Устроители Туркестана. Туркестанские генерал-губернаторы

Глава девятая

Как уже отмечалось, Кауфман придавал огромное значение изучению вверенного ему края. С этой целью им было организован целый ряд научных экспедиций. Такие исследователи как

Н. А Северцов, В. Ф. Ошанин, А. П. Федченко. И. В. Мушкетов, А. Н. Куропаткин, Ю. А. Сосновский, внесли огромный вклад в изучение Средней Азии и Восточного Туркестана. Неизменно, во все военные отряды, отправляющиеся в походы, включались учёные: топографы, астрономы, зоологи, ботаники. Нередко и военные занимались научной деятельностью.

В 1875 г. Константин Петрович снаряжает так называемую Гиссарскую экспедицию, в состав которой вошли статистик, географ и этнограф, редактор газеты «Туркестанские ведомости» Н. А. Маев, астроном Шварц и подпоручик Вишневский. Экспедиция имела целью познакомиться с характером местности, лежащей между Гиссарским хребтом и Амударьей. В 1870—1880-е годы по Центральной Азии совершил ряд поездок уездный врач в Кульдже А. Регель. Основной его целью был сбор ботанических коллекций.

В 1879 г. Великий Князь Николай Константинович, капитан Генерального штаба и флигель-адъютант, во главе многочисленной экспедиции совершил большое путешествие по Туркестану. Главной её целью, помимо изучения бассейна Амударьи, было исследование возможной трассы будущей железной дороги. В то время Николай Константинович уже был изгнан из семьи, и занимался научно-исследовательской работой, связанной с Русским географическим обществом. Два сезона, в 1877 и 1878 годах, экспедиция князя изучала возможность соединить удобным путем Туркестан и Россию, дойдя в Каракумах до станции Каратугай на Сырдарье. В 1878 году в Оренбурге Николай Константинович издал брошюру «О выборе кратчайшего направления Среднеазиатской железной дороги». Через три года Великий князь переедет в Ташкент, где проживёт до конца жизни.

Великий Князь Николай Константинович и его брошюра с дарственной надписью.

Дипломатические посольства, отправляющиеся в сопредельные страны, также получали задания собирать географические, экономические и политические сведения.

С присоединением территории Кокандского ханства к России, Туркестанский край стал непосредственно граничить с государством Якуб-бека. Для решения вопроса пограничного размежевания, Кауфман отправляет в Кашгар посольство во главе с капитаном А. Н. Куропаткиным. Совершенно понятно, что Куропаткину было дано задание и разведывательного характера.

К этому времени Цинский Китай огнём и мечом подавил длившееся пять лет восстание в Джунгарии и вышел на подступы к Восточному Туркестану. Оставалось покончить с последним очагом антиманьчжурского сопротивления – основанным Якуб-беком государством Йеттишар (Семиградье).

К весне 1876 года «имперский комиссар» Цзо Цзунтан – генерал-губернатор провинций Шаньси и Ганьсу – приступил к решению этой задачи. Китайское войско, сосредоточенное на границе с Синьцзяном, насчитывало до 50 тысяч человек.

Примерно в эти же дни, а точнее 19 марта 1876 года, в здании Главного штаба в Санкт-Петербурге проходило совещание высших чинов Российской империи. В повестке дня: «Сохранение в Кашгаре господства нынешнего владетеля или, напротив, ниспровержение его и восстановление власти китайского правительства».

О том, какое значение придавалось событиям в Восточном Туркестане говорил состав совещания: военный министр Д. А. Милютин, товарищ (заместитель) министра иностранных дел Н. К. Гирс, туркестанский генерал-губернатор К. П. фон Кауфман, генерал-губернатор Западной Сибири Н. Г. Казнаков, начальник Главного штаба генерал-адъютант Ф. Л. Гейден, вице-директор Азиатского департамента МИД А. А. Мельников, заведующий Азиатскими делами Главного штаба полковник А. П. Проценко и чиновник по дипломатической части при Туркестанском генерал-губернаторе статский советник А. А. Вейнберг. В качестве эксперта по Китаю к работе совещания привлекли полковника М. И. Венюкова, бывавшего в Китае с разведывательной целью, и сыгравшего немалую роль в присоединении к России бывших владений империи Цин на Амуре и в Приморье.

Якуб-бек к тому времени официально считался вассалом Османского султана, признав того халифом и получив из Стамбула титул эмира. Антирусские взгляды владыки Йеттишара, равно как и его планы в отношении мусульман Центральной Азии, секретом не были. Это означало, что в случае войны с Турцией Россия получит на своих среднеазиатских границах враждебное и агрессивное государство.

На совещании эту ситуацию прекрасно обрисовал М. И. Венюков:

«Только Россия является препоной честолюбивому эмиру в его стремлении основать большое мусульманское государство в Средней Азии… С нашей стороны, конечно, нет никакого резона содействовать осуществлению его планов и, напротив, должно желать, чтобы усилению Йеттишара был положен, наконец, предел. Всего бы лучше, по-видимому, было содействовать китайцам в нанесении ему хорошего удара с востока, для чего достаточно упрочить их положение в Чжунгарии и Хами и снабдить их оружием и другим военными запасами. Китайцы – соседи испытанного миролюбия и притом имеют одинаковый с нами интерес в Средней Азии: сдерживать волнения номадов (кочевников, прим. В.Ф.), столь вредных для их оседлых соседей. Их соседство в Кашгаре было бы выгодно для нас уже потому, что заслонило бы нас от британской Северной Индии, откуда идут не только неприязненные нам внушения Якуб-беку, но и оружие, далеко превосходящее луки со стрелами и фитильные ружья среднеазиатцев…»

В этом же духе выступили и другие участники совещания. В результате, в итоговом протоколе было отмечено, что господство Цинской империи в Восточном Туркестане «не столь опасно для наших Среднеазиатских владений, как власть Якуб-бека, стремящегося создать подле нашей границы сильное независимое мусульманское государство, могущее всегда поддерживать брожение в подвластном нам мусульманском населении».

Накануне решающих событий в Синьцзяне, весьма эффективно поработала российская разведка, представив ценный материал, как с одной, так и с другой, противоборствующих сторон.

Экспедиция путешественника и полковника Генштаба Н. М. Пржевальского пересекла эту территорию с северо-запада на юго-восток. «По всему видно было, – писал Николай Михайлович, – что наше путешествие не по нутру Якуб-беку, но ссориться с русскими для него теперь было нерасчётливо ввиду войны с китайцами». После приёма Пржевальского властителем Кашгара, в Петербург ушло донесение с чётким прогнозом: государство Якуб-бека обречено, оно развалится от первого же удара китайцев.

По другую сторону фронта другой русский полковник, Ю. А. Сосновский, нанёс визит в ставку «императорского комиссара» Цзо Цзунтана.

Результатом этой встречи стала договорённость о поставках российского продовольствия вошедшим в Синьцзян китайским войскам.

Договор о поставках вместе с авансом был отправлен в г. Верный, под охраной китайских кавалеристов и казаков из конвоя Сосновского, и немедленно переправлен в Ташкент, генерал- губернатору.

Такова была военно-политическая обстановка в Восточном Туркестане накануне отправки туда А. Н. Куропаткина. Следует отметить, что это была не первая миссия, отправленная Кауфманом в Кашгар. В 1868 туда был послан полковник П. Я. Рейнталь, чтобы решить вопрос с задержанными Якуб-беком русскими торговыми караванами. Как пишет М. К. Басханов: «Рейнталю удалось собрать ценные сведения о военно-политической ситуации в Восточном Туркестане, об административном устройстве, экономике и армии владения Якуб-бека».

.

А

Выдающиеся путешественники, исследователи, разведчики, работающие под эгидой Императорского Русского Географического Общества. Верхний ряд: Н. А Северцов, В. Ф. Ошанин, А. П. Федченко, Н. И. Гродеков. Нижний ряд: И. В. Мушкетов, А. Н. Куропаткин, Ю. А. Сосновский, Н. М. Пржевальский.

В 1872 году в Кашгар, через Семиречье отправилось посольство, которое возглавил капитан А. В. Каульбарс. Посланник Кауфмана, должен был убедить властителя Йеттишара подписать торговый договор с Россией. Негласным заданием стал сбор политических и военно-географических сведений о Кашгарии, составление карты и оценка боевого потенциала кашгарской армии. Миссия была успешной. Хотя, подписанный договор, впоследствии не выполнялся, научные результаты были превосходны. За ценные военные, политические и географические сведения, привезённые из экспедиции, А. В. Каульбарс был награждён орденом Св. Анны 2-й степени. О неудачной миссии Вейнберга и Скобелева в 1875 году, мы уже рассказывали.

Главная задача, стоящая перед миссией Куропаткина – убедить Якуб-бека, что Россия по-прежнему стремится поддерживать с ним дружеские отношения, чтобы не спровоцировать его на враждебные действия, поскольку Якуб-беку стало уже известно о начавшихся поставках российского продовольствия для китайской армии. Кроме того, в задачу экспедиции входил сбор сведений для последующего военно-географического описания Кашгариии составление карты этого региона.

Выбор К. П. Кауфманом А. Н. Куропаткина в качестве главы посольства был не случаен.

К тому времени это был не только опытный военный, принимавший участие в боевых действиях французских войск в Сахаре, во время своей военно-научной командировке от Генерального штаба, но и пытливый учёный. Константин Петрович наблюдал за Куропаткиным со дня начала его службы в Туркестане – с 1875 года. Вот как, в письме к Кауфману, характеризует Скобелев своего боевого товарища: «Начальник штаба у меня Куропаткин. Ваше высокопревосходительство уже давно оценили по достоинству этого героя-солдата и прекрасного, полного благородства человека. С ним мне жить легко, несмотря на рычание толпы завистников, больше прежнего на меня злящихся».

Именно этому блестящему офицеру, отличавшемуся кроме всего прочего, «поразительным спокойствием и выдержкой, вместе с изысканной воспитанностью», было поручено возглавить миссию в Йеттишар.

Куропаткин неплохо разбирался в сложившейся ситуации и хорошо представлял себе задачи, стоящие перед миссией. К тому же у него имелся достаточный дипломатический опыт, накопленный за период службы в Туркестане. Знание географических условий, обычаев и традиций населения этого региона, видимо, также сыграло свою роль при его назначении. Готовясь к трудной и опасной экспедиции, А. Н. Куропаткин изучил весь имеющийся о Йеттишаре материал и пришел к выводу, что «Наши сведения, имевшиеся в то время, были не только неполны, но в значительной степени преувеличивали действительную силу правителя Кашгарии Якуб-бека и значение основанного им государства. В Кашгарии видели сильное мусульманское государство, к которому как к центру, могли примкнуть симпатии мусульманского населения не только слабых мусульманских государств, еще сохранивших независимость, но и населения завоеванных нами областей. Значение Кашгарии в наших глазах увеличивалось вследствие попыток англичан привлечь эту страну на свою сторону и требовалось проверить на месте, насколько действительные средства и силы Якуб-бека могли быть нам опасны».

В мае 1876 г. русское посольство, в состав которого были включены брат А. Н. Куропаткина, артиллерийский капитан Н. Н. Куропаткин, штабс-капитаны Н. Старцев и А. Сунаргулов, врач Эрден и натуралист Вилькинс, выступило из Ташкента. Благополучно проследовав Ходжент, Коканд, Маргелан, по дороге к Гульче, миссия была атакована шайкой разбойников. В результате стычки Куропаткин был ранен и вернулся для лечения в Ош. Пришлось отложить посольство до осени.

25 октября 1876 г. миссия прибыла в Кашгар. Якуб-бек находился в это время в г. Курля, по этой причине русскому посольству предписывалось оставаться на месте и ожидать указаний. Однако, угроза Куропаткина вернуться без всяких переговоров оказала воздействие, и русскому посольству было разрешено двигаться дальше. Якуб-бек принял Куропаткина 11 января 1877 года.

В начале весны того же года, успешно выполнив все задачи, посольство, вместе с посланником Якуб-бека, вернулось в Ташкент.

Собранный уникальный географический, исторический, этнографический и военный материал по Восточному Туркестану, Куропаткин обобщил в работе «Кашгария».

Тем временем наступление Цинских войск продолжалось. Армия Якуб-бека, охваченная дезертирством, терпела одно поражение за другим.

А вскоре произошло событие, поставившее жирный крест на существовании Йеттишара.

Вот как об этом пишет А. Н. Куропаткин.

«6-го мая 1877-го года, в 5 часов пополудни, Бадаулет (Счастливец, так называли Якуб-бека, прим. В.Ф.) был сильно раздражён своим мирзою (секретарём) Хамалом, которого за неточное исполнение каких-то поручений он бил прикладом до смерти. Убив Хамала, Якуб-бек набросился и начал бить своего казначея Сабир-ахуна. В это время с ним сделался удар, лишивший его памяти и языка. Оставаясь в этом положении, Бадаулет 17-го мая в 2 часа утра скончался. Слухи об отравлении Якуб-бека сыном его Хак-Кули-беком и о том, что он сам, в виду неудач против китайцев принял яд, не имеют основания…»

Цинские войска вошли в Кашгарию и Ташкенту теперь нужно было решать пограничные вопросы уже с Китаем. Но об этом мы расскажем ниже.

Таким образом, договор заключённый Куропаткиным потерял своё значение. Сын Якуб-бека, Кули-бек бежал и нашёл убежище в Пскенте, где ему была назначена пенсия от русского правительства.

Бек Кули-бек с сыновьями. Селение Пскент, Ташкентский уезд, 1901 г. Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД)

Кауфман держал его поблизости, в качестве прорусского кандидата на Кашгарский трон. Этого, впрочем, не случилось.

Весной 1877 года Россия вступила в очередную, одиннадцатую, войну с Османской империей. А. Н. Куропаткин, М. Д. Скобелев и целый ряд других сподвижников Константина Петровича покинули Туркестан и поспешили на Балканский театр военных действий. Но они вскоре вернутся.

Глава деcятая

Чем закончилась одиннадцатая русско-турецкая война общеизвестно. Весной 1878 года отряды Скобелева заняли крепость Адрианополь, и вышли к Константинополю. Султан Абдул-Хамид запросил мирные переговоры.

Занятие русскими столицы Турции было абсолютно неприемлемо для Англии. Для противодействия этому эскадра британского флота под командованием адмирала Джеффри Горнби получила приказ войти в Мраморное море, продемонстрировав тем самым свою решимость противостоять намерениям России утвердиться на Босфоре.

Александр II не решился на жёсткий отпор и русские войска в Константинополь не вошли. 19 февраля в Сан-Стефано был подписан мирный договор между Османской империей и Россией по которому северная часть Болгарии получала независимость, подтверждалась самостоятельность Сербии, Черногории, Румынии. Россия получала Южную часть Бессарабии с крепостями Ардаган, Карс и Батум. Также Турция обязывалась выплатить Российской Империи контрибуцию в размере 1,410 млрд. рублей.

Результаты этого соглашения совершенно не устраивали западные страны, и в июне 1878 года был созван Берлинский конгресс, на котором условия договора были пересмотрены. Македонская республика и восточная область Румынии возвращались Турции; Англия, не принимавшая участие в войне, получала Кипр; Германии досталась часть земель Черногории.

Пока шли переговоры в Сан-Стефано, пока готовился конгресс в Берлине, туркестанский генерал-губернатор готовился к нанесению удара по британским владениям в Азии.

Ещё за год до начала военных действий на Балканах Кауфман убеждал Милютина и канцлера Горчакова, что для благополучного исхода грядущей войны необходимо нанести удар по главной сокровищнице Британии – Индии. Именно там, по мнению Константина Петровича, была ахиллесова пята «Владычицы морей». Основная военная сила Англии, её военно-морской флот был бы бессилен в этом случае.

И в то время, когда эскадра Горнби в Безикской бухте демонстрировала решимость Британии не допустить русских к черноморским проливам, в Петербурге собралось Особое совещание, где обсуждался вопрос военных действий на среднеазиатских границах. После долгого обсуждения было решено, «что предпринимать большое военное движение к стороне Индии с целью решительно поколебать английское владычество в этой стране в настоящее время было бы неудобно и нежелательно, с одной стороны, потому что большинство военных сил империи необходимо иметь в готовности для других, еще более настоятельных потребностей, обусловленных настоящим политическим положением дел в Европе, а с другой – потому что оно повело бы к такому напряжению военных и финансовых средств государства, которое после принесенных громадных жертв только что оконченной победоносной войны было бы крайне тяжело для народа».

Правда, совсем от плана потрепать «британского льва» за загривок не отказались. Было решено предпринять «некоторые военные меры, служащие как для военного обеспечения спокойствия в наших среднеазиатских областях и предохранения их от внешнего покушения, так и для того, чтобы военными приготовлениями нашими и высылкой отрядов к известным пунктам сделать такое впечатление на Англию, чтобы она могла опасаться за спокойствие своих владений в Индии и тем парализовать военные силы ее в этой стране». Иными словами, предполагалось не воевать, а создать видимость угрозы нападения.

8 апреля 1878 года, военный министр представил Александру II «Доклад по Главному штабу о мерах, принимаемых на среднеазиатских границах на случай разрыва с Англией». Через два дня решение было принято, и подготовка к военной демонстрации началась.

За основу Константин Петрович взял план Скобелева, который тот обрисовал в письме к туркестанскому генерал-губернатору, отправляясь на Балканы. Этот план предусматривал высадку на юго-восточном берегу Каспия 30-ти тысячного десанта, затем, совместно с 20-титысячным туркестанским войском, нанесение удара по Индии. За полтора месяца до заключения Сан-Стефанского мира Скобелев вновь предлагает осуществить военный поход на Индию, детализировав свой старый план.

Для удара по «британской жемчужине» Кауфманом были сформированы три отряда. В Самарканде войска возглавил генерал В. Н. Троцкий, в Маргелане генерал А. К. Абрамов и в Петро-Александровске на Амударье генерал А. А. Гротенгельм. Самаркандский отряд был расквартирован в селении Джам и поэтому получил название Джамский.

Могла ли эта операция, в случае её действительного осуществления быть успешной? По мнению известного историка М. К. Басханова, план Скобелева представлял собой чистую авантюру. Во-первых, 50-тысячной армии для завоевания Британской Индии было явно недостаточно. Этот небольшой контингент растаял бы еще на пути к границе Британской Индии: в стычках с местными племенами, в суровом климате и от болезней. Кроме того, на тот момент в распоряжении русских войск не имелось даже сколько-нибудь точных карт Афганистана, то есть войска входили бы туда «вслепую».

19 июля по Высочайшему повелению военная демонстрация была прекращена.

Но если Каспийский и Джамский отряды, как пишет А. Е. Снесарев, «почти застыли в своих исходных районах», то «отряд Абрамова […] прошел сравнительно далеко в незнакомый до того момента Памир и, хотя не оказал какого-либо политического влияния на Индию, но, имея в своем составе крупные научные силы, вроде Северцова, сыграл для науки большую роль». Результаты Фергано-Памирской экспедиции произвели подлинный переворот в существовавших представлениях о Памире. Ранее его считали прямым продолжением Тянь-Шаня. Северцов впервые доказал, что это независимая, самостоятельная горная система.

Одновременно с подготовкой к военной демонстрации, в Кабул отправляется военная делегация во главе с недавно вернувшимся с войны Н. Г. Столетовым. Николая Григорьевича в Афганистан направил лично Александр II. Евгений Константинович Андреевский, боевой товарищ Столетова по турецкой войне, а позже флигель-адъютант Его Величества, в своей книге воспоминаний очень подробно описал рассказ Столетова о встрече с императором.

«Явившись в назначенный час, я был вновь представлен государю, – рассказывал Н. Г. Столетов. – Его величество поручил мне передать Шир Али-хану, что ему будет дана полная поддержка, и что ему следует держать себя относительно англичан так же, как держал себя его гордый отец Дост-Мохамед; «Скажи ему, – продолжал государь, – что я вполне уверен в нем и в его умении, а потому, в свою очередь, жду от него лишь той корректности, которая даст Кауфману полное спокойствие относительно нашей границы… Все начертанное и условленное нами раньше в прежних наших переговорах ему надлежит твердо соблюдать; я его поддержу нравственно и материально… Кланяйся же Кауфману и ему в точности повтори все мною тебе сказанное. Поезжай с Богом; пиши часто и подробно Дмитрию Алексеевичу (Милютину, прим. В.Ф.).

«После того государь меня трижды перекрестил, поцеловал и отпустил», – нередко вспоминал впоследствии Н. Г. Столетов».

В Ташкенте от Константина Петровича Столетов получил более подробную инструкцию. В «Предписании №4407» указывалось: «Вы отправляетесь в столицу Афганистана – в г. Кабул к эмиру Шер Али-хану, дабы скрепить с ним наши дружественные отношения, выяснить ему происходящие от того для него выгоды и, по возможности, заключить с ним союз на случай вооруженного столкновения нашего с Англией. […] Вам предстоит, главным образом, постараться укрепить в эмире это его недоверие к действиям англичан и поощрить его к оказанию им дальнейшего сопротивления… Сосредоточение наших войск на Амударье не должно смущать эмира; это дружественная ему сила, которая во всякое время может ему помочь положить предел всяким вмешательствам англичан в его внутренние дела».

Туркестанский генерал-губернатор прекрасно осознавал роль Афганистана в противостоянии двух империй. Страна, разделявшая владения России и Британии в Азии, могла стать либо плацдармом для вторжения в Индию, либо буфером, защищающим от него. Поэтому посланцу Кауфмана «было поручено поставить категорически вопрос кабульскому эмиру о том, какие ему удобно будет установить отношения к нам, и выставить все выгоды доброй дружбы к нам и союза».

В конце мая 1878 г. миссия выехала из Ташкента и 18 июня прибыла в Кабул. Русское посольство встретили гостеприимно и разместили в небольшом дворце эмира. К вечеру того же дня генерал Столетов был торжественно принят Шер Али-ханом.

Из воспоминаний Н. Г. Столетова: «Пробыл я собственно в Кабуле пять недель и все время – гостем эмира, который показал массу радушия, гостеприимства, а под конец даже и дружбы. Почти каждый день я бывал у него; официальные разговоры велись через присяжных переводчиков, но наши простые беседы, ставшие впоследствии дружескими, происходили на тюркском наречии, а то и просто на турецком языке. Мы беседовали обо всем; эмир оказался очень сведущим в самых разнообразных вопросах религии, философии; много он говорил о христианстве, ясно различал другие христианские религии от православной; много беседовал об Иисусе Христе, сопоставлял его и разных пророков с Магометом и Абубекром. Касаясь вопросов политики, он всегда с большой симпатией и с глубоким уважением упоминал имя государя Александра Николаевича; относительно себя выразил сожаление о том, что после кончины отца своего очень скоро поддался влиянию, советам и воздействию англичан, которые его пленили главным образом тем, что выказывали на каждом шагу и при каждом удобном случае полнейшее и как будто самое искреннее уважение именно к его отцу, Досту-Мохамеду; он каялся, что был оплетен и что лишь через много лет понял, в какую ловушку они его захватили в своем стремлении извлекать выгоды для себя, а тем самым поставили его во враждебное положение и к другим народам Средней Азии и к Белому царю; последнее составляет безгрешнейшее горе всего его царствования и всей его жизни».

Результатом переговоров стал проект русско-афганского договора (конвенции) из 11 пунктов. В этом документе Афганистан признавался независимым государством. Шер Али-хан получал гарантии невмешательства во внутренние дела его страны и помощи «в случае возникновения каких-либо осложнений между Афганистаном и другим иностранным государством, если на то поступит его просьба».

Эмир мог посылать в Россию молодых афганцев «для изучения различных специальностей, в том числе и военных». Стороны договорились также о взаимных торговых связях.

После завершения переговоров Н. Г. Столетов вместе с доктором И. Л. Яворским и посланцами эмира выехал в Ташкент. Остальная часть русской миссии осталась в Кабуле.

Однако, к тому моменту, когда проект русско-афганского договора был доставлен Столетовым в Ташкент, уже состоялся Берлинский конгресс. Российский император не решился на войну с Англией. Тем не менее К. П. фон Кауфман был убеждён, что столкновение с Британией неизбежно. Осенью 1878 г. по направлению к индийским границам отправляются ещё две научно-разведывательные экспедиции – полковников П. П. Матвеева и Н. И. Гродекова.

Целью экспедиции Матвеева, куда входили: астроном Шварц, зоолог Русов, прапорщик Троцкий, два студента, два переводчика, два джигита и семь казаков, было определение кратчайшего пути от границ России до Индии. Путешествие заняло почти три месяца. За это время была проделана большая исследовательская работа. Пройдено около полутора тысяч верст, произведена маршрутная съемка всего пройденного пути, собран богатый этнографический материал.

В свою очередь, полковник Н. И. Гродеков в конце сентября 1878 г. предпринял дерзкий пробег верхом, в сопровождении всего двух джигитов, через Северный Афганистан и Северо-восточную Персию, проехав около 2 тысяч вёрст.

В ходе этой поездки Гродеков собрал ценнейший материал о политической обстановке в Афганистане, а также сведения разного характера о городах, которые он посетил: Герате, Маймане, Мазари-Шарифе и других. За эту поездку отважный разведчик был награждён орденом св. Владимира 3-й степени. Книга «Через Афганистан» написанная Гродековым по результатам этого путешествия, выдержала 2 издания и была переведена на английский, французский и немецкий языки.

Н. Г. Столетов, гравюра И. Матюшина с рис. П. Ф. Бореля,1877г, «Иллюстрированная хроника

войны». Приложение к журналу «Всемирные иллюстрации» и Эмир Афганистана Шер Али-хан.

Фотография Джона Берка, 1869 г.

Посольство Столетова в Кабул, вызвало резкое недовольство Британии, поскольку Шер Али-хан неоднократно до этого отказывался принимать английскую миссию. Обеспокоенный этим событием вице-король Индии лорд Литтон 17 августа 1878 г. отправляет в Кабул посольство во главе с хорошим знакомым эмира, генералом Невиллом Чемберленом.

Сопровождаемый старшим политическим советником майором Луи Каваньяри, конвоем из 250 солдат и огромной свитой генерал должен был убедить эмира отказаться от всяких сношений с Россией, добиться высылки русской миссии из Кабула и допустить английских агентов во все крупные города Афганистана с правом их свободного передвижения по стране. Однако миссия была остановлена у входа в Хайберское ущелье афганскими пограничниками. Под угрозой открытия огня, Чемберлену было запрещено двигаться дальше. В ответ на это Лондон предъявляет эмиру ультиматум, на который ответа не последовало и 21 ноября 1878 г. три колонны британских войск двинулись на Кабул – вторая англо-афганская война началась.