Собрание Монаха. Стихи для всех. Золото Кубанской рады. Мистика. Приключения

Корабль в океане

 
Сомкнётся ночь на горизонтах с океаном
от дна до звёзд в сплошную темноту.
нам курс звезда полярная укажет,
от ней продолжим мы идти на юг.
в потоках ветра изогнётся парус,
как месяц над корветом молодой,
и, опрокидывая волны килем в хаос,
мы  млечный путь оставим за кормой.
стрелой пройдём сквозь ночь к рассвету,
где нас встречает чёрный горизонт —
там бури бесятся и нету места свету,
и в этот ад нас ветер к ним несёт.
но крик смотрящего вперёд на марсе:
«Земля! там остров!» – вдруг нарушит тишину.
и в крен до вант со скрипом такелажа
меняем мы на землю кардинально курс.
и вот в работе трудной нам награда —
лагуна тихая в лазурном берегу.
 

Исследователи

 
Нам горы и леса родными стали,
мы линии ладони их читаем,
которыми прошли с тобой не раз.
мы в сердце их с кострами ночевали,
под ливнями холодными купались,
в ветрах сушились на холмах.
легенды и загадки изучали
и призраков ловили по ночам,
в пещеры лезли, не боялись,
мы их высоты мерили ногами
и дали измеряли в долгих днях.
исследователи – не работа, а призванье.
нас тайны ждут всегда в горах.
 

Женский день

 
Играют тени на бокалах,
вино мешая полумраком
под пламенем витых свечей.
и воск, кружась, росой стекает,
собою чаши наполняя
в руках подсвечников литых.
а ваза, гранями сверкая,
три розы алые купает,
что над столом благоухают
в улыбках лепестков своих.
и, тихо с музыкой сливаясь,
слова мужские поздравляют
вас, дамы, с праздником своим!
 

Русская тройка

 
Летит через века
легенда наша тройка,
где на всегда от ней
в нас быстрая езда.
из-под копыт как искры
вьются шлейфом годы
из прошлого далёкого
до нами прожитого дня.
двенадцати подков
удары гулко слышны,
их дробь на счастье
отбивают время такт.
мы с ней душой своей
и удалью всегда едины.
мы в лихолетье жизни
пробиваем себе тракт.
 

Мы пройдем

 
Небо виснет с креном вправо,
тучи сбросили балласт.
горизонты пробивают
стрелы молний перед нами.
треснул парус вдоль по мачте
и свистит в дыре сквозняк.
эй, матросы, крепче нервы,
завяжите их в канаты
и держите нос по волнам,
навалитесь на штурвал.
накрывает шхуну валом,
на корму одних смывает,
ну а кто вцепился в ванты —
держит словно их в клещах.
боцман, голос надрывая,
кроет всех отборным матом
и равняет нашу шхуну
снова строго по волнам.
мы пройдем, я это знаю.
бурей нас не запугаешь
мы родились в ней у моря
в колыбели под шторма.
 

Дети

 
Яркий маленький свой мир
у детей в глазах искрится.
лица их – лицо души,
в них эмоциям не скрыться.
только мы дадим вполне
счастьем детства им напиться,
а не слезы пить свои
горькие войны на лицах.
в мире нашем лишь они —
ангелы добра без крыльев.
но давайте им дадим
крылья для счастливой жизни.
 

Возрождение веры

 
Покрыли тьмою бесы церкви
и почернели золотые купола,
из стен молитвы не выходят
и метит чернь на Божие места.
с попа сдирают с гиком рясу,
скребут без языков колокола,
а на иконы смотрят волком
глазами дикого зверья.
поверив в веру изуверов,
забыли про святые небеса,
но, смотрите, кто там лезет
на колокольню с распятием Христа.
он кожу с рук веревками срывает,
гудят в набат его колокола.
и купола свое обличье принимают —
с них грязь ошметками сошла.
но кто он, ожививший веру?
не Бог он, а лишь его слуга,
поставленный им во главе народа —
молитесь с ним сегодня, господа!
 

Предел

 
От завода мы зарплату
год не видели уже.
и по поводу такому
все собрались во дворе.
у конторы дружно стали,
на плакатах голод, смерть.
и директора позвали —
пусть ответит нам теперь.
мы кричим ему: «достало!
все, у нас теперь предел!»
а он важно отвечает:
«о пределе помолчали б,
я вам приведу пример».
нас, конечно, разогнали,
в выходные вновь собрали
и директор говорит:
«слов на ветер не бросаю —
вот, привез я вам пример».
и выводит в трусах йога:
«вот, смотрите, – человек.
и учитеся терпенью,
а то только бы галдеть…»
йог улегся в сугроб голый,
там немного похрапел,
об бордюр разбил бутылку
и осколки все поел.
прыгал задом он на доске,
всей утыканной в гвоздях,
завязался потом в узел
и катался по углям…
вдруг пошло что-то не так:
подкатился йог к начальству
и там что-то промычал.
те внимательно послушав,
рассуждали что да как.
так беднягу и забрали —
не сумели развязать.
а директор нам сказал:
«вот пример вам всем предела.
а у вас что, разве так?
будет вам сегодня праздник!»
и за месяц деньги дал…
 

Державный орел

 
Орел державный двухголовый.
он лишь в России есть такой
и взглядом зорким вечно смотрит
на запад ближний да восток.
но взор его не кровожадный —
он вежливый как и народ.
да только злить его не надо,
чтоб избежать стальных когтей.
здесь многих головы остались
не званных им к себе гостей.
с ним мыслями сравнится сложно —
две головы всегда мудрей
 

Бабушка

 
В плену ты тяжкого недуга
и в бедности семьи слегла.
родных к себе ты всех собрала,
да смерть в сторонку прогнала —
тебе она чтоб не мешала.
о чем то важном нам сказать,
поведать ты нам захотела
где спрятаны сокровища лежат.
в усадьбе старой у амбара,
где груши три в саду стоят,
под камнем спрятано надгробным,
где кости прадеда лежат.
перекрестила нас с улыбкой
и смерти душу отдала.
все тут же сразу и решили
немедля прадеда копать.
с могилой за день уложились
и вот ларец у прадеда в ногах.
он впрямь монетой золотою полон,
но вот записка удивила нас:
вы бабушку свою умершую
с отцом ее похороните,
вот вам, родные, мой наказ.
 

День победы

 
Идет размахом небывалым,
как наша русская душа,
парад Победы в такт шагает
с сердцами нашими всегда.
в нем наши славные победы,
потерей наших горький вкус,
историей страны овеян
он над врагами грозный суд.
он ветеранов наших гордость,
он совести не даст заснуть.
мы долг свой вечно не забудем —
нас не сломать и не согнуть.
душа у нас – сама Россия!
в нас честь с достоинством живут.
мы вместе мощи нашей сила —
нас не заставит враг свернуть!
 

Культурные мероприятия

 
Эх! залетные с баяном
в клубе пляшут гопака.
к нам в колхоз ансамбль приехал
«Три галоши и лаптя».
до упаду бабки пляшут,
а Прасковья разошлась —
гармониста обнимала,
тот в баян ногой попал.
а еще наш председатель
телепата заказал.
тот у Зинки из сельмага
дырки в ауре искал.
были тут нам в поощренье
акробаты в прошлый раз —
кувыркалися на ферме
у свинарок все в базах.
ну а скоро, обещают,
к нам приедет поп-звезда.
как ее нам тут покажут?
чем нас будут удивлять?
 

На чужбине

 
У старца седого память
не растаяла свечой —
помнит он отца родного,
как тот всадником ушел,
как деревня провожала,
он бежал за ним, мальцом…
как прислали похоронку,
мать рыдала за столом.
помнит он свою зазнобу
из соседнего села —
как он с чубом кучерявым
целовался с ней в стогах.
да сыграли с нею свадьбу
и детишек увидал,
как пошел отца стопами
и рубился сам с врагами,
по России помотало
на коне лихом с боями.
на всю жизнь запомнил старец,
как набрал он горсть земли,
как Россию покидали,
за кормою Крым растаял вдалеке —
помнит, Лемнос заселяли,
как в изгнании страдали,
 за буханку шашку сдали.
помнит – дети там, в России,
может, были не убиты,
да поди уже большие…
старец сумку открывает,
с сала крошки обтирает,
с коркой медленно жует…
жизнь свою он не ругает,
не на что не променяет —
тихо в сквере умирает.
 

Наши дети

 
Мы за детей пожизненно в ответе —
на нашей совести поступки их.
вложить должны мы с детства
в них совесть и добро,
все остальные чувства
придут со временем потом.
но не лишать при этом их свободы —
пусть выбор лично сделают и свой.
тогда увидим мы плоды своих творений
и с чем в душе уйдем.
 

Мама

 
И снова колыбельную поет мне мама
во сне ночном как раньше, наяву.
про серого волчка напоминает,
что схватит если буду на краю.
руками аккуратно поправляет
под головой подушку смятую мою,
кудрявый волос мой с улыбкой гладит.
во сне еще раз сладко засыпаю,
а мама меня тихо в детство отправляет,
в безоблачное светлое мое…
 

Танкист

 
Мы снова в танковой атаке,
механик жмет на полный газ.
но нам минуты кажутся годами —
танк черепахой в времени увяз.
снаряды с гулом рассекают воздух,
один о башню рикошетит в грязь.
как в колоколе рвутся перепонки
и пропадает в шлемофонах связь.
трава взлетает в верх с корнями
и трак ползет, змеей ложась…
машину крутит, зарывая в землю,
и боком подставляет под снаряд.
минуты снова тянутся годами.
и вот летит он наш фугас.
в контузии машину смутно покидаю —
комбинезон дымит мой на спине.
в траву у трака медленно сползаю
и землю в кулаках сильней сжимаю —
родную сердцу с детства мне
 

Мясной бор
(название бора настоящее и события тоже)

 
Под Ленинградом есть места
в болотах мрачных бора,
где не окончена война,
где в бой идут еще войска
давно погибших батальонов.
там залпы все гремят в ночи,
орудий грозных миражи,
где танков гусеничный лязг
переплетается со стоном,
где в трубку раненый радист
надрывно все зовет
давно убитую березку.
разведчиков проходит строй
и тает в белой дымке.
они здесь все лежат,
забытые в болотах.
припорошит снежок солдат,
тех, кто остался тлеть в полях.
и будет дан такой приказ —
вспахать их тракторами.
по полю белому,
по кочкам в касках черепов,
под хруст костей
заплачут трактористы.
под крик в душе «они ж свои,
а мы недавно бывшие танкисты…»
и не закончится война,
пока лежат в болотах и полях
последние солдаты в тех местах…
 

Сбывшаяся надежда

 
Здесь бегал я мальчишкой босым,
да в школу сельскую ходил.
здесь сад ухоженный черешни
как мед нас, сорванцов, манил.
и дед Матвей с берданкою негодной
гонял с деревьев нас да материл.
с утра по травам в росе мокрым
я на рыбалку с удочкой ходил.
и было счастьем несказанным,
когда в речушке головля ловил.
леса в округе ягодой богаты,
что в прок народ к зиме здесь собирал.
гирлянды райских яблок с дикой грушей
висели под навесом на гвоздях.
здесь мы ватагой голопузой, шумной
катались с горки на соломенных стогах.
но гром в зарницах у станицы дальней
поднял всех на ноги средь бела дня.
народ, собравшись в стайки у околиц,
смотрели все с тревогою туда…
я помню, как мы хутор покидали,
пронизанный смертельною тоской,
как старики мрачнее туч подводы запрягали,
на скулах мышцы лишь сжимались,
как матери и бабки в голос причитали,
в слезах убогий скарб грузить пытались,
не зная, что нужнее взять с собой…
война нас сзади беспощадно гнала
с родной насиженной земли.
но мы надежду оставляли
вернуться снова к ней.
и, вот стою – надежда сбылась —
среди останков хуторских жилищ,
леса окрестные изрядно запустили
в них щупальца лохматые свои…
 

Рождество

 
Ох, люблю я Рождество,
мне милей оно всего.
наряжусь я Бармалеем,
крокодилом кума Гену
и пойдем в селе гулять,
по домам колядовать:
«сеем-сеем, посеваем,
мы здоровья вам желаем»…
нас с мороза все встречают,
первым делом наливают,
а тогда споем и спляшем.
нам закуски надают
и с собой еще нальют.
от кумы к куме и свахе
мы дорогу очень знаем,
к попу местному зайдем,
а затем куда попало.
а под утро мы вдвоем
где проснулись – не поймем
 

Мы Россия

 
Наше время – ваше время,
время дедов и отцов.
все переплелось в едино,
не найти теперь концов.
нас мешали круто в тесто,
мы слоями как пирог,
на который разевают
в мире много жадных ртов.
только вот понять не могут —
мы спрессованы в кулак!
и уходят восвояси
без зубов в дырявых ртах.
 

Новый год

 
Уже задуманы приятные желанья,
надежды сладкие крепчают как мороз.
и бьют во всю Московские куранты
двенадцать раз, заканчивая год.,
бокалы зазвенели с белой шапкой
разбрасывая брызги над столом.
летят вдогонку искры им бенгальских,
шипящих праздничным огнем.
захлопали хлопушки возле ели,
осыпав лапы пестрым конфетти.
и радуются взрослые как дети,
встречая под «ура» уже не деда,
а молодой под звездным небом
салютами одетый новый год!!!
 

Кикиморы и пруд

 
Ругают все кикиморы
свой с лилиями пруд:
«осетр тут не ловится»,
но карася все жрут.
«вода в пруду не горная», —
но чавкая все пьют.
«и дно в пруду загажено», —
но гадят тоже тут.
«поверхность некрасивая», —
а лилии все рвут.
услышали кикимор,
почистили им пруд,
осетра запустили
и горную реку.
сидят ворчат кикиморы
в кустах на берегу:
«бока болят от камней
разложенных по дну.
осетр не дается,
и нет по карасю.
вода в пруду холодная,
простынем мы все тут.
поверхность вся искрится
с дорожкой лунною…»
тоска берет кикимор —
нет лилий на пруду.
 

От погибшего деда

 
Под Ленинградом мы стояли насмерть
за каждый метр Родины своей.
от боли жгучей мы, скрепя зубами,
убитыми ложились молча в снег,
который был чернее самой гари,
снарядов рвавших землю до небес.
живые снова в бой бросались —
кто с верой в бога, ну а кто и без…
мы не могли вести себя иначе —
за нами город наш великий на Неве,
который тоже стойко умирает
от голода и холода в огне.
но верит в нас и все до крохи отдавая
для фронта, ну, а значит – мне.
 

Отступление

 
Валило с ног и кони ржали,
застряв в грязи весны дорог.
мы трое суток отступали
без сна и пищи на восток.
брели в грязи сыны России
по голенище стоптанных сапог.
печать войны в угрюмых лицах,
да раненых протяжный стон.
наш путь могилы отмечали
под медный колокольный звон,
кресты церквей, сверкнув, прощались,
прощались с нами и с собой.
их лики на мундирах оставались
святых с Георгием крестов.
не самолюбие дворянства,
не за утрату личных благ —
мы лишь за родину стояли
и честь свою не потерять.
 

Высокие идеи

 
Растоптали веру, разломали церкви,
наплевали в душу служителей богов —
как быки в корриде, обезумев красным,
прут напропалую в бойню вожаков.
разгулялось быдло – грабит что попало,
бросив ноты Баха в голюны дворцов.
гадят на культуру, как на пианино —
у них мысли выше всяких там творцов…
 

Гибель корабля

 
Закипело седой пеной
море черное в норд-ост.
ураган, срывая волны,
бьет их с силою о борт.
льдом покрылись мачты, реи,
судно кренится на бок.
сорван якорь бесполезный,
вместо палубы – каток.
ничего вокруг не слышно,
только рев бурлящих вод.
а во мгле сплошной не видно
маяка родной глазок.
рында бьет в порывах ветра,
призывая что-то сделать.
но корабль стонет телом —
гибнет он в квадрате этих вод!
 

«Нахимов»

 
Спустилась ночь на берег властно
с сестрою вечной повидаться,
владычицей морских глубин.
им есть сегодня чем заняться —
к сестре в холодные объятья
спустился белый лайнер в глубину.
еще недавно под парами
стоял у пирса он в порту,
залитый музыкой и светом,
с компанией веселой на борту.
но время все бежало и сближало
неумолимо страшную беду.
ее принес другой корабль
в фарватере на небольшом ходу.
и вот уже он судорожно тонет
с большой пробоиной в борту.
его сирены и огни еще пытались
кричать и рвать ночную темноту,
но, выпустив последний вздох
в агонии клубами дыма с паром,
он лег покорно на заиленное дно.
и только ночи две над ним стояли —
красавцем, спящим вечным сном.
 

Мы

 
Мы в этом времени отрезке
живем, Россия, на святой земле.
и корни в нас пустили, несомненно,
века седые хроники твоей.
потомки мы былин святых и давних,
что с детства слышим о тебе,
а также правнуки баталий славных
да смуты той великой на тебе.
мы внуки бойни Бело-Красной
и битв великих в мировой войне,
мы дети лет твоих грядущих,
в которых впишут нами о тебе.
 

Стихи для детей

Даша дочь.

Ёлочный шарик

 
Посмотри на ёлке в шарик —
в синем зеркале его
ты себя узнаешь сразу
со смешным своим лицом.
он весёлый, искажает
всех, кто рядом с ним пройдёт,
в зазеркалье отправляет,
где царит повсюду лёд.
его с ящика достали,
где лежал он целый год,
пыль салфеткою протёрли —
засиял он синим льдом.
ему бок снежок присыпал,
вихрем написав на нём
«с Новым годом» с букв красивых,
счастья пожелав во всём.
 

Праздник Новый год

 
Дед мороз к нам в детский садик
сам с Снегурочкой пришёл.
и принёс он нам в подарок
сладостей большой мешок.
нас у ёлочки расставил
всех в весёлый хоровод.
мы за руки дружно взялись
да пошли вокруг неё.
и с Снегурочкой запели
ёлочке про жизнь её,
как в лесу она родилась,
как пришла на Новый год.
ну а ёлочка светилась,
вся красивая, в шарах.
и улыбками гирлянды
вдруг зажглась она сама.
Дед мороз кричит:
«Давайте! Налетайте, детвора!»
и давай с мешка большого
нам подарки раздавать.
много сладостей досталось
и игрушек нам с мешка,
ну а радости с весельем
нам хватило всем сполна.
 

Птахи

 
Мёрзнут птахи на берёзе,
лапки в ветках не согреть
не щебечут на морозе —
им бы в ёлки улететь.
там в густой зелёной хвое
не страшна им и метель,
там на каждой ветке домик,
есть что птахам и поесть.
там во мху под ёлкой тёплом
шишки ёжиком лежат —
они осенью раскрылись
и орешки в них видать.
догадались, видно, птахи,
да вспорхнули стайкой к ним.
всё у них теперь в порядке,
не страшны морозы им.
 

Попросила я цветок

 
Я у мамы попросила
себе в комнату цветок —
он растёт в горшке из глины
и в тарелочке с водой.
круглых листиков зелёных
много в рюшечку на нём,
и на палочке красивых
красных зонтиком цветков.
и цветёт он постоянно,
нет сезонов для него,
летом и зимой цветами
радует он всех собой.
а возьмёшь его за листик —
запах сразу издаёт
резкий и довольно кислый,
не доволен он тобой.
мама мне тогда сказала
как зовут цветочек тот.
а зовут его Геранью.
и теперь он только мой.
 

Снегири

 
Ночью выпал снег с полметра,
шапками с ветвей свисал.
а к утру мороз ударил
и его стеклом сковал.
снегирям теперь красивым
под ним ягод не достать.
жалко мне голодных птичек
и иду я их спасать.
потеплее я оделась,
взяла сушек и пшена.
и иду к кустам до птичек —
буду я их угощать.
им насыпала в ладошку
сухих яблок и пшена.
снегирю я протянула —
не боится он меня.
видно, голоден бедняга,
позабыл совсем он страх,
прискакал мне на ладошку
и давай пшено клевать.
а потом и сушек сладких
в клюв снегирь себе набрал.
и, вспорхнув на ветки, дальше
на кусочки стал их рвать.
на него другие, глядя,
тоже стали подлетать.
на ладошке моей сушек
всем досталось снегирям.
 

Карусель

 
В детском парке в выходные
вместе с братом я была,
карусели расписные
там крутились на цепях.
в кресла с братом тоже сели,
понеслись мы вкруголя.
сердце в пятки улетело,
как набралась высота.
мы кричали и смеялись —
не догнать друг друга нам.
мы всё дальше разлетались,
нам казалось в облака.
а у кассы уже люди,
словно карлики стоят,
и мелькает всё в округе,
дух захватывает нам.
но вот вниз пошли качели,
опуская нас, кружась.
мы вздохнули с облегченьем,
когда встали на стеллаж,.
ноги нас едва держали
чуть кружилась голова.
ох, и было ощущенье —
помнить будем мы всегда.
 

Санки

 
Мама мне купила санки
в перекладинках цветных,
словно радуга на небе
разноцветные они.
я везу по снегу санки,
да глазеют все на них.
ну, а я сияю счастьем —
мне так нравятся они.
полечу на них я с горки,
замелькают вдоль кусты,
ну а щёки вспыхнут ярко
красным, словно фонари.
нос мороз мне защекочет
и до слёз глаза мои.
я смеяться буду громко,
мчать весёлая с горы!
 

Снеговик

 
Вышли с братом мы с утра,
чтоб слепить снеговика.
только снег вот не даётся,
рассыпается в руках.
очень для него морозно,
он не лепится никак.
Солнышка мы ждём немножко,
чтоб подтаял он слегка.
вот уже он прилипает
к нашим с братом сапогам.
мы катаем снежок в шарик,
вместе катим кое-как.
всё, катить уж нету мочи,
оставляем шар стоять,
и берёмся за второй мы,
чтоб на этот нам поднять.
вот и третий мы скатали —
небольшой, всего как мяч.
на второй его втащили,
побежали вокруг вскачь.
но ведро мы утащили —
не заметили с ним нас,
и на голову надели
важно мы снеговика.
да сухие взяли ветки,
вставили ему в бока.
и воткнули нос морковку,
с угольками два глазка,
повязали ему шарфик,
чтоб не кашлял никогда.
детвора вокруг собралась,
хвалят все снеговика.
 

Рыжая белка

 
В парке с мамой мы гуляли
и на дереве большом
белку в ветках увидали
с рыжим огненным хвостом.
с мамой мы её искали,
не забыли взять в ларьке
мы орешков ей кедровых
и сухариков пакет.
белка, их увидев, сразу
по стволу сбежала вниз
и с ладошки моей стала
грызть один их за одним.
в жизни я ещё ни разу
белку близко не видал,
но орешки из ладошки —
удивленье для меня.
я ребятам в детском саде
похвалюсь, как у меня
белка ела из ладошки
и глядела на меня.
покормил ещё б немножко,
но нет больше сухаря
и закончились орешки.
белки я сказал: «Пока!»
 

Воздушный змей

 
Взлетает змей наш
красочный под солнце —
он любит эту неба синеву.
хвостом виляет он,
как маленький кутёнок,
то вниз то вверх
он скачет на ветру.
улыбкой нарисованной
он всем кругом доволен
и птицам он свистит
верёвочкой капронной,
натянутой к нему струной.
и нам его задор передаётся,
мы бегаем довольные, гурьбой —
вот нам бы так, как он,
взлететь весёлыми под солнце
и мир увидеть сверху
с птичьего полёта,
как на ладони, под собой.
 

Лагерь отдыха

 
Мы в детский лагерь отдыха
приехали гурьбой весёлой.
здесь под костры с закатом
о дружбе нашей песни запоём.
и в хоровод поднимет нас вожатый,
как мотыльки мы запорхаем над огнём.
без задних ног уснём среди природы,
а утром к морю ринемся бегом.
и в отблеске зари на тихой глади
мы в воду окунёмся тёплую его.
собой в округе утро взбудоражим,
творить мы будем это весь сезон,
а дома всем друзьям расскажем,
как дружно отдыхали мы с тобой.
 

Коньки

 
Первый раз я на коньках —
не стоят они никак:
влево, вправо, на бока
валятся они пока.
то идут быстрей вперед —
скользкий очень для них лед.
но проходит дрожь в ногах,
и я еду на коньках.
очень медленно пока —
помогает мне сестра,
но я скоро научусь
и быстрее всех помчусь.
самый быстрый чемпион —
не угонится и он.
только нужно мне пока,
что б не бросила сестра…