Великая Октябрьская катастрофа 1917-1921

Второй съезд Советов

Второй съезд Советов открылся 25 октября. Внимательное изучение мандатов делегатов II съезда Советов показывает, что большевики не могли быть уверены, что у них большинство. Происходил своего рода бессистемный подсчет делегатов и их полномочий по мере их приезда. Когда съезд открылся, делегатов от большевиков было 300. Согласно мандатной комиссии, прибыло 200 делегатов-эсеров и 92 делегата от меньшевиков, что только на восемь мандатов меньше, чем 300 большевиков^[27]. Более того, анкетные данные фракции меньшевиков показывают, что у них было 98 мандатов. Таким образом, по этим данным получается, что у большевиков было большинство всего в два мандата – 300 против 298. Согласно личным анкетам, из 98 меньшевиков 62 были сторонниками Мартова, 14 поддерживали ЦК меньшевиков и 22 принадлежали к фракциям оборонцев^[28]. Эти цифры показывают, что даже на пике популярности большевиков они занимали всего на восемь мест больше (по официальным данным) и только на два места больше (по подсчетам меньшевиков), чем блок меньшевиков-эсеров. По правилам процедуры такое маленькое большинство не давало права ни говорить от имени Съезда, ни формировать правительство.

Эсеры, вторая по величине фракция на съезде, также разделилась на правых эсеров, которые встали на сторону меньшевиков-оборонцев, и левых эсеров, партнеров Мартова в левом блоке. Большевики также были разделены на радикалов, во главе с Лениным и Троцким, и большевиков, ищущих согласие, во главе с Каменевым и Зиновьевым. Каждая из этих фракций преследовала свои политические цели. Ленин и Троцкий, захватив правительственные здания, арестовав Временное правительство и распустив предпарламент, устроили военный переворот. Их цель состояла в том, чтобы противостоять всем партиям и фракциям и сформировать однопартийное правительство, рассчитывая на военную силу. Фракция Каменева пыталась создать коалиционное правительство с левыми эсерами и меньшевиками Мартова, чтобы новое правительство получило легитимность, подтвержденную Вторым съездом Советов. Мартов и левые эсеры стремились к переходу власти влево – от Керенского к сторонникам более решительного левого социалистического правительства с участием большевиков.

Как только съезд открылся, Мартов взял на себя инициативу:

«Прежде всего необходимо обеспечить мирное разрешение кризиса. Пролита кровь на улицах Петрограда, необходимо прекратить боевые действия с обеих сторон, мирное разрешение кризиса может быть достигнуто путем создания политической власти, которая будет признана всей демократией»^[29].

Обращение Мартова было встречено всеобщими аплодисментами. Левые эсеры его сразу поддержали. После роспуска предпарламента, левый блок вновь собрался на Втором съезде Советов. Поскольку подавляющее большинство на съезде явно высказалось за создание коалиционного социалистического правительства, лидеры большевиков уполномочили Луначарского ответить, что фракция большевиков ничего не имеет против предложения Мартова, и оно было принято единогласно.

«На данный момент казалось, что Съезд одобрит многопартийное правительство, в котором большевики будут иметь половину мест, пропорционально их доле на Съезде».

Однако Хинчук, выступая от ЦК меньшевиков, осудил большевистский «военный заговор», как он выразился и обвинил большевиков в том, что они действуют за спиной Съезда и ставят его перед свершившимся фактом: никто не уполномочил большевиков арестовать правительство Керенского и распускать предпарламент. Он утверждал, что такие действия:

«Ввергают страну в гражданскую войну, угрожают Учредительному собранию, могут вызвать катастрофу на фронте и привести к победе контрреволюции. Партия считает, что единственно возможное решение в сложившейся ситуации – это переговоры с Временным правительством, чтобы сформировать политическую власть, которая получила бы поддержку всей демократии»^[30].

Объявив, что меньшевики покидают съезд в знак протеста, Хинчук и меньшевистский ЦК сыграли как раз на руку Ленину. Хинчук не понимал, что Ленин хотел спровоцировать меньшевиков и правых эсеров уйти со съезда. Если каждая оппозиционная фракция уйдет по собственному желанию, Ленин сумеет говорить от имени Съезда. Остальные делегаты вполне естественно были заинтересованы в успешном исходе Съезда. Когда Мартов снова поднял вопрос о переговорном урегулировании, разразились враждебные возгласы^[31]. Только в этот момент Троцкий оскорбил Мартова и сторонников социалистической коалиции, презрительно отзываясь о «примиренцах», он сделал вид, будто любой, кто стремится к соглашению, идет на компромисс с революционными принципами: «А тем, кто делает предложения, мы должны сказать, что вы банкроты! Ваша роль разыграна, и теперь вы должны отправиться туда, где вам место, – на свалке истории!»^[32]. Троцкий умышленно оскорбил Мартова, спровоцировав его уйти. Мартов парировал: «В таком случае мы уходим!».

После ухода мартовских меньшевиков оставшиеся интернационалисты предложили новую резолюцию, которая настаивала на мирном разрешении кризиса и создании левоцентристского коалиционного правительства.

«Мы стремимся к соглашению между повстанческой частью демократии и другими демократическими организациями, чтобы сформировать демократическое правительство, которое было бы признано всей революционной демократией и которому Временное правительство безболезненно передало бы политическую власть»^[33].

Левые эсеры и примиренчески настроенные большевики продолжали поддерживать этот принцип. Несмотря на уход Мартова, Каменев попытался вынести этот вопрос на обсуждение Съезда:

«Съезд однозначно постановил обсудить в первоочередном порядке вопрос, который так настойчиво ставили интернационалисты, но это единогласное решение было невозможно выполнить только потому, что Съезд был все время завален чрезвычайными докладами»^[34].

Лидер левых эсеров Карелин предупредил большевиков, что у них нет большинства и что соглашение необходимо. Левые эсеры пока отказывались присоединиться к новому правительству. Ленин появился на съезде и провозгласил, что произошла социалистическая революция, о необходимости которой говорили большевики. В итоге было сформировано однопартийное большевистское правительство – Совет народных комиссаров. Этот момент описывается во всех книгах, картинах и фильмах о Втором съезде Советов. Однако почти полностью забыты три других решения Съезда Советов. А именно:

1. Съезд создал Центральный исполнительный комитет (ЦИК), который состоял из делегатов всех партий, избранных на Съезд, пропорционально их представительству. Места ушедших делегатов были оставлены для них.

2. Новое правительство – Совнарком – должно быть подотчетно ЦИК как новому законодательному органу до созыва Учредительного собрания.

3. Съезд поручил новому правительству созвать Учредительное собрание в соответствии с установленными сроками.

Новое правительство официально называлось Временным рабоче-крестьянским правительством до созыва Учредительного собрания.

Решения Второго съезда Советов были, с одной стороны, победой Ленина и Троцкого, потому что они захватили власть и узаконили ее, по крайней мере, временно, Съездом Советов. С другой стороны, они нарушили все три решения органа, который они сами провозгласили Высшим законодательным собранием.

Первое – места в ЦИК не были заполнены пропорционально количеству избранных делегатов, второе – правительство не стало подотчетно ЦИК и третье – правительство Ленина не передало власть Учредительному собранию. С чисто юридической точки зрения правительство Ленина и Троцкого стало нелегитимным. Большевики лишь использовали Съезд Советов как прикрытие захвата власти. Однако под властью правительства Ленина и Троцкого вечером 25 октября был только Петроград.

Комитет спасения родины и революции

После ухода со съезда члены меньшевистского ЦК, оборонцы и ЦК эсеров собрались в Петроградской городской думе для обсуждения создавшегося положения. Газета меньшевистского ЦК сообщала:

«После долгих дебатов по этому поводу было решено, что Комитет по спасению родины и революции будет сформирован и состоять из трех представителей от каждой из следующих организаций: городской думы, ЦИК первого созыва, Исполкома крестьянского Съезда, фракции вышедших из состава II съезда Советов, профсоюза железнодорожников, ЦК партии СР, Центрального комитета партии СД и представителей предпарламента и фронтовых организаций»^[35].

Этот комитет опубликовал обращение «К гражданам России»:

«Для сохранения преемственности единой государственной власти комитет взял на себя инициативу по воссозданию Временного правительства, которое будет опираться на силы демократии и приведет страну к Учредительному собранию»^[36].

Комитет призвал государственных служащих не подчиняться приказам Военно-революционного комитета большевиков и потребовал, чтобы служащие государственных учреждений выполняли только решения комитета. Таким образом, ленинский Совнарком и Комитет по спасению родины и революции утверждали, что создали власть, чтобы вести страну к Учредительному собранию. ЦК меньшевиков сначала поддержал этот комитет: «Пока большевистская авантюра не будет остановлена окончательно, никакое соглашение с большевистской партией о совместной организации правительства невозможно»^[37].

Комитет отчаянно искал войска для Керенского и 29 октября организовал в Петрограде злополучное восстание курсантов военных училищ. Готовность правых эсеров полагаться на военных вызвала трения между меньшевиками и эсерами в те первые дни, и в конечном итоге привела к разрыву между двумя партиями. Восстание курсантов военных училищ организованное Авксентьевым и Гоцем, внесло очередной поворот в политику меньшевистского ЦК. На него повлияла рабочая делегация, которая боялась победы правых сил^[38]. Расклад сил в ЦК снова сдвинулся к Мартову, и ЦК отказался от планов силового противостояния большевикам. С другой стороны, оборонцы считали, что у них есть моральное право сопротивляться военным действиям большевиков. Совместная меньшевистско-эсеровская газета «Мира, хлеба, свободы» писала:

«Большевики ополчились против всех. Они растоптали все, они не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Возникает вопрос: почему другие, считающие себя правыми, не могут ответить на удары большевиков? Ясно, что путь к мирному урегулированию был давно разрушен большевиками. Ситуация абсурдная – одни воюют, а другие ищут мирного решения. Это неплохая идея, но дело в том, что вместо мира нам наносят удары. Мир – это хорошо. Но как можно сохранять мир, когда другая сторона бьет безжалостно? Нет, ждать конца большевистского авантюризма – преступление. Мы должен бороться! Мы должны отказаться от старых методов! В ответ на вооруженную акцию есть только один ответ – подавить ее^[39].

Меньшевики-оборонцы решили действовать самостоятельно. Обе части СД партии – те, кто хотел воевать, и те, кто хотел присоединиться к большевикам, – на самом деле были бессильны и уязвимы. Оборонцы рассчитывали на военные силы, но увы – они уже потеряли свой шанс. К концу октября Ленин располагал гораздо более крупными военными силами вокруг Петрограда. Если и предполагались военные действия против большевистского государственного переворота, то это было возможным в июле. Правые меньшевики и эсеры спорили о коалиции с кадетами, тогда как они упустили шанс создать военную силу для защиты Временного правительства. В конце октября было уже слишком поздно.

Стремление Мартова создать коалиционное правительство с большевиками также не опиралось на какую-либо военную силу. Его шансы на успех частично зависели от способности оборонцев бросить вызов большевикам силой. Кровавое подавление восстания курсантов потрясло всех наблюдателей и участников. Моряки-большевики безжалостно расстреливали студентов военных училищ – подростков, которые считали своим долгом защищать законное правительство Керенского от натиска тех, кого они называли предателями и дезертирами. К 31 октября большевики установили контроль над столицей, но боевые действия в Москве продолжались, поэтому большевики сели за стол переговоров.

Переговоры под эгидой Викжель

Между тем ЦИК железнодорожников (Викжель) использовал свой политический нейтралитет и предложил посредничество между враждующими сторонами. Он пригрозил объявить всеобщую забастовку на всех железных дорогах России, чтобы остановить боевые действия. Так как снабжение продовольствием больших городов было ненадежным, эту угрозу нельзя было игнорировать и их предложение было принято всеми сторонами. Переговоры начались 29 октября в здании Министерства транспорта по формуле «коалиционное правительство всех социалистических партий – от большевиков до народных социалистов»^[40]. На заседании ЦК большевиков в отсутствие только трех членов – Ленина, Троцкого и Зиновьева – ЦК единогласно принял резолюцию в пользу переговоров о расширении состава советского правительства и включении в него тех социалистических партий, которые покинули Второй съезд Советов. Новое правительство должно было быть сформировано на следующих принципах:

1. Признание политической программы Второго съезда Советов.

2. Подотчетность нового правительства Советам.

3. Включение всех социалистических партий – от народных социалистов до большевиков.

Конечно, большевики не планировали примирения с Керенским и казаками Краснова, они скорее хотели укрепить свое положение, политически изолировав Керенского. Газета ЦИК «Известия» сообщила:

«Не меняя своей точки зрения, большевики охотно приняли предложение железнодорожников начать переговоры, направленные на расширение Временного рабоче-крестьянского правительства и включения представителей небольшевистских партий. Ожидается формирование коалиционного социалистического правительства»^[41].

Но оставалось неясным, на какие уступки были готовы большевики. На переговорах Каменев подчеркнул, что несмотря на уход социалистических фракций из Съезда, их места в ЦИК остались открытыми и они могут вернуться. Не все знали, что Ленин и Троцкий смотрели на дело по-другому. Казалось, что принципиальных разногласий не было, хотя Мартов протестовал против эксцессов Военно-революционного комитета, расстрелов без суда и закрытия социалистических газет. Он предупредил: «Раскол в рядах российской демократии приведет к ужасающей гражданской войне. … Это вопрос одной-двух недель. Единственное возможное решение – смелое соглашение между двумя демократическими лагерями»^[42]. Более того, Дан подтвердил, что участие большевиков в коалиционном правительстве было бы желательно и что меньшевистский ЦК не сможет войти в такое правительство, если не будут допущены эсеры. Оставалось решить, какому органу будет подотчетно новое правительство – ЦИКу II съезда Советов или более представительному органу? Сколько мест в новом кабинете отойдет большевикам, социалистам левого блока и правым социалистам? И наконец, какие политические лидеры участвующих партий составят новое правительство?

Парадокс истории заключался в том, что успех или провал этих переговоров во многом зависел от того, насколько успешным окажется наступление Керенского и казаков на Петроград и насколько успешным окажется сопротивление захвату власти большевиками в Москве. Там шли кровопролитные бои. Пока надвигалась опасность подавления захвата власти большевиками, они с большей готовностью вели переговоры с умеренными меньшевиками и эсерами. И наоборот, чем больше они были уверены в том, что подавят любую оппозицию силой, тем меньше были готовы уступить что-либо вообще. К 31 октября Мартов наконец получил большинство в меньшевистском ЦК и вместе с Даном принял резолюцию:

«Обсудив сложившееся положение и признав, что все остальные соображения должны быть отодвинуты на задний план перед лицом необходимости предотвратить дальнейшее кровопролитие любой ценой, ЦК РСДРП решил присоединиться к попытке организовать однородное правительство всех социалистических партий – начиная от народных социалистов до большевиков»^[43].

Отношение к переговорам правых меньшевиков и правых эсеров предсказать было нетрудно, они просто не могли говорить с теми, кого считали узурпаторами. Игнорируя реальную расстановку сил, они настаивали на продолжении вооруженной борьбы против нового режима:

«Каждый день войны и анархии неизбежно ведет страну к краху. Существует только одно возможное решение: немедленная организация демократического правительства, но без большевиков! Единственной задачей этого правительства должно быть немедленное восстановление всех ущемленных свобод и созыв Учредительного собрания без промедления»^[44].

Одни оборонцы поддерживали «законное правительство Керенского», другие – создание демократического правительства без Керенского или без большевиков, а третьи были склонны к соглашению с большевиками, но без Ленина или Троцкого, организаторов государственного переворота.

По мере продолжения переговоров удалось решить основные вопросы: ЦИК, избранный на II съезде Советов, планировалось реорганизовать в Народный Совет^[45]. В этот законодательный орган войдут представители Советов, Дум, старого и нового ЦИКа, Крестьянского съезда и основных профсоюзов. Ему будет предоставлено право сформировать новый кабинет, который будет ему подотчетен. Был даже составлен список министров: Виктор Чернов должен был стать премьер-министром. Ленина и Троцкого в списке членов кабинета не было^[46]. Соглашение было подписано и считалось окончательным. Каменев объявил, что на следующее утро оно будет опубликовано во всех газетах. На следующее утро, 1 ноября, «Известия» опубликовали следующее сообщение:

«Итак, между всеми фракциями была достигнута принципиальная договоренность о том, что правительство должно состоять из представителей всех социалистических партий, имеющих депутатов в Советах рабочих, солдат и крестьян. Это именно то, что предлагали большевики уже давно: политическая власть должна принадлежать революционной демократии, а это означает – партиям, представленным в Советах. Хотя правые меньшевики отказались прислать своих представителей в новое правительство, они заявили о своей готовности полностью его поддержать. И наконец, нет препятствий для вхождения в правительство других интернационалистических группировок, типа меньшевиков-интернационалистов и объединенных интернационалистов»^[47].

Однако сообщение «Известий» опустило много важных деталей. В нем не оглашались имена новых членов кабинета министров и говорилось о реорганизации советской власти, тогда как в соглашении оговаривалось также включение дум. На первый взгляд, именно вокруг этого вопроса и развернулась борьба в последующие четыре дня. На самом деле Ленин считал, что Каменев уступил слишком много.

Кризис в партии большевиков и раскол в партии меньшевиков

Ленин и Троцкий нанесли ответный удар на бурном заседании большевистского ЦК вечером 1 ноября. Их доводы против коалиции с «мелкобуржуазными» партиями основывались на доводе, что восстание курсантов подавлено и у Керенского нет шансов на победу. «Не может быть несоветского представительства, – гремел Ленин. – Съезд Советов узаконил принцип советской власти. Допустить думы в правительство было бы капитуляцией перед мелкобуржуазными партиями. Лозунгом большевиков должно быть однородное правительство большевиков». Речь Ленина была довольно хаотичной. Он резко переключался с одной темы на другую, шумно и требовательно:

«Войска должны быть немедленно отправлены в Москву! Если мы столкнемся с саботажем Викжеля, их лидеры должны быть арестованы! … Социалистическая революция во всем мире придет на помощь Советской России! Луначарского нужно исключить из партии! Если будет раскол – пусть! Если у них будет большинство, пусть берут власть в ЦИК и действуют, а мы тогда пойдем к матросам! … Надо производить аресты! И мы будем! И пусть говорят об ужасах диктатуры пролетариата! Арестовать Викжель – вот что мы должны делать!»^[48]

Ленин отбросил все двусмысленности – должно быть однопартийное правительство, даже ценой раскола самой большевистской партии. Он пригрозил обратиться не к рабочим, а к матросам, чтобы защитить «диктатуру пролетариата». Луначарский в ответе Ленину привел возражения со стороны большинства большевистского ЦК:

«Предоставить 50 мест думам не только оправдано – поскольку они были избраны на основе всеобщего избирательного права, – но и необходимо. Новое правительство не сможет управлять без дум и их административно-технического персонала. … Большевики смогут удержать власть только путем достижения компромисса с другими социалистическими партиями. Зачем использовать террор, когда тех же целей можно достичь мирным путем? Проблема в том, что мы как-то стали слишком любить войну в нашей партии, как будто мы не рабочие, а солдаты, как будто мы военная партия. … Боюсь, что в долгосрочной перспективе останется только один человек – диктатор»^[49].

Речь Луначарского была встречена аплодисментами. Виктор Ногин продолжил в том же духе, утверждая, что советская система не имела смысла без других советских партий:

«Со съезда ушли эсеры, меньшевики – тоже. Это означает, что Советы распадутся. Такое положение вещей в сочетании с разрухой в стране закончится развалом нашей партии в скором времени»^[50].

Рязанов говорил так же:

«Если мы сегодня откажемся от соглашения, мы останемся без левых эсеров… без кого бы то ни было. Мы столкнемся с тем, что мы обманули массы, обещая им советское правительство»^[51].

Каменев в примирительном тоне признал, что условия соглашения должны быть скорректированы. Но он настаивал на продолжении переговоров. Ленин заявил что, единственной целью переговоров было прикрытие военных действий против Керенского. Троцкий считал, что большевикам не выгоден союз с меньшевиками, поскольку он только ограничит их власть^[52]. Свердлов сделал зловещее предложение: переговоры не прерывать, а устроить инцидент, который их сорвет, например, арестовать некоторых руководителей Викжеля^[53].

Заседание закончилась безрезультатно. Четыре члена ЦК проголосовали за прекращение переговоров, десять – за продолжение. Но в то же время ЦК принял резолюцию Ленина, в которой говорилось, что согласие Социалистических партий желательно, но только с семью оговорками:

1. Любое такое соглашение должно основываться на признании принципа советской власти.

2. Необходимо вести беспощадную борьбу с контрреволюционными силами Керенского, Краснова, Корнилова.

3. Второй съезд Советов – единственный законный источник власти.

4. Правительство должно быть подотчетно ЦИК.

5. Несоветским организациям должно быть отказано в представительстве в ЦИК.

6. В ЦИК могут входить представители других социалистических партий.

7. Ленин и Троцкий должны были быть включены в состав советского правительства^[54].

Пункты первый, третий и особенно пятый были неприемлемы для меньшевиков и эсеров. Чтобы спасти переговоры, Каменев должен был либо склонить своих коллег по партии по вопросу о представительстве дум, либо убедить меньшевиков и эсеров принять поправки Ленина. Ни одна из этих задач не была легкой. Тем не менее резолюция не требовала однопартийного правительства. Мартов и Дан столкнулись с не менее решительной оппозицией в своем ЦК в тот же вечер 1 ноября. Решение о продолжении переговоров было принято 12 голосами против 11, как и накануне^[55]. Одиннадцать членов ЦК, проголосовавшие против, собрались отдельно и потребовали продолжить прения на следующий день. Поскольку резолюция была принята таким незначительным большинством в один голос, они обратились в ЦК с заявлением:

«Мы, нижеподписавшиеся члены ЦК РСДРП, находим решение ЦК относительно переговоров с большевиками о создании нового правительства с их участием губительным для дела рабочего класса, для революции и для нашей партии. И мы предлагаем ЦК немедленно прекратить все переговоры с большевиками и созвать общее заседание Центрального комитета завтра, чтобы пересмотреть это решение.

Подписано членами ЦК: Либер, Батурский, Гольдман, Юдин, Гвоздев, Смирнов, Гарви, Ермолаев, Зарецкая, Колокольников, Крохмаль. Кандидаты в члены ЦК: Скобелев, Голиков, Богданов»^[56].

На следующий день дебаты возобновились. ЦК проголосовал еще раз с тем же результатом: 12 за, 11 против. В сложившейся ситуации оппозиция в знак протеста решила выйти из состава ЦК. Столкнувшись с таким сильным противодействием, ЦК решил пойти на некоторые уступки. Мартов и Дан продолжали оправдывать соглашение с большевиками, но пытались пойти навстречу оппонентам. Постановление ЦК, принятое 2 ноября, было одновременно ответом как на протесты правых меньшевиков, так и на семь условий большевиков. ЦК выдвинул пять своих условий для продолжения переговоров.

1. Недопущение дум в ЦИК было недопустимо. Так Мартов и Дан пытались привлечь на свою сторону колеблющихся оборонцев.

2. Освобождение всех, арестованных за последние дни.

3. Прекращение политического террора с восстановлением свободы печати, собраний, профсоюзов и забастовок.

4. Прекращение огня в противостоянии с антибольшевистскими войсками.

5. Переход части вооруженных сил в распоряжение городских дум для борьбы с погромами и грабежами^[57].

Все эти требования были неприемлемы для Ленина. На следующий день он продолжил натиск. ЦК большевиков принял другую его резолюцию, даже более непримиримую, чем предыдущая^[58]. Ленин хотел сорвать переговоры, сделав свои условия неприемлемыми для меньшевиков и эсеров. Он был очень откровенен на заседаниях ЦК и постепенно расширял свои требования публично, не отказываясь от переговоров как таковых. Сторонники соглашения теряли позиции в большевистском ЦК. Но Каменев нашел способ использовать тот факт, что большевистский ЦК уже проголосовал за продолжение переговоров, в то время как Ленин пытался их сорвать. Каменеву было необходимо убедить Мартова и Дана принять хотя бы некоторые из семи условий Ленина. С этой целью Зиновьев зачитал 2 ноября членам ЦИК второе постановление Ленина^[59]. Левые эсеры немедленно выступили с заявлением против «установления диктатуры одной политической партии»^[60]. В этот момент Каменев потребовал перерыва от имени большевистской фракции в ЦИК. Когда они вернулись и представили свою резолюцию, она была принята единогласно. В ней оговаривалось, что состав ЦИК будет расширен. В него войдут представители Крестьянского съезда, армии и флота и профсоюзов; пятьдесят мест будет предоставлено городским думам; большевики должны были контролировать не менее 50 % всех мест и возглавлять министерства Внутренних дел, труда и иностранных дел, а Ленин и Троцкий должны были быть включены в состав правительства.

Члены ЦИК знали требования Ленина. И поэтому поспешили принять компромиссную резолюцию, которую иначе они бы не приняли. Постановление ЦИК нельзя было игнорировать. ЦИК был высшим законодательным органом и его постановления имели силу закона. Все большевики, включая Ленина, утверждали, что ЦИК является высшим законодательным органом. Постановление ЦИК нанесло удар по политике Ленина и в то же время удовлетворило основные требования большевистского ЦК. Рискнут ли члены ЦК бросить вызов всем партиям накануне выборов в Учредительное собрание из-за пятидесяти мест думам? С другой стороны, поскольку вопрос о представительстве в думе был решен, ожидалось, что Мартов и Дан примут такие условия.

Ленин был в ярости, когда узнал о постановлении ЦИК, которое, как он, должно быть, опасался, найдет поддержку среди рядовых большевиков. Он вызывал каждого члена ЦК индивидуально и заставлял их подписать ультиматум противникам его курса:

«Либо партия должна разрешить оппозиции сформировать новое правительство вместе со своими союзниками, от имени которых они саботируют нашу работу, но тогда мы будем абсолютно свободны по отношению к этому правительству. Или, и в этом мы не сомневаемся, партия поддержит единственно возможную революционную линию, выраженную во вчерашнем решении ЦК, а затем партия должна решительно предложить, чтобы представители оппозиции перенесли свою дезорганизаторскую деятельность за пределы нашей организации… Честный и открытый раскол, безусловно, лучше саботажа»^[61].

Фактически Ленин предлагал исключить из партии несогласных с его политикой, даже при том, что большинство ЦК проголосовало против его курса. Характерно, что Ленин назвал свой ультиматум большинства к меньшинству, хотя на самом деле он был в меньшинстве в своем ЦК. Ни решения высшего законодательного органа, созданного по его инициативе, ни решения ЦК его партии не останавливали Ленина. В политике так ведут себя диктаторы или императоры, не связанные никакими законами или институтами власти. Несмотря на натиск Ленина, оппозицию не исключили из ЦК, и было решено, что этот вопрос должен быть обсужден в городских партийных организациях Москвы и Петрограда и должен быть созван внеочередной съезд партии.

После того как правые меньшевики во второй раз проиграли в меньшевистском ЦК, они тоже потребовали обсуждения вопроса на расширенном заседании всех петроградских меньшевистских организаций и на экстренном съезде партии. Комитет оборонцев по выборам в Учредительное собрание развернул кампанию против постановления ЦК:

«Как переговоры, так и решения ЦК о характере власти губительны для дела революции и предают интересы пролетариата. Избирательный комитет категорически требует немедленной отмены этого судьбоносного решения. Если это решение не будет отменено, комитет требует, чтобы все члены ЦК – оборонцы сложили свои полномочия и вместе с остальной частью партии оборонцев начали энергичную борьбу против политики ЦК – как внутри партии, так и вне ее, не сдерживаясь в этой борьбе никакими формальными ограничениями»^[62].

Газеты оборонцев «Мира! Хлеба! Свободы!», «Единство» Плеханова, «День» Потресова и другие фактически объявили войну ЦК. Газета Мартова «Искра», газета Горького «Новая жизнь» и «Рабочая газета» ЦК ответили, обвиняя оборонцев в поражении социал-демократов, потере Советов большевиками и неэффективности их политики. Один из обозревателей-интернационалистов, Лапинский, утверждал, что захват власти большевиками был осуществлен так легко, потому что власть оборонцев не имела социальной поддержки и «висела в воздухе»^[63]. Он утверждал, что нужно было отказаться от коалиции с кадетами уже давно. Каждая фракция была полна решимости получить большинство на конференции Петроградских меньшевистских организаций 3 ноября.