Хочу женщину в Ницце

Немного помолчав, она покачала головой, словно думала о чем-то своем.

– Все те же стремена! Между прочим, Большой Римский Цирк, «Circus Maximus», вмещал не 50 тысяч, как Колизей, а 250 тысяч зрителей! Более того, колесничие ценились в Риме гораздо выше, чем гладиаторы, и после крупной победы могли стать очень богатыми людьми и иметь славу, сравнимую с императорской. Представь себе переполненную чашу Цирка…

Девушка, не шевелясь, сидела в кресле и, чуть приоткрыв рот, смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Сейчас это нелегко вообразить, поскольку аналогов просто нет. Длина поля 550 метров, ширина 180! К тому же это ещё и разрешенное властями место для свиданий, ведь на ристаниях, в отличие от гладиаторских боев и театральных представлений, мужчины и женщины могли сидеть рядом. Римский цирк был основным и любимым местом развлечений всех римлян. Принимаются ставки, заключаются пари, денежный оборот колоссальный. Трибуны неистовствуют, по рядам ходят торговцы с лотками. Чтобы представить такое, нужно попасть на финал чемпионата Европы по футболу, услышать ревущую при голевых моментах стотысячную толпу и… умножить это в несколько раз. Почему в несколько, а не чисто арифметически в 2, 5?

Девушка только пожала плечами, хотя ответа от нее я и не ждал.

– Да потому, что гонки на лошадях – это зрелище от начала и до конца, это истерзанные трупы возниц, лошадей, толпы беснующихся в возбуждении зрителей, переживающих не только за любимых наездников, но и за свои кровные деньги, поставленные на кон. Вообрази, в дни праздников процедура начиналась с раннего утра и заканчивались с заходом солнца, проводилось до 24 заездов на бригах или квадригах! Но вопрос не только в том, что римляне так и не изобрели стремена, а еще и в том, что лошади были не такими как сейчас. Они были не так быстры и вдобавок не отличались выносливостью. Каждый римский мальчик обучался верховой езде, каждый римский легионер проходил специальный курс посадки на лошадь в своем полном тяжелом вооружении. Представь, всадник надевал на себя кольчугу весом до 15 килограммов, на голове – шлем, тяжеленный, как большая кастрюля фирмы «Цептер», плюс железный меч, кинжал, копьё… – а стремян-то нет! Как поддерживать равновесие, как вообще сесть на лошадь? Так вот, римские легионеры обучались этому в специальных лагерях. Наверное, поэтому в римском легионе численностью в 6 тысяч человек было не более 120 всадников, и использовались они исключительно для оперативной связи когорт и для разведки. Преследование убегающего противника осуществляли не они, а легкие и проворные легковооруженные воины, как правило, нумидийцы из вспомогательных частей. Они набирались в Африке и в восточных провинциях и состояли из воинов, которые могли управлять лошадью не только без стремян, но и без удил и уздечки, просто голыми пятками и носками, почти как американские индейцы. Можно понять, почему Траян, одолевший даков, вообще отказался от легионной конницы. Историки до сих пор гадают, отчего римлянам так и не удалось выковать сталь, хотя это изобретение было уже делом совсем малого времени. Римляне завоевали полмира, воюя короткими мечами из низкосортного железа, передвигаясь пешим порядком, а не верхом. Стремена пришли значительно позже из Китая, и с их появлением в VIII веке в Европе наступила эра рыцарства. Выходит, не было у римлян заметного преимущества над противниками даже в вооружении, если меч они скопировали у испанцев, шлем у галлов и т. д. Как знатоки баллистики, они смогли изобрести такие стрелковые орудия как баллиста и катапульта, но вот странность – приспособления, с которыми мог справиться один человек, например, арбалет или длинные луки, им было изобрести не под силу. Так за счет чего же римляне побеждали? На этот вопрос они ответили сами, обожествив понятие «Дисциплина» и отчеканили соответствующую монету. Ты спросишь: «Неужели это обычное житейское понятие стоило обожествлять»? Стоило. Под дисциплиной они понимали воинское ремесло, обучение которому осуществлялось через послушание. Другими словами: воинская наука и послушание – это двойное понятие и было обожествлено под единым словом. «Дисциплина» приобрела персонифицированный образ богини, которой молились солдаты. Поэтому невозможно было осуществить слияние римской армии с богом христианским, хотя все христианские источники, напротив, подчеркивают восприимчивость легионеров к новой христианской вере. Ну как можно было совместить несовместимые по сути понятия: воинская присяга «Sacramentum», приносимая государству в лице императора, и христианское таинство, тоже называвшееся «Sacramentum»? Христианская мораль запрещала кровопролитие, отсюда появляются отказники по убеждениям и дезертиры. Кстати, давай еще раз вспомним, за что Максимуса продают в рабство, но только немного с другого ракурса. Ланиста Проксимо, видно, не знавший юриспруденцию человек, прочитав на плече Максимуса известную аббревиатуру римской республики «S.P.Q.R.», делает неожиданный вывод, что он легионер и, скорее всего, дезертир, покинувший расположение легиона. Действительно, в «Кратком изложении воинского дела» Вегеция значилось, что каждому воину перед тем, как зачислить его в списки легиона, на коже выжигались некие точки, обозначающие его принадлежность к данному легиону, но никак не буквы, составляющие аббревиатуру знаменитой формулы римских постановлений. Приняв присягу, легионер должен был делать все, что прикажет император и никогда не покидать воинской службы и не отказываться от смерти, если нарушит ее. К легионеру, согласно римскому военно-уголовному праву, не применялся такой вид наказания, как лишение свободы с привлечением к принудительному труду, в том числе в рудниках, поскольку существовало понятие воинской чести. Смертная казнь избавляла легионера от позора. Все наместники императорских провинций имели право самостоятельно выносить легионерам смертные приговоры. Если у Проксимо возникло подозрение, что Максимус – легионер и находился в длительной самовольной отлучке, то он был обязан немедленно сообщить об этом городскому префекту, поскольку это квалифицировалось как тяжкое преступление. Ни сценарист, ни режиссер фильма не должны были забывать, что военно-уголовное законодательство римской империи в то время имело высокий уровень юридической культуры. В частности, во II веке нашей эры даже рабовладелец, пожелавший продать раба в гладиаторы или в бестиарии, обязан был обратиться в суд за официальным разрешением! Нельзя путать времена эпохи Спартака, т. е., I век до нашей эры, со временами Марка Аврелия! Укрепление армии осуществлялось по принципу качества, что вело к огромным расходам. Римская армия была профессиональной. Коль скоро так, то для соблюдения достоверности и историчности нужно показывать именно римскую дисциплину, а Голливуд и европейский кинематограф во всех фильмах насаждают христианские мотивы, которых просто не было в эпоху ранней империи или, как по-другому называют, в «Золотой век Римской империи». Даже Максимус, этот ярый приверженец лучших римских традиций, молится не римским богам или Митре, что было бы вполне логично, а своему богу, обращаясь к Святому Отцу и Святой Матери. Он называл себя командующим Северной Армией и как генерал легионов Феликс в начале фильма, садясь на лошадь, он с легкостью просовывает ноги в стремена и первым бросается в бой, как заправский декурион, мечом разрубая воздух, как саблей. Спрашивается – а кто же тогда вместо него будет командовать всей армией?! При первом же столкновении с хаотично бегающими варварами он падает с лошади, и шлем почему-то сразу слетает у него с головы, хотя императорско-галльский шлем, который носили все легионеры во II-м веке нашей эры, просто не мог соскользнуть, поскольку широкие нащечные пластины крепко-накрепко фиксировали его. Более того, в такой мясорубке отличить простого легионера от командующего, сразу растерявшего все знаки отличия, просто невозможно! И где здесь хваленая дисциплина?! По завершении битвы Максимус докладывает, что в его армии из 5 тысяч человек – три тысячи раненых и обмороженных. Тогда получается, он совсем не армией руководит, а всего лишь легионом, он – не командующий армией, а простой легат, ведь легион тогда насчитывал всего 6 тысяч тяжеловооруженных солдат, ну плюс кое-какие вспомогательные отряды.

– Ну что, – обратился я к девушке, – интересно тебе слушать эту историческую хрень?

– Если было бы не интересно, я бы здесь не сидела, а тусовалась с друзьями в клубе, – ответила она.

«Черт, она меня приятно удивляет, этого только не хватало», – подумал я, поражаясь самому себе.

– Тогда давай расскажу еще и о ристаниях колесниц. Во время Игр в день организовывалось до 24 заездов. Скачки проводились на колесницах, запряженных двумя, четырьмя, шестью и даже восемью лошадьми. Колесничие разбивались, как правило, на четыре команды, и, разумеется, весь бушующий Цирк тоже делился на соответствующее чило болельщиков. За правилами следили жестко. Например, в фильме «Бен-Гур» демонстрировался заезд девяти колесниц, запряженных четверками, до финиша было заявлено 9 кругов. Съемки, конечно, потрясающие, только вот тебе пожалуйста очередной ляп Голливуда, рассчитанный на зрителя-профана: именно римский колесничий, а не иудейский или сирийский, установил на колесах металлические ножи, способные разрушать спицы колес противников. Во-первых, кровавых сцен на скачках и так было предостаточно, думаю, такого судьи просто бы не допустили. Во-вторых, и это, пожалуй, главное, – этого бы не позволили и зрители. Если бы подобное случилось, к примеру в самом Риме, то добрая половина болельщиков взбунтовалась бы прямо на стадионе, а это почти 200 тысяч римских граждан! Да они разнесли бы к чертовой матери не только всю преторианскую гвардию, но и весь Палатинский холм с императорскими дворцами, которые находились в 30 метрах от Большого цирка. Между прочим, эта чья-то глупая голливудская фантазия нашла свое отражение и в фильме «Гладиатор» в сцене гладиаторской битвы под командованием Спициона Африканского против ненавистного Риму Карфагена. Кстати, в фильме «Падение Римской империи» тоже есть великолепно снятый эпизод скачек на колесницах, запряженных двойкой лошадей. В смертельной гонке соревнуются два бывших друга – командующий Северной Армией Марка Аврелия по имени Ливий, голливудский предшественник Максимуса, и сын императора, пресловутый Коммод. Причина так глупа, что стыдно произнести: Коммод приезжает в Виндобон, точь-в-точь как в «Гладиаторе», только не с Луциллой, а с когортой римских гладиаторов, и перед боем легионеров с германскими племенами объявляет Ливию, что собирается научить его многоопытных солдат, много лет успешно воюющих на Рейне, как надо правильно сражаться. Уже абсурд! Более того, Коммод первым бросается в бой! Это ещё не всё, после боя Ливий объявляет когорту Коммода трусами и начинает процедуру децимации, то есть казнит каждого десятого солдата. За это Коммод бьет Ливия по лицу плетью во время построения легиона. Такой сценарий может родиться только в голове у людей, не знающих истории Рима и не понимающих сути жесточайшей римской дисциплины и субординации. Подозреваю, что не поинтересовался темой римской военной дисциплины и Ридли Скотт, потому и извратил центральный сюжет сценария, касающийся заговора Луциллы с участием сенатора Гракха и бывшего легата Максимуса против Коммода. Гракх должен был выкупить свободу Максимуса, тем самым подтверждая законность обращения генерала в рабы, а тот обещал добраться до Остии, где почему-то, в нарушение традиций и закона, находится на отдыхе его армия, вернуться в Рим, убить Коммода и передать власть Сенату. Так якобы хотел Марк Аврелий, правда, великий сенатор Гракх об этом понятия не имел, как и его дочь Луцилла… Получается, опытнейшего сенатора Максимус сознательно вводит в заблуждение. Только Луцилла демонстрирует проницательность и предупреждает Максимуса, что Коммод уже поменял в армии всех легатов на своих ставленников, да и в самой столице народ от него без ума. Кстати, было за что любить императора: он устроил для народа 160-дневные Игры, организовал бесплатные раздачи хлеба, а армия получила дополнительные деньги. Максимус обещает поднять пятитысячный легион верных ему солдат и войти в город. А в городе, между прочим, только преторианских гвардейцев почти 10 тысяч человек, прекрасно вооруженных и хорошо знающих местность. Оставим как несущественный вопрос, а почему, собственно, Северная Армия Максимуса в тот момент находилась в Остии, городе, расположенном в непосредственной близости от Рима, тогда как по закону легионам запрещалось находиться на территории Италии? Исключение составляли лишь отдельные легионеры, получившие императорский приказ о передислокации к другому месту службы. А тут ещё преданный помощник Максимуса, опытный солдат Цицерон, сообщает своему командиру, что его легионеры жиреют от безделья. Ерунда полная: в римской армии легионерам запрещалось находиться без дела даже несколько часов, не то, чтобы месяцев! Видимо, Ридли Скотт и это счел не важным и не учел, что легионеры были профессионалами и получали за службу хорошие деньги. Верностью присяге и доблестной службой они пытались заработать себе достойную пожизненную пенсию и налоговые льготы – совсем, как американские полицейские. Как только к власти приходил новый император, легионеры приносили присягу на верность уже ему и получали дополнительную сумму денег. Присяга для них тогда была всё равно, что Иисус для христиан. Если бы к моменту начала съемок Скотту было известно, что Рим был миллионным городом, и что в те времена он состоял из нескольких десятков районов, что там были открыты более двадцати общественных библиотек, почти дюжина театров, была расположена сотня крупных площадей, через Тибр вели 8 мостов, десятки огромных акведуков ежедневно поставляли в город более миллиарда литров воды для полутора тысяч общественных фонтанов, тысяч бань, в том числе и грандиозных общественных терм, он бы засомневался, могли ли в него беспрепятственно войти 5 тысяч легионеров? Они не только Рима никогда не видели, они и в Италии-то толком не были! Да и за что должны были бы воевать легионеры Максимуса? Если бы он сам захотел стать императором и пообещал легионерам повышение платы и новые раздачи… Так совсем нет!

Глотнув вконец остывшего кофе и убедившись, что моя вольнослушательница внимательно смотрит на меня, я продолжил:

– Режиссер приступил к съемкам фильма в Марокко, где нашел арабские развалины 14 века, лишь отдаленно напоминающие амфитеатр, а в качестве другой натуры выбрал примитивнейшие глинобитные сооружения. Скотту, видно, было невдомек, что уже к концу II века нашей эры почти во всех городах римских провинций были построены совершенно восхитительные по своей архитектуре амфитеатры, причем из мрамора, камня и бетона! Они до сих пор отлично сохранились, особенно в странах Северной Африки на всем протяжении Средиземноморского побережья от Алжира до Ливии. Рим был велик не только своей столицей – в одной Северной Африке тогда существовали десятки городов с потрясающей мраморной архитектурой, шикарными театрами, храмами и термами. Ридли Скотт же умудрился показать в своем фильме якобы одну из римских провинций на севере Африки, с невыразительными мрачными строениями. Для пущей убедительности сцены были приправлены арабскими костюмами и мелодиями. Черт возьми, да в то время в Северной Африке арабами и их культурой просто не пахло! Даже верблюд был большой редкостью! Вот львы водились и тигры встречались, и вообще природа средиземноморской Африки в то время даже отдаленно не напоминала выжженную пустыню. Только одна проконсульская Африка была способна обеспечить всю Римскую империю оливковым маслом и пшеницей! Иначе, с чего бы во времена Коммода затеяли строить на территории современного тунисского Эль-Джема колоссальный амфитеатр, по своей величине сравнимый лишь с Колизеем, а по архитектурной выразительности даже превосходивший римское чудо? Он к моей радости до сих пор находится в весьма приличном состоянии. Ты, конечно, в курсе, что эпические фильмы о древнем Риме снимали не только американцы. За эти сюжеты осмеливались браться и румыны с немцами, и итальянцы с французами, ну и куда без католической Польши. Вот только русские этой темы почти не касались. Это понятно, снимать исторические фильмы дорого, и надо, чтобы они окупались. И ещё мне кажется, что до сих пор от Рима пытаются больше взять, нежели отдать ему причитающееся. Мне все время думается, что всем, что в нас есть человеческого, мы обязаны языческому Риму. Впрочем, если вспомнить фильм «Калигула», снятый по сценарию Гора Видала, гомосексуалиста-извращенца, то все представляется совсем в ином свете. Неспроста отец долго запрещал мне смотреть эту картину, и, когда наконец мне все-таки разрешили и я увидел первую заставку на экране монитора со словами «Pagan Rome», за моей спиной я услышал голос оказавшийся в этот момент в моей комнате мамы, со смехом озвучившей заглавные титры в свойственной ей простецкой манере: «Поганый Рим». Признаться, ее ложная этимология, заставившая меня поежиться, была в данной ситуации совсем не лишена здравого смысла.

Моя гостья сказала, что была тоже не в восторге от этого мирового шедевра, переполненного сценами немотивированного насилия и извращенного секса с привлечением голливудских звезд первой величины, и добавила:

– Помню, на какой-то лекции нам цитировали одного английского исследователя древности, который считал, что своё отношение к Риму каждая творческая личность определяет в зависимости от своей сексуальной ориентации, национальности и вероисповедания. Поэтому во всех этих фильмах римляне находятся в положении защищающихся, над ними обязательно все берут верх если не с помощью силы, то уж духом обязательно. По-моему, объективно отразить историческую действительность пока не удалось ни одному режиссеру. У них такое видение, и все тут.

– Причина в том, что они никогда не были в том Риме, – улыбнулся я. – Я очень рассчитывал на Ридли Скотта. Помнишь, в начале фильма Марк Аврелий спрашивает Максимуса, что такое Рим, и тот отвечает: «Рим – это свет!» Но Марк Аврелий с ним не соглашается. «Нет, – говорит он, – ты просто давно не был в Риме». А ведь и сам Марк Аврелий на тот момент в Риме не был давно, он так и умер вдалеке от родины от чумы. В своих «Размышлениях» он лишь рождал мысли о демократическом государстве, управление которым осуществляется на основе равенства и свободы слова, и о монархии, в которой более всего ценилась бы свобода подданных. В его деятельности на посту императора это никак не реализовывалось – он никогда не стремился реформировать систему Римской империи. Между прочим, что касается христиан, то в годы правления Аврелия жестоким преследованиям подвергались христианские общины в Малой Азии и в Галлии, в частности, в Лугдуне, ты знаешь, это современный Лион. Свидетельств того, что Аврелий был хоть сколько-нибудь знаком со взглядами христиан, не существует, а как ни странно, он был самым выдающимся мыслителем своего времени. Кстати, единственная бронзовая конная статуя, дошедшая до нас, это статуя Марка Аврелия, но и то, только потому, что христиане думали, что это статуя Константина. Нетерпимость христиан к чужим верованиям отчасти объясняет антипатию Марка к христианству. Если быть максимально корректным, то и произошедшие в Лугдуне гонения на христиан были связаны не с политикой императора, а с ненавистью языческих народных масс, считавших христиан виновниками настигших тогда Галлию голода, наводнения и эпидемий. И совсем не религиозные языческие представления, а чисто философские соображения определяли отрицательное отношение Аврелия к христианству. Умер он в марте 180 года в Виндобоне, современная Вена, от чумы, хотя есть интересная работа, написанная, кстати, по-французски, двух авторов – историка и медика, в которой высказывается гипотеза о том, что симптомы его болезни говорят о язве желудка. Историю жизни императора люди узнавали из очень ограниченных исторических источников, среди которых самым ценным является бесспорно свидетельство современника Аврелия, историка Диона Кассия. Но даже его «Римская история» в части описания времени правления Марка сохранилась лишь в извлечениях Ксифилина, сделанных в XI-м веке. Наверное, именно это дает право американским режиссерам и сценаристам позволять себе осуществлять творческую переработку причин смерти императора как в картине «Падение римской империи», так и в «Гладиаторе».

– Ты что хочешь сказать – спросила моя гостья, внимательно прослушавшая весь мой монолог, – что Ксифилин мог извратить факты?

– Мы не можем исключить этого. Прецеденты есть. К примеру, в конце XIX-го века два известных историка Гошар и Росс опубликовали свои исследования, в которых доказали, что знаменитая «История» Корнелия Тацита принадлежит в действительности перу известного итальянского гуманиста Поджо Браччолини. Поэтому, если считать, что на протяжении долгих веков история государств оставалась по преимуществу церковной историей, то, естественно, её и писали в основном духовные лица. А посему нам «бережно» донесли наукообразные компиляции первых христианских теологов, старавшихся приспособить новую религию к политическим и культурным реалиям Римской империи. Дошло до нелепости. Стало бытовать мнение, что в армии Марка Аврелия были целые легионы, состоявшие исключительно из христиан, и они своими молитвами помогали императору побеждать германцев. Явный бред, но кто-то верит! Я помню ваш франко-итальянский фильм «Понтий Пилат», где заглавную роль исполнял Жан Маре. Там герой тоже считал, что Рим – это свет. Он стремился построить в Палестине великолепный акведук, чтобы обеспечить всех жителей, и богатых, и бедных, водой на долгие годы. Съемки эпизода строительства этого водного сооружения поражают масштабом и красотой. Только вот самим иудеям это всё было не нужно, им был необходим только свой храм, они жили в ортодоксальном мире своей религии и подняли восстание против римлян. В одной из сцен удивленный Пилат говорит своей возлюбленной Саре, что религия иудеев не дает им самим увидеть свет будущего человечества. Кстати, тебя ведь тоже зовут Сара?

Девушка тряхнула головой и звонко расхохоталась. Я тоже улыбнулся. Действительно комичная ситуация: она у меня в гостях, а я даже не запомнил ее имени.

– Нет, Клара.

– Извини, – я улыбнулся, – это замечательно.

– А что же замечательного ты нашел в моем имени?

– Просто история времен Коммода помнит имя Клары, Дидии Клары.

– А кем она была?

– Дочерью одного будущего незадачливого императора, которого лично воспитала мать Марка Аврелия, но это так, к слову. Если ты не против, я продолжу. Марк Аврелий, известный своей терпимостью, во время недолгого пребывания в Иудее в 175 году был удивлен, что у ее жителей осталась традиция обрезания крайней плоти. Тогда Марк подтвердил прежнее распоряжение Адриана о запрете калечить людей. Евреи едва не взбунтовались, и их местные старейшины пришли к Марку, умоляя того разрешить им совершать древний обычай. Под их натиском император согласился, но высказал свое негативное отношение к тем, кто вершит насилие над своим телом во вред здоровью, в глубине души считая, что в своем фанатизме иудеи превосходят даже маркоманнов, квадов и сарматов – германские племена, глупее которых, как он полагал, на земле нет.

– Слушаю тебя, и создается впечатление, что не существует ни одного знающего тему режиссера. Тебя бы им в консультанты. На самом деле важно ли это, главное – от этих фильмов получаешь удовольствие! Для меня-то, обычного зрителя, эти мелочи вообще не имеют никакого значения.

– Послушай, я же не говорю, что эти фильмы плохи. В них во всех добро побеждает зло. И, вообще, мне очень по душе идея Голливуда вернуться к теме Древнего Рима после долгого молчания. И то, что Ридли Скотт в своих комментариях после съемок признался, что стремился быть очень аккуратным, чтобы сцены выглядели правдоподобно, уже прекрасно. Опасения режиссера можно понять, ведь прославился он, снимая фильмы с фантастическими сюжетами, а для съемок «Гладиатора» пришлось спуститься на землю и окунуться в историю древнего государства. И все же в фильме много субъективного. Суди сама хотя бы по тому, как Скотт сначала был аккуратен в подборе экипировки легионеров, как скрупулезен в деталях одежды преторианской гвардии, везде доминирует настоящий императорский пурпур. Безукоризненно изготовлены у легионеров и шлемы, и сегментарные лорики, и оружие – причем всё именно в модификациях второго века. Лично я догадываюсь, почему в шлемах императорско-галльского типа в фильме чересчур заужены нащечные пластины и уменьшен задний козырек: если бы было как в реальности, то лиц практически не было бы видно. С точки зрения личной защиты это было разумно, а с точки зрения операторской – недопустимо. И ещё обрати внимание – во II веке кольчуги и лорики изготавливались из железа, отчасти из меди, бронзы и даже серебра. Поэтому тяжеловооруженный легионер перед боем весь буквально блестел, особенно когда расчехлял свой щит, в котором тоже было много металла. Этим, кстати, римляне умело пользовались, поскольку противника это деморализовывало. Например, знаменитый историк Иосиф Флавий, описывая подготовку штурма легионерами императора Тита города Иерусалима сообщает читателю, что тот затеял перед штурмом раздачу солдатам жалованья и продовольствия. А в таких случаях по принятым обычаям войско выступало с открытыми щитами и в полном вооружении. Окрестности города засверкали золотом и серебром. Церемония продолжалась целых четыре дня и произвела на осажденных устрашающее впечатление. А вот Скотт не одобрил яркий блеск металла на легионерах, поэтому для облегчения участи актеров он дал указание своим ассистентам изготовить все вооружение из алюминия, а чтобы металл не блестел, вообще протравить его кислотой. Поэтому-то, хоть режиссер и стремился к исторической достоверности, всё получилось вопреки общеизвестным фактам, и легионеры, особенно преторианцы, стали похожими на католических монахов во время крестного хода. Мечи же, на которых в фильме так выразительно сражались легионеры и гладиаторы, напротив своим блеском и звоном указывали, что сделаны из высококачественной дамасской стали. На самом же деле изготавливались из обычного железа и вообще не сверкали. К тому же по технологии изготовления мечи получались с естественными зазубринами, во II веке заостренная часть меча была короткой, как и сам меч «гладиус», длина которого не превышала 55 см. У командиров же ранга Максимуса и Коммода меч должен был быть ещё короче, и уж, конечно, высшие офицеры римской армии не бросались первыми в бой на лошадях с характерными плоскими длинными мечами под названием «Спафа», да без личной охраны.

– Но тогда фильм мог бы потерять свою зрелищность, – звонким голосом прервала меня моя вольнослушательница.

– Согласен, но приобрел бы очарование историчности! А любителям сражений на мечах можно посоветовать смотреть фильмы в жанре «фэнтези», их пекут сейчас, как блинчики. Скрежет мягкого металла и звон стали – разные звуки, а ведь сам Скотт по его словам стремился к максимально возможному сохранению исторических деталей.

– А ты что же считаешь, возможно создать зрелищный фильм с настоящими историческими персонажами без творческой фантазии режиссера и сценариста?

– Стоп, дорогая моя, тогда давай начнем всё с самого начала.

Ощутив сухость во рту, я подошел к холодильнику, достал из-под морозильника ледяную бутылку «Пепси» и, перед тем как продолжить, сделал большой глоток. Взглянув на меня, Клер поежилась и жестом показала, чтобы я ей не предлагал.

– Ридли Скотт, поистине выдающийся режиссер, никогда прежде не снимавший фильмов о Древнем Риме, не скрывает от почитателей своего творчества, как принял решение снимать свою картину. Однажды к нему зашел продюсер Уолтер Паркс со студии «DreamWorks» и перед тем, как дать Скотту прочесть сценарий, показал ему репродукцию известного полотна под названием «Идущие на смерть». Скотт посмотрел на неё и воскликнул: «It’s fantastic!», и в ту же секунду решение было принято – он с энтузиазмом взялся за изучение сценария. В свое время это же известное творение вдохновило и создателей первого голливудского фильма о Древнем Риме «Кво Вадис». Представляешь, о чем речь?

– Не вполне, – призналась моя собеседница.

– Жаль, тогда расскажу. На нем изображена арена ревущего Колизея. Гладиатор стоит одной ногой на побежденном противнике, молящем о пощаде, и ожидает решения императора. По арене разбросаны несколько окровавленных тел. Беснующаяся толпа зрителей, большинство из которых женщины, видимо, весталки, поскольку свободным женщинам разрешалось сидеть только на самом верхнем ярусе, а он не попал на холст художника, требуют одного – смерти побежденного гладиатора, и делают это, опуская большой палец вниз. Заметь, весталки-девственницы, жрицы-добродетель- ницы и хранительницы огня, к которым запрещалось просто прикоснуться и которых за нарушение обета целомудрия даже бескровно казнили, живьем закапывая в землю, именно они, все как одна, требуют смерти, опуская большой палец вниз. Ты не находишь, что это по меньшей мере смешно?

– А ты не находишь, что перегибаешь палку, повсюду ища проколы, хотя, впрочем, и я обратила внимание, что в фильме женщины в Колизее сидят на всех рядах вместе с мужчинами.

– Молодец, что заметила. Режиссер Скотт, изучив полотно, видимо, решил пойти дальше художника. В своем фильме он усаживает всех вместе: и мужчин, и женщин, и даже детей! Это хорошо видно в сцене раздачи бесплатного хлеба на Колизее. Желая наглядно продемонстрировать ответ на лозунг римской толпы: «Хлеба и зрелищ», он показывает сцену раздачи хлеба с повозок, выезжающих на песок арены. Если полагать, что на первом ярусе сидели только патриции и сенаторы, а на втором всадники, то чтобы добросить круглые буханки хлеба до третьего яруса Колизея, нужно было бы вызывать по меньшей мере олимпийских дискоболов. В фильме буханки долетают только до первого яруса, при более удачных попытках – до второго. Получается, что те, кому хлеб и предназначался, должны были бы остаться голодными. И ещё, эта знаменитая картина французского художника XIX-го века Жана-Леона Жерома на самом деле называется «Пальцы вниз», что на латыни звучит как «Pollice Verso». Многие годы ученые XIX-го века полагали, что художник практически идеально с исторической точки зрения изобразил всё действо. Сейчас же ясно, что в картине множество исторических ляпов. Главное – это отсутствие сетки безопасности в императорской ложе. Далее: в нижней части Колизея на самом деле было четыре яруса мест, а у художника их только два, и, конечно, отсутствие на арене арбитра, другими словами, судьи, который имел право в любой момент бой остановить. На арене проходили гладиаторские игры, и каждая игра имела свои правила. Режиссер был обязан их знать, это основа основ! Второе, следовало детально разобраться во всем, что относится к самому понятию «гладиатор». Слово происходит от термина «гладиус» – это испанский укороченный меч длиной чуть более 50-ти сантиметров. Поскольку для того, чтобы побеждать на арене, гладиатор должен был быть не только храбрым, но прежде всего физически сильным, мощным, в школах гладиаторов при Колизее, а их было целых четыре, их заставляли интенсивно тренироваться, хорошо кормили, постоянно наблюдали лучшие римские врачи. За одну только победу в бою на Колизее гладиатор получал деньги, равные годовому жалованию римского легионера. Подобным образом в Риме одновременно проходили подготовку около двух тысяч гладиаторов. Ланисты и профессиональные арбитры внимательно следили за ними и подбирали пары для боев таким образом, чтобы поединок был максимально интересен для зрителей. В противном случае организатор игр, то есть лицо, полностью оплачивавшее расходы, поскольку вход в Колизей был бесплатным, имел право строго наказать ланисту либо дрессировщика зверей за отсутствие зрелищности представления, вплоть до его казни прямо на Колизее. Вообще очень интересна сама история создания амфитеатра Флавиев. Она была связана с цепью важных исторических событий. Если интересно, расскажу.