– Мы очищаем бассейн с помощью лазера, поэтому у нас мало хлорки! – гордо сказал нам бармен. – Причем лазер не хирургический, а оптический!
– ???!!!
У меня чуть мозги набекрень не съехали от такой информации!
Мы плавали в бассейне. Шел дождь, который сбивал большие голубые цветы с деревьев, и эти цветы падали в воду.
***
Солнечное утро, природа забыла про вчерашний дождь и готова радовать нас голубым небом и изумрудной водой в океане. Хотя с изумрудностью здесь туговато. Мощные волны баламутят серый песок, и в воде много серого цвета. На пляже песок плотный, тут можно кататься на велосипеде.
Пляж практически пустой. Мы сидим в тени деревьев, смотрим на ленивые волны и любой человек, проходящий мимо, – это событие. По мокрому песку бегают сотни крабиков, и каждый несет на своей спине ракушку. Это их переносные домики, куда крабики прячутся при первом сигнале опасности.
Коста-Рика, крабик с раковиной
Вода теплая, как парное молоко – это не метафора! Купание не освежает. МС прыгает на волнах, рядом кто-то пытается встать на доску для серфинга, вдоль берега бежит большая черная собака.
Мы вернулись в номер и решили больше на это пляж не ходить. С нашего балкона видны острова и скалы в океане. Двадцать минут спуска и можно подойти к этим скалам. Сверху казалось, что все такое маленькое, доступное. Вблизи скалы огромны, до островов доплыть непросто. И тут понимаешь, что человек все-таки маленькая букашечка на земном шаре. Мы тужимся, что-то делаем, что-то изобретаем, но все это может быть легко разрушено землетрясением, извержением вулкана или цунами. Про энергию космоса вообще лучше не думать. А если честно, то в такую духоту вообще думать неохота!
***
У Тихого океана джунгли пожиже. Их и джунглями назвать трудно – так, запущенная тропическая роща. Нет замечательной сырости, нет переплетения лиан и ветвей, нет дикости. Мы идем быстро. Все уже знакомо, мы ничего не боимся, за две недели мы стали бывалыми путешественниками по тропикам. Жарко, влажно, но это уже привычно. Я вижу китаянку, опасливо поглядывающую на свисающие над тропой ветки. На руках у нее хирургические перчатки. У меня «шлепки» на босу ногу.
Коста-Рика, Тихий океан
Тропа выходит к небольшой, почти круглой, бухте с желтым песчаным пляжем. Мне видится огромный парусный корабль на якоре, плывущие к берегу шлюпки и веселые парни с саблями и тяжелыми пистолетами на боках. Я встряхиваю головой, парни с пистолетами исчезают и появляется группа русских туристов, с воплями несущихся в серо-зеленую воду бухты. По берегу на красивой лошади едет девушка и улыбается.
Коста-Рика, МС, Тихий океан
На дереве висит ленивец. Я подхожу к нему, он не спеша поворачивает голову и смотрит на меня. Я отхожу в сторону, ленивец вздыхает и снова медленно поворачивает голову. Бедняга, так и устать недолго!
Коста-Рика, ленивец
На берегу растут дикие яблони. Мы теперь много знаем про коварство тропических растений. К этим яблоням нельзя даже приближаться. В них ядовито все: кора, листья, плоды. А вот игуане все на пользу. Она подползает к упавшему яблоку и не спеша его хрумкает.
На горизонте собираются тучи, скоро снова пойдет дождь.
***
Мы с МС как две загнанные лошади. Скоро отпуск кончается, а мы еще не начинали отдыхать. Бассейн в отеле приветливо манит голубой водой, на старой акации, усыпанной красными цветами, прыгают желтогрудые мухоловки. Они пикируют с веток, ловят мух над бассейном и снова садятся в засаду на ветки.
Коста-Рика, ядовитая яблоня
Совсем рядом появились две обезьяны – капуцины. Есть в Италии монахи-капуцины. Их одежда – коричневый низ, белый верх. Отсюда и кофе (капучино) с молочной пенкой наверху и обезьяны с белыми мордочками. В джунглях их было много, но высоко и за ветками. А в отеле рядом, хоть руку протяни.
Коста-Рика, капуцин
Больше никуда идти не хочется. Мы явно переели экзотики. Я сижу у бассейна и мечтаю о картофельном пюре и нормальной котлете. И чтобы все это было без жареных бананов.
***
Машина снова едет по разбитой горной дороге. Мы возвращаемся в Сан-Хосе. Приедем туда к вечеру, переночуем в отеле и утром на самолет. Вдруг шофер резко тормозит. Я с трудом открываю глаза.
– Тукан, – говорит шофер.
На дороге стоит тукан и лениво посматривает на машину.
– Едем дальше, – почти хором говорим мы с МС.
Мозг отказывается чему-либо удивляться, на что-либо смотреть. Машина трогается, тукан нехотя взлетает и исчезает среди деревьев.
***
– В твоих заметках не чувствуется восторга, – говорит МС. – Вряд ли кто-нибудь дочитает это до конца, и уж совершенно точно никто не захочет лететь в Коста-Рику!
– Это специфическое путешествие, – философски говорю я, разглядывая облака за окном самолета. – Это не для тех, кто устал и хочет поваляться на пляже или подремать в экскурсионном автобусе.
Это путешествие и правда было тяжелым, но впечатлений мы отхватили выше крыши. Ручьи в джунглях, сотни видов птиц и животных, два океана, горы и вулканы, жизнь среди дождей и облаков, узкие серпантины горных дорог и хлюпающие под ногами тропинки в джунглях, желтые реки и ослепительные водопады…
Это путешествие для тех, кто не боится физических нагрузок, кто любит природу, кому интересно посмотреть, как растут на свободе наши комнатные растения, кто любит птиц и зверей, кто не боится крокодилов, змей, пауков и лягушек.
Это путешествие будет интересно фотографам. И чем лучше у вас техника, тем больше удовольствия вы получите от фотоохоты. Но техника – это только 10% успеха. В джунглях надо уметь видеть, терпеливо ждать и мастерски прятать от влаги камеру с объективами.
И еще в этом путешествии очень важно, чтобы рядом был человек, который бы не боялся трудностей и разделял ваш восторг от окружающего ослепительного мира. Автору этих строк и тут повезло!
– Если есть квадратура круга, то должна быть и кубатура сферы, – задумчиво говорит МС.
Это, наверное, к тому, что завтра нам на работу.
По Италии
Однажды три года подряд мы в каждый отпуск ездили на машине по Италии. Сицилия, Тоскана, Умбрия, Марке – об этих путешествиях я написал книгу «На машине по Италии». Но мы были в Италии и без машины. Приведу здесь небольшие, хаотично расставленные этюды об этих путешествиях.
Дождь в Виченце
В Падуе идет дождь. К нам приехала Оля, дочка МС. Оля энергична, хочет посмотреть, как можно больше. Я смотрю на нее и завидую – мне бы часть ее энергии. Я только что кончил болеть, хочу сидеть дома и смотреть в окно на далекие Альпы. Из-за дождя горы еле видны.
Мы заканчиваем завтрак в квартире, которую мы сняли на последнем этаже девятиэтажного дома. Оля рассматривает помидор. Помидор какой-то волнистый, и кажется, что его можно разломать на дольки.
– Бесподобные помидоры! Надо купить килограммов пять, я хочу их в Москву отвезти!
– А как же таможня? – наивно спрашиваю я.
Ответный взгляд ясно дает понять, что законы таможни – это не законы теоретической физики. Их надо не только знать, но и умело применять.
– Ну так мы едем сегодня в Виченцу? – спрашивает МС, не отрываясь от путеводителя.
Я подошел к окну. Внизу были красные, блестящие от дождя черепичные крыши, которые уходили за горизонт. Горизонт был близок, но Альпы совсем скрылись за серой стеной водяных капель. Балкон ближайшего дома пуст. Обычно там целый день загорала и болтала по телефону полуобнаженная девушка.
– Ты не на девушку смотри, а на небо. – говорит МС. – Мне кажется, что там просветление!
Я смотрю на небо. Среди темных сизых туч и в самом деле было небольшое светло-серое пятнышко, которое внушало надежду.
Поезд сбавил ход, и я выглянул в окно. Прямо от железнодорожных путей вверх уходили зеленые холмы, на которых были разбросаны белые домики. Дождь усиливался, по стеклу размазывались косые полосы бегущей воды.
– И что мы тут забыли? – подумал я.
МС угадала мои мысли.
– Виченца – это город Палладио! – сказала она. – Все дома культуры в России с их колоннами и портиками сделаны по его идеям.
Я вспомнил дом культуры в городе Пушкино. На его палладиевских колоннах можно было прочитать о сексуальных проблемах всех знакомых мне девушек и еще узнать много интересного про умственные способности знаменитых людей.
– Едем на автобусе! – сказали МС и Оля. – Не будем уподобляться декабристам, надо быть ближе к трудовому итальянскому народу.
Трудового итальянского народа в автобусе было немного. Преобладали туристы, которые с ужасом поглядывали на потоки воды, несущиеся по крутым улочкам. Где находится центр с театром Олимпико никто не знал, и мы вышли, когда увидели в окно нечто старинное.
– Надо сориентироваться! – сказала МС, пытаясь достать карту, не выпуская зонтика из рук.
– Глупости! – сказала Оля. – Идите за мной.
– Ты знаешь дорогу? – удивился я.
– Я дорогу не знаю, я ее чувствую! – бодро воскликнула Оля, и мы побежали вдоль канала.
Около дорожки росли высокие кусты, с которых при малейшем прикосновении срывались литры воды, и вскоре мы были мокрые, как листья салата в миске под краном. Через полчаса выяснилось, что нам надо было идти в другом направлении.
– Ну и что, – сказала Оля. – Зато тут так хорошо идти!
Дождь усиливался.
Знаменитый Палладио придумал постоянные декорации для театра Олимпико, которые сочетали идеи всех греческих и римских архитекторов. Спектакли должны были всегда проходить в окружении колонн, скульптур и улицы времен Юлия Цезаря, уходящей вглубь сцены. Служитель при входе так посмотрел на мою фотоаппаратуру, что я понял: войдя в святая святых города Виченце, я нарушу все законы Италии, включая основополагающие десять заповедей. Я вздохнул, отправил девушек одних, а сам пошел во двор, фотографировать обросшие мхом эротические скульптуры.
Театр в Виченце
На сцене в театре было пусто, а в зале сидело несколько туристов, за которыми присматривала бодрая бабулька. МС тайком вытащила свою мыльницу и нажала на спуск. Мыльница предательски сверкнула вспышкой, и бабулька выпалила отработанную длинную тираду на чистейшем, северо-итальянском языке. Из тирады МС поняла только два слова, которые можно было перевести, как «Понаехали тут!»
– Я хочу кушать в историческом месте, – сказала МС, когда мы встретились и обменялись впечатлениями.
– А я хочу выпить в историческом месте, – сказал я.
– Коктейли! – добавила Оля. – И не обязательно в историческом.
Самое историческое здание было на центральной площади. Оно было затянуто зеленой сеткой, и мы по очереди смотрели фотографии в книжке, чтобы представить гениальность Палладио. Рядом с кафе мок желтый экскаватор, завершающий картину исторической смены поколений. Столики стояли на улице под большими зонтиками. Рядом сидела русская пара. Он, молодой человек в костюме, непрерывно говорил по телефону или смотрел на него, беззвучно шевеля губами. Его девушка, одетая в вечернее платье с блестками, сидела, поеживаясь от холода, и беспомощно оглядывала зеленую сетку исторического памятника и нас, становившихся веселее от каждого глотка вина и пива. Потом она будет с теплотой вспоминать этот романтический обед в древней Виченце, но сейчас ей было скучно, зябко и мокро.
Виченца
Булыжники мостовой на площади блестели от дождя, и редкие прохожие перебегали из магазина в магазин, прячась под разноцветными зонтиками.
Виченца
– Есть идея кадра! – сказал я после второй кружки пива. – Кто-то из вас берет красный зонтик и задумчиво идет по мостовой. Желательно в длинном темном плаще.
Плаща ни у кого не было и пришлось ограничиться снимком МС в туристической штормовке. Но, под красным зонтиком!
Мы бродили по узким улицам, и девушки, чтобы не терять время, стали заходить в магазины смотреть туфельки. Я дремал под арками и терпеливо ждал окончания мучительного выбора: с пряжкой или ремешками?
По улице ходили полицейские, наблюдая за порядком. Порядок был идеальный. Кроме меня, смирно курившего под аркой, и еще пожилой женщины, стоящей у витрины, на улице никого не было.
Виченца
– Ты похож на католическую монашку, – сказала Оля после очередного магазина.
– Душой? Отношением с противоположному полу? – поинтересовался я.
– Не напрашивайся на комплимент. У тебя просто черная куртка с белой подкладкой.
Вечером дождь стих и улицы заполнились народом. Туристы куда-то исчезли, и местные жители с удовольствием демонстрировали свои весенне-осенние наряды. Они сначала ели мороженое, а потом стали рассаживаться за столики ресторанчиков, которые засветились среди мокрой листвы.
В поезде меня разморило. Я смотрел в окно на мелькающие огни и слушал перестук колес.
– Почему ты нам ничего не рассказываешь? – спросили меня девушки.
Пока я соображал, что ответить, колеса стали стучать реже, и громкий голос в динамиках объявил, что поезд приближается к станции Падуя.
Верона
Я точно знал, что в Вероне жили Ромео и Джульетта и что там стоит старый римский театр, где ставят «Аиду». Перед приездом в Верону я почитал книжки про этот город и узнал еще много другого. Сразу возник вопрос – а стоит ли туда ехать, если я и так уже все знаю?
Мы сняли квартиру в центре старого города. Это было в два раза дешевле, чем гостиница на окраине. Нам обещали тихую улочку и продовольственный магазин в двух шагах.
Чемоданы у нас был на колесиках. Мы долго гремели этими колесиками по булыжникам узких средневековых улиц и, наконец, остановились перед большим желтым зданием. В подъезде стоял открытый сундучок с инструментами, и веселый итальянец оживленно беседовал с приятелем.
Хозяйка была немногословна. Она проверила бокалы для вина, кофеварку и решив, что больше нам ничего не надо, сказала, что все в порядке. Ее муж всегда рядом, он сейчас ремонтирует дверь в подъезде, а у нее свой магазинчик и больше мы ее не увидим.
В квартире было три комнаты. Из моей комнаты было видно окно дома на другой стороне улицы. Там у зеркала сидела молодая женщина и тщательно расчесывала свои длинные, черные волосы. Увидев меня, она помахала рукой и продолжила свое занятие. Под окном хозяин квартиры продолжал свой разговор, взад-вперед ходили молодые волосатые парни – студенты ближайшего университета. Воздух на улице был теплый и сухой.
***
– Надо начать с Джульетты! – сказал я. – Поставим птицу и остаток дня свободный!
Верона, балкон Джульетты
Дом Джульетты стоял торцом к улице, а знаменитый балкон выходил в маленький дворик. Там толпились туристы, а стены дворика были исписаны любовными посланиями на всех языках мира. МС унеслась смотреть Джульеттину спальню, а я пошел к статуе знаменитой девушки. Статуя была бронзовая и очень старая. Только правая грудь у нее сверкала. За нее надо было браться и загадывать любовное желание. Никаких новых желаний я не придумал и хватать Джульетту за грудь я не стал.
Дом Ромео был неподалеку, и парню не надо было очень стараться, чтобы дойти до балкона своей любимой. Единственно, что я не понял – почему его не пристрелила родня Джульетты? Окна дома выходили во дворик и даже тихий шепот влюбленных был слышен во всех спальнях.
***
На рыночной площади стояла статую Веронской мадонны. Голова мадонны была похожа на шарик, который вот-вот лопнет от счастья. Я любовался мадонной-шариком и радовался, что она каменная. А то бы пришлось в нее влюбиться с непредсказуемыми последствиями. А еще там стоял венецианский лев на каменном столбе. Лев, как всегда, придерживал книгу. На страницах книги букв было мало – лев не утруждал себя занудным чтением и писаниной. Из него получился бы отличный блогер.
Верона, мадонна и часовая башня
У фонтана сидела МС и лопала фрукты из большого полиэтиленового стакана. Фонтан бил изо рта чудовища. Чудовище было из белого мрамора и поэтому было не таким страшным.
– Нам надо залезть на колокольню! – сказала МС. – Ты там будешь фотографировать, а я буду любоваться и ориентироваться по карте.
Верона
На колокольне было тепло, ветрено и было видно, как суетится внизу народ. И еще были видны оранжевые черепичные крыши и бесчисленные соборы. Я с ужасом смотрел на город, понимая, что все это мне придется фотографировать. Фронт работы был огромен. Он начинался с центральных площадей, уходил кривыми улочками к реке, поднимался зелеными холмами и заканчивался синим небом с облаками у горизонта.
***
Вечером МС села изучать карту, а я поплелся с компьютером в поисках интернет-кафе. На улицах было темно, туристы исчезли, а местные жители были деловиты и хорошо одеты. Я был в джинсах и кроссовках и понимал, что под местного мне скосить не удастся.
Ближайшее кафе было в двух кварталах от нашего дома. В полумраке ходили огромные негры в белых халатах и красных чепчиках на голове. Мониторы были покрыты пылью и паутиной, и лишь на одном не спеша раздевалась пышная блондинка. В воздухе стоял запах дыма от лампад и еще пахло чем-то подозрительно сладким.
– Вы работаете? – спросил я у хозяина. Он посмотрел на меня с удивлением, принюхался и сказал, что все компьютеры испорчены и что мне тут делать нечего. Блондинка на экране уже сняла с себя лифчик, и внимание хозяина переключилось на нее.
***
Утро было солнечное и радостное. Брюнетка в окне напротив опять села расчесывать волосы, а хозяин внизу у подъезда открыл свой сундучок с инструментами, поймал за пуговицу очередного знакомого и начал оживленную беседу.
Верона, Римский театр
Римский театр был большой, каменный, открытый и походил на стадион в Лужниках. На сцене рабочие убирали декорации «Аиды», туристы бродили по каменным ступеням, а я пытался найти место для удачного снимка. Заставить меня слушать «Аиду» можно только под угрозой расстрела или заплатив десять тысяч долларов.
Верона, Римский театр
Я был очень доволен, что хожу тут в тишине, и мне не надо восторгаться трагическими, искаженными динамиками завываниями, которые вчера сотрясали каменные стены театра. МС куда-то потерялась, и я отправился под трибуны, путаясь в каменных лабиринтах. В темных углах сидели призраки и хихикали. Призракам было на вид не больше двадцати лет, они целовались и были довольны жизнью.
***
– Я хочу снова в центр! – сказала МС. – Ты можешь гулять по речке, заигрывать с итальянками, а я должна изучить памятники Скалигерам, Данте и вообще подышать воздухом средневековья.
Скалигеры грозно сидели на конях. Они правили окрестностями, воевали, пили вино и любили женщин. Одного из них было очень жалко. В расцвете сил он прилег на травку, заработал воспаление легких и отдал Богу душу. Сами памятники были строги и даже симпатичны. Но стояли они на немыслимых постаментах, где было столько всего, что казалось все скульпторы того времени собрались на поминки, хорошо выпили и после этого каждый внес свою лепту в конструкцию.
Верона, памятник Данте
А вот Данте был хорош! Он, правда, напоминал смерть, как ее изображают на страшных картинках, но и писания его были не из веселых, хотя некоторые назывались комедиями. Данте подпирал подбородок рукой, смотрел в даль и думал о несправедливости, которая заставила его покинуть веселую Флоренцию и поселиться тут, у подножья Альп, где зима холодная и вино не такое сладкое.
Данте стоял на площади, куда выходили окна официальных зданий. На площадь стекались улицы с арками при входе. Над одной аркой стоял задумчивый мраморный мужчина и держал в руке увесистый каменный мячик. По поверью, этот мячик должен упасть на голову нехорошему человеку. Я тогда это не знал и беспечно ходил под этой аркой, не подозревая о висящей над головой ответственности за все мои грехи.
***
– Я должна сегодня побывать еще в двух соборах! – сказала МС. – И не надо изображать ужас на лице. Ты свободен, как птица!
Я пошел вдоль речки, которая шумела на перекатах, и где были натянуты веревки с воротами, для тренировки водных слаломистов. Слаломистов было мало, все они были чайники, и я со злорадством ждал, когда кто-нибудь перевернется на своем каяке. Но никто не перевернулся, и я отправился дальше.
Верона, Мост Святого Петра
Мост Святого Петра мне понравился. Он стоял уже две тысячи лет, и это вызывало уважение. Около моста был сквер, где стоял памятник Гарибальди. Я напряг ум, пытаясь понять, как он успел побывать и в Сицилии, и в Вероне, но мои знания были скудны и беспорядочны. Мои грустные размышления прервал молодой человек. Он попросил у меня закурить, долго смотрел на мою камеру и спросил, почему я не хочу его сфотографировать.
Верона, памятник Гарибальди
Парень был под мухой, глаза его были сощурены, и он напоминал меня в десятом классе, когда я пытался строить из себя крутого пацана. Я спросил, есть ли у него почтовый ящик на интернете, чтобы я смог послать ему фото. При слове интернет он напрягся, потом сказал, чтобы я не терял время и скорее его снимал, пока у него еще хорошее настроение. Он встал в позу под огромным деревом, сделал свирепое лицо и сверкал глазом, пока я искал ракурс.
Потом он посмотрел свое изображение на экране, остался довольным, стрельнул у меня еще одну сигарету и удалился.
***
– Ты меня любишь? – спросила МС за завтраком.
– Я готов за тобой на край света, – опрометчиво сказал я.
– Отлично, а то мне к собору Сан-Дзено одной идти не хочется.
На улице было тепло и приятно, мы вышли из подъезда, поздоровались с хозяином, который беседовал с соседкой, и пошли по бесконечным улочкам старого города. Мы шли и радовались, что можно не спешить, спокойно разглядывать терракотовые здания, зеленые балкончики с цветами, старые почтовые ящики и улыбаться веронцам, которые выглядывали из окон.
Верона, в замке Кастельвеккио
Сначала мы забрели в замок Кастельвеккио. Он возвышался крепостными стенами вдоль реки, как-то незаметно переходил в мост и был красив своей простотой. Замок был украшен зубцами, как на кремлевской стене, и это навевало умные исторические мысли. Вообще «кремлевских» зубцов в Вероне хватило бы на десяток кремлевских стен.
Внутри замка был музей. Меня заставили убрать штатив и тщательно наблюдали за мной во время моего пробега по залам. Вместе со мной бегали еще старушки из Германии. Где бегала МС – я не знаю, но очень обрадовался, когда, сидя на мосту, я случайно увидел ее в бойнице замка.
Верона, собор Сан-Дзено
Собор Сан-Дзено был у черта на куличках. Он был строг, красив и пустынен. Туристов не было, никто сам не отваживался туда идти. Шекспир обвенчал Ромео и Джульетту в этом соборе. Сам автор бессмертной трагедии в Вероне не был, но этот собор знал.
***
Смеркалось. Я уже подумывал о бокале красного вина, куске жареного мяса и о ломте теплого белого хлеба. На зрелища сил было мало.
– Сады Джусти – это рядом с нашим домом. – сказала МС. – Мы туда быстренько и потом будем есть мясо и пить вино.
Рядом – это примерно полчаса. Мы шли вдоль речки, щурясь от вечернего солнца, потом долго блуждали по маленьким улочкам и, наконец, подошли к большим воротам. За воротами был рай, который через час закрывался.
В садах мы обомлели от огромного лабиринта из самшитовых кустов, где, как свечки, стояли темные кипарисы. Мы бродили по лабиринту, залезли на гору, где стояли старые австрийские казармы, полюбовались страшной мордой, которая изрыгала огонь для потехи гостей несколько столетий назад и, наконец, подошли к главной достопримечательности. Достопримечательность называлась «кипарис Гете». «Он что, посадил его? – поинтересовался я. Табличка гласила другое. Гете тут гулял, отломал от этого кипариса ветку и пошел в город гулять дальше. Предприимчивый хозяин сада быстренько окрестил этот кипарис «кипарисом Гёте» и это стало достопримечательностью.
Я тайком отломал веточку от этого кипариса и тоже пошел гулять по городу.
***
– Я хочу быстренько съездить в Мантую, – сказала МС, допивая утренний чай.
В Мантую я не хотел. Я хотел залезть на гору, которая манила меня уже третий день, и с которой вся Верона была, как на ладони. Разряд по альпинизму не давал мне покоя, и мне нужно было куда-нибудь залезть.
Верона
Восхождение было не очень сложным. Оно проходило по асфальтовой дорожке, которая серпантином вилась около старого греческого театра, сквозь заросли цветущих кустов и мимо маленьких домиков, прилепленных на крутом склоне. На вершине было ветрено, рядом стояла парочка и восхищенно оглядывала окрестности. Я тоже посмотрел и влюбился в Верону окончательно. Река делала причудливые изгибы, разбивалась мостами, над черепичными крышами возвышались соборы, зеленые сады и парки украшали город и делали его уютным и милым.
А на следующее утро мы уехали, попрощавшись с хозяином, который стоял около открытого сундучка с инструментами и беседовал с новым приятелем.