8, 9 – аут. Потустороннее

Глава четвертая

Они жили счастливо. Почти каждый день охотились и купались в море. Но четыре часа в день, с девяти до часу, София писала роман. Прежде чем она его начала, Алексей спросил:

– Что я буду делать в то время, когда ты будешь писать роман?

– Ты будешь его героем, – ответила девушка.

Они поймали русалку и хотели ее съесть.

– Что обычно делают с русалками? – спросила София.

– Думаю… нет, не знаю, – сказал Моцарт. – Скорее всего, их пускают в бассейн, и смотрят с балкона второго этажа, как она плавает там.

– И больше ничего?

– Что ты имеешь в виду? Нет, думаю, на них просто смотрят.

– У нас нет бассейна. Надо заключить с ней договор.

– О чем? Чтобы добывала для нас рыбу. Я хочу треску.

– Ты любишь треску? А в кафе Охотник ее никто не берет. Говорят:

– Треску мы и дома поедим.

– Я предлагаю вам две хороших трески на неделю, – сказала Русалка. – Кстати, – добавила она, – зовите меня Кити.

– Ну, ты нас не обманешь? – спросила София.

– Нет, – ответила Кити – Ведь две двухкилограммовых трески в неделю, это для меня совсем немного. Кстати, что мне будет за это?

– Мы тебя отпустим, – сказал Алексей. – Это хорошая плата.

– Нет, это само собой, – сказала Кити. – Я хочу еще какой-нибудь подарок. Ну, например, в уикенд мы будем вместе играть в водное поло. Окей? И еще:

– Говорят, у вас есть мясо. Мне можно будет попробовать мясо?

– Ты хочешь кабана? – спросила София.

– Нет. Спасибо. Я хочу флорентийский стейк, – сказала русалка.

– Мы не едим флорентийские стейки, – сказала София. – И знаешь почему?

– Нет.

– Из одного буйвола получается всего два стейка по два с половиной килограмма.

– Ну и что?

– А куда девать остальное мясо? У нас здесь нет, к сожалению, холодильника Бош.

– Почему?

– Не завезли, знаешь ли. Я сама иногда удивляюсь, что здесь нет ни кондиционера, ни фирменного холодильника. Хотя понимаю:

– Зачем холодильник, если всегда можно взять столько мяса и рыбы, сколько можно съесть, пока она не испортиться. А вместо кондиционера, можно договориться с ветром с моря.

– Вы умеете разговаривать с ветром? – спросила русалка.

– Пока нет, – ответил Моцарт, – но надеемся научиться.

– Я могу быть вашим представителем на море. Я договорюсь с морским ветром, – сказала Кити.

– Отлично. А то уже начинается июльская жара. И да: мы сами хотим полностью отказаться от мяса. И знаешь почему?

– Нет.

– Они становятся домашними животными, – сказал Алексей. – Начинают, как полноправные члены семьи ходить по дому, по саду, ходить на водопой к морю.

– Дело дошло до того, что один косолапый мишка взял с полки книгу, и начал изучать Защиту Лужина. Говорит:

– Никак не пойму некоторые места.

– А что именно ему непонятно? – спросила русалка.

– Не понятно говорит, зачем путать секс и удовольствие, – сказал Алексей.

– Понимаете? Шахматы доставляют ему большее удовольствие, чем секс. Вот оно лесное воспитание, – сказала София.

– Ясно, что никогда раньше они не читали Набокова, – сказал Алексей. – У него эти вещи равноценны.

– И много у вас уже зверей? – спросила Кити.

– Много. Иногда в саду не протолкнуться.

– Правда, они невидимы, – добавил Алексей.

– Невидимы? – удивилась русалка. – Но почему?

– Они отдают нам свою видимую часть, мясо, – сказала София. – И после этого они уже не могут идти назад в лес. Остаются у нас в качестве домашних животных. Нам мясо – им пространство в нашем доме.

– Именно поэтому мы решили со следующей недели отказаться от мяса, – сказал Алексей. Слишком много народу в доме.

– И самое интересное, – сказала София, – почти все хотят учиться дальше. Хотят читать книги, играть в шахматы, настольный теннис, бильярд, в карты в девятку.

– Просят открыть спортзал.

– Спортзал?! – ахнула Кити. – Зачем?

– Просят открыть боксерскую секцию.

– Почему именно боксерскую? – не поняла русалка.

– Наверное, потому, что в других видах спорта мы разбираемся намного меньше.

– Как же вы будете их судить, а тем более тренировать? – спросила Кити, – если они невидимы?

– Вот и я говорю. У нас недостаточно развита интуиция, чтобы только ей руководствоваться, – сказала София.

– Если у вас есть заинтересованность в боксе, мы могли бы договориться, – сказал Алексей.

– Хотите быть тренером по боксу? – спросила София. – Вы бы их тренировали, а мы бы имели больше времени для отдыха и написания романа.

– Но тогда вам придется съесть и меня, – сказала русалка. – Ведь для того, чтобы ходить, я тоже должна стать невидимой сущностью. Верно? Так-то я умею только плавать. Тем более, я тоже не увижу никого, пока не умру.

– Здесь надо подумать, – сказала София.

– Подумайте, я тоже подумаю, – сказала Кита и широким кролем уплыла в море.

– Стой! – закричала София.

– Ты что-то забыла?

– Да, Все хотела уточнить одну вещь. Но не успела. Ладно, потом.

– Что именно? Может быть, я знаю.

– Нет, не думаю. Впрочем, изволь. Я хотела спросить насчет трески. Она обещала нам по две трески на день, или, я ослышалась, и она сказала: в неделю.

– Думаю, она сказала:

– В неделю.

– Это неправильно, – сказала София. – Ты понимаешь, почему? При интенсивном сексе и питании, из которого исключено мясо, нам понадобится больше рыбы, чем обычно. Я думаю, это будет по две хороших трески в день.

– Каждому? – спросил Алексей.

– Да.

– Извини, это надо записать.

– Ты ведешь записи продуктов, которые мы здесь потребляем?

– Да, теперь я буду вести такие записи. И знаешь зачем?

– Хочешь издать книгу по количеству необходимой каждому путешественнику еды.

– Как ты угадала?

– Я просто поняла, что ты мне завидуешь. Завидуешь глубоко. Завидуешь потому, что я пишу роман, в котором ты только герой. О! Моцарт, Моцарт! Ты мне завидуешь. Знаешь, что я тебе скажу? Никогда никому не завидуй. Делай, как Ньютон. Просто переноси все, что тебе нравится из сочинений Сальери в свои. Превращай их в Свои гениальные произведения.

– Я надеюсь, после этого меня никто не отравит?

– Я – нет. Бери все, что хочешь.

Они посмотрели вдаль, Русалка была уже у линии горизонта.

– Ей бы участвовать в соревнованиях по плаванию, – сказал Алексей Моцарт.

– Да, – поддержала его София. – Но, к сожалению, у нас нет олимпийского бассейна, чтобы устраивать достойные соревнования.

И добавила:

– Может быть, тебе когда-нибудь стать генералом?

– Зачем?

– Говорят, генералам будет положен по штату олимпийский бассейн. – И добавила мечтательно: – Как у всех.

Алексей на Харлее Дэвидсоне доехал до милиции. Часто ездить не удавалось. Почему?

– Дождь-с! Солнце, а дождь-с, – сказал начальник милиции. Почему? А верно вы, Моцарт, опять сели за руль своего мотоцикла? Я угадал?

Действительно, как только Алексей выезжал на мотоцикле, начинался дождь. И Алексей, или Даша, или София всегда повторяли одну и ту же фразу:

– Здесь нельзя иметь хороший мотоцикл. Дождь, дождь и дождь. Здесь нет настоящего, человеческого лета.

– Ты почему не пришел три дня назад? – спросил Сергей Иванович.

– Думаю, я пришел именно в тот день, на какой мы договаривались, – сказал Алексей. – Сегодня какое? Одиннадцатое июля? А мы договаривались…

– Мы договаривались на одиннадцатое, – сказал подполковник. – Но ты сказал, что одиннадцать – это плохое число. Мы перебрали с вами все числа. Про десятое вы сказали, что это слишком завершенное число. В такой день уже нечего больше сказать. Все уже завершено. Про девятое, что это число человека, а, следовательно, число не совершенное. Договориться в такой день не удастся. Мы договорились на восьмое. Хотя и это число вы назвали завершенным. Тем не менее, восьмое, а не одиннадцатое.

– Впервые слышу, – сказал Моцарт. – Я думал, вы настояли на своей версии.

– Ладно, Хорошо. Теперь мы будем записывать дату встречи на бумаге. У тебя есть блокнот?

– Обычно я не ношу с собой. Блокноты. И знаете почему? Обычно я их теряю. Или забываю где-нибудь. Знаете, как это бывает?

– Меня не интересует, как у тебя бывает обычно.

Рассказывай, кто убил Итальянца в кафе Охотник?

– Я вчера сидел в банкетном зале. Как его убили не видел. И никакой другой информации у меня нет.

– Меня не интересует, что у тебя обычно бывает вчера, – сказал начальник милиции. – Я говорю об убийстве, которое было три дня назад. – Он показал сначала средний палец, потом прибавил к нему указательный, потом с трудом отогнул безымянный. – Три. Три дня назад. Как в Библии.

– Обычно я забываю, что было три дня назад, – сказал Алексей.

– Меня не интересует, что у тебя бывает обычно, – сказал Сергей Иванович.

– Кто его убил? – повторил Алексей. – Какое, собственно, это имеет значение? Ведь убить хотели не его, а адвоката Семена Семеновича Семенова. Три ЭС.

– Это возможно, но не обязательно. Может быть, сам Три ЭС и заказал Итальянца. Вы не думали об этом?

– Я со вчерашнего дня еще не выспался, – сказал Алексей Моцарт.

– Прошу вас, Моцарт, запомните, если не в состоянии понять, что это было не вчера, а…

– А…

– Что А?

– Не надо заставлять меня угадывать ваши допуски и посадки. Мы не в детском саду.

– Хорошо. Вы должны узнать, был ли у Три ЭС мотив, чтобы убить Итальянца. Для этого старайтесь сидеть с ним за одним столом.

– Это невозможно. Он будет приставать к моим девушкам.

– Вы работаете разведчиком. А на этой работе церемониться с девушками не принято. Ибо… что?

– Мы договорились, что вы не будете разыгрывать передо мной воспитательницу детского сада.

– Хорошо. Я сам отвечу:

– Главное это не шуры-муры, главное это информа-ци-я. Понятно?

– Да. Тем не менее, я не хочу, что адвокат трахал моих жен.

– Ладно, иди. Выпить не предлагаю. Да и не за что тебе наливать пока еще, если честно.

– Где вы были?

– Честно? Да нигде не были.

– Ты надо мной смеешься? – Она обернулась, и щелкнула пальцами. – Коньяк один раз, бармен.

– А Алексею? – спросила Галя из-за стойки.

– Не маленький. Если надо сам закажет.

– Спасибо. Мне содовой.

– Без виски?

– Без виски.

– Есть будете? Сегодня отбивная с баклажанами. Будете?

– Сверху или фаршированная?

– Фаршированная, конечно. Если не верите, пусть Алексей сходит проверит.

– А он, что, эксперт?

– Да, он здесь работает внештатным шеф поваром. Да, Алексей?

– Да.

– Я ему плачу бабло.

– Почему я ничего не знаю? Почему я вообще ничего не знаю? – спросила Даша. – А ты, Алексей, развил такую бурную деятельность, что даже не знаю, предлагать ли тебе новую отличную работу.

– Конечно, предлагай, – ответил Алексей. И добавил: – Мне что-нибудь с говядиной.

– С говядиной только флорентийский стейк, – сказала Гала. – Ты же знаешь. Мы не можем отрезать от него лакомые кусочки. Ты и саам в курсе. Ты сам это говорил.

– Может быть, тогда нам заказать дневной флорентийский стейк? – спросила Даша. – На троих это будет нормально.

– Я не поняла, что значит утренний флорентийский стейк? – спросила Галя.

– Утренний дешевле, – сказала Даша.

– Да? Я этого не знала. Ну, хорошо, – сказала Галя, – тогда я тоже буду. На троих?

– На четверых, – сказала Даша. – И знаете почему? Сейчас придет София. – И повернувшись к Алексею, спросила: – Ты это знал?

– Нет, – ответил Алексей. – Откуда?

– Я знаю, – сказала Даша. – Сейчас эта сука войдет.

Но Софии не было целых десять минут. Они уже начали резать стейк.

– На троих режем? – спросила Галя, присаживаясь.

Все молчали. В проходе у бара стояла София.

– Вот она! – сказала Даша. – Чуть-чуть не заставила себя ждать.

– Я думала, что опоздаю, – сказала София.

– Где ты была? – спросил Алексей.

– А какая тебе разница, где она была? – спросила Даша.

– Я так просто спросил.

– Зачем спрашивать, если ты и так знаешь, где она была? – сказала Даша.

– Ты думаешь, мы вместе спали? – спросила София. – Нет.

– Конечно, нет, – сказала Даша. – Вы вместе жили.

– Прекрати, Даша, – сказал Алексей.

– Хорошо, я помолчу, – сказала Даша. – Только ответь, где вы были три дня?

– Три дня?! – удивилась София. – Ты соображаешь, чего метёшь-то!

– Я те – сл. на б – дам, чё метёшь! – закричала Даша, и встала из-за стола.

Дамы уже приняли боевые стойки, когда в зал вошел адвокат.

– Бизнес лэнч сегодня есть? – спросил он. Потом кивнул всем.

– Голубцы, – ответила Галя и встала из-за стола.

– А первое?

– Они с соусом, он как первое, – сказала Галя. – Попробуйте, если еще не пробовали.

– Если бы пробовал, не забыл бы, – сказал Семен Семеныч. – Три. Одну двойную. Сколько штук в одной порции?

– Два.

– Значит, два по два, в третью – четыре.

– Вы заказываете, как Билл Гейтс гамбургеры, – сказала Галя.

– Что ты хочешь сказать, я не понял? – Семен Семеныч потер лоб.

– У вас голова, Семен Семеныч, работает, как ноутбук Сони.

– Откуда ты знаешь?

– Все так говорят.

– За бокс дополнительные деньги не берете? – он кивнул на Дашу и Софию. – Похоже, дамы всерьез приготовились к бою.

– Даша, София! Заканчивайте! Здесь не ринг! – крикнула Галя.

– Нет, отчего же, я бы с удовольствием посмотрел, как дерутся женщины. За обедом, думаю, было бы приятно. Может быть, я всегда буду заказывать бокс на обед. Может быть, это полезно для желудка? Может быть, во время нокдауна выделяется больше желудочного сока?

– А при нокауте? Семен Семеныч?

– Что при нокауте? – спросил адвокат. Он сел за стол. – Ставлю два флорентийских стейка за нокаут, – сказал он.

– Кому стейки? – спросила Галя и записала этот заказ в блокнот.

– Победителю на вечер, – сказал Семен Семеныч.

– Сто баксов, Семен Семеныч.

– Вечером отдам.

– Так нельзя, – сказала Галя. – Вы видели в пятницу, что было с теми, кому не досталось флорентийских?

– Не помню. Что с ними случилось?

– Чуть с ума не сошли! – воскликнула Галя.

– Хорошо. Отдам сейчас. Но… только после нокаута. Покажите мне нокаут.

Вошли его дамы, Таня и Оля. Они набросились на голубцы, а Даша нанесла первый удар Софии. По челюсти

– Ну, старая корова, сейчас ты получишь ответ, – сказала София, и покачала рукой челюсть.

– София, не забывай, что ты весишь намного больше Даши, – сказал Алексей из-за стола. – Смотри, не убей ее.

Даша ударила кулаком по соседнему столу.

– Алексей, – сказала Даша, – лучше закрой рот.

– А иначе что? – спросил Алексей.

– Что? – возмутилась Даша, – ты еще оправдываешься? И да: готовься, ты будешь следующим.

Теперь София ударила. Но не сильно. Однако это был джеб. Даша поняла, что сейчас из носа пойдет кровь. Надо действовать быстро. Она ответила хуком справа в челюсть. Потом слева в почку, в челюсть, и опять хук справа. Софию отбросило под медведя.

Почему, спрашивается, клаенсы, часто падают под этого медведя? Именно потому, что это была единственная стена в кафе, где не было стола для клиентов. Иногда только сюда ставили стол для официанта. Видимо, тот, кто бил, интуитивно выбирал место наибольшего благоприятствования.

София попыталась встать, но у нее не вышло. Она опять упала не колено.

– Я начинаю считать, – сказал Семен Семеныч. – Раз, два, три.

– Обедайте, Семен Семеныч, я за вас посчитаю, – сказала Галя. – Три, четыре, пять.

– Пять уже было, – сказала Даша. И добавила: – Впрочем, мне все равно. Ей же хуже будет, если она встанет.

Буквально перед тем, как прозвучала цифра десять, София оторвала руку от ламината. Она нагнулась, и боковой Даши прошел над ее головой.

– Теперь, кто быстрей, – сказал Алексей Гале, которая села за стол, чтобы смотреть бокс и одновременно доедать свой стейк.

София успела первой. Она достала почку Даши.

– Сейчас проведет ту же самую серию, – сказал Алексей.

– В почку, хук в голову, потом джеб правой? – спросила Галя.

– Да, – ответил Алексей. И добавил: – Но так как София тяжелее, то это может быть нокаут.

И точно: Даша полетела к их столу. Алексей успел встать и поймать ее перед самым ребром стола. Они вместе смяли и стол, и два стула, и большой еще недоеденный флорентийский стейк.

Даша пыталась подняться, но ноги не слушались ее. Она опять падала на Алексея.

– Это не считается, – сказала она. – Я сейчас встану. Просто Алексей мне мешает. – Но… но язык че-то не хотел ее слушаться. Даша даже ударила ладонью себе по рту. Ужас! Это был нокаут.

– Не дали доесть стейк, – сказала Галя. – Впрочем, все не так плохо, Семен Семеныч.

– Да? – спросил с интересом адвокат. – А что могло быть хуже?

– Даша могла упасть на вас. Тогда бы горячий соус от голубцов мог повредить части тела ваших спутниц.

– Я бы попросил компенсацию, – сказал адвокат.

– Это было бы справедливо, – сказала Галя. – А теперь я ее попрошу. Ведь этот бокс был сделан по вашему заказу.

– Да, – согласился Семен Семеныч, – но они разозлились друг на друга еще до моего прихода.

– Хорошо, – сказала Галя, – тогда не триста, а двести баксов.

– Получите, – сказал адвокат, и вынул два стольника.

– Плюс сто баксов за нокаут.

– А это был нокаут? – спросил Семен.

– Да, разумеется, – ответил Алексей. Он пытался установить стол на ножки, но он не хотел вставать, и опять падал, как будто тоже был в нокауте.

– Теперь буду знать, что это такое. – И Семен добавил Гале еще сто баксов.

– Алексей, – сказала Галя, – в банкетном есть новый стол в упаковке. Принесите его сюда, и установите.

– А стулья? – спросила София.

– Тоже там возьмите.

Про Дашу, казалось, все забыли. Она сидела у стены с чучелами птиц и беззвучно плакала.

Наконец, Галя подошла к ней и протянула сто баксов.

– Тебе и так не хватит, чтобы покрыть неустойку по мебели, – ответила Даша.

– Этот стол был уже сломан, – ответила Галя. – Да и стулья тоже. Их надо было менять.

В зале как раз появились Алексей и София с новым столом. София хотела сказать, что сто баксов за нокаут положены ей, как победительнице, а не Даше, как побежденной. Но промолчала.

Скоро все опять сели. За новый стол. Адвокат уже ушел, но обещал прийти вечером.

– Алексей, – сказала Даша, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, – я хочу стать менеджером по боксу. И в связи с этим мне нужен перспективный боксер. Собственно, об этом я и хотела поговорить.

– Ты кого имеешь в виду? – спросил Алексей, пытаясь поровну нарезать новый стейк на кило двести. Имеется в виду вместе с Т-образной костью. – Меня или ее, – он повернул голову к Софии.

– Да ее я видеть не могу, – сказала Даша. – Как ты не понимаешь?!

– Да? – сказала София. – Хорошо. Тогда отдай мои сто долларов за победу.

– Твои сто долларов? – переспросила Даша. – Разве мы так договаривались? Галя, кому положены эти сто баксов? – Но Галя была на кухне. И она хотя и слышала крик Даши, предпочла не выходить пока с кухни.

– Вас зовут, – сказал повар.

– Я им, что, судья? – сказала Галя. – Потом же меня сделают крайней.

Тогда Даша вынула этот стольник, и сказала, что сейчас приклеит его Софии на лоб. Но вдруг села, опять расплакалась, разорвала стольник на мелкие кусочки, и высыпала Софии в тарелку.

Тогда София встала вместе со своей тарелкой и хотела опрокинуть ее на голову Даше. И опрокинула бы, если бы Даша не провела Софии прямо за столом удар Лемана.

Раз, и тарелка еще в руках Софии. Два – тарелка падает на пол. Три – падает, как подкошенная сама София.

Галя выбежала на шум, всплеснула руками, и опять на кухню за водой.

– Было бы лучше, – сказала она, вернувшись с бокалом воды, – если бы вы играли в шахматы. Хотя бы даже, как невеста Лужина:

– По бумажке.

Даша села, спокойно доела свой стейк, и вышла из кафе. Предварительно, она сказала Алексею, что он должен найти ей боксера.

– Предстоит турнир на Новый Год, – сказала она. – Сто пятьдесят тысяч долларов призовые. А я, – Даша показала себе на грудь, – получила лицензию…

– На убийство? – с улыбкой спросил Алексей, надеясь хоть как-то разрядить обстановку.

– Лицензию менеджера, – сказала Даша. – Я имею право выставить своего боксера.

– Как будто мы раньше не имели этого права, – сказал Алексей.

– Раньше имели, а теперь нет. Теперь там только мужики. И чтобы выставить своего боксера надо иметь лицензию. Если я в этом году никого не грохну, мне уже трудно будет найти боксера. Ты понял? Этот парень должен выступить уже на день Свободы России.

– А разве уже есть такой День? День Свободы России? – удивился Алексей.

– А ты не слышал?

– Нет, я еще ничего не слышал. Что это за свобода? Свобода от чего?

– Свобода от штрафов. С этого дня отменяются все штрафы.

– Не может быть.

– Правда.

Глава пятая

– Там кондиционеры есть?

– Кондиционеры? Сомневаюсь.

– Тогда я не поеду.

– Мы можем сами поставить кондиционер.

– Сколько там наших комнат, три?

– Мы можем взять отдельный домик. Там три комнаты внизу, и две наверху.

– Это сколько надо кондиционеров, пять? Там есть столько энергии? Провода не загорятся?

Алексей и София решили проверить вместе новые коттеджи Дома Отдыха имени Клары Цеткин и Розы Люксембург.

– Мне уже не понравилось, – сказала София.

– Почему? – полу обернувшись, спросил Алексей. —

Потому что нас не хотели пускать на мотоцикле?

– Да. Ты сколько заплатил охраннику?

– Сто рублей.

– Немного. Но все равно неприятно. Мы здесь не хозяева. Нам бы лучше поехать опять туда, на море, – сказала София.

– На море? – переспросил Алексей, когда они уже поднимались по ступенькам домика. Ключ с номером семнадцать им дал охранник. Ведь на руках у Алексея был Проект Путевки именно с этим номером. – Ты имеешь в виду в Палангу?

– Палангу? – переспросила София. – А мы там были одни, без Даши?

Они уже осматривали второй этаж, где был всего один кондиционер на две комнаты.

– Странно, – сказал Алексей, – мы действительно где-то были с тобой без Даши. Но где? Я не помню.

– Между прочим, здесь довольно тяжело жить, – сказала София.

– Почему? – спросил Алексей.

– Здесь полно разных маленьких зверей.

– Например? – спросил Алексей.

– Это комары, во-первых. Достаю-ю-т! Маленькие вампирищи. Мухи, слепни. Как здесь отдыхать, я не понимаю?

– По новым правилам оформления отдыха, мы имеем право, провести здесь одну ночь. Ты согласна?

– Надо проверить, есть ли в комоде постельное белье. Есть! – радостно воскликнула София. – Мы остаемся.

– Я выйду на минуту, – сказал Алексей.

– Зачем? – спросила София.

– Я только поставлю Харлей на сигнализацию.

– Прости, но мне почему-то страшно оставаться здесь одной. Я пойду с тобой, хорошо?

Они вышли в безветренную, душную ночь.

– А этим комарам безразлично, душно или нет, – сказала София. – Все равно кусаются. – Она шлепнула левой рукой по правой. – Будет чесаться. Я даже не замечаю, когда эти черти кусаются. А прихожу домой – болит.

Алексей не успел ответить.

– Мне кажется, я слышу шум моря, – сказал он.

– Да? И комары пропали, – сказала София. – Может быть, пойдем назад в дом? Мне стало страшно. Как… Я хотела сказать: перед грозой. Но ведь в последнее время перед грозой не страшно. Мы только и делаем, что ждем грозу.

– Прошу прощенья, – услышали они из-за кустов. София подпрыгнула, а Алексей схватился за сердце. – Может быть, вам это не нужно, – сказал, выходя из-за кустов, невысокий мужик, – но вам презент. – И он одной рукой вынул из-за спины другую. И не случайно. Я имею в виду, не случайно правая не шла сама из-за спины зам. начальника лагеря. Там была бутылка Камю.

– Это от кого? – спросила София. – От администрации города?

– Нет, – ответил Лука Лукич. – Откуда у администрации города свои деньги. – Это от нового владельца этого санатория.

– Неужели продают уже такие большие объекты государственной собственности?! – ахнула София.

– Нет, пока что только сдают в аренду, – сказал Лука, открывая штопором бутылку, – на сорок девять лет. – И добавил: – Подержите стаканчики. – И мягкие полиэтиленовые стаканчики появились в его руке, как по мановению волшебной палочки.

– Как насчет закуски, Лука Лукич? – спросила София.

– Дорогая София! – неожиданно воскликнул зам. нач. София опять вздрогнула, а Алексей только покачал головой. – Вот теперь разрешите презентовать вам, так сказать, презент. – И он подвесил на пальце ключи.

– Ключи от машины?! – изумилась София.

– Ноу, ноу!

– А что это? – так же, как и София, Алексей не понял назначения связки ключей, подвешенных на коробочке с кнопками сигнализации.

– Это ключи от вашей, так сказать, резиденции. Я поясню, – добавил зам. нач., видя, что друзья не догоняют.

Вы ведь спросили:

– Где закуска?

– Я ничего не спрашивала, – сказала София.

– Я тоже, – сказал Алексей. – Если не считать исключительного обстоятельства, что я говорил, но забыл.

– И я вам отвечу, – продолжал Лука Лукич, не обращая внимания на попытки гостей вставить своё слово в его доклад. – Я ее повесил. Да, друзья мои, у меня просто не было другого выхода. И знаете почему? Она стала слишком мягкой. По отношению к людям, я имею в виду. Настолько мягкой, что я повесил эту размазню на сучок. Итак, я думаю, все догадались, что это была шоколадка. Очень вкусная, горько-сладкая шоколадка. Но из-за жары она стала такой же податливой, как Венедикт Ерофеев после бутылки денатурата и двух коктейлей Субботник Комсомолки и Первая Девушка Комсомольца. Но не в них дело. Не в них, друзья мои. Просто… Жара! Я бы даже добавил по Шварценеггеру:

– Красная Жара!

– Мы понимаем, – перебил оратора Алексей Моцарт, – но пора уже перейти к самому тосту.

– Так выпьем за то, чтобы у нас всегда было чем закусить коньяк Камю, несмотря на жару, из-за которой расплавилась моя шоколадка, и я повесил ее на сучок, как повесил бы самого Виктора… прошу прощенья, Венедикта Ерофеева, если бы он выпил этот денатурат и эти два комсомольских коктейля. Если бы, – я прошу обратить на это особое внимание, – была такая жара, как сегодня, вчера и позавчера. Что было раньше, я просто не помню из-за этой жары.

– Ближе к телу, Лука Лукич, – сказала София, – я то у меня уже затекла рука с этим стаканчиком. Его, между прочим, тяжело держать. И знаете почему? Он слишком мягкий.

– Я вас понимаю, София, – сказал Лука Лукич, – ибо он такой же мягкий, как натуральная шоколадка Мы на Севере, которую я вынужден был повесить на сучок. Итак, друзья мои, у вас в руках подарок, который вам делает арендатор этого лагеря. Это ключ от вашего коттеджа. Вы думаете, что вам не нужен ключ. Вы думаете, что не запирали дверь дома, из которого недавно вышли? Нет! Ибо двери закрываются автоматически. Как в московском метро. Как дверь хорошего мерседеса.

– А разве бывают плохие мерседесы? – смогла вставить София несколько слов в речь зам. нача.

– Так я об этом и говорю, – смело резюмировал Лука.

Сейчас вы нажимаете кнопку на брелке, дверь открывается автоматически, вы поднимаетесь наверх, там в морозилке, которая стоит в вашей спальне, вы берете шоколадку. Твердую, как семга, пойманная белым медведем на Северном Полюсе, и замороженная на сильном морозе до завтра. Так сказать, впрок.

– Насчет семги… – хотел сказать Алексей, но Лука Лукич его остановил предупредительным поднятием руки ладонью вперед.

– Никаких семг! – Вы берете твердую горько-сладкую шоколадку Сияние Севера, и быстро спускаетесь сюда. Окей?

– Хорошо, – сказал Алексей, – я схожу.

– Лучше я, – сказала София.

– Я чувствую, что это будет слишком долгая песня, – сказал Лука, – пойдемте все вместе. Там выпьем, закусим, а потом уже дискутируйте хоть до самого утра. Хоть на полу, хоть прямо на кровати.

Наконец, они выпили почти всю бутылку. Пока не закончилась вся твердая шоколадка. Лука Лукич уже двинулся к двери, когда София спросила:

– Вы говорили, или я пропустила:

– Как звали того парня, который преподнес нам этот презент?

– Да, я не сказал. Его зовут Вилли Токарев. Именно, он взял в аренду на сорок девять лет этот санаторий. За что? За то, что поставил во всех номерах кондиционеры. А то, знаете ли, до чего дошли эти телевизионщики. На Урале у них тридцать шесть, а на юге, в Сочи – двадцать шесть. В Ялте у них двадцать два, а у нас тридцать восемь. Так должно быть, по-вашему?

Теперь этот санаторий называется не санаторий им. Клары Цеткин и Розы Люксембург, а:

– Курорт им. Вилли Токарева.

Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. Солнце меня греет, но не сильно. Пока оно дойдет до меня! Я ведь такой маленький. Тем более, что в каждой комнате у меня кондиционер. И я никуда не выхожу. Все, что необходимо для моей жизнедеятельности, мне доставляется по специальному охлаждаемому до состояния снега тоннелю. Все такое холодное, холодное.

В общем, пишите письма. Жить можно!

София вышла одна на берег моря. Она встала пораньше, а Моцарта решила не будить.

– Пусть спит, – решила она, – парень неплохо вчера

поработал.

Она увидела вдалеке русалку, и помахала рукой. Кити сразу заметила новую подругу, и подплыла к берегу.

– На каком языке тебя лучше приветствовать? – спросила София. – На русском, или на английском?

– Да мне, в общем-то, по барабану, – ответила Кити. – Если ты не против, я буду слушать тебя…

– Можно, я буду иногда говорить с тобой по-английски? – перебила София. – И знаешь почему? Сейчас этот переводчик Петров обучает английскому за шестнадцать уроков. Ну, и я решила…

– Решила проверить, правду говорит, или так, врет больше? – усмехнулась русалка.

– Нет, нет, я ему верю. Поэтому я решила научиться английскому. Давай начнем сначала, – сказала София, – как будто ты только что подъехала. Ай мин, подплыла. Хай, – говорю я тебе. Теперь ты мне скажи что-нибудь веселое.

– Рли-и-з, – сказала Кити, и добавила: – Не правильно?

– Почти правильно, – ответила София. – Скажи что-нибудь другое.

– Вел. Велкам.

– Молодец! Правильно. Только тогда я сначала скажу тебе:

– Сенкью, сенкью вери мач. Ну, как будто я спела какую-нибудь хорошую песню. Из дэ эни бади гёл ту лиссон ту май стори олл вэ балд вэ гёл вэ кэн ту стей. А ты мне хлопаешь хвостом и отвечаешь…

– Велкам.

– Отлично! Теперь можно сказать, что наша встреча прошла в теплой, дружественной…

– Обстановке, – сказала русалка.

– Нет, нет, здесь нет никакой обстановки к сожалению. Просто в теплой… будем говорить: при теплой погоде. Хотя, если честно, это слово вызывает во мне негативные воспоминания. Почему, как ты думаешь? Может быть, раньше я жила на Солнце, и устала от жары? Такое может быть, по-твоему?

– Вполне возможно, – ответила Кити. – Говорят в аду очень жарко. И совсем нет воды.

– Ты права. Надо добиваться, чтобы и там тоже были кондиционеры. Обязательно! Так жить нельзя!

Впрочем, я заболталась, – сказала София, – а между тем у меня есть к тебе предложение. Ты любишь бокс?

Алексей появился, и София радостно сообщила ему новость:

– Я нашла боксера.

– Да? А мы разве занимаемся боксом? – ничего не понял Алексей.

– То есть, как? А чем мы тогда занимаемся?

– Я думал, мы просто отдыхаем, – сказал Моцарт. – И… и у нас нет никаких забот. Кроме одной: ты пишешь роман.

– Так вот именно! Милый друг! Как ты не понимаешь, что для романа мне нужно действие. Я не могу его просто так придумать, из головы. Мне нужна натура. Как Ван Гогу.

– Я не против твоего оригинального подхода, – сказал Алексей. – С натуры, конечно, писать легче. Но кто здесь согласился быть боксером?