Поспособствовала.

– Понятно, кругом кумовщина. И что я должен там сделать?

– Ничего. Пей, веселись, а если что-то покажется подозрительным…

– Что? Что может быть подозрительного на базе отдыха? Тайная гей-оргия?

– Там пропало несколько человек…

– Пропажей людей должна полиция заниматься. Вы тут при чем?

– Среди пропавших было пару очень не простых….

– Мало ли?

– Вот тебе и мало ли.

– А если я пропаду? Не боитесь?

– Нет, нам бояться нечего, а вот ты постарайся не пропасть.

– И что я должен делать при попытке похищения или иной заварухи?

– Вот тут самое интересное. Должен подать сигнал. Группа быстрого реагирования будет в лесу неподалеку расположена. Но учти, мобильные там не работают.

– Почему?

– На сайте написано, что из-за местной аномалии, но на самом деле, наши аналитики думают, что работает глушилка. Но есть проводная линия.

– Забавно. Оружие дадите?

– Какое оружие? Хочешь статью схлопотать?

– Нормально. С голой задницей в зимний лес. Вот спасибо вам!

– И еще учти. Охрана там серьезная и шуток не понимает. Особенно таких дурацких, как у тебя.

– Час от часу не легче. Приободрили, спасибо. А есть какие-то хорошие новости? Подсластить, так сказать пилюлю.

– Как?

– Героя России дадите?

– Если только посмертно? – пожал плечами.

– А денег?

– А совесть?

– Если у вас нет совести, то почему я должен ею себя обременять? Давайте тогда триста тридцать.

– Чего? – не понял он.

– Тысяч. И можно даже не каждому.

– У нас такие расходы не предусмотрены в бюджете. Можем компенсировать твои расходы на этот «праздник жизни» и все!

– Мою долю и долю жены?

– Слушай, ты точно еврей!

– Я этого никогда и не стыдился. Это да или нет?

– А как же священный долг Родине?

– Плевать мне на долг, я больше люблю деньги.

– Хорошо, – с осуждением покачал головой. – Твою долю и долю жены.

– И расходы на такси.

– Еще что?

– Еще на лечение жены расходы придется оплатить. Чеки на лекарства я предоставлю.

– Я вот думаю, может передать тебя полиции с подозрением на педофилию или федералам местным как террориста?

– Если бы у вас были другие варианты, то вы бы ко мне не пришли, так? Поэтому соглашайтесь или просто расходимся.

– Хорошо, – достал из кармана тонкий белый конверт. – Тут ваши затраты на вечер и немного сверху. Как раз хватит на такси и лечение. На конверте индекс – это номер телефона. В случае чего, наберешь.

– Не сомневался в вашем благоразумии, – спрятал конверт в карман. – Надеюсь, там не обыскивают?

– До сих пор не обыскивали.

– А если все будет тихо и спокойно?

– Если все будет тихо и спокойно, то через сутки после возвращения встретимся тут же. Принесешь отчет, расскажешь на словах и все.

***

Наша «мельница» была расположена удачно. Недалеко от входных ворот и между двух длинных двухэтажных зданий. Первые этажи – застекленные стены ресторанов. Я прошел по утоптанной тропинке. Домик представлял собой сруб из толстых оцилиндрованных бревен. От входной металлической двери вдоль стенки тянулся узкий коридор. По ширине он больше чем на половину был занят диваном. Еще одна металлическая дверь вела в комнату с длинным столом, диваном и стульями. Одно окно и дверь под лестницей.

– Всем привет! – поздоровался, мысленно пересчитывая участников предстоящего банкета.

Четыре молодых парня и шесть девчонок. Дима, Степа, Тарас, Костя. Две Кати, Аня, Лена, Таня и Жанна. Я, получается, одиннадцатый. С женой была бы как раз дюжина.

– Привет! – дружно откликнулись они.

Деревянная лестница с резными балясинами вела на второй этаж. Поднялся посмотреть, что там. Маленькая комната с окном и парой стоящих буквой Г диванов. Маленький столик со стеклянной столешницей. Торшер. И все. Не густо. Над головой подвешенная на цепях люстра и высокий колодец над центром. Видимо, комнатка задумана как кальянная. Знать бы еще, как туда, выше попадают. Еще интересно, тут только «жучки» понатыканы или есть и камеры? В наличии микрофонов сомнений у меня не было. Даже если тут все чисто и мирно. То знать когда подгулявшие постояльцы начнут крушить мебель и ломать сантехнику вовсе не вредно.

– Давайте садиться! – предложила Лена. – Выпьем немного, а потом пойдем шашлыки жарить.

– Вы что пить будете? – поинтересовался сидящий напротив меня Тарас.

– А что есть?

– Есть коньяк и вино. Но коньяк из гаражей. Будете?

– Плесни попробовать.

– А мы на вас вино взяли, – с другого конца стола сказала Лена.

– Ничего страшного, все выпьем, – утешил я.

Коньяк оказался сильно паленым. Сладкий запах ароматизаторов шибал в нос уже за полметра. В ваше время такого скорее всего не было. Хотя, у вас же спирт «Ройяль» был. Впрочем, все это лирика, слушайте дальше.

– Больше такой не берите. Однажды можно и травануться, – поделился с подрастающим поколением.

– Сильно паленый? – занервничал Тарас.

– В меру, но лучше не рисковать.

Выпили под какой-то ничего не значащий тост по второй, дружно накинулись на салаты. За окном быстро темнело. Отправились жарить шашлыки. Мангал был расположен возле замерзшего пруда, который вяло чистили от снега двое из обслуги. Вместе с ними по льду забавно скользила собачонка.

– Давайте на коньках кататься! – весело предложила Аня.

Странные люди: ехать черт знает куда, чтобы кататься на коньках, но ее предложение было дружно поддержано. Мы со Степаном остались жарить шашлыки, а остальные отправились в здание дирекции, брать напрокат коньки.

– Стоило ради этого сюда ехать?

– И не говори! – согласился Степан. – Пускай катаются. Я коньяк захватил. Погреемся.

Он вынул из кармана куртки пластиковые стаканчики и коньяк. Плеснул. Выпили. Разговорились. Черное небо неудержимо сыпалось колючим белым снегом, но конькобежцев было не остановить. В соседнем домике выступала какая-то поп-группа, кого-то с чем-то поздравляя. Было тихо и мирно. Я посмотрел в небо, ловя крупные хлопья снега. Казалось, что в таком месте не может произойти совершенно ничего плохого. Сыпавшиеся хлопья оглушили мир, стало тихо, покойно, сосны в белых шубах, выглядывающие из-за ограды, настраивали на домашний лад.

– Тепло сегодня, – подал голос Степан. – Еще выпьем?

– А наливай, – махнул я рукой.

Лучший способ выглядеть пьяным – пить на самом деле. Ни один наблюдатель тебе тогда ни в чем не заподозрит. Что наблюдатель есть, я даже не сомневался. С тех пор как мы вышли на улицу я ощущал чей-то заинтересованный взгляд. Казалось, кто-то большой и страшный смотрит и размышляет, наступить на муравейник или пойти дальше. И чем больше я смотрел на снег, потягивая дрянной коньяк, тем больше понимал, что не пройдет дальше – что-то случится сегодня.

– А ты здоровый, – обратился я к собутыльнику. – Спортом занимался?

– Да, стрельбой, – не стал скромничать. – КМС сделал. А вы?

– Не, я не спортивный, – отмазался я.

Не обязательно парню знать, что я подтягиваюсь и отжимаюсь на одной руке и выжимаю два с половиной пуда.

– А по фигуре не скажешь.

– Ем просто мало. Пост сейчас.

– А как же мясо будете есть?

– А никак. Селедкой обойдусь.

– А коньяк?

– А что коньяк?

– В пост разве можно?

– Нельзя, но так и на такие сборища в пост нельзя. Ничего, небольшое послабление мне Бог простит. Надеюсь…

Бутылка опустела, шашлыки были готовы.

– Неси в дом, а я всех позову, – распорядился я.

Собрать всех оказалось не так уж легко. Пока отнесли коньки, пока веселой гурьбой ввалились в домик.

– Димы с Катей нет, – сказал кто-то.

– Да ладно, потом штрафную нальем! – зашумели все. – Давайте уже под мясо.

Выпили под мясо. Пока все с упоением, видать, проголодались от коньков, поедали шашлыки, я встал.

– Шампура забыл. Пойду, заберу. Заодно Диму с Катей поищу.

– Да ладно ты, поешь, – сказал Степан. – Никто шампура не заберет. Да и эти гулены сами найдутся. Может специально ушли.

– Я быстро, – надевая куртку и выходя, сказал я.

Поиски пропавших собутыльников – отличный повод пошататься по территории. Шампура лежали на скамеечке, никто не позарился. Сгреб их. Слегка покачиваясь, начал неторопливый обход. Снег заметно подутих. В правом доме все еще шумели, нестройным хором выводя какую-то попсовую песню, во дворе запускали фейерверки. Отдыхают, менеджеры среднего звена или еще какая паразитическая прослойка. Погуляв так и поткавшись туда-сюда, наконец-то нашел пропавших. Они лежали возле стены, и снег не таял в широко распахнутых глазах, удивленно смотревших в темное небо. Я тоже посмотрел туда. Ничего хорошего там не было. А снежок-то хорошо присыпал так. След по «белотропу» предательский… Отворив тяжелую дверь, спустился в подвал, залитый светом люминесцентных ламп. Столы и стеллажи, заставленные реактивами, компьютеры.

– Ну что там? – человек в белом халате, склонившийся над столом.

– Нормально все, – ответил, подходя.

– Точно? – разогнулся, повернулся ко мне.

Худощавое выбритое лицо, очочки поблескивают задорно, как у молодого Берии. Едва уловимое сходство с Иваном Охлобыстиным.

– Точнее некуда, – закивал я.

– А вы кто?

– Я? – я оглянулся, вроде как тут еще кто-то был. – Я? Я уборщик тутошний, – скривил рожу поглупее. – Убираюсь тута, значится.

– Уборщик? – правая рука скользнула куда-то за спину, явно что-то на столе ищет.

– Ну да, гы, – улыбнулся, – это самое. А чой-то вы тут делаете? Герыч бодяжите?

– Это самое, гы, – кивнул, – герыч.

– Я так и подумал, – смотрел ему в глаза, как можно искренне.

– Хочешь, отсыплю? – ласково, как умственно отсталому ребенку, улыбнулся.

– Не-а, я не по этой части. Я того, – щелкнул себя правой по кадыку и сразу бросил ее вниз, ударом сбивая руку «доктора».

Хорошо попал – скальпель звякнул по кафелю пола. Обратным движением хлестанул тыльной стороной ладони в кадык эскулапу. Он схватился за горло, захрипел, сгибаясь. Сделав шаг вперед, врезал локтем сверху в почку, разгибая его. Ухватил за горло, завалил на стол.

– Ты чем здесь занимаешься, паскуда?

– Я не хотел, – хрипел он, не надо.

– Надо, Федя, надо. Вся наша жизнь – олимпиада, – слегка врезал левой в висок. – Я тебя сейчас твоим же скальпелем на куски резать буду! Говори!

– Вы не понимаете, это же уникальное открытие, это такие перспективы…

– Не хочешь по-хорошему? – врезал ребром ладони, вбивая зубы в рот. – Будем по-плохому, – придушил, давя рвущийся крик.

Следующим ударом сломал нос.

– Не созрел еще, партизан?

Он смотрел дикими глазами.

– Хорошо, – прижал большой палец к его правому глазу. – Как говорит моя тетя: Два глаза роскошь, один не к чему, – надавил.

Доктор рванулся, словно Царевна-лебедь. Отпустив горло, ухватил освободившейся правой за лоб и впечатал его затылком в металл стола. Стол загудел, врач обмяк. Аккуратно опустил тело на пол. Поднял скальпель, положил на стол. На столе стояла стеклянная полусфера, где-то с метр в диаметре. Накрывала она большое золотое блюдо с… Сначала не поверил глазам. Масса, очень напоминающая человеческий мозг, пронизанный деловито снующими длинными тонкими белыми червями. В одном месте на поверхности полусферы были позолоченные контакты, от которых тянулся кабель к системному блоку. С другой стороны был присоединен шланг от аппарата искусственного дыхания.

– Это что такое? – почувствовав, что он зашевелился, спросил я.

– Ты не понимаешь! Это же мирового масштаба открытие. Ой! – я топнул ногой, ломая болтуну запястье.

– Что? Это? Такое? – повторил, медленно и раздельно.

– Это разумные черви, суперчерви, как я их называю. Они…

– Это человеческий мозг? – перебил я.

– Да, он является питательной средой и…

– Зачем? – присев, сгреб его за ворот халата, притягивая.

– Вы не понимаете, они дадут возможность жить вечно.

– Вечно?

– Пока не совсем вечно, мы только начали эксперименты, но при подсадке червя в организм…

– В мозг?

– Мозг идеальная среда: постоянная температура и влажность, питательные вещества, защита от окружающей среды. Продолжительность жизни должна вырасти минимум вдвое!

– Откуда такая информация? – устало спросил я.

– Они мне сказали, – посмотрел на стол.

– Черви?

– Да…

– Они еще и говорят?

– Излучают электромагнитные волны, а компьютер преобразует их в текст по принципу азбуки Морзе. Они разумны!!!

– Откуда они взялись? – отпустив халат, встал, глядя сквозь стекло.

Почудилось, что черви рассматривают меня черными иголочками глаз.

– Я не знаю…

– Понятно. Давно с ними возишься?

– Почти год.

– И как часто им мозг надо менять?.. – посмотрел на него.

– Вы не понимаете, это для науки, это…

– Тут все такие психи?

– Я не псих!!! – завизжал, став похожим на крысу, которую я в детстве проткнул вилами.

Скальпель будто сам прыгнул в руку. Бить им не удобно, скользит в руке, но вот резать… Присел, взмахнул рукой. Острая штука и сталь хорошая. Доморощенный Менгеле пытался кричать, но с перерезанной трахеей и рассеченными артериями не накричишься. Встал, походил меж стеллажей, нашел большую бутыль со спиртом. Хорошо, когда все подписано. Вымыл скальпель и руки. Вернулся к столу. Отдавать тварей резона нет. Мало ли как распорядятся спецслужбы неожиданным даром? Или они все-таки что-то знали? Вопрос…

Постучал по стеклу:

– Сейчас я создам вам условия.

Стекло толстое, но столкновения с бутылью не выдержало. Черви заметались как ошпаренные под дождем из осколков и спирта.

– Супер, значится, – чиркнул зажигалкой Степана, которую автоматически положил в карман у мангала.

Синее пламя пробежало по разумной каше, запахло жаренным мозгами. Только зеленого горошка не хватало. Подкрутил кран в аппарате, подавая струю кислорода. Интересно, как скоро станет жарко и в прямом и переносном смысле. В любом случае, пора выбираться и вызывать подмогу.

Выбрался из подвала, прикрыл дверь. Не спеша развернулся и, насвистывая, направился обратно. Прошел справа от «Мельницы» и подошел к воротам. Двое охранников, сжимая ружья, вышли навстречу из сторожки.

– Привет! – радостно, как внезапно встреченным после долгой разлуки друзьям, которые должны мне денег, сказал я.

– Привет, – мрачно буркнул правый.

Второй и вовсе промолчал. М-да, с культурой у здешних секьюрити не очень. А ладно, я не гордый.

– Скажите, а можно за ворота выйти?

– Нет.

– А почему?

– Потому, что только группой выход. Группой пришли – все вместе и ушли. Не хватало еще каждому открывать.

– А как же: «Желание отдыхающих закон»?