– Пал Иваныч, ты Муму не води, мозги нам не пудри, а конкретно скажи, будет ли убийца найдет?! – поставил вопрос ребром Хребец и, не дождавшись ответа, продолжил. – Или нам после избрания нового президента фирмы готовиться к очередным похоронам, заказывать гроб, духовой оркестр, венки и цветы, поминальные столы? В бюро ритуальных услуг руки потирают, довольные тем, что у нас отстрел…
– Для одних война, а других – мать родная, – вздохнул Крот.
– Я не Герасим, чтобы водить и топить Муму, – наконец отозвался юрисконсульт. – Всех собак вешайте на Зуда. Это он со своими сыщиками мышей не ловит. Меня к материалам дела не допускает под предлогом, что частный сыск не предусмотрен законом. Обещаю, что если изберете меня президентом, то я не стану ягненком на заклание. Уверен, что выиграю поединок с убийцей, каким бы матерым он ни был.
– Товарищи, дамы и господа, может, действительно, предоставим Лещуку шанс и на него, словно на живца поймаем преступника, – поддержал идею профвожак. – Он – опытный милиционер, до майора дослужился, а мог бы и генералом стать.
– Вот тебе и охрана, встает рано, как два барана. Только наши денежки коту под хвост бросаем, – подал свой голос Панкрат. – Вместо того, чтобы охранять, защищать хозяина, всадил ему пули в сердце. От меня больше было бы проку, чем от этих заплечных дел специалистов. Наверное, Чепель решил ограбить, вот и хлопнул человека в сортире. Мы не должны это мокрое дело спускать на тормозах. Надо принять резолюцию собрания с требованием привлечь убийцу к высшей мере наказания – к расстрелу, чтобы другие злодеи хвост прижали.
– Сейчас не расстреливают, смертная казнь отменена,– сообщил юрисконсульт. – Высшей мерой является пожизненное заключение. Буржуи из Европейского Союза настояли на гуманности к убийцам.
–Ешки-матрешки, когда же этот кошмар прекратится? То поминки, то выборы, свихнуться недолго. Так мы все загинем, словно глупые бараны. Надо принимать ответные меры, вооружаться, кто чем может. Имеем право на самооборону! – заявил Панкрат и возмутился. – Ведь что получается, уважаемые граждане!? Преступник убивает невинных людей, как скотину на бойне, а наш самый гуманный и справедливый суд дарует ему жизнь. И до самой смерти за счет наших с вами налогов содержат его в тюряге, кормят и поят до отвала. Это же не лезет, ни в какие ворота. Ешки-матрешки! Так не пойдет, мы должны выразить свой гневный протест по поводу вопиющей несправедливости.
– Политикам, депутатам, принимающим законы, твой протест до лампочки, до одного мягкого места, как старому барану все по барабану, – с пессимизмом заметил кто-то из акционеров.
– Граждане выражайтесь культурно, вы не на базаре!– потребовал Крот. – И четко соблюдайте регламент. Желающие высказаться, не дерите горло, а заранее просите слово.
– Да, простит меня Ника Сергеевна, думаю, что она не обидится, ведь не зря говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет. Женская интуиция мне подсказывает, что если мы не сменим название, то нас постигнут очередные трагедии, – поднялась Ласка. – Я предлагаю назвать фирму «Фламинго». Розовый фламинго… Может, тогда нас оставят несчастья и наступит светлая полоса…
– Наташка, причем здесь заморская тонконогая, неуклюжая с горбатым клювом птица?– перебил ее Хребец. – Мы, что протухшими окорочками или ножками Буша торгуем?
– Зато красиво и романтично, – парировала Наташа.
– А по мне, хоть чертом фирму назовите, главное, чтобы в трубу не вылетела, а имела прибыль, – продолжил Панкрат. – Я денатуратом и самогоном, после того, как попробовал коньяк и другие хорошие напитки, травиться не желаю, они мне противопоказаны.
– А-а, тебе только бы до чертиков наклюкаться, а там и трава не расти, – остановил его профбосс.
– Предлагаю пригласить священника, чтобы снял проклятие и порчу, – подала свой голос Тамара Львовна. – Вон их сколько нынче развелось разных церквей, костелов, синагог и мечетей. Любой из них за хороший гонорар и застолье с большой охотой кадилом помашет и святой водицей окропит кабинеты, машины и все, что душе угодно. На ипподромах даже скакунов вместе с жокеями освящают.
– А они последними на финиш приходят, – с иронией заметил Хребец.– Я уверен, что если мы изберем президентом Лещука, то при его закалке и опыте, ни одна зараза не завалит. Он в любой ситуации сумеет и за себя, и за нас постоять.
– Не лезь поперед батька в пекло и не кажы гоп, докы не перескочишь, – напомнив украинскую поговорку, осадила его Бабей.
– А ты не живи по принципу: не зьим, так хоч надкушу, – не остался в долгу штатный оратор. – Знаю я вашу хваленую щедрость.
– Панкрат прав. Стужину с Рябко, и Тяглого погубило то, что они были дилетантами в вопросам самообороны и безопасности, – вступил в дискуссию Павел Иванович. – Я их неоднократно предупреждал, что беспечность им может дорого стоить. Так оно, и произошло.
– Ладно, размялись, а теперь переходим к повестке дня собрания, – властно прервал дискуссию профсоюзный босс. – Долго фирма жить без рулевого не может. У нас должен быть полноценный президент, без приставки и.о. Он заключает договоры о сотрудничестве с деловыми партнерами, подписывает финансовые документы, иначе от нас отвернутся и фирма захиреет, прикажет долго жить. Итак, дамы и господа, выдвигайте кандидатуры.
– Пусть Тамара Львовна и дальше керует, сейчас наступила очередь после Тяглого женщине порулить, – предложил Серафим Дробицкий. – Я ее выдвигаю на этот пост. У нее хватка деловая, не один пуд соли вместе с салом съела и поэтому под монастырь не подведет. С нею будем здравствовать и процветать, как и при нашей незабвенной Нике.
–Упаси Господь! Зачем мне это надо! Доработаю до пенсии и ни одного дня не задержусь в этом заклятом офисе!– всполошилась вице-президент.– У меня семья, дети, внуки, а вы толкаете меня на расстрельное место. И не стыдно вам, мужики? Слабую женщину бросаете под танк. Вот когда милиция изловит этого маньяка и посадит за решетку, тогда я с большим удовольствием покерую, а сейчас даже и не думайте, я себе не враг. Пусть Крот или Лещук впрягаются в лямку и тянут этот воз, а я еще хочу пожить на белом свете. На охрану никакой надежды. Не таскать же телохранителя с собой по туалетам?
– Тамара Львовна, что вы так оробели, ведь кадровая политика будет в ваших руках. Сколько захотите, столько и наберете людей в охрану, никто перечить не станет,– заметил Крот.– Как говорится, хозяйка-барыня для нас сударыня.
– Вот сам и становись барином или козлом отпущения, коль такой мудрый,– возразила Бабей.– Я не хочу последовать за Стужиной, Рябко и Тяглым в сырую землю. Может все же Ласка права и лучше изменить название фирмы, иначе Ника всех за собой в могилу утащит. Я не суеверная, но порой становится жутко, не по себе…
В этот момент на сцене, что-то зашумело: толи сквозняк, толи чье-то неведомое дыхание задуло свечи, горевшие у портретов погибших. С оплавившихся свеч потянулись сизые струи дыма. В зале все оцепенели.
– Господи, прости, что скажешь,– прошептала испуганно Бабей, перекрестилась и продолжила.– Прости меня, Ника Сергеевна, я не хотела потревожить твой вечный покой… Пусть остается прежнее название, никаких «Фламинго» и прочее. Боюсь, что Стужина нашей измены не простит. От греха подальше…
Вениамин решил снять напряжение, охватившее людей.
–Пойди-ка, дочка, зажги свечи, у тебя легкая рука,– обратился он к секретарю-референту, которая в роли секретаря вела протокол собрания и подал ей зажигалку.– Наверное, где-то сквозняк вот и погасли.
– Нет, Вениамин Яковлевич, я не могу,– обернулась Наташа и он увидел ее побледневшее лицо.– Пусть это сделает кто-нибудь другой. Она на меня смотрит, я это чувствую всем телом, жуть пробирает… Мне кажется, что упрекает в том, что я осталась живой…
Нервная дрожь пробежала по девичьему телу. Ласка затрепетала, словно тонкая осинка на холодном ветру. Опустила голову, уткнувшись глазами в листы белой бумаги с бисером записей.
–Тогда я сам,– отважился Крот. Поднялся из-за стола и прошел в глубину сцены, ощущая спиной устремленные в него сотни глаз. Щелкнул зажигалкой и дрожащей рукой зажег свечу сначала у портрета Стужиной, затем Рябко и Тяглого. Но дрожь в его пальцах не ускользнула от внимания акционеров. Подбодрившись, сохраняя осанку, возвратился на свое место и продолжил собрание.
– О покойниках плохо не говорят, но Рэм был хроническим скупердяем, за копейку мог удавиться. У него среди зимы снега не выпросишь. Держал нас на голодном пайке, – сурово изрек Хребец.
– Да, Тяглый щедростью не отличался, – подтвердил Крот и поторопил. – Панкрат Лукич, ближе к делу, не тяни кота за хвост, соблюдай регламент. Что ты предлагаешь?
– Я проголосую за Лещука лишь в том случае, если он меня назначит вице-президентом, и всем сотрудникам повысит оклады и премиальные, а акционерам – проценты по дивидендам, – заявил Хребец..
–Губа не дура, себе на уме, а простаком, шутом гороховым прикидывается, – с неприязнью произнес Серафим Дробицкий, первый претендент на должность заместителя. – Я расцениваю это условие, как торг и шантаж, которые недопустимы в нашем коллективе. Хочу напомнить, что время, когда кухарки, свинарки и извозчики управляли страной, безвозвратно ушло. Панкрат часто пьян в драбодан, позорит, подрывает имидж нашей фирмы, тем самым создает ей антирекламу. С этим мириться дальше нельзя. В руководстве нашей фирмы для сохранения ее доброй репутации должны быть профессионалы, подобные Стужиной и Тяглому, а не демагоги и болтуны, которые за воротник закладывают, глаза заливают и не просыхают.
Оратор сорвал аплодисменты и ласкающий слух призыв:
– Серафима – в президенты! Он наш человек, а не варяг, как некоторые, со дня основания фирмы, как папа Карло пашет.
Павел Иванович с холодком в сердце почувствовал, что инициатива и симпатии ускользают от него к сильному сопернику и чаша весов склоняется в его пользу. Краем глаза он увидел, что Бабей порывается ответить на реплику и на какой-то миг опередил ее.
– Дамы и господа! Никто не спорит, Серафим Ильич грамотный и трудолюбивый специалист, но, как организатор и генератор ценных идей, слаб. Он по натуре не руководитель, а исполнитель. А для продвижения бизнеса и эффективной борьбы с конкурентами необходима смелость, деловая хватка и связи в правоохранительных, фискальных органах и коммерческих структурах, иначе задавят налогами и разными поборами в многочисленные фонды. Необходима надежная «крыша», чтобы почти все заработанное не пришлось отдавать чиновникам и «авторитетам». Спрашиваю у Дробицкого, сможет ли он обеспечить такую «крышу»?
– Нет, в компетентных органах и криминальных структурах у меня нет блата, – признался, заметно погрустневший, претендент.
– Вот видите, какая петрушка, – воспрянул духом юрисконсульт, прочитав в глазах акционеров поддержку, и продолжил развивать мысль.– Если Ника Сергеевна обезоруживала вымогателей своим очарованием и все равно приходилось часто оказывать благотворительность, то Рэм Анисимович в этих делах был полный профан. Возможно, из-за того, что не шел на разумные компромиссы и пострадал. Не исключено, что если его убрали конкуренты или силовики из спецслужб, так называемого «эскадрона смерти». Вы же не хотите, чтобы мы и Дробицкого через месяц-другой отпевали в храме Иоанна Предтечи ли Александра Невского, а офис превратился в зал ритуальных церемоний?
– Не хотим, не хотим! – вырвалось из Наташиной груди.
– Устали от трауров и поминок. Фирма превратилась в похоронное бюро. Если не остановим убийцу, то растеряем деловых партнеров и вылетим в трубу, – поддержал Ласку профсоюзный вожак.
– Ваше право, кого изберете, тому и флаг в руки! – продолжил Лещук. – Главное, чтобы поводырь был опытный, достойный, не набивал свой карман, а заботился об интересах общего дела. И тогда нам не придется играть на гармони в подземных переходах или вокзалах и электричках, стоять с протянутой рукой. Кресло президента должен занять человек волевой с твердым, как кремень, характером.
– Павел Иванович совершенно прав, – поддержала его Бабей. – После трех трупов это место очень опасное. Я бы посоветовала Серафиму ради жены Оксаны и двух малолетних детей не рисковать. Уверена, что только Лещук, обладающий навыками следователя, сможет выстоять в этой смертельной схватке. Предлагаю включить его кандидатуру в бюллетень для тайного голосования.
– Спасибо, Тамара Львовна, ваши слова очень весомы и дорогого стоят, – произнес юрисконсульт.
Неожиданно портрет Стужиной сорвался со стены на паркет сцены и брызнул осколками стекла. Все в зале замерли в оцепенении.
– Ха-ха-ха! Го-го-го! – раздался гомерический хохот Хребца и он горделиво встал над рядами, обвел притихших акционеров торжествующим взором. – Ну, что, сурки, скунсы, хвосты прижали? Испугались, душа в пятки ушла. Ешки-матрешки!
– Свят, свят, Господи помилуй. Во имя отца, сына и святаго духа. Аминь, – громко произнесла набожная Бабей, усердно крестясь и озираясь на разбитый портрет Ники. – Боже, спаси и помилуй.
– Что же ты, Тамара Львовна, хвост поджала? – упрекнул Хребец. – В тот раз, когда выбирали Рэма ты из кожи вон лезла, чтобы стать президентом, а теперь воды в рот набрала.
– Панкрат, ты, как всегда, в своем репертуаре, не можешь обойтись без грубости, – упрекнул акционера Дробицкий.
– Что думаю, то и говорю, люблю правду-матку в глаза резать, – смело заявил Хребец.
– Когда-нибудь за свою сермяжную правду схлопочешь по тыкве, – спрогнозировал Серафим.
– Руки коротки, – не полез в карман за словом Панкрат.
– Ты почто здесь, Тамара Львовна, молебен устраиваешь? – одернул ее Крот, считавший себя непоколебимым атеистом и с таинственно-важным видом изрек. – Чему быть, того не миновать.
–Падение портрета Ники Сергеевны – это дурной, зловещий знак, который она подает нам с того света, – промолвила вице-президент. – Но, что именно значит, пока трудно понять. Надо бы обратиться к экстрасенсам или ворожеям.
– К черту шарлатанов, здесь никакого колдовства и мистики, – заявил Панкрат. – Это случайное совпадение. Веня, наш профсоюзный бог, наверное, спьяну глаз и горького похмелья слабо закрепил портрет Стужиной. Вот он и грохнулся, хорошо хоть не на голову.
– Если ты такой умный, то подними портрет и поставь его у стены, как следует, – выдавил из себя нахохлившийся, словно индюк, Крот.
Хребец не упустил возможности продемонстрировать свою храбрость. Он лихо, как каскадер, вскочил на подиум сцены и, разминая подошвами армейских ботинок противно скрипящие осколки стекла, поднял портрет с обликом Стужиной и прислонил его к стене.
– Итак, выступившая давеча Тамара Львовна, взявшая самоотвод, предложила кандидатуры Крота и Лещука, напомнил профбосс. – Из-за преклонного возраста и по состоянию здоровья я отказываюсь от претензий на высокую должность. Прошлый раз меня больно обидели, прокатили. Не желаю больше экспериментировать, расшатывать свои нервы и подрывать здоровье. Это дело молодых и продвинутых, у нас для них – зеленая дорога. Твори, выдумывай, пробуй, а наше стариковское дело – делиться опытом и давать мудрые советы.
Поэтому остается кандидатура Павла Ивановича. Если не возражаете, тогда она будет внесена в бюллетень для тайного голосования.
– Не возражаем,– раздалось несколько голосов.– Он человек образованный, законы знает назубок. Убийца с ним не совладает, сам получит пулю в лоб, как говорится, на ловца и зверь.
– Называйте еще кандидатуры для альтернативы,– попросил Крот. Но предложений не поступило и тогда поднялся Хребец.
– Если, кроме адвоката никто не желает больше порулить фирмой, то я с 6ольшим удовольствием на принципах самовыдвижения, что предусмотрено в нашем уставе, предлагаю свою личность,– не без гордости с пафосом заявил Панкрат.– Чую, что это мой звездный час, другого такого случая может и не выпасть.
– Не кажы гоп, как говорит Бабей, докы не перескочишь, – усмехнулся Вениамин Яковлевич.– Куда ты, дурья башка, суешься. Лещук – опытный сотрудник милиции, а ты пропадешь, как вошь. Тебе с жидким рейтингом остается только на рынке или в подземном переходе на гармошке играть или презервативами торговать.
– Не дождетесь! – Панкрат гордо вскинул голову, окинул акционеров взором потенциального победителя..
– Поступило предложение прекратить прения, – сообщил Крот.– Кто “за” прошу голосовать.
По рядам взметнулся лес рук.
– Кто “против”?
– Один Хребец. Кто воздержался? Нет. Объявляется перерыв на полчаса для процедуры голосования и подсчета голосов. Прошу далеко не расходиться, получить у членов счетной комиссии бюллетени и проголосовать. Будьте благоразумны и внимательны.
Акционеры, выстроившись в цепочку, подходили к столику и, получив бюллетени, по одному заходили в кабинку, зашторенную от остальной публики. Лещук, а за ним Бабей и Крот, опустили бюллетени в урну в числе первой десятки и Павел Иванович, пытаясь предугадать результаты выборов, удалился в буфет, чтобы утолить жажду кружкой пива. Он был уверен, что над таким соперником, как Хребец, которого многие воспринимали как демагога-пустомелю, завсегдатая питейных заведений, он получит перевес голосов.
Время, отведенное на процедуру, истекло, счетная комиссия потрудилась в темпе и Крот призвал всех собраться в конференц-зале. На трибуну поднялся председатель счетной комиссии.
– На сей раз, в голосовании приняли участие 166 акционеров, – объявил он.– Против обоих претендентов проголосовало 57 человек, за Лещука подано 64 голоса, за Панкрата – 45. Таким образом, новым президентом нашей фирмы избран Лещук Павел Иванович.
– Прошу голосованием утвердить результаты выбора,– поднялся из-за стола Крот и, окинув взором взметнувшиеся руки подытожил. – Большинство “за” решение принято. Павел Иванович, прошу вас на сцену. Принимайте наши теплые и искренние поздравления.
Он беглым взглядом обозрел зал, но не увидел знакомого лица, никто не поторопился на сцену. Наступила пауза, все с недоумением озирались по сторонам в надежде отыскать своего нового поводыря.
– Где Павел Иванович? Где Лещук? Кто его видел последним?– вопрошал со сцены Вениамин Яковлевич, но никто ничего определенного сказать не мог.
– Вот так напасти, исчез, словно сквозь землю провалился, – вертел по сторонам головою Панкрат.– Говорил же я вам, чтобы меня выбирали, вот и получили нового президента-невидимку. Будете теперь за ним по офису со срочными документами на подпись гоняться.
– Черт подери, мистика какая-то, сатанизм,– хладнокровие изменило Вениамину. – Кто «поляну» по случаю избрания нового президента будет спонсировать и накрывать? Традицию надо строго блюсти.
– Может быть, Лещук в своем кабинете уединился,– предположила Ласка.– Ждет, когда мы его пригласим и поздравим?
– Пойди и узнай,– велел профсоюзный вожак.
– Нет, я боюсь,– опасливо отстранилась Наташа.
– Дамы и господа, товарищи, без паники,– добавив бронзы в голос, призвал Крот.– Ритуал чествования нового президента и фуршет на время откладываются до выяснения причин его отсутствия. Павел Иванович – это не игла в стогу сена и мы его обязательно разыщем.
– Наверное, сбежал, побоялся свалившей на его голову ответственности и расходов на банкет?– предположил Хребец. – А может втихую празднует свою победу, пьет коньяк или водку и салом закусывает. Одно дело в судах штаны протирать, упражняясь в красноречии и другое – руководить солидным учреждением. Теперь, дамы и господа, держитесь! Пал Иваныч закрутить гайки. Ника и Рэм ангелами вам покажутся. Надо было за меня голосовать, я бы от такой лафы не сбежал. Щедро отблагодарил бы премиями, фуршетами-банкетами и подарками…
–… и хроническими запоями, – подал голос Дробицкий.
– У каждого свое хобби, – парировал Панкрат и посетовал. – Меня Лещук уж точно вытурит за длинный язык. Эх, в который раз придется страдать за правду-матку.
Но Панкрата уже мало кто слушал, все были озадачены загадочным исчезновением Лещука. Они с надеждой взирали на Крота, ожидая от него единственно мудрых решений.
– Надо срочно позвонить в прокуратуру или милицию,– наконец он подал голос. – Никуда не годится. Двоих президентов убили, а третьего среди белого дня похитили. Невольно поверишь в сказки о пришельцах. У кого есть номера телефонов?
– У меня есть телефон следователя Зуда,– отозвалась Ласка и подала Вениамину Яковлевичу визитку.
– Звони, Наташка, у тебя со следователем по особо важным делам душевный контакт. Ты девка шустрая, – заметил он и не удержался предположил. – Наверное, закладываешь нас, сексотишь? Скажи этой зануде, что мол, исчез Лещук. Может и его жизни сейчас угрожает смерть. Пусть объявят розыск и поднимут всех по тревоге.
Наташа набрала номер мобильного телефона и услышала отзыв:
– Следователь Зуд слушает.
– Валерий Янович, это я – Наташа Ласка из фирмы «Nika», – взволнованно произнесла секретарь-референт. – У нас новая беда.
– Что за беда? Говорите четко, не волнуйтесь.
– Едва мы успели избрать нового президента, как он бесследно исчез. Все кабинеты, каптерки, подвал и чердак обыскали, никто не знает куда он подевался. Будто сквозь землю провалился.
– Как зовут нового президента?
– Лещук Павел Иванович.
– Не беспокойтесь, Наталья Васильевна, и других сотрудников успокойте. Ваш президент у нас на приеме, жив-здоров, чего и вам желает.
– Пусть не задерживается, мы его ждем, чтобы поздравить с избранием на новую должность, – обрадовалась Ласка.
– Сожалею, но это невозможно, гражданин Лещук арестован.
– Арестован, за что? – опешила она.
– Потом официально сообщим. До свидание, Наталья Васильевна, – сухо промолвил следователь и связь прервалась.
– Павел Иванович арестован, – тихо сообщила Наташа.
– За что? За что?… – послышались недоуменные голоса акционеров. Наташа лишь пожала плечами.
– Произвол, безобразие! – первым пришел в себя Хребец. – Попал Лещук в переплет, как щука или лещ в рыбацкую путанку. Надо идти его освобождать, иначе, дай им волю, нас всех поодиночке повяжут, как глупых и трусливых баранов. Через три дня аванс, а потом и зарплата. Кто финансовые документы будет подписывать? Без президента нельзя, с голоду посдыхаем, вымрем, как последние динозавры, ящуры и мамонты.
– Не дай Бог, еще банковские счета заморозят и арестуют, – всполошилась Бабей.– Тогда нашей «Nike» – труба!
– Коль пошла такая свистопляска и катавасия, то мы должны показать им кузькину мать! – не унимался Хребец. – Эх, ешки-матрешки, старые бабешки!
– Это ты перед нами, Панкрат – герой, а в прокуратуре будешь сидеть и молчать, как серая мышка, поджав хвостик, – охладил его пыл Дробицкий. – Запомни, против лома нет приема и один в поле не воин. Поэтому предлагаю направить в прокуратуру авторитетную делегацию во главе с Кротом. Он на своем веку ни одну собаку съел и этой, даст Бог не подавится. Найдет выход из ситуации, спасет Лещука.
– Мг, опыта мне действительно не занимать, хотя я и не кореец, чтобы кушать собак, да и с прокуратурой раньше никаких дел не имел, – сообщил, почесав затылок, Вениамин Яковлевич. – Если доверяете, то вместе постараемся выручить нового президента. Черт его туда понес. И без него не будет житья, конкуренты, как узнают, что мы остались без майора, то заклюют и со свету сживут.
Все согласились с такой трактовкой нештатной ситуации.
– Это вы, товарищ Зуд, следователь по особо важным делам?– позвонил и спросил Крот, отчетливо выговаривая слова.
– Да, следователь прокуратуры.
– Звонит вам из фирмы «Nika» профсоюзный деятель с большим опытом работы Крот Вениамин Яковлевич, шестидесяти восьми лет от роду, кавалер ордена «Знак Почета», медали «За доблестный труд» и других советских наград. Может, помните такого, мы с вами беседовали по поводу гибели наших президентов?
– Припоминаю, господин деятель профсоюза.
– Вот и прекрасно. У настоящего следователя на людей и события должна бы исключительная, как у вас, память,– подбросил он леща, довольный тем, что его назвали деятелем.– Ответьте, как на духу, почему вы арестовали нашего президента Лещука?
– Не паникуйте, он в данный момент находится в прокуратуре и дает показания,– ответил следователь.
– Это же не по-людски, Валерий Янович, так президенты не поступают, ушел с собрания по-английски, никого не предупредив,– укорил Лещука Вениамин Яковлевич.
– Наверное, не успел, да и не знал, что акционеры, не разобравшись в личности, оказали ему столь высокое доверие.
– Павла Ивановича, гражданин следователь, коллектив ждет с цветами и подарками, чтобы поздравить с высокой должностью,– пояснил профбосс.– А потом, полагается фуршет с шампанским и коньяком. Столы уже накрыты, приглашаем и вас разделить нашу радость.
– Ваша радость преждевременная. Будут ему и вам фуршеты-банкеты,– сурово изрек следователь и связь оборвалась. Крот не решился снова набрать номер телефона, дабы не иметь неприятностей с прокуратурой и обратился к жаждущим информации о судьбе президента акционерам. – Дамы и господа, товарищи. Наш президент находится в прокуратуре и дает показания. Это форменный произвол, не нашли лучшего времени для этой процедуры. Наш долг защитить своего руководителя и коллегу, чтобы на него не навесили всех собак. Мы обязаны выразить решительный протест, устроить пикет у здания прокуратуры.
– Надобно сначала разобраться для чего Лещука туда вызвали или он сам туда пришел? – перекрыл гул негодования Хребец.– Может для вручения медали или премии. Ему там оказывают почести, а у нас водка испаряется, вино и закуска киснут. Все должно идти по программе, сначала культурное мероприятие – банкет, а потом в бодром настроении с красными знаменами, песнями и транспарантами поход в прокуратуру.
– Помолчи, ты, знаменосец,– одернула его Бабей и предложила.– Надо отправить представительную делегацию в прокуратуру и подробно выяснить обстоятельства дела. Устраивать застолье в отсутствии главного виновника торжества аморально и некорректно.
Тамару Львовну поддержали участники собрания.
– Выходи строиться! – с блеском в глазах, как в достопамятные советские времена, приказал Крот.– Знамена, портреты и транспаранты получите в каптерке. Впрочем, в разведку отправится делегация во главе со мною и в составе Бабей, Лещука, Хребца и Ласки. Остальным в случае острой необходимости подадим сигнал к выступлению.
29. Приглашение на исповедь
– Гражданин Лещук, я предупреждаю вас об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Впрочем, вам это известно,– металлическим голосом заявил Зуд, переглянувшись с находившимися в кабинете Ельницким и Чибисом.
– Об этих прописных истинах вы кому-нибудь другому напоминайте, а не опытному следователю с многолетним стажем,– усмехнулся Павел Иванович, вальяжно сидя на стуле.– Валерий Янович, вы меня старого волка, на пушку не возьмете, я тертый-перетертый калач. Показания, я вам уже давал и даже предлагал свою помощь, но вы надменно отказались в ущерб нашему общему делу. Кто вам позволил так бесцеремонно выдергивать меня с собрания акционеров, где решается моя судьба и служебная карьера?
– Общих дел у нас с вами нет и быть не может. К тому же здесь тоже решается ваша судьба,– сухо ответил следователь.– Прежние показания вы давали по поводу факта убийства Стужиной и Рябко, а сейчас речь о преступлении в отношении Тяглого.
– Коллега, я что-то не пойму, объясните мне несмышленому, в качестве кого я сюда доставлен? Свидетеля или подозреваемого?
– Вы сами же ответили на этот вопрос. Как вам известно, свидетелей, мы не доставляем, а любезно приглашаем.
– Значит подозреваемый. Вот это новость, как снег на голову, – нахмурился Лещук.– Давайте, выкладывайте, что там у вас против меня есть, не темните. Я не тот, с кем можно в кошки-мышки поиграть, потешив свое амбициозное честолюбие.
– Павел Иванович, вы обвиняетесь в тройном убийстве: Стужиной, Рябко и Тяглого, – твердо произнес Зуд.
– Во-о, сколько вы на меня собак навесили, все «сухари» списали. Одним махом решили победно завершить резонансные, громкие дела. Мг, но это же голая версия, домыслы, фантазии воспаленного больного воображения, продиктованные желанием отчитаться перед начальством за успешно проведенную операции и еще удостоится высоких почестей и наград,– заметил Лещук.– Мне очень знакома эта тактика форсирования дела любой ценой, только бы не висело над головой, как дамоклов меч. Но в своей недавней практике я не поддавался такому соблазну, не скатывался на легкий, но ложный путь расследования, а выбирал трудный, тернистый, но верный. Валерий Янович, вы глубоко заблуждаетесь, избрав меня мишенью, козлом отпущения. Это вам лавров не принесет, а неприятности я вам гарантирую. Нет против меня ничего и быть не может, потому что не существует в природе. Горбатого мне не лепи. Я эти штучки знаю. На внеочередное звание, орден или брошку не рассчитывай. На мне, где сядешь, там и встанешь. Я вам радости не доставлю…
– Довольно, гражданин Лещук!– сурово оборвал его Зуд. – Никаких больше вольных рассуждений и комментариев. Это не дискуссионный клуб для обмена мнениями. Отвечайте по существу вопросов.
– С помощью психологического прессинга решил взять меня в ежовые рукавицы,– насупился задержанный.– Никакого чувства солидарности, вроде бы не под одними знаменами, ни на одном фронте борьбы с преступностью служили. И вы друзья-приятели Ельницкий и Чибис сидите, как на именинах, головами киваете, как китайские болванчики, топите своего коллегу, садисты. Валяйте ваши вопросы, гражданин следователь, хотя это пустая трата времени.
– Где вы находились с 17.45 до 18.20 в тот день, когда было совершено убийство Стужиной и Рябко?
– Если мне не изменяет память, а она у меня отличная, то я уже отвечал на этот вопрос. Вас, что не удовлетворил мой ответ?
– Прошу отвечать четко. Здесь я задаю вопросы.
– В тот период я находился в суде. Около восемнадцати разговаривал по телефону со Стужиной.
– Мы проверили эту информацию. Взяли показания у тех лиц, с которыми вы общались, а именно у адвоката Узловой, судьи Ярицкого, заведующей канцелярией Плясовой и других. Но они видели вас или общались с нами в период с 14 до 17 часов,– сообщил Валерий Янович. – Поэтому алиби, которое вы стремитесь себе обеспечить пребыванием в суде, неубедительно, так как с после 17 часов в суде вас никто не видел.
– Никакое алиби я себе не обеспечиваю, потому что в этом нет необходимости, – возразил Лещук и не преминул спросить. – Где же я по-вашему мог находиться?
– Я не гадаю на кофейной гуще, еще раз прошу отвечать по существу. Наберитесь терпения дойдем и до темы, которая вас волнует. Впрочем, если вы настаиваете.