Венецианские истории
Мы с МС вышли из поезда и подошли к каналу. Солнце било в глаза, вокруг стоял гомон десятков восторженных туристов, здания на противоположном берегу скрывались в тени и было непонятно, почему я не мог двинуться дальше. Я тут был уже не первый раз, но стоя у канала, я не мог оторвать глаз от мутной воды и разноцветных гондол.
– Закрой рот! – сказала МС.
Я кивнул и закрыл. Наши пути расходились сразу от вокзала. Я ненавижу толпу и всевозможные музеи. У меня уже давно был разработан свой маршрут по улицам, где не ступала нога туриста.
За вокзалом начинались жилые кварталы из новых домов, где жили гондольеры. На веревках сушились тельняшки, около домов играли дети, а на лавочках сидели молодые венецианки и с удивлением смотрели на незнакомца. Венецианки были некрасивы, но оживленны и потому казались привлекательными. Фотографировать было особо нечего, и я просто бродил вдоль каналов, заходил в тупики и ругал себя за лень, которая мешала вытащить карту (это было до появления GPS).
***
Постепенно новые дома стали заменяться старыми и возраст местных жителей тоже стал увеличиваться. По улочкам ходили совсем пожилые люди и с откровенной неприязнью поглядывали на чужака, посмевшего сойти с проторенных туристских маршрутов.
Венеция, гетто
Добравшись до знаменитого венецианского гетто, я ожидал увидеть хасидов, качающих головами у некого подобия «Стены Плача». Стена была, на ней были прилеплены грустные ужасы. Сейчас я не помню, что тогда меня поразило, но в старых записках так и было написано: увидел ужасы. Кажется, там было что-то, связанное с жертвами холокоста. Короче, стена была, но ни хасидов, ни плача в гетто не было. Светило солнце, редкие прохожие улыбались, радуясь жизни. Я сидел на лавочке, смотрел на знаменитый венецианский восьмиэтажный небоскреб (построили из-за скученности проживания евреев), ожидал МС и потихоньку разлагался под палящим солнцем. Стайка венецианских школьников играла в мяч над моей головой и громко обсуждала предстоящую экскурсию в Верону.
Венеция, церковь Мадонны
МС появилась, как из воздуха. Она потащила меня в открытый кошерный ресторанчик, который чудом уместился на узкой улочке. Я слушал ее восторженный рассказ о дворце, который был подарен какой-то балерине русским князем. Рассказ был интересным, но я с горечью осознавал, что через пять минут солнце и ветер вымоют у меня из головы и имя князя, и имя балерины, и все интересные подробности. За МС надо сразу записывать! Потом и она половину забудет, а так хоть что-то останется.
– Сейчас мы пойдем в церковь Мадонны, – сказала МС.
– Внутрь не пойду, – сказал я на всякий случай, пребывая в состоянии, когда уже не было сил на что-то смотреть.
МС ничего не сказала, и мы пошли вдоль пустынного канала. Церковь оказалась на берегу залива, и мы там были одни. Под крышей стояли апостолы. Я стал их считать и у меня получилось одиннадцать. «Перегрелся!» – подумал я и бросил счет. В руках у апостолов были книги и свитки. Я попытался вспомнить, когда появились первые книги и кто из апостолов умел читать, но потом понял, что в жаркий венецианский полдень это занятие опасно для рассудка. Из голов апостолов торчала проволока. Сначала я решил, что это для радиосвязи, но потом догадался, что это защита от голубей, которые, наверное, обожали гадить на их головы. Такое бесцеремонное обращение с апостолами мне не понравилось, и мы пошли к Большому Каналу через старый мусульманский квартал.
***
Потом, уже в Миннемоте я сидел на работе, смотрел в экран компьютера и пытался разобраться в длинной формуле. Позвонила МС.
– Ты написал мусульманский квартал, но там жили мавры и может это назвать мавританским кварталом?
– Да не вопрос! А Отелло тоже жил в этом квартале?
– Это надо у Шекспира спросить. Кстати, фамилия князя, который подарил дворец итальянской балерине, была Трубецкой, а дворец называется Золотой Дом.
***
Мы стояли около мостика через небольшой канал, МС держала в руках карту. Она сначала долго смотрела влево, потом долго смотрела вправо, потом неодобрительно посмотрела на солнце, перевернула карту вверх ногами и начала медленно с ней вращаться, пытаясь совместить канал с голубой линией на бумаге.
Венеция
– Ты, прямо, как Магеллан! – сказал я восхищенно.
– У Магеллана не было карты, он ее сам рисовал. Кстати, нам надо идти туда! – сказала МС и показала на середину канала.
***
Мы шли по пустынной улочке. Тут было тепло и тихо. Основная толпа туристов бегала вдоль Большого Канала и кормили ленивых голубей на площади Святого Марка. Кто-то бродил по магазинам или пил кофе в уютных уличных ресторанчиках, а мы изумленно рассматривали облупившиеся фрески и цветы на окнах венецианских домов.
Венеция, мавр
– Я тебе сейчас покажу скульптуры трех мавров. Они тут жили и построили дворец, – сказала МС, не сбавляя шаг.
– Это, типа, Отелло с друганами?
– Ага, с Гамлетом и королем Лиром!
Мавров было четыре. Трое были богаты, а один оказался их слугой. Мавры притулились к углам старых кирпичных домов с облезлой штукатуркой. На голове у мавров были тюрбаны, хотя один мавр был без тюрбана, но зато с черным железным носом. «Гангрена, – подумал я. – Климат тут влажный, в носу поковыряешь и все, мементум морэ!» Мавры не были похожи на африканцев, но все равно вызывали уважение. МС сказала, что это три брата. Я вспомнил «Три сестры» и «Трех товарищей», но это было не то. Их фамилия была Мастелли, что вызывало массу вопросов об их истинном северо-африканском происхождении.
– А сейчас главный сюрприз! – загадочно сказала МС. – Девочка с верблюдом!
Венеция, погонщик с верблюдом
Девочка с верблюдом была на тенистой стене по другую сторону канала. Я сразу узнал верблюда и вспомнил, как в Казахстане мы с пацанами спорили, в кого первого плюнет верблюд, если его подразнить. Но вот с девочкой были проблемы. Я достал телевик и сделал снимок. Девочка оказалась худеньким погонщиком мужского рода. Сие произведение искусства было на стене того самого дворца, которые построили братья мавры. Братья явно настаивали на своем африканском происхождении, украсив верблюдом свою стену.
Большой канал мы переходили по мосту Риалто. Кто-то его назвал восьмым чудом света. Это каменное чудо-чудовище перекинулось с берега на берег причудливой дугой с крышей, колоннами и массой скульптур. Вероятно, чудом его назвали за способность выдерживать стрельбу из пушек с его ступенек, как это было в конце 18-го века. Этот мост – мечта Манилова из «Мертвых душ». Под навесом сидели продавцы всяких товаров, а это именно то, о чем мечтал романтический герой Гоголя. Мост Риалто – еще и рекордсмен по количеству туристов на мостах Венеции. Их тут меньше всего!
Венеция
– Потрясающие ребята эти гондольеры, – вдруг сказала МС, разглядывая черно-золотые гондолы около моста. – У каждого свой маршрут. Менее удачливому приходиться катать туристов по маленьким каналам, где кроме белья на веревках рассматривать нечего. И еще заливаться при этом соловьем, что это самые уникальные места в Венеции и пассажирам сказочно повезло, что они сели в его гондолу.
– Каждые трусы на веревке имеют свою историю. – задумчиво сказал я. – Я вот про свои кроссовки могу сочинить целую повесть.
– Ты купил кроссовки перед отъездом. Какая там повесть!
– Ну, тогда маленький рассказ.
Я смотрел на гондолу глазами байдарочника. Лодка была несимметрична, что позволяло управлять одним веслом. Стоила она несколько десятков тысяч долларов и это было семейным достоянием. Гондолы переходили от отца к сыну, и только так можно было окупить такую дорогую вещь. Я представил себя в шлеме и спасжилете в гондоле на горной речке и подумал, что это было бы красиво! Плывешь себе по порогам и водопадам и насвистываешь баркароллу!
Потом мы долго шли по маленьким улочкам, где можно было коснуться стен на разных сторонах, если раздвинуть руки.
***
Говорят, что настырные купцы украли в Александрии тело Марка-Евангелиста и подарили его городским властям. Легенда красивая, но собор Святого Марка еще красивее. Деньжищ и выдумки тут вколочено немеряно! На самой площади еще часовая башня, дворец Дожей и много чего другого. Но толпа туристов и стаи голубей способны отпугнуть всех любителей старины. Я фотографирую только то, что находится на крышах и хочу быстрее отсюда уйти.
Венеция
Но и на набережной нет покоя. Лишь у самой воды качаются красивые, синие гондолы, фотографии которых есть у каждого, кто тут побывал. А у меня за спиной толпа устремляется на Мостик Вздохов, соединяющий дворец Дожей с тюрьмой. Там сидел Казанова – знаменитый ценитель женщин. Его имя в Венеции также популярно, как имя Галилео Галилея, который тут прославился тем, что показывал спутники Юпитера местным вельможам.
Венеция
На ближайших улочках тоже толпы, тут магазины для туристов. Повсюду русская речь.
– Надо венецианского стекла купить. Жуткое дерьмо, но будет память.
Венеция
– Во, блин! Две чашки кофе, как свитер стоят!
Впрочем, и на других языках говорят то же самое.
***
Остров Лидо у меня намертво связан с Томасом Манном. Мы остановились в отеле, где жил писатель, когда писал «Смерть в Венеции». Отель старый, бестолковый и если бы не Томас Манн и не божеские цены, то я бы очень огорчался. В итальянских отелях положено быть биде, и оно у нас было! В ванной стояло нечто пластмассовое, похожее на биде, ни к чему не подсоединенное и это нечто можно было поставить в любое место нашей комнаты.
А рядом с отелем пляж, куда ходил Томас Манн. Вода такая теплая, что я не понимал, на какую глубину я зашел. Все девушки соревновались в степени открытости купальников. Лишний раз убеждался, что когда много открыто, то уже неинтересно. На пляже сарайчики для отдыха из трех стен с крышей. Сараи старше Томаса Манна, и их античность включена в стоимость проката.
По утрам я любил гулять по острову и разглядывать пустые особняки. Все это не похоже ни на Венецию, ни на Италию. Тут пахнет деньгами, который перебивает запах истории.
Начинался кинофестиваль. К огромному, аляповатому отелю подъезжали лодки и кинозвезды неловко шагали по трапу, а потом по пыльной ковровой дорожке. Из-за обыденности события итальянцы не очень стараются сделать фестиваль праздником.
***
Вечер, мы бредем по темнеющим улочкам
– Ты знаешь куда мы идем? – спрашиваю я.
– Мы идем ужинать, – говорит МС. – В Италии нельзя кушать там, где много туристов. Это невкусно и дорого.
Венеция
Все, куда-то пришли! Рядом мрачное здание больницы, через пролив остров с кладбищем – там похоронены Стравинский, Дягилев и Иосиф Бродский. Тихо. Из воды торчат столбики для лодок, горят тусклые лампы. Ресторанов нет, людей нет, кушать хочется. Идем назад. Горит вывеска ресторанчика. Ужинаем невкусно и дорого.
***
– Ты только не вздумай писать, как мы солонку покупали! – говорит МС.
Но из песни слов не выкинешь. В Америке солонки делают для настоящих мужчин. Они практичны и огромны. А если солонки маленькие, то такие страшные, что их можно только в сарае держать. А Италия – это стиль, это класс, это удобно и красиво! Ну а солонка из Венеции – это каждодневное напоминание о сказочном городе. Представьте, что это была моя идея! Суровая мужская идея. Под моим руководством вместо музеев мы бегали по лавочкам в поисках солонки и перчонки. Теперь у нас новые ориентиры: «Ну этот мост… ну там, где розовые солонки продавались!»
Солонку купили в Риме. Она красивая, но из нее почти ничего не сыплется.
***
У меня крошечная цифровая мыльница, но я полон решимости сделать шедевральный снимок. Сидим на необычно широкой набережной. Тепло и тихо. Туристов нет. Мы ждем заката и перемываем кости местным жителям, которые тут прогуливаются. Потом я соображаю, что закат будет, но будет сзади и нужно перебираться на другую сторону пролива. Находим катер, который отвозит нас на совершенно пустынный остров. Смотрю на собор в окружении башенный кранов и понимаю, что шедевра не будет. Делаю снимок, который буду все равно любить.
Венеция
Это был один из первых моих снимков, которым потребовал поднять задницу и подумать о хорошей точке съемки.
Однажды на Сицилии
Приведу здесь сицилийские «однажды», которые не вошли в другие книги.
Однажды мы бродили по пустынному сицилийскому городу Трапани, искали турбюро и увидели очень спешащего, почти бегущего, делового молодого человека. Мы обрадовались и махнули ему рукой в надежде получить информацию. Молодой человек с «визгом шин» остановился и долго объяснял нам дорогу, предлагая нас туда еще и проводить.
Однажды мы поехали посмотреть старые соляные ветряные мельницы около Трапани. МС захотела сделать суперснимок, но ей мешал большой туристический автобус. Она подошла к водителю и объяснила свою проблему. Через минуту автобус спрятался за кустами, откуда выглядывал очень озабоченный водитель, нахмурено смотревший на туристов, которые тоже могли помешать фотосъемке.
Однажды в Сицилии я увидел каменную стену, на которой висела табличка, что эта стена была построена за 600 лет до нашей эры. На стене валялись пустые банки от «Кока-Колы», знаменуя связь тысячелетий.
Однажды я захотел поменять деньги в маленьком банке в центре Трапани. Отстояв часовую очередь, я подошел к окошку и объяснил свою проблему. Со мной полчаса работали два клерка, к которым периодически подходил владелец банка и давал им советы. Анкеты меня не удивили. Меня удивило, что они сняли фотокопии всех долларов, которые я хотел поменять.
Однажды я покупал продукты в маленьком магазинчике. Узнав, что я русский, кассирша заулыбалась и, уже уходя, я услышал, как она сказала продавцу: «С этого дня наш магазин может называться интернационале».
Однажды на Сицилии я сдавал машину, взятую напрокат. Клерк ходил вокруг «фордика», искал царапины, а я вспоминал горные сицилийские дороги, по которым я ездил чуть ли не на двух колесах. «Синьор большой мастер!» – сказал клерк и пошел выписывать квитанцию. О том, что машина сидела на «брюхе», болтаясь двумя колесами над оврагом, я решил умолчать.
Однажды в Палермо мы снимали комнату у прекрасного парня по имени Джорджио. У Джорджио было две мечты. Он мечтал и дальше укрывать свой бизнес от «налогов» мафии и еще он мечтал жениться. Но даже девушки из окрестных сел ему отказывали, узнав, что Джорджио мечтает передать им свои обязанности по приготовлению завтраков, стирке белья и уборке комнат его жильцов.
Однажды в Палермо я увидел полуразрушенные кварталы со следами бомбежек времен второй мировой войны. Мне объяснили, что мафиози строят дороги, т.к. им надо по ним ездить, а в эти кварталы они не заходят.
Однажды на Сицилии в горах под Рагузой мы снимали комнату в домике, который гордо назывался «Балкон Сицилии». Балкон там был, но попасть на него можно было только через окно, перелезая через высокий подоконник.
Однажды на Сицилии мы жили в домике, у хозяина которого было около тридцати кошек и собак. Он их почти не кормил, считая, что вокруг дома и так достаточно для них еды. Кошки постоянно сидели в засаде около двери на кухню, чтобы при малейшей возможности туда проскочить и что-нибудь ухватить. Собаки вели себя очень прилично. Они сопровождали нас в прогулках и внимательно рассматривали красивые виды, которыми мы любовались.
Однажды на Сицилии я увидел уличного продавца, который стоял около огромного стола, заставленного разнообразными товарами. Было жарко. Продавцу надоело там стоять, и он ушел в ближайшее кафе. Я поразился, что он не боится мафии и так смело бросил свой товар. Мне объяснили, что мафия как раз и охраняет его бизнес.
Однажды в Палермо мы шли через городской рынок. К нам подошел молодой человек и сказал, что тут много карманников и для нашей безопасности он нас проводит. При выходе он вежливо попрощался и ушел. После этого я понял, что по Сицилии можно смело ходить с пачкой денег в кармане даже ночью. Вспомнил слова испанского диктатора Фрасиско Франко: «Всякий, кто обидит туриста, приравнивается к врагу государства». Не знаю, кто у кого научился.
Однажды я спросил почему на гербе Сицилии изображены три ноги и ни одной руки. Местный житель улыбнулся и сказал, что лень – это национальная гордость Сицилии и изображать руки, которыми надо работать, будет обидой для сицилийцев.
Однажды я узнал, что итальянская еда в Италии и за ее пределами отличаются также, как кружка холодного пива в жаркий день отличается от фотографии этой кружки. Причину я понял, когда наш сосед, японец из Америки, уехал в Финляндию, чтобы открыть там итальянский ресторан.
Однажды я понял, что обожаю итальянцев. Хозяева интернет-кафе (раньше были такие!), заводя пароль в мой ноутбук, громко и четко произносили все буквы и цифры пароля. После этого я мог пользоваться интернетом в этих кафе в любое время бесплатно. Но я платил, конечно.
Что придет в голову
Мы бродили по Палермо второй день. Весь план осмотра города был выполнен и даже перевыполнен, если учесть, что любимый фонтан МС мы посмотрели уже три раза. Оставался еще знаменитый рынок, который был закрыт по случаю Первого Мая, но мы решили, что проживем и без него.
Наш путь лежал мимо вокзала. Было жарко, мне хотелось сесть на лавочку и пить пиво, лениво поглядывая на расслабленных сицилийцев. Море скрывалось за полуразрушенными зданиями, на привокзальной площади пахло пылью, ничто не напоминало об отпуске и удовольствиях. В голове свербила необычная для меня мысль: мы свободны и можем делать то, что придет в голову. Я резко свернул к вокзалу.
– Поедем в Чефалу, – предложил я. – Там море, скалы и там сейчас нет туристов.
Сицилия, Чефалу
МС не сопротивлялась и через час мы уже шли по песчаному пляжу. На горизонте стояла огромная каменная глыба, над которой плыли белые облака, виднелись башни собора и маленькие домики на небольшом мысу, уходящем в синее море. На пляже никого не было и казалось, что и море, и серый песок, и разноцветные домики принадлежат только нам. Я чувствовал, что мне надо фотографировать, но сицилийская лень была настолько заразной, что даже нажимание на кнопку фотокамеры было тяжелой работой.
Было необычно тихо. Без треска мотороллеров стало казаться, что мы перенеслись на сто лет назад и на улицах городка мы увидим синьорин в длинных платьях и услышим цоканье лошадиных копыт.
На центральной улице все стало на свои места. В магазинчиках продавали всякую дрянь для туристов, синьорины ходили в джинсах и был даже один мотороллер. Лысоватый синьор остановил своего железного коня около небольшой лавочки и долго торговался с серьезной продавщицей, покупая смешную куклу на веревочках.
– На Сицилии самые серьезные женщины в мире, – философски сказал я.
– Поживи с этими лентяями и сам станешь таким, – ответила МС. – И вообще, я есть хочу.
Сицилия, Чефалу
Вечер был теплый и тихий. Был слышен прибой и запирать себя в полутемном ресторане не хотелось. Мы купили пиццу и пошли к старой крепости. Закат раскрасил городок в желтые цвета, затемнил синее небо и успокоил море. Мы сидели на теплых камнях, жевали пиццу и смотрели на древние стены, на которых были отпечатки кровавой истории этих мест. Неподалеку на лавочке сидела влюбленная парочка. Они не разговаривали. Да и мы молчали. Любое слово было бы лишним среди тишины, окутывающей неподвижную воду и теплый воздух, пахнущий водорослями и рыбой.
Итальянские «однажды»
Однажды в маленьком городке на севере Италии мне понадобился интернет, и я пошел в офис «Вестерн Юнион», где были компьютеры. Офис открывался в девять. В девять сорок на улице остановился спортивный «БМВ», из которого вышла умопомрачительная брюнетка. Она хмуро открыла офис, не обращая внимания на мою улыбку. Два дня я пытался добиться ответной улыбки. Удалось только на третий день, когда я пришел на час позже уже к открытому офису.
Однажды мы были в Милане и зашли в маленькое кафе. Кафе оказалось футбольным – на стенах висели фотографии футболистов, вымпелы и значки. В это время по улице начали ездить машины, из которых высовывались люди и махали синими флагами. Я спросил у хозяина, что тут происходит. Он открыл рот и потерял дар речи от моего вопроса. Оказалось, что в этот день миланский «Интер» выиграл решающий матч и стал чемпионом Италии.
Однажды я был в музее науки во Флоренции и понял почему Галилей не вывел уравнения движения, а предоставил это сделать Ньютону. У бедняги Галилея просто не было на это времени. Все его приспособления для измерения ускорения были из полированного дерева и представляли собой произведения искусства.
Однажды мы прилетели во Флоренцию. В аэропорту прорвало канализацию, и все ходили по доскам, положенных посреди огромных луж. Выйдя наружу, в поисках такси мы подошли к забору, к которому была привязана коза. И тут я понял, что уже люблю Италию.
Однажды мы ехали во Флоренции из аэропорта в отель. Остановившись около отеля, таксист что-то повернул в счетчике, и сумма удвоилась. «Эй! – сказал я. – Тут должно быть в два раза меньше!» Таксист пожал плечами и сказал, что если мы такие бедные, то ему и половины хватит.
Однажды я понял, что у итальянцев от любви до ненависти один шаг. Мы приехали в отель во Флоренции, и хозяин сразу сказал, что он все знает про Россию и он обожает русских. Узнав, что мы собираемся уехать на день раньше и еще хотим получить часть денег назад, он перестал с нами здороваться.
Однажды в Риме, в 2000-м году я увидел на стене надпись, что Путин победит, а американцы нет. Сначала я испугался, что Америка с Россией одновременно объявили войну Италии, но потом увидел сколько русские по сравнению с американцами тратят в магазинах и понял, что они имели в виду.
Однажды я жил в небольшом отеле около озера Гарда на севере Италии. Ко мне подошла хозяйка отеля и сказала: «Вы русский и мне нужна ваша помощь. У меня живет русская семья и я боюсь за целостность здания отеля». Я вышел в коридор и увидел, как два мальчика играют в войну. Усталый отец этих мальчиков приоткрыл дверь и сказал: «Все, что я могу сделать – это уехать завтра утром в другой отель».