– Прокуратуре кое-что перепадало из этого фонда, – подтвердил Зуд. – А то ведь до того доходило дело, что не хватало средств на канцтовары, бумагу для протоколов.
– С первых дней работы я повел жесткую, в рамках закона политику во взаимоотношениях с партнерами, – продолжил юрисконсульт. – Дал понять, что дружба дружбой, а деньги любят счет, халява кончилась и дальше не пройдет. Кому-то такая тактика могла не понравиться?
– Кому именно?
– Сложно сказать. Но первые дела по искам я выиграл у фирм «Троянда» и «Эдельвейьс». Фактически предрешен вердикт в пользу «Nika» и в отношения штрафных санкций к фирме «Прометей».
– Считаешь, что за активность по взысканию долгов они могли пойти на убийство президента?
– Почему бы и нет, когда алчность криминальных и полукриминальных авторитетов не знает пределов. За копейку готовы не сами, как по пословице, а другого удавить. Теперь я казню себя за эти выигранные иски. Не Бог весть, какие большие деньги, но дело касалось принципа, наведения элементарного порядка во взаимоотношениях с деловыми партнерами. Такой жесткий прессинг мог стать причиной гибели Стужиной. Могли бы на мне отыграться, но зачем убивать женщину и ее водителя? Жаль, что нам не дано предвидеть последствия своих действий, их причинно-следственную связь.
– Для этого надо обладать даром ясновидения, – заметил Зуд.
– Значит, ты выбил долги, а они пошли на крайнюю меру, в отместку выбили ее из бизнеса. Может такое быть?
– Вполне. Пути Господни неисповедимы и никому неведома судьба человека, – вздохнул Павел Иванович.
– Коль так, то я вынужден буду для того, чтобы проследить движение товаров и финансов, характер отношений с партнерами и для вскрытия теневых схем, произвести выемку деловой и финансовой документации и наложить арест на банковские счета, – сурово изрек следователь.
– Валерий, по-дружески прошу вас не делать этого, – вскочил с места юрисконсульт. – Мало того, что гибель Ники Сергеевны подорвет престиж фирмы, оттолкнет партнеров, так и вы этими действиями парализуете ее работу. Это чревато паданием товарооборота и банкротством.
– А как бы ты на моем месте поступил? – прервал его Зуд.
– У каждого следователя своя тактика и методика, но во всяком случае, если с выемкой документов еще можно смириться, хотя и это влечет нарушение коммерческой тайны, то арест счетов равнозначен параличу, наказанию тех, кто и без того пострадал. Я бы на вашем месте проявил мудрость и гуманность, – посоветовал Лещук.
– Эх, Павел, сняв погоны, стал штатским человеком и над вами не висит дамоклов меч УК и УПК. Я буду действовать в соответствии с требованиями этих кодексов, потому что не приемлю вольностей.
– Валерий, в случае ареста счетов, я от имени фирмы подам иск в суд на незаконность действий, – пообещал юрисконсульт. – Я буду защищать интересы акционеров, это моя работа.
– А моя задача – как можно быстрее найти и обезвредить преступника, – сухо возразил следователь.
– Я тоже жажду возмездия, но коллектив не должен страдать, поэтому не следует рубить сплеча, там, где можно найти оптимальное решение, – произнес Лещук. – Ника Сергеевна занималась честным, а не теневым, бизнесом. Даю слово офицера, иначе бы я не потерпел криминала. Не лишена логики и версия об убийстве с целью ограбления. Но подобное происходит в редких случаях. Из практики знаю, что обычно грабители стараются обойтись без «мокрухи».
– Преступник похитил лишь сумочку Стужиной, а драгоценные украшения остались на ней. Но самое странное, что оставил в живых свидетеля Наталью Васильевну Ласку.
– Да, это не поддается логике, – согласился юрисконсульт. – Так профессиональные киллеры не поступают.
– Есть еще одна версия – убийство на почве ревности. Сказывают, то Тяглый ревновал тебя к Стужиной.
– На этой почве у меня с ним был конфликт. Но не поверю, чтобы бухгалтер, тихоня, мог поднять руку на женщину. Он собственной тени боится…
–Ну, знаешь, в тихом болоте черти водятся, – напомнил следователь. – Он мог нанять убийцу. Поди, его зарплата позволяет?
– Да, позволяет.
– Павел, ты бы мне вкратце охарактеризовал сотрудников из наиболее близкого окружения Стужиной.
– Не имею права по внутренней инструкции давать конфиденциальную информацию о сотрудниках, – заявил Лещук. – Просьба не по адресу, я не отдел кадров. Дорожу своим местом. Хотя фирма лишилась президента, а Рэм Анисимович для меня не авторитет, однако давать характеристики не стану. Попросите об этом Вениамина Крота. Он в этом деле ни одну собаку съел и с большой охотой откликнется на просьбу. К тому же я в фирме без году неделя, поэтому о сотрудниках имею поверхностное, субъективное мнение.
– Тогда вызовем Крота на откровение, – промолвил следователь плавно перевел разговор в официальное русло.– Ладно, размялись, а теперь по сути. У меня к вам, чисто формальности ради, несколько вопросов для чистоты следствия.
–Я весь внимание.
– Павел Иванович, где вы находились с 17.45 до 18.20 в тот вечер, когда произошло двойное убийство?
– Где, где? В суде среди служителей Фемиды теперь часть моей жизни проходит,– ответил юрисконсульт. – Отбиваюсь от претензий, выигрываю иски, в общем, никакой романтики, рутинная бумажная работа по отстаиванию интересов фирмы. Упражняюсь в красноречии.
– Кто может подтвердить, что в этот период вы находились в суде?
– Кто? Многие меня там видели, всех не упомнишь. Например, адвокат Елена Григорьевна Узлова, судья Олег Семенович Ярицкий, зав. канцелярией Светлана Тихоновна Плясова и другие, с которыми в течение дня пересекался. Если потребуется, то я составлю список, на досуге напрягу свою память?
– Не надо, достаточно и этих лиц. Когда вы в последний раз виделись или разговаривали со Стужиной?
– Утром Нику Сергеевну не застал, она была на совещании, а во второй половине дня я в суде, – пояснил Лещук.– Но нам удалось переговорить по мобильному телефону, причем по инициативе Стужиной. Она пригласила меня на утро для обсуждения текущих вопросов.
– В какое время вы переговаривались?
– Точно не помню, но приблизительно в 18 – 18.10.
– У Ники Сергеевны были явные или скрытые враги?
– В фирме работаю, чуть больше двух месяцев, поэтому еще не постиг всех подводных течений и камней, – признался юрисконсульт.– Может, кто-то свел старые счеты, совершив дерзкое нападение? Об этом мог бы сообщить вице-президент Тяглый.
– Откуда вы знаете, что дерзкое?
– Вице-президент еще до ночного визита Чибиса успел мне сообщить, а ему доложила секретарь-референт Ласка.
– Вы, что же с Рэмом Анисимовичем помирились?
– Общее горе сплотило, – вздохнул Лещук.– Нет причин для вражды. Ника Сергеевна, царство небесное, своей смертью примирила нас.
– Может, к этой трагедии причастен Тяглый, на почве ревности, нервного срыва, в состоянии аффекта?
– Чужая душа – потемки. Это вопрос к психиатру,– заметил Лещук. – Но мнение одного даже крупного специалиста в этой области, светила науки субъективно. Для точного, достоверного диагноза необходим консилиум. Но среди сотрудников, еще до моего прихода в фирму, утвердилось мнение, что Рэм Анисимович слабовольный, корректный человек, муху не обидит.
– Павел, это расхожий стереотип, – усмехнулся следователь. – Есть такой тип людей, хитрых и осторожных. Муху он может и не обидят, потому что она маленькая и шустрая, а вот замочить человека при определенных условиях и обстоятельствах проще пареной репы. Я в своей практике встречался с разными типами, отморозками, которые ради наживы родную мать и отца не пощадят. В человеке испокон века таится звериное начало, даже внешне спокойный и тихий субъект способен на дикие поступки и, особенно под градусами алкоголя или наркотиками. Не случайно существует поговорка, что в тихом болоте черти водятся. Поэтому не идеализируйте Тяглого, я доверию только фактам.
– Вполне с вами согласен, коллега, – подтвердил Лещук.
– Самая большая тайна природы – это человек, его психика, мотивы действий, – продолжил Зуд и пристально взглянул на собеседника. – Не буду вас долго утомлять, но напоследок еще один вопрос. Но только ответьте, как на духу и не для протокола, как мужчина мужчине.
– Постараюсь,– пообещал Павел Иванович.
– У вас были со Стужиной интимные отношения?
– Результаты вскрытия что-нибудь показали?
– Акты заключения судмедэкспертизы будут лишь утром.
– Значит, вас интересует, удалось ли мне переспать с Никой?– уточнил вопрос юрисконсульт. – Нет, говорю, как на духу, хотя она мне очень нравилась и я имел на нее виды, предлагал сердце и руку. Но Стужина не торопилась, ибо на первом плане у нее был бизнес, интересы фирмы, карьера. Знаете, современная деловая женщина, ограничивающая себя в земных удовольствиях и радостях. Жаль, что в ее лице потеряли прекрасную женщину и умелого незаменимого руководителя. Может быть по-другому сложилась бы судьба.
– Да мир жесток, а человеческая жизнь хрупка и, особенно, в период реформ, передела собственности и сфер влияния, – сказал Зуд.– Здесь без кровавых разборок, выстрелов не обходиться. Дикий, пещерный капитализм, преступное накопление первоначального капитала. И пока продолжается прихватизация некогда общей собственности, будет литься кровь. Выпустили джина из бутылки.
– Валерий Янович, вашими устами глаголит истина,– поддержал его суждения Лещук и доверительно произнес. – Если вам потребуется моя помощь, опыт, то не скромничайте, подключайте. Это дело нашей чести найти и наказать убийцу.
– Благодарю, Павел, но сил у моей оперативно-следственной группы пока достаточно, хотя чувствую, что предстоит много черновой рутиной работы, изучение хозяйственно-финансовой документации, деловых и прочих связей Стужиной с партнерами по бизнесу, а это сотни лиц. Товарищ майор, я бы охотно воспользовался вашими услугами, но, увы, частный сыск пока под запретом.
– Понимаю, Валерий Янович, – согласился с доводами следователя юрисконсульт. – Я тоже, используя свои связи в угрозыске, постараюсь, насколько это будет возможным, выйти на след преступника. Дело чести офицера, ведь Ника в ближайшие два-три месяца могла стать моею женой. Конечно, речь не идет о кровной мести, так как ненависть ослепляет, а следователь должен быть беспристрастным, но все же злодей не должен уйти от заслуженного наказания. Как нас учили на юрфаке, за законность надо бороться культурно и принцип неотвратимости наказания за совершенное преступление, незыблем.
– Впрочем, Павел Иванович, коль вы сами проявляете инициативу, как говорится, рветесь в бой, то присмотритесь, понаблюдайте за Тяглым, если что-то в его поведении посчитаете странным, то сообщите. Коллеги должны быть солидарны.
–Хорошо, будет сделано. А что, он попал под подозрение?
– Непростой, странный субъект. Угрюмый, замкнутый, слова из него клещами не вытянешь. Типичный бухгалтер, – посетовал Зуд и, чуть помедлив, признался. – Для начала объявил ему меру пресечения – подписку о невыезде. Железных доказательств пока маловато, да и те косвенные, требуют дополнительной проверки, закрепления, чтобы в суде не рассыпались, словно песочный замок..
– Да, необходимы железные доказательства, – подтвердил юрисконсульт. – Это прежде прокуратура в процессе играла первую скрипку, а теперь пальма первенства за судом.
– Павел, тебя доставят домой, извини за беспокойство,– поднялся следователь из-за стола, подавая руку.
– О чем речь, какие наши годы, ведь мы свои же люди, пусть нашим общим памятником будет правопорядок и борьба за жизнь,– перефразировав стихи Маяковского, юрисконсульт вышел из кабинета.
14. В поисках зацепки
“Явно выраженных, серьезных причин для физического устранения Стужиной, а заодно и Рябко, не было,– размышлял, рассматривая материалы дознания, акты судмедэкспертиз, медицинское заключение о вскрытиях, следователь Зуд. – Расчеты с деловыми партнерами производились своевременно и в полном объеме и нередко, с предоплатой. Нападение с целью ограбления? Но оно для этого слишком дерзкое. Ради грабежа не часто идут на “мокрое дело” из-за каких– то нескольких тысяч гривен. В таких случаях, как правило, нападают на банки, инкассаторов, либо крупных бизнесменов, заведомо зная о наличии больших сумм валюты, либо драгоценностей. Здесь должны быть иные мотивы. Типичный грабитель не оставил бы на пальце убитой Стужиной золотое кольцо с бриллиантом и серьги с топазами в мочках ушей. Обязательно бы обшарил карманы, в том числе и у Рябко, изъял бы из его кобуры пистолет Макарова, которым тот не успел воспользоваться. Но самое странно, что он оставил в живых свидетельницу Наталью Ласку. Целой, невредимой, не ограбленной и не изнасилованной, хотя девица соблазнительная. 3начит, нападение не было мотивировано лишь хищением имущества. Очень непросто очертить круг подозреваемых лиц. Кто-то из ближайшего окружения или из числа конкурентов на рынке сбыта товаров и услуг?»
Эти мысли с утра одолевали Валерия Яновича, уединившегося в служебном кабинете. Они не оставляли его и во время сна, наплывая словно туман загадочными и замысловатыми композициями. Поток размышлений прервал телефонный звонок.
– Валерий Янович, приветствую вас!– узнал Зуд необычно бодрый голос капитана Георгия Чибиса.
– Доброго здоровья, коль не шутишь.
– Не шучу, потому, как нам улыбнулась фортуна. Сверлите дырки на мундире и на погонах для ордена и звезд! – с азартом велел капитан. – Заговорил, наконец похищенный у Стужиной мобильный телефон. Подозреваемый сегодня в восемь утра позвонил своей подруге на квартирный телефон и этот сигнал на АТС зафиксировали, разговор записали на пленку. Надежная улика. Будем брать, пока не догадался, что его “вычислили”, а то ведь сбежит, нельзя ни минуты мешкать. Ищи его тогда, свищи по всему бывшему Союзу, а может и в дальнем зарубежье. На Интерпол надежды мало, у них своих дел по борьбе с международным терроризмом невпроворот. Будем брать а? Сейчас же бегу в оружейку за бронежилетом, каской и пистолетом.
– Погоди, Георгий. Для начала успокойся, не пори горячку. Такие операции с кондачка, шашки наголо, не проводятся. Надо все трезво оценить, – не разделил его оптимизма Зуд. – И запомни мы работаем, вернее служим Отечеству, не ради карьеры и наград, а для защиты граждан от злодеев, для искоренения преступности.
– Без карьеры, наград и славы все же скучно, нет стимула,– возразил Чибис.– Признание заслуг человека окрыляет, мобилизует знания и энергию для полезных дел.
– Будет тебе стимул. Выяснил, кто такие?
– Он, Леонид Андреевич Шуйко, студент техникума, двадцати двух лет от роду, а она – Екатерина Витольдовна Бокова, девятнадцати лет, работает реализатором ширпотреба на центральном колхозном рынке. Сегодня у нее отгул. Пришлось на время задержать и изолировать, чтобы не сообщила об операции Шуйко. Сейчас находится в дежурной части.
– О чем они по телефону переговаривались?
– Обычный молодежный треп. Он сыпал комплименты, ублажал ее слух о том, что она красивая и бесподобная, а она действительно хороша. Валерий Янович, мы теряем драгоценное время. У Шуйко могут возникнут подозрения. Приготовится к отпору, а пистолет ТТ – пушка убойная… Завяжется перестрелка и без крови не обойдется …
– Ох, как тебе, Жора, хочется пострелять по живой мишени. Давно что ль на стрельбище не был?
– Давно, патроны, бензин все приходится экономить при нынешнем хилом снабжении милиции,– посетовал он.– Ни обмундирования, ни обуви, одно жалкое жалованье.
– Ладно не плачь, прокуратура не лучше вашего живет,– оборвал его следователь и упрекнул.– Напрасно ты вытащил Бокову из квартиры, там и следовало бы ее контролировать. Может быть, они что-нибудь интересное для нас наговорили, а ты аккуратно записал бы на диктофон.
– Да, надо было ее “попасти”, не врубился сразу,– покаялся за оплошность Чибис и принялся за свое. – Валерия Янович, упустим зверя. Надо срочно ехать в техникум. Для надежности прихватите двоих бойцов из “Беркута ”, а то они маются без дела, улицы в городе метут, как дворники. Нам ведь придется блокировать учебный корпус техникума, пути отхода подозреваемого. Человек, совершивший столь тяжкие преступления, знающий, что ему угрожает без боя в руки не сдаться. Надо быть готовыми к худшему варианту, не исключено, что придется пристрелить при попытке к бегству.
– Это ты, капитан, загнул. Насмотрелся, наверное, детективов и у самого руки зачесались,– не разделил его опасений Зуд. – Думаю, что мы и сами справимся с одним студентом.
– Я бы не рисковал, во всем нужны осторожность и бдительность,– не согласился Георгий.– Помните, что береженного Бог бережет.
– Хорошо, но я считаю, что и одного беркута нам вполне достаточно для устрашения, серьезности намерений. Ты ведь не разучился стрелять, да и я тоже,– произнес следователь.– Надеюсь, что до перестрелки дело не дойдет. Но табельное оружие возьми, не на свадьбу едем?
– Я тоже так считаю, – обрадовался Чибис, почувствовав прилив адреналина в крови.
На милицейском темно-зеленом УАЗе вчетвером, включая водителя-сержанта, они подъехали к двухэтажному зданию техникума. Автомобиль с портативной радиостанцией, оставили возле глухой торцевой стены, чтобы раньше времени не привлечь внимание. Водитель остался в автомобиле возле радиостанции.
Они вошли в приемную, озадачив своим неожиданным появлением, пожилую пенсионного возраста секретаршу. Она не сводила испуганного взгляда с бойца в зеленовато-бурой камуфляжной форме с автоматом Калашникова на перевес. Зуд и Чибис – в штатской одежде представились, предъявив удостоверения личности.
– Борис Аронович, к вам представители из прокуратуры и милиции в сопровождении автоматчика,– сообщила она директору и, выслушав ответ, разрешила:
– Войдите, он ждет, только оружие оставьте. Вдруг стрельнет?
– Не стрельнет, – возразил Зуд. Вошли в просторный с жалюзи на окнах кабинет. Из-за массивного стола с приставленными по сторонам стульями, поднялся небольшого роста с аскетическим выражением желтовато-бледного лица мужчина лет пятидесяти пяти от роду.
– Доброго здоровья,– произнес Валерий Янович за всех.
– Добро пожаловать!– ответил Борис Аронович. – Чем обязан, визиту столь уважаемых гостей? Может мои студенты набедокурили или кто из преподавателей в дурных деяниях уличен?
– Насчет преподавателей, судить не могу, берут они взятки или не берут, соблазняют ли молоденьких студенток или нет, а вот к одному из студентов у нас есть вопросы.
– К кому именно?
– К Леониду Шуйко,– ответил следователь.
– Есть такой, будущий механик, учиться на четвертом курсе,– сообщил директор.– Прилежный студент, на “отлично” сдает экзамены и зачеты. Нет, как у других “хвостов”. Ставим его другим в пример. В чем же он провинился? Или, как говорят, в тихом болоте черти водятся?
– Мы постараемся выяснить. Необходимо с ним побеседовать.
– Он на занятиях, но сейчас пригласим,– директор нажал кнопку селекторной связи и попросил в микрофон. – Роза Елисеевна пригласите ко мне в кабинет студента Леонида Шуйко, прямо с занятий.
– Георгий на всякий случай проверь его и сопроводи, – велел Чибису Валерий Янович.– Да поаккуратнее, не вздумай в пылу азарта заламывать ему руки, если конечно, не окажет сопротивление.
– Он занимается восточными единоборствами в секции кикбоксинга и таэквондо,– предупредил директор.
– Так, что мотай на ус, парень – не подарок, может и сдачи дать, приняв тебя за боксерскую грушу,– усмехнулся Зуд.
Минут через десять в сопровождении Чибиса вошел долговязый, но крепкий в куртке и синих потертых джинсах парень. Остановился у порога, держа в руке мобильный телефон.
– Проходите, Леонид Шуйко, – велел, жестом руки указав на стул с противоположной стороны стола, Зуд.
– Может мне вас оставить на время беседы? – поинтересовался Борис Аронович.
– Да, если не возражаете, либо мы переместимся в другое место?
– Нет, оставайтесь, ведь это ненадолго?
– Попробуем оперативно разобраться.
Директор удалился, а следователь, выдержав паузу, пристально поглядел на студента. Тот заерзал на стуле в томительном ожидании.
– Леонид, нам известно, что вы примерный студент, спортсмен и семья ваша живет довольно скромно, – начал издалека Валерий Янович, стремясь мягкой тональностью голоса расположить к себе Шуйко.– Откуда у вас мобильный телефон? Подарил кто? Может Екатерина Бокова или ее отец, как будущему зятю?
– Компетентные органы все знают,– усмехнулся парень и хмуро ответил. – Телефон я нашел.
– Где? Кто же это такой щедрый, что дорогими мобилками сорит?
– Метрах в пятидесяти от главного входа на центральный колхозный рынок. Аккуратно лежал возле ствола дерева, кто-нибудь из крутых оставил, да поленился нагнуться, чтобы поднять.
–Так уж поленился,– усмехнулся этому предположению Чибис.– У «крутых» среди зимы снега не выпросишь, а тут дорогой мобильник.
– Значит, в стельку был пьян и не заметил потерю.
– Когда вы нашли телефон?
–Три дня назад.
– Можете указать, где именно, место?
– Без проблем.
– Почему не сдали в милицию, в камеру находок?
– Захотелось хоть немного почувствовать себя «крутым», – признался Леонид. – Не им одним же ходить с мобилками, барсетками и растопыренными по бокам руками и пальцами веером.
– Не совсем точный портрет нарисовал, – улыбнулся Зуд. – Кроме мобилки надо иметь шестисотый “мерс” или навороченный джип и валютный счет в банке. Не в стеклянной конечно.
– На халяву поболтать с девушкой по мобилке тоже для начала неплохо,– освоившись с обстановкой, признался Леонид.
– За услуги бы выставили счет.
– Кому и куда? Это уже не мои проблемы,– ухмыльнулся Шуйко.
– Сначала бы владельцу телефона Стужиной Нике Сергеевне, – пояснил следователь.
– Так ее же недавно убили. Какой ужас. Так значит, я пользовался ее телефоном? – встрепенулся студент.– Честное слово я не знал. И теперь на нем отпечатки моих пальцев?
– Да, отпечатки,– подтвердил Валерий Янович, заметив, как Шуйко украдкой и осторожно отодвигает от себя трубку.
– Не суетись Леонид, мы у тебя итак мобильник изымем, но в присутствии понятых, чтобы не возникло претензий.
– Счет тебе все же придется оплатить.
– Я всего то два или три раза и говорил,– сознался он.– Как только бы аккумулятор сел, постарался бы от него избавиться, потому что эта штука мне не по карману. Бедный студент, ничего не попишешь.
– Кому-нибудь из друзей, или подруг давали звонить?
– Смотрели, трогали, но звонить я не разрешал, экономил заряд для себя и вот получается, что влетел.
В присутствии понятых составили акт изъятия мобильного аппарата. Чибис записал показания Шуйко и проехали вместе с ним на место, где был найден телефон. Тщательный осмотр места, где весьма оживленное движение и транспорта и пешеходов, улик не принес.
Ни Зуд, ни Чибис в искренности показаний студента не сомневались. Мобильник был подброшен с единственной целью пустить следствие по ложному пути. Ведь проще всего было его уничтожить, продать рискованно. Но тот, кто его подкинул, отлично знал, что на рынок и с рынка идут тысячи людей и обязательно кто-то поднимет и воспользуется. Велико искушение нажать кнопки и из любого места города связаться с родными или знакомыми людьми. Хорошо, что Леониду раньше не пришла в голову мысль, перепродать аппарат и поиски усложнились.
Валерий Янович собственноручно в полиэтиленовом пакете доставил мобильник в экспертно-криминалистический отдел (ЭКО) и попросил аса этой службы капитана Ельницкого:
– Самуил Юльевич, любезный, хоть под микроскопом или телескопом обследуй, но отыщи хоть какую-нибудь зацепку. Дело застопорилось и может попасть в категорию безнадежных? И тогда возникнет вопрос о профпригодности, последует серия взысканий, понижений в должностях и прочие неприятности. Но самое опасное и обидное, что преступник до сих пор разгуливает на свободе, а городе усиливается волна слухов о неуловимом маньяке и беспомощности милиции и других органов правопорядка. Это нам с вами, укор.
– Да, Валерий Янович, но, увы, возможности криминалистики ограничены, хоть и есть прогрессивные разработки научно-исследовательских институтов, том числе способах фиксации запахов преступника, и создании такого банка данных. Но из-за скудного финансирования мы еще нескоро сможем иметь такие точные дорогостоящие приборы и оборудование, не говоря уже о приборе «Полиграф» – детекторе лжи, определяющем степень достоверности ответов допрашиваемых по датчикам, фиксирующим волнение и другие признаки состояния организма,– пояснил Ельницкий.
– Прогресс очевиден, но между теорией и практикой еще большая пропасть, – согласился Зуд.– Однако подобные преступления должны быть в любом случае раскрыты, иначе безнаказанность порождает синдром вседозволенности и неукротимой дерзости и жестокости. Постарайтесь Самуил Юльевич и за мною, как руководителем оперативно-следственной группы, дело не станет. Походатайствую о вашем поощрении. Криминалист аккуратно вынул из полиэтиленового пакета мобильник. Оглядел его через выпуклые стекла очков, покачивая при этом головой:
– Этот аппарат, после того как он был похищен у Стужиной, столько раз лапали, а возможно и неоднократно протирали, что на нем нет чистого, живого места. Да и тот, кто подбросил его, знал, что делает, предварительно уничтожив все отпечатки, хотя и действовал, наверняка, в перчатках. Ему ничего не стоило выбросить мобильник в речку Приморскую, либо в пруд, озеро, которых в окрестностях Керчи предостаточно, однако решил реализовать свой умысел – пустить следствие по ложному следу.
– Самуил Юльевич, вся надежда на тебя, других крепких зацепок у меня пока нет. Вы же знаете, что обычно опытные киллеры сбрасывают оружие на месте преступления, чтобы оборвать следы, а этот слишком уверенный в себе. Есть опасение, что ствол «заговорит» в другом месте. Мы не должны этого допустить,– сказал Зуд и с грустью подумал о том, что же докладывать Грецких, а тому в свою очередь “наверх” по инстанции прокурору республики Шубину. Неужели тупик, глухая стена? Недовольство начальства и угроза отстранения от ведения дела. Пришлют какого-нибудь варяга, чтобы нос утер аксакалам.
– Возможно, киллер жадный или взял оружие напрокат?
– Только идиот или недоумок способен одолжить оружие, – возразил следователь. – Умный заказчик не станет совать свою голову в петлю. Похоже на то, что убийца отличается хладнокровием и дерзостью. Впрочем, до сих пор неизвестно кто, мужчина или женщина?
Из экспертно-криминалистического отдела Зуд возвратился в кабинет, где его уже поджидал Георгий Чибис. По мимике его лица, энергичной жестикуляции нетрудно было догадаться, что оперативник настроен весьма решительно – рвется в бой. Не успел следователь расположиться в кресле, как он подступил с предложениями:
– Валерий Янович, может нам поднажать на Тяглого и он расколется, как грецкий орех, начнет давать признательные показания и мы лихо разделаемся с этим делом?
– Не торопись, капитан, на мой взгляд, Рэм Анисимович еще не созрел. К тому же мы не можем, как это практиковалось при Вышинском, когда признание считалось царицей доказательств, психологически воздействовать на подозреваемого. Это незаконные методы, которые не приблизят нас к истине, к раскрытию преступления.
– Но в любом случае, допрашивая подозреваемого, мы оказываем на него психологическое воздействие,– возразил капитан.
– Только отчасти. Все зависит от степени воздействия, чувства меры, без перегиба палки,– заметил Зуд.– Это, как игра в шахматы, состязание ума, интеллекта, опыта, тактики. Подозреваемый должен быть загнан в угол не силовыми, психологическими методами, ущемляющими его достоинство, а неопровержимыми уликами, вещдоками, актами судебных и прочих экспертиз, показаниями потерпевшей стороны, свидетелей, фактами и аргументами, лишающими его шанса все отрицать. Хотя несогласие с обвинением, отказ от дачи показаний, как форма защиты, предусмотрены законодательством. Что касается Тяглого, то у нас еще недостаточно оснований для его ареста. На данном этапе следствия я ограничил его свободу подпиской о невыезде. Повременим неделю-другую, когда ситуация дозреет. Возможно, он и сам осознает тяжесть содеянного и обратиться с повинной и это упростит нашу задачу. Постоянные угрызения совести, ночные кошмары – не менее серьезные испытания для психики, чем лишение свободы.
– Сбежит ведь, как пить дать сбежит! – с запальчивостью произнес Чибис.– Валюты у него, поди, куры не клюют, на коммерции, спекуляции за время работы в фирме немало наварил. Рванет в дальнее или же ближнее зарубежье. Для него это не проблема и ищи тогда ветер в поле.
– Далеко не убежит, для него же хуже будет.
– Смотрите, Валерий Янович, я бы на вашем месте не медлил, а брал бы его за жабры без всяких размышлений. СИЗО – не санаторий и там у параши и на хреновой каше он бы быстро созрел в компании урков, охотно стал бы давать признательные показания. Мы бы с вами поставили точку в этом громком деле.
– Поставим, не сомневайся, Георгий,– улыбнулся Зуд.– Но всему свое время. Спешка в нашем деле, нередко оборачивается поражением, а мы не имеем права на ошибку.
– Да будет вам известно, Валерий Янович, что Тяглый, еще тот фрукт, уперся рогом и категорически отказывается пройти обследование у психиатра, – выложил последний козырь капитан.
– Каковы мотивы?
– Он считает, что визит к психиатру унижает его человеческое достоинство. Бьет себя в грудь, заявляя, что здоров, как бык. Что с ним, таким упертым хохлом, делать?
– Живо доставь его в психдиспансер на обследование в принудительном порядке. Возьми двоих ребят из конвоя и дуй к нему в офис. Не пожелал по-хорошему и тихо, берите его публично и в наручниках. Пусть ему впредь наукой будет за упрямство.
– Будет сделано! – с азартом охотника заявил Чибис.
15. Выбор преемника
В десять часов утра, как ранее и было обозначено в объявлении, акционеры ЗАО «Nika».собрались в конференц-зале офиса. Помещение было оформлено в соответствии с траурной атмосферой, царившей в коллективе. В глубине сцены за распахнутыми тяжелыми багрово-красными шторами портреты Стужиной и Рябко в черном обрамлении и с лентами на уголках. Рядом несколько оплывших свечей. Окна наглухо задрапированы, зеркала в холле закрыты темной тканью. Мужчины и женщины в темных одеяниях, говорят вполголоса, словно покойники еще не вынесены из зала и их души присутствует в каждом уголке. Тягостное ощущение чего-то тяжелого, каменной плитой давящего к земле.
В президиуме за столом, покрытым темной скатертью профсоюзный вожак Вениамин Крот и секретарь Наталья Ласка. Председательствующий с озабоченным видом взглянул на наручные часы, когда-то подаренные за пропаганду марксистско-ленинского учения. Обвел всех печальным, как у бульдога взором и хрипловатым голосом произнес: