– Как вы так можете!– обиделся вице-президент.– Вы же знаете, что я спиртное не употребляю, у меня хронический гастрит.
– Ах, да, Рэм Анисимович, совсем запамятовал, сколько дел в голове крутится, Ваша информация о болячках вылетела или стерлась. Очень сочувствую по этому поводу.
– Всем нам теперь надо посочувствовать,– оборвал его Тяглый и простонал, тяжело дыша в трубку.
– А что случилось? Может, кто из партнеров крупный иск выставил, не впервой отобьемся, с моими то связями в суде?
– Случилось, не приведи Господь,– вздохнул вице-президент. – Вечером у здания нашего офиса какой-то ненормальный злодей застрелил нашу Нику Сергеевну и ее водителя Сеню Рябко, а вот Наташа чудом уцелела, осталась живой.
– Не может этого быть! – воскликнул юрисконсульт. – Я вам не верю! Как вы смеете так шутить и разыгрывать меня? До первого апреля еще больше двух месяцев!
– Такими вещами не шутят,– осадил его Тяглый.– Мне об этом несколько минут назад сообщила Ласка. Туда съехались работники милиции и прокуратуры, ведут расследование.
– Если это не утка, то Рэм Анисимович, вы обязательно, как ее заместитель, сейчас должны быть там. Да, и я не останусь в стороне, это наш и служебный, и человеческий долг. Я до утра не смогу уснуть.
– Я с вами полностью согласен, но Наталья Васильевна сообщила, что их трупы уже увезли в морг, поэтому дождемся утра, чтобы не мешать работникам следствия.
– Кто следователь, как его зовут?
– Наташа сказала, что какой-то Зуд или Зудила из прокуратуры, – сообщил Тяглый. – Я с работниками компетентных органов не общаюсь, стараюсь держаться от них подальше, чтобы не навлечь неприятности. С ними лучше не связываться.
– А-а, Зуда я знаю, старый, матерый волк, Валерий Янович, следователь по особо важным делам, – сообщил юрисконсульт. – Не одну сотню преступников за решетку и на “химию” отправили. Если ему потребуется моя помощь, то готов подставить плечо.
– Сами договаривайтесь,– вздохнул Рэм Анисимович.– Вы в угрозыске, криминалистике профессионалы, а я дилетант. Моя стихия – финансы, здесь я, как рыба в воде.
– Уверен, что со следователем договорюсь и мы быстро выведем убийцу на чистую воду. Кровь Ники и Семена будет отмщена,– пообещал Лещук.– Жаль, что в этот опасный момент никого из нас с нею рядом не было. Своим присутствием помешали бы киллеру.
– Но ведь Семен был при оружии и сам погиб?
– Какой из Рябко сторож, а тем более телохранитель,– посетовал юрисконсульт. – Он привык баранку крутить. Надо чем-то одним заниматься, либо водить авто, либо постоянно тренироваться, поддерживая физическую форму, метко стрелять, чтобы в любой момент и в любой ситуации оказать сопротивление, защитить человека, доверившего свою жизнь. Совместительство недопустимо. Крутил баранку, поэтому и не успел применить оружие. Я об этой серьезной ошибке говорил Нике Сергеевне, когда однажды она предложила мне место телохранителя. Но, видимо, она не придала этому замечанию большого значения и поплатилась за утрату бдительности и доверчивость. Забыла, что живем в жестокий период криминала, накопления капитала, раздела некогда общенародной собственности, созданной трудом и потом миллионов людей.
– Ладно, Павел Иванович, сейчас не время читать и слушать лекции,– нетерпеливо остановил его Тяглый. – Собирайтесь. Нам надо срочно прибыть на место трагедии, как это и предусмотрено инструкцией в случае ЧП, – заявил вице-президент.
– Рэм Анисимович, не паникуйте, не порите горячку, – отозвался юрисконсульт и резонно заметил. – Коль трупы погибших отправлены в морг, то на месте никого нет. При острой необходимости нас туда доставят с комфортом.
– Кто доставит? – не понял намека Тяглый. – Милиция или прокуратура. Я знаю Зуда, да и здравая логика подсказывает, что он будет действовать по «горячим следам», – сообщил Лещук. – Это стандартная практика. Я тоже обычно начинал расследование с таких действий. Подключал сотрудников опергруппы, судмедэксперта, сыщиков, эксперта-криминалиста, кинолога с овчаркой для тщательно осмотра места преступления, поиска улик и распутывания следов, пока они не остыли. Чем быстрее будут проведены оперативно-розыскные мероприятия, тем выше шансы раскрыть преступление и задержать злодеев. Рэм Анисимович нам следует оставаться на месте и ждать незваных гостей.
– Каких еще гостей? – насторожился вице-президент.
– Валерий Янович, а интуиция меня не обманывает, обязательно включит нас с вами, да и других сотрудников, близко общавшихся со Стужиной, в круг подозреваемых лиц и начнет методично и настойчиво отрабатывать версии. У него хватка, как у гепатитного клеща.
– Но это уму непостижимо,– возразил Тяглый. – Чтобы кто-то поднял на Нику руку? Пусть она у него отсохнет.
– Я тоже так считаю, но для следствия важны факты, доказательства, а не эмоции и слезы, – пояснил юрисконсульт. – Вне подозрения, если помните, только жена Цезаря – Клеопатра. Не раскисайте, будьте мужчиной с нордическим характером, готовым к нервотрепке.
– Спасибо за информацию, а то я в вопросах юриспруденции не специалист и перед работниками компетентных органов теряюсь, – признался Рэм Анисимович. – Ой, кто-то настойчиво звонит в двери. Странно, кого это, на ночь глядя, нелегкая принесла?
– Будьте осторожны, Рэм Анисимович, не исключено, что это работники милиции или киллер, убивший Стужину и Рябко. Он для маскировки может быть одет, как в милицейскую, так и камуфляжную форму, раздобыть их сейчас не составляет большого труда. Если даже назовутся работниками милиции или прокуратуры, то все равно потребуйте предъявить удостоверения личности. Пусть в развернутом виде покажут перед дверным “глазком”. На всякий случай, чем-нибудь вооружитесь. Проявляйте твердость и решительность, так как с волевыми, сильными личностями больше считаются, чем с хлюпиками. Рэм Анисимович, будьте предельно осторожным. Желаю успеха, до завтра. Утром встретимся и обсудим ситуацию, отработаем тактику действий. Не держите на меня зла, теперь мы оба осиротели.
– Да осиротели, – подтвердил вице-президент. Связь оборвалась, а в бронированную дверь уже стучали и она звенела словно тяжелый литой колокол на пожарной каланче.
12. По «горячим следам»
Тяглый из гостиной прошел на кухню и, вооружившись топориком для разделки мяса, направился к входной двери.
– Кто там? – сурово произнес он, тем самым, выразив смешанное чувство тревоги и протеста.
– Открывайте, гражданин Тяглый Рэм Анисимович, милиция!– властно потребовал капитан Чибис.
– По какому праву?
– Проверка паспортного режима.
– У меня режим нормальный, с пропиской все в порядке, один живу, посторонних нет,– сурово отозвался он.
– Необходимы ваши показания по факту убийства Стужиной и Рябко, – смягчил строгий тон офицер.
– Но я ничего не знаю, меня там не было.
– Вот это мы и хотим выяснить, в ваших же интересах.
– Предъявите ваше удостоверение. Раскройте его перед дверным “глазком”,– велел Тяглый. – Я должен убедиться, что вы действительно работник милиции, а не грабитель.
Он плотно прильнул лицом к дверному «глазку» и увидел в руках мужчины красную книжицу:
– Где ваш ордер?
– Зачем ордер, мы ведь вас не арестовываем, а лишь вызываем для дачи показаний,– возразил Георгий. Вице-президент внял его объяснениям и сбросил медную цепочку и, отжав защелку, открыл тяжелую стальную дверь, подаренную Стужиной ко дню ангела. Чибис вместе с бойцом ПБР «Беркут», облаченным в камуфляжную форму, вошли в прихожую. И в следующий момент Рэм Анисимович почувствовал, как запястье его правой руки, в которой он держал кухонный топорик, словно дужками капкана, стиснули крепкие пальцы бойца. Тяглый вскрикнул от боли и из его онемевших пальцев топорик упал на пол.. Боец, явно играючи заломил его его правую руку за спину.
– Пустите, больно ведь,– простонал хозяин квартиры.
– Так-то вы радушно встречаете милицию,– укорил его Чибис и велел с азартом проявившему свою подготовку бойцу – Отпусти его, в целях профилактики вполне достаточно.
– Я же ради личной безопасности, самообороны,– сконфузившись, пояснил вице-президент, растирая руку.
– Живо собирайтесь гражданин Тяглый, поедем в УВД,– велел капитан, придирчиво осматривая жилище, одежду на вешалке.– Вы что же один, как байбак, живете? Поди, девиц, баб на случку водите?
– Один, как перст,– хмуро отозвался тот. – Не к лицу мне, президенту солидной фирмы, быть бабником. Прошу быть корректным.
– Согласен. А где находились сегодня вечером?
– Здесь, дома. Читал газеты, смотрел телевизор.
– Ладно, одевайтесь, в управлении продолжим разговор.
– К чему такая спешка?
– Это не вам решать,– сухо оборвал его Георгий.
Спустя пятнадцать минут, Тяглый уже сидел на жестком стуле перед следователем Зудом. Валерий Янович, верный своей старой методе, не торопился с вопросами. Изображая занятость, он шелестел служебными документами, украдкой наблюдал за поведением доставленного Чибисом гражданина. Рэм Анисимович беспокойно ерзал на стуле.
– Где вы находились с 17. 45 до 18.20? – неожиданно спросил следователь. Вице-президент, озадаченный ситуацией, не сразу понял, что вопрос адресован ему и машинально оглянулся на двери, словно там у порога кто-то мог находиться.
– Я вас спрашиваю, или у вас проблемы со слухом, заложило? – вперил в него жесткий взгляд Валерий Янович.
– Слышу вас хорошо. Был дома, у себя в квартире.
– Кто это может подтвердить?
– Кто? – Тяглый призадумался, туго соображая, а потом с заметным удовлетворением заявил.– Ласка Наташа, Наталья Васильевна, наш секретарь-референт. Вы у нее и спросите.
– Она, что именно в то время была рядом с вами? У вас близкие отношения? Она ваша любовница?
– Нет, не близкие, а деловые, служебные, она мне в дочери годится, – смутился он бесцеремонного вопроса.– Но Наташа знала, что я находился дома. Я ей об этом сообщил перед уходом из офиса.
Почувствовав этот довод неубедительным, он потускнел.
– Ну, знаете, Рэм Анисимович, это еще бабушка надвое сказала. Зыбкое у вас алиби, вилами по воде писано, ни в дугу. Где вы находились в момент совершения преступления остается только предполагать, – сказал следователь.– Значит, у вас нет свидетелей или свидетеля, который бы подтвердил, что в обозначенное время вы находились дома?
Тяглый угрюмо молчал, опустив крупную голову и ощущая, как его тело сжимают стальные обручи западни.
– Гражданин! – строго окликнул его Зуд, возвращая Тяглого к реальности. – Сотрудники фирмы в последние дни обратили внимание на ряд странностей в вашем поведении и действиях.
– Какие еще странности? – насторожился он.– На что вы намекаете, господин следователь по особо важным делам?
– Запомните, прокуратура – это не любительский клуб по интересам, а солидное государственное учреждение,– сурово изрек Валерий Янович.– Я оперирую не домыслами и намеками, а неопровержимыми фактами и доказательствами. Во-первых, мне известно о вашем конфликте с юрисконсультом Лещуком на почве ревности, связанной с симпатиями к Стужиной. Вам не понравилось, что после его свидания с ней в кафе «Голубые грезы», между ними, возможно, возникли интимные отношения. Вы ведь, наверняка, и сами не были равнодушны к Нике Сергеевне, лелеяли надежду на ее взаимность и благосклонность?
– Какое это теперь имеет значение, когда она убита,– вздохнул он горестно. – Я преследовал не меркантильные интересы, а заботился о репутации, имидже президента, а значит и фирмы. От этого, сами понимаете, зависит судьба бизнеса, его прогресс или упадок.
– Понимаю, но не сбрасываю со счетов ваши отношения с Лещуком, ибо они сыграли в этой ситуации роковую роль?
– В каком смысле? – вице-президент отважился на вопрос.
– Надеюсь, вы знакомы с содержанием трагедий Шекспира и, в частности, “Отелло”, – начал издалека Зуд и, дождавшись его утвердительного кивка, продолжил. – Хорошо, что кроме финансов, интересуетесь и мировой классикой. Так вот, ревность – очень коварное чувство. Оно ослепляет, пробуждает, даже во внешне сдержанном и спокойном человеке, дикие животные инстинкты, провоцирует состояние аффекта. У вас, похоже, к этому есть склонности.
– На что вы снова намекаете?
– На то, как вы с топором в руках встретили моих сотрудников в своей квартире и один из них вынужден был применить физическую силу, ибо в тот момент вы, не отдавая отчет своим действиям, представляли реальную опасность для их жизни и здоровья,– пояснил следователь.
– После того, что произошло со Стужиной и Рябко, не то что с кухонным топориком, а с ружьем и базукой станешь встречать незваных гостей, особенно в ночное время,– довольный удачным ответом, произнес Рэм Анисимович.– Полагал, что преступник, погубив Нику Сергеевну, и со мной решил разделаться.
– Откуда вам известно, что Стужина и Рябко убиты?
– Мне об этом до приезда ваших сотрудников сообщила Ласка. Это ее первейшая обязанность о всех ЧП в любое время суток сообщать руководству. Одно из главных условий трудового контракта. “Верь после этого в ясные девичьи глаза”,– подумал Валерий Янович, впрочем, без осуждения и продолжил давить на Тяглого фактами:
– Во-вторых, в последние две недели у вас, по сообщению Натальи Васильевны, проявился интерес к разным видам стрелкового оружия. Посещали тир, упражнялись в стрельбе из малокалиберной винтовки ТОЗ. Эти данные подтвердились в ходе проверки. Любопытное совпадение – неожиданный интерес к оружию и убийство. Что вы скажите на это? Не слишком ли странное хобби для бухгалтера с пухленькими ручками?
– Я объясню, я все объясню, а руки у меня трудовые,– подался вперед грузным телом Тяглый, ощутив пробежавший по спине холодок.– Дело в том, что мне не довелось служить в армии, в университете не было военной кафедры, поэтому все эти годы я, как мужчина, ощущал ущербность, комплекс неполноценности. Особенно после появления в фирме Лещука, майора милиции, подчеркивавшего свое превосходство. Вот и решил восполнить этот пробел в огневой подготовке.
– И восполнили? Поражаете мишени в “яблочко” или в “молоко”?
– В «молоко»,– посетовал Рэм Анисимович. – Плохой из меня стрелок. Постоянно мажу, как говорит инструктор, делаю дырки в воздухе. Бросил я это безнадежное занятие. Наверное, зрение нуждается в лазерной коррекции надо бы посетить офтальмолога.
– В упор несложно и муху убить,– заметил следователь.– Не ко времени, очень не ко времени вы решили заняться огневой подготовкой. Хотя по теории вероятности и возможны такие редкие совпадения, но слишком они подозрительны. Из ТТ стреляли?
– А что это такое?
– Пистолет конструктора-оружейника Токарева.
–Нет, не стрелял. Там только учебные винтовки.
– ТТ с большой убойной силой. Хотели бы стрельнуть? – попытался подловить его на признании следователь.
– Это не мое хобби. Моя стихия – финансы и аудит, – твердо и не без гордости заявил вице-президент.
– Рэм Анисимович, у Стужиной были явные или скрытые враги? Может вы слышали угрозы, или она жаловалась вам по этому поводу?
– Нет, Ника Сергеевна была прекрасным президентом, умела сглаживать конфликты с деловыми партнерами. А с приходом на должность юрисконсульта Лещука финансовые отношения стабилизировались, увеличилась прибыль и повысился авторитет фирмы, – ответил Тяглый. – Поначалу все в коллективе встретили майора настороженно, с неприязнью, подозревая, что его специально заслали в оперативных целях для выявления нарушений и разрушения фирмы. Но вскоре убедились в его профессионализме. Стужина, надо отдать ей должное, была психологом, самородком от природы, тонко разбиралась в людях. Нам ее сейчас очень недостает. Истинную ценность человека познаешь с его утратой.
– Да, время и события необратимы, и ничего уже нельзя исправить, – посочувствовал Зуд.– Рэм Анисимович, вы взрослый, грамотный человек, понимаете, что факты упрямая вещь и они сейчас, как это не прискорбно, не в вашу пользу. Я вынужден в отношении вас избрать более мягкую меру пресечения подписку о невыезде, то есть вам запрещено без моего разрешения выезжать за пределы города. Это решение я не стану афишировать, сообщать средствам массовой информации.
– Вы что же меня подозреваете? – привстал со стула Тяглый.
– Таковы требования УПК, – уклонился от прямого ответа следователь и сообщил.– Если вы ощущаете за собой вину, то чистосердечное признание и раскаяние облегчат вашу участь, снимут тяжелый камень с грешной души. Можете написать явку с повинной. Помните поговорку: повинную голову меч не сечет, хотя совершенное злодеяние очень тяжкое и тянет на высшую меру– пожизненное заключение, поскольку смертная казнь два года назад была отменена. Подумайте хорошенько, взвесьте все “за“ и “против”. Я не отступлю, пока не выведу преступника на чистую воду. Это дело моей профессиональной чести, безопасности других граждан, которые могут стать очередными жертвами.
– Я же, я же… весь вечер находился дома, работал с документами! – в отчаянии произнес Рэм Анисимович.– Я вам покажу эти документы, все до единого, хотя это коммерческая тайна.
– Успокойтесь, гражданин Тяглый, сохраняйте хладнокровие.
– Какое может быть хладнокровие, когда вы шьете мне громкое дело!– возмутился он, размахивая руками, словно пингвин крыльями.
– Присядьте, прошу вас, – на сей раз, поднялся из-за стола Валерий Янович.– Вы неадекватно реагируете на ситуацию.
– Нормально реагирую. Вы на глазах шьете мне дело?
– Никто не шьет вам дело, но все же, придется пройти судебно-медицинскую экспертизу, – заметил следователь. – Не обессудьте, это обязательная для всех участников процесса процедура. В этом нет ничего предосудительного и оскорбительного.
– Я здоров, как бык и ни в каких экспертизах психиатрах не нуждаюсь. Дорожу своим временем,– заявил вице-президент.
– Именно, так утверждают и те, кто возомнили себя “наполеонами”,– парировал его реакцию Валерий Янович и велел.– Оставьте кабинет и пригласите ко мне капитана Чибиса, а сами подождите у двери. Через несколько минут вас отвезут домой, а пока я выпишу вам направление к судмедэксперту.
С озабоченным выражением на лице Рэм Анисимович вышел из кабинета и появился Чибис. К тому времени следователь оформил на Тяглого направление к психиатру.
– Георгий, вручи это направление Тяглому и отвези его домой, а затем живо за Лещуком,– приказал Зуд.
– Не знаю, получится ли вытянуть из квартиры Павла Ивановича, он же знает, что закон на его стороне,– усомнился Чибис.
– Попытка не пытка. Он не откажется от нашей просьбы,– заверил Валерий Янович. – Его показания очень важные для закрепления улик, так как подозрение пало на Тяглого, под которым “поплыла” почва. Надо его только дожать железными фактами и расколется, как орех.
– Так вы считаете, что дело в шляпе?– с оптимизмом спросил оперуполномоченный.
– Пока еще не уверен на сто процентов, но предпосылки налицо, – обнадежил его следователь.– Кончай дискуссию, гони на всех парах за бывшим майором Лещуком. Кажется, ты одно время служил в его подчинении. Не забывай, что имеем дело с профессионалом.
13. Ночной визит
Без десяти два ночи, допившего остатки коньяка и крепко спавшего юрисконсульта поднял с постели серебряный звук электрозвонка. “Никак коллеги прибыли,– подумал он с досадой.– Только они способны так бесцеремонно вторгаться в чужие жилища, в частную жизнь граждан. Могли бы и подождать до утра. Но это не в правилах Зуда”. Набросил на плечи халат и в комнатных тапочках проследовал к двери.
– Кого черт принес? Все нормальные люди спят,– грубо крикнул он в ожидании ответной реакции.
– Павел Иванович, вас беспокоит капитан Чибис, извините за столь поздний визит, но время не терпит,– узнал он знакомый голос оперуполномоченного угрозыска.
– У вас всегда время не терпит, только откуда “сухари” берутся? Имитируете кипучую деятельность, чтобы получить очередную звезду на погон, – укорил он за низкий уровень раскрываемости преступлений. И, не глядя в “глазок“, смело распахнул двери. На лестничной площадке в цивильной одежде стоял смущенный капитан.
– Извините, Павел Иванович, сами понимаете, служба есть служба.
– Ладно, Чибис – птица залетная, будет тебе изображать из себя невинную девицу, – произнес юрисконсульт, подавая ему широкую ладонь. – Мы ведь с тобой одной крови, под одними знаменами служили, а ты до сих пор служишь, но мент остается ментом, даже будучи в отставке. Я тебя отлично помню молодым скромным лейтенантом, выпускником Одесской спецшколы милиции. Гляжу, заматерел, стал нахрапистым, быстро освоил волевые методы работы. Знаешь ведь, что нарушаешь целый “букет“ законов?
– Знаю,– понурил голову Чибис, а Лещук, как в детской присказке о сороке-белобоке, которая кашку варила, деток кормила, принялся поочередно загибать пальцы на правой руке, акцентируя внимание на фактах нарушений. Во-первых, неприкосновенность жилища, во-вторых, личности, в-третьих, презумпция невиновности. А в-четвертых, для задержания и ареста необходим ордер, санкция прокурора или решение суда. Чему тебя, капитан, в спецшколе милиции учили, коль не почитаешь конституционные права гражданина?
– Павел Иванович, я человек подневольный, служивый, мне приказано вас доставить, вот и выполняю приказ. В теории все прекрасно, а на практике, в жизни закон нередко подменяется целесообразностью,– посетовал Чибис.– Вы думаете, мне доставляет радость и удовольствие по ночам слышать в своей адрес проклятия. Лежал бы сейчас в теплой постели с женушкой-красавицей.
– Ладно тебе, мечтатель, еще успеешь с женой натешиться,– оборвал его Лещук. – Никто тебя на службу в милицию не тянул, сам сделал выбор, поэтому и дальше тяни лямку. Так кто тебе приказал?
– Зуд велел пригласить для дачи показаний по факту двойного убийства Стужиной и ее водителя Рябко.
– Могли бы и до утра подождать.
– Так ведь по “горячим следам”. Время не терпит.
– Для дачи показаний вызывают повесткой и не в ночное время суток, когда все нормальные люди спят, – напомнил юрисконсульт.
– Но вы же по себе знаете, товарищ майор, какой у нас режим работы. По “горячим следам”, пока не упущено время и следы не остыли, больше шансов раскрыть преступление.
– Поди, остыли уже следы?– снисходительно произнес юрисконсульт. – Старшина Хижняк со своей Дусей, наверное, как обычно, потерпел очередное фиаско?
– Да-а, от кинолога и собаки никакого толку, только зазря средства и корма переводят,– вздохнул капитан, дабы смягчить позицию, неуступчивость юрисконсульта. И, похоже, ему это удалось. Интуиция не подвела следователя с его прогнозом.
– Конечно, я мог бы тебя вместе с Зудом послать подальше,– признался Лещук.– Но сам заинтересован, чтобы дело было побыстрее расследовано и кровь убитых была отмщена, а убийца угодил за решетку. Без моей помощи это дело может попасть в разряд “сухарей”, поэтому, как говорится, по коням!
Резво, как по тревоге, оделся и велел в приказном тоне:
– Вези меня, капитан, к своему зануде Зуду, поживей, что ты возишься, как блоха на сковороде или танцор, которому яйца мешают.
– Павел Иванович, товарищ майор, оставьте свой менторский тон,– обиделся Чибис.– Не забывайтесь, я не ваш подчиненный и перед вами не безусый мальчишка, а капитан при исполнении, не на дружеской вечеринке или пикнике.
– Да, усы у тебя, как у прусака и ты хотел сказать ментовский тон, – усмехнулся майор и холодно заметил.– Я ведь могу обидеться и не поехать. Более того, напишу заявление прокурору Грецких или выше о нарушении моих прав и с тебя взыщут по полной программе за ночное вторжение в мое жилище.
– Ваше дело, Павел Иванович, – сник Чибис, поняв, что допустил ошибку, не сдержав в себе взыгравшее честолюбие.
– Ладно, Жора, не будем осложнять друг другу жизнь, отравлять отношения, – пошел на компромисс юрисконсульт.– Я ведь отлично знаю крутой нрав Валерия Яновича, его строптивость и упрямство. Он с тебя взыщет, если не доставишь меня по назначению. Поэтому поехали. Поди, Тяглого уже взяли за жабры? Бедный Рэм Анисимович, он не привык к подобному обхождению. Еще гляди, в ИВС отправили, в вонючую камеру с бомжами и клопами?
– Не волнуйтесь за него, Павел Иванович, отпустили Тяглого, отвез его домой и сейчас он, наверное, дрыхнет,– сообщил офицер.
– Спасибо за информацию. Не обижайся, что погорячился. Отвык я от ночного режима работы, иногда нервы сдают, – признался юрисконсульт. – На службе в доблестной милиции расшатались, подорвал здоровье. Вот прослужишь еще лет десять и на себе испытаешь. Не случайно ведь после двадцати пяти лет выслуги нашего брата на пенсию выталкивают, чтобы на почве психических расстройств, глупостей не наделали.
Лещук запер дверь квартиры и они по лестнице спустились к поджидавшему у подъезда УАЗу.
– Мне сюда, что ли? – пошутил он, указав рукой на задний отсек автомобиля, в котором обычно перевозят правонарушителей и служебно-розыскных собак.
– Что вы, товарищ майор,– смутился оперативник.– Садитесь в салон, вы ведь свидетель, а не подозреваемый, а я рядом с водителем и велел сержанту. – Трогай!
– Спасибо капитан за доверие, а то я, грешным делом подумал, что повязали меня без суда и следствия?
– Нет оснований.
– И не будет,– твердо заверил юрисконсульт.
Минут через десять УАЗ остановился перед фасадом здания УВД, где в одном из кабинетов в целях координации действий оперативно-следственной группы, разместился Зуд.
– Извини, Павел, что поднял в столь поздний час, малость превысив свои служебные полномочия, – поднялся он из-за письменного стола навстречу Лещуку, подавая руку.
– Очень мягко сказано, малость,– усмехнулся юрисконсульт.– Смахивает на произвол. Впору с протестом к уполномоченному по правам человека обращаться, чтобы навела порядок. Но у Нины Ивановны Карпачевой и без того хватает работы с проверками содержания арестованных в СИЗО, ИВС и осужденных в ИТК.
– Ладно, не обижайся,– примирительно произнес следователь. – Не будем сюда вмешивать большую политику и чиновников, постараемся разобраться сами. Ты же знаешь, что законы пишутся для идеальных ситуаций, а у нас, что ни преступление, то сложная нестандартная, ситуация, поэтому и вынуждены, иногда перегибать палку. Если бы мы педантично соблюдали все требования УПК в условиях обвала злодеяний, то сколько бы смогли уголовных дел расследовать? С гулькин нос. Вот тогда бы точно никому не поздоровилось. Получается, что с одной стороны надо строго блюсти закон, а с другой добиваться повышения уровня раскрываемости преступлений для благополучия статистической отчетности. Для тебя это не секрет.
– Да-а, жизнь многообразна и сложна. Ее в рамки закона не загонишь и все случаи детально не распишешь,– согласился Лещук.– Хотя я ночью предпочитаю спать, а не давать, как сейчас принято говорить, эксклюзивное интервью. Но все же не столько обижаюсь, сколько сочувствую и готов, если конечно, в этом возникнет необходимость. поделиться своим скромным опытом оперативно-розыскной деятельности.
– Хорошо, буду иметь в виду,– сдержанно улыбнулся Зуд и велел Чибису. – Капитан, завари нам и себе для бодрости духа и тела по чашке кофе, а то в сон клонит, а у нас еще дел невпроворот.
– Коль среди ночи поднял, мог бы коньяком угостить, а не дежурным кофе, – заметил юрисконсульт.
– Ничего, пока ограничимся кофе, хотя, если не ошибаюсь, ты уже успел принять «на грудь»?
– Успел, я себе в приятных удовольствиях не отказываю, один раз на свете живем. А коньяк считаю лекарством от стрессов.
– Я без претензий, имеете право. Выпью сто-двести граммов коньяка, когда задержу убийцу и обмою звезды, если они, упадут на погоны, – усмехнулся Зуд. – Ты ведь дослужил до майора, а мог бы стать подполковником или даже полковником. Сейчас бы помышлял о генеральских погонах и лампасах . Чибису тоже надоело ходить в капитанах.
– Да, большие звезды не помешали бы, – ответил тот.
– В общем, на раскрытие этого преступления мы возлагаем большие надежды, – продолжил следователь. – Хотя дело не в карьере, почестях и наградах, а в выполнении служебного долга, в профессиональной состоятельности и чести.
Между тем, Георгий заварил кофе и ароматный запах заполнил кабинет. Они, обжигаясь, пригубили чашки.
– Закурить можно? – спросил юрисконсульт.
– Валяй, чувствуй себя раскованно. Давай сообща потолкуем, как говорится, один ум хорошо, а два – лучше. Коль решил помочь следствию, то выкладывай свои версии, – усмехнулся Зуд. – Что тебе подсказывает интуиция? Или на «вольных хлебах» разучился логически, нестандартно мыслить?
– Не разучился, потому, что мент до гробовой доски остается ментом, – заметил Лещук.
– А как же оборотни в погонах?
– Да, бывают исключения. В прокуратуре тоже не без уродов.
– Так с какой версии начнем? Может, как это сейчас модно, с политической, – продолжил следователь.
– Только не с этой, – возразил юрисконсульт и пояснил. – Нику Сергеевну совершенно не интересовала политика. Разве, что в части налогового законодательства, давления на бизнес. Хотя я ей предлагал подумать о политической карьере, стать депутатом городского совета, а еще лучше крымского парламента. Об мандате нардепа и думать не стоило. Нужны влиятельные покровители и большие деньги. Нынче простым работягам туда путь закрыт. Такая вот лукавая демократия, власть народа. Что уж теперь об этом. Потерявши голову по волосам не плачут.
– Может убеждения, взгляды Стужиной кого-то из ее сотрудников не устраивали? – навел на мысль Валерий Янович.
– А ведь не исключен и такой мотив, – согласился Павел Иванович. – В фирме есть коммунист-ортодокс, председатель профкома Крот Вениамин Яковлевич, люто ненавидящий олигархов, бизнесменов. Он – любитель хорошо выпить и закусить и его функции сводятся к организации торжественных, мероприятий по случаю праздничных событий и юбилейных дат с обязательными застольями и речами. Вдруг ему по пьяной лавочке моча в голову стукнула и решил вымести злость на Стужиной. Не лично, а подговорил за плату какого-нибудь отморозка.
– Возьмем и его в оперативную разработку, – сказал следователь. – К сожалению, политические фанатики, типа Бориса Савинкова, еще не перевелись. Хотя Стужина могла стать и жертвой конфликта бизнес-интересов? Конкуренция чревата кровавыми разборками
– Эта версия наиболее предпочтительна. До моего прихода в фирму «Nika» Стужина по доброте своей душевной корректно вела себя с деловыми партнерами. Если одни должники и возвращали деньги за товар и услуги, то с большим опозданием и без учета неустойки и инфляции, а некоторые втягивали в бесконечные судебные тяжбы. Кроме того, Ника Сергеевна занималась не столько спонсорством, то есть корысти ради, сколько меценатством– выделяла финансы для детей-сирот, ветеранов войны, инвалидов, спортсменов и талантливых детей. Да и благотворительному фонду «Правопорядок» не отказывала…