Дуэль на Крыше мира. Эпизоды «Большой Игры»

Глава девятая. Труба зовёт в поход

К середине 19 века, главные среднеазиатские государства, по-прежнему были погружены во взаимные распри. В сентябре 1859 года эмир Афганистана Дост Мухаммад, выступил против Кундузского и Мейменского ханств, расположенных на левом берегу Аму-Дарьи. Одновременно из Кабула в Бухару были отправлены послы для установления дружественных отношений. Однако, дружественным, назвать это посольство, можно было лишь c большой натяжкой. Почти в ультимативной форме оно потребовало от бухарского правителя передачи Афганистану таких городов как Карши, Каракуль и Чарджуй (Чарджоу). О посольстве стало известно в Оренбурге и генерал – губернатор А. А. Катенин, тут же заподозрил в этом происки англичан. Возможно какие-то основания для подобных подозрений у него и были. Британские власти ещё со времён посещения Бухары Александром Бернсом, задумывались над использованием Аму-Дарьи для проникновения в Среднюю Азию.

Города на бухарском берегу Аму-Дарьи, Чарджуй и Каракуль, занимали очень выгодное стратегическое положение и, владея ими, можно было добиться господствующего положения в регионе. Катенин пишет в Петербург: «Эмир такими требованиями поставлен в самое затруднительное положение, не знает, что ответить послам… Можно предполагать, что англичане решились образовать в Средней Азии сильное государство».

Но несмотря на то, что афганские войска уже вышли к берегам Аму-Дарьи, несмотря на угрозы и посулы, раздаваемые афганскими послами, эмир Бухары Насрулла, ответил отказом.

Дост Мухаммад, неудовлетворённый этим ответом, отправляет новую миссию с ещё более жёсткими требованиями: фактически передать под афганский контроль Шахризябское бекство, выделив его из состава эмирата, а заодно и город Керки.

Разъярённый Насрулла-хан отправляет против афганцев 12-тысячную армию. Весной 1860 года бухарское войско форсировало Аму-Дарью у города Керки, однако до крупных столкновений дело не дошло. В армии начался разброд и разложение. К тому же в это же время обострились отношения между Бухарой и Кокандом, и Насрулла-хан вынужден был отозвать войска. Кундуз перешёл под власть Кабула. Ослабевший, теснимый с двух сторон, эмир Бухары не смог поддержать мелкие бекства на левом берегу Аму-Дарьи и значительные территории, населённые узбеками, таджиками и туркменами отошли к Афганистану.

Примерно в это же время в Коканд прибывает британский агент Абдул Маджид, в задачу которого входило установление контакта с правящим там Малла-ханом. Агент должен был передать тому подарки и письмо с предложением установить дружеские отношения с Британской Индией.

Кокандское ханство, как и Бухара, входила в зону пристального внимания Англии.

Британская разведка того времени представляла собой хорошо налаженную систему непрерывного сбора информации военно-политического и географического характера в Афганистане, Памире и Восточном Туркестане, как силами тайно работающих офицеров, так и так называемых пандитов. Пандиты вербовались из числа местного населения и получали специальную подготовку по геодезии, топографии, а также обучались искусству маскировки и использованию легенд прикрытия. В романе Киплинга «Ким» хорошо описано такое обучение. Пандиты имели большие преимущества по сравнению с европейцами. Зная местные языки и обычаи, они более свободно растворялись в местной среде. Как система подготовки разведчиков и топографов из числа местного населения —она была основана майором Монтгомери в 1863 году. Но и до этого британцы использовали местных жителей в разведывательных целях. Так, в 1848 году некто Алладад, был отправлен с секретной миссией в среднеазиатские ханства. Основной целью английского эмиссара было склонение их правителей к антирусской политике. Алладад сумел посетить Бухару и Коканд, но на обратном пути в Бадахшане (независимое государство на Памире), был опознан как английский шпион и казнён.

Получив информацию о миссии Абдул Маджида в Коканд, Петербург поручает оренбургскому генерал—губернатору А. П. Безаку, сменившему скончавшегося А. А. Катенина, внимательно отслеживать действия Британии в Средней Азии, поскольку Малла-хан, после потери Ак-Мечети, пребывал в тревоге, и стремился получить английскую военную помощь. Британия, однако, хоть и была заинтересована в усилении Коканда, действовала в этом направлении весьма осторожно.

Майор Х. Б. Эдвардс, проводивший переговоры с кокандским посольством, прибывшим в Пешавар в 1854 году, писал: «Я считаю, что в наших интересах представить Коканду любую поддержку, которая может спасти его от участи стать русской провинцией (в противном случае эта участь ожидает его в самом скором времени), имея ввиду, однако, чтобы эта поддержка была пропорциональна цели и не была бы рассчитана на то, чтобы вовлечь нас в военные операции вдали от наших владений».

Несмотря на нежелание англичан оказать прямую военную поддержку, Коканд активно готовится к военным действиям против России. Информация об этом непрерывно поступает в Оренбург. О том же сообщает и генерал-губернатор Западной Сибири Гасфорд. По его сведениям, кокандские чиновники объезжая казахские и киргизские поселения отбирают для нужд армии лошадей и скот. Укреплялись Пишпек, Мерке, Аулие-Ата и другие аванпосты ханства, а в Ташкенте сосредотачивались крупные военные силы.

Но и Россия готовилась к дальнейшей экспансии. 24-го января 1859 года в Петербурге состоялось заседание Особого совещания, на котором присутствовали высшие государственные деятели. На нём было одобрено предложение Гасфорда о занятии Пишпека в качестве «опорного пункта для будущих границ». «В предлогах для войны не могло быть недостатка: мы были на протяжении нескольких тысяч вёрст в столкновениях с кочевыми племенами, которые тревожили нас своими набегами», писал впоследствии сменивший Гасфорда Дюгамель. Однако, для этой акции необходимы были точные сведения о местности, для чего решено было отправить разведывательные отряды в район Пишпека и к озеру Иссык-Куль.

Весной 1859 года отряд под командованием старшего адъютанта штаба Сибирского корпуса штабс-капитана Михаила Ивановича Венюкова и войскового старшины Шайтанова направляется на рекогносцировку «правого берега реки Чу, против Пишпека и местности на 100 – 200 вёрст далее вниз по реке». Венюкову предписывалось хранить в строгой тайне главную цель экспедиции – подготовку взятия Пишпека.

12 мая 1859 года отряд, состоявший из 2-х рот пехоты, одной сотни казаков, взвода горной артиллерии, двух ракетных станков и сотни джигитов, выступил из Верного.

Через пять дней отряд подошёл к подъёму на перевал Кастек, где было начато строительство укрепления. В конце мая Венюков, оставив в Кастеке под командованием Шайтанова часть людей для возведения укрепления, с остальным отрядом, через перевал Беш-Майнак, преодолел хребет и спустился к реке Чу.

Надо сказать, продвижение отряда Венюкова не осталось незамеченным. Навстречу ему выступили кокандцы. Однако вступить в бой не рискнули и издали наблюдали за его действиями. Видя нерешительность

Фото Венюкова из книги В. А. Есакова» противника, Венюков предлагает напасть на Токмак и Михаил Иванович Венюков». М.,Наука,2002 разрушить его, но, не получив на это разрешения нача-

льника Алатавского округа подполковника Колпаковского, отправляется дальше. 10 июня отряд подошёл к Пишпеку, где остановился на временную стоянку. Комендант крепости Атабек попытался поднять окрестных киргизов против русского отряда, однако в этом не преуспел.

Поход Венюкова был достаточно успешен. Его отряд в течение мая-июня 1859 года прошёл свыше 600 вёрст. Было основано укрепление Кастек, проведены съёмки местности, сняты планы кокандских укреплений и собраны обширные материалы о бассейне реки Чу. Потерь, при этом, удалось избежать, поскольку боевых столкновений не было.

Впоследствии М. И. Венюков станет известным военным исследователем. Им написан целый ряд работ по географии, этнографии и истории Туркестана и Семиречья. За многие годы работы в Туркестане он настолько полюбил этот край, что пожертвовал Русскому географическому обществу немалый капитал, проценты с которого предназначались на премии за работы по изучению Туркестана.

Тем временем Малла-хан, встревоженный вестями из Пишпека, отправляет в Чуйскую долину войска – пятитысячный отряд под командованием Рустем-бека. Задачей отряда было, разрушив Кастек, идти дальше на укрепление Верное. Получив информацию об этом, командующий войсками в Заилийском крае полковник А. Э. Циммерман выступил с отрядом из Верного и 8 июля прибыл в Кастек. Этой же ночью кокандцы атаковали русское укрепление. Атака была отбита, и с рассветом русские войска выступили навстречу противнику. После короткого боя на реке Джирин-Айгыр враг был разгромлен.

Успех под Кастеком сподвиг Циммермана к дальнейшим активным действиям. С отрядом пехоты и конницы в 1750 человек при 15 орудиях он 23 августа вышел из Кастека, перешёл реку Чу и двинулся на Токмак. После артобстрела, продолжавшегося чуть более часа, крепость сдалась. После этого гарнизон был отпущен со всем имуществом, а крепость разрушена. 29 августа к Циммерману присоединился отряд подполковника Колпаковского с казачьей сотней и 150-ю джигитами казахского султана старшего жуза Тезека. Объединённый отряд выступил из разрушенного Токмака и на другой день подошёл к Пишпеку. Циммерман предложил гарнизону сдаться. После отказа началась осада и на пятый день крепость пала.

Во время боёв за Пишпек произошёл удивительный А. Э. Циммерман. Рис. П. Ф. Борель,

Случай. Выстрелами артиллерийской батареи под гравюра, И. Матюшина

командованием штабс-капитана Обуха, неприятельские пушки, расположенные на одной из пишпекских башен, были сбиты, а одно ядро попало прямо в канал крепостного орудия и застряло в нём.

Через несколько дней после победы началось разрушение крепости. Солдатам помогало свыше 600 ликующих киргизов, сбежавшихся со всех окрестных аулов. Стены срывали, постройки взрывали, сжигали, крушили так, будто хотели втоптать в землю саму память о крепости.

Успешные действия Циммермана послужили образцом для всех последующих осад кокандских крепостей. Сам Аполлон Эрнестович за эти заслуги был произведён в генерал-майоры.

В 1862 году Колпаковский вновь овладел Пишпеком. На этот раз там был оставлен русский гарнизон. Вторичное взятие кокандской крепости стало важным шагом на пути соединения Сибирской и Сырдарьинской укреплённых линий, о чём задумывались ещё с 1854 года. Со взятием Пишпека открывалась возможность беспрепятственного движения на Аулие-Ата.

Вопрос о соединении линий 23 февраля 1863 года обсуждался на заседании Особого комитета, где было принято решение назначить действия по этой операции на 1864 год.

В плане, утверждённым Александром II, предусматривалось, что с весны 1864 года войска Оренбургского корпуса начнут наступление вдоль реки Сырдарьи, а отряды Сибирского корпуса овладеют городом Аулие-Ата. Таким образом, к концу 1863 года в результате активных действий русских войск со стороны Семиречья, проведения разведывательных рекогносцировок, строительства дорог, постов и укреплений была завершена подготовка к активной фазе завоевания Средней Азии. Завоевания, которое началось с овладения Ташкентом.

Глава десятая. Победный марш Черняева

Весной 1864 года навстречу друг другу одновременно вышли два военных отряда. Из Верного на запад, вдоль Александровского хребта, выступил отряд полковника Михаила Черняева, состоящий из 1500 бойцов при 4-х орудиях, из Перовска, вверх по Сырдарье, двинулся полковник Николай Веревкин, в его отряде было 1200 человек и 10 орудий. И это была уже обновленная русская армия. С 1861 года в России проводилась кардинальная военная реформа под руководством нового военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, принадлежавшего к числу наиболее просвещённых сторонников преобразований Александра II.

Результаты реформы впечатляли: были созданы военные округа, началось перевооружение армии, была введена всеобщая воинская повинность и система призыва резервистов, изменена система боевой подготовки солдат. Срок воинской службы сократился с 25 до 16 лет, начато обучение рядовых грамоте и ликвидирован существовавший порядок физического наказания нижних чинов.

М. Г. Черняев. Фотография А. И. Деньераи Н. А. Верёвкин. Рисунок П. Ф. Борель. Из журнала

«Всемирная иллюстрация»

Воины Черняева и Верёвкина, кроме того, были опытны и великолепно подготовлены. В состав отряда Черняева входили не только военные. По ходатайству Русского географического общества к военной экспедиции присоединился исследователь Н. А. Северцов. Кроме того, участие в походе принял и горный инженер А. А. Фрезе и художник М. С. Знаменский. На последнего была возложена обязанность зарисовывать «планы и виды» местностей и укреплений, занятых русскими войсками. И, как уже говорилось выше, при командующем в качестве переводчика состоял штабс-капитан Чокан Валиханов. 4 июня, миновав Пишпек, Черняев штурмом овладел крепостью Аулие-Ата.

Отношение русских к жителям павшей крепости ярко характеризует в своих воспоминаниях участник похода Гилярий Сярковский, командовавший передовым ударным отрядом: «Все наши потери при штурме ограничились двумя стрелками нашей роты. Потеря же коканцев весьма значительна: отрядные врачи Мациевский и Левицкий несколько дней делали перевязки раненым. К сожалению, в числе последних были женщины, и дети… Раненым женщинам и детям офицеры давали чай, сахар; с пленными наши солдаты делились последним сухарём. Аулиеатинцы сразу оценили гуманное с ними обращение; солдат иначе не называли, как „тамыр“ (приятель). Часто можно было видеть на базаре солдата, пьющего со своим тамыром-сартом чай из одного кунгана. Лавки на базаре были все открыты на другой день после взятия Аулие-Ата, а лепёшки, жареные пирожки и вкусные, приготовленные на пару пельмени сарты продавали нам по неимоверно дешёвой цене вечером сразу же после штурма».

В июле отряд Черняева подошел к Чимкенту. Здесь его встретило 25- тысячное кокандское войско. Отбив нападение русские войска, тем не менее, вынуждены были отступить. Впрочем, отошли и кокандцы. В это же время отряд Веревкина взял крепость Туркестан.

За эти победы оба полковника были произведены в генералы. Объединившись, два отряда под командованием Черняева направились к Чимкенту.

Не успели русские отряды подойти к расположенному недалеко от Чимкента городку Манкенту, как навстречу им вышла делегация и объявила, что город сдаётся. Командующий авангардом М. Г. Лерхев ответ на это заявил, что в благодарность он даже не введёт в город войска. У ворот был поставлен караул, а следующим утром русский отряд походным строем прошёл через Манкент и направился дальше. За солдатами шли восторженные жители, угощая солдат арбузами.

А вот штурм Чимкента, из-за отказа коменданта крепости капитулировать, оказался кровавым. Но, как пишет Сярковский: «Черняев своим благородством, деятельностью и заботой о жителях способствовал забвению жестокостей штурма».

Окрылённый успехом, новоиспечённый генерал, с отрядом в 1550 человек при 12 орудиях, двинулся к Ташкенту.

Ташкент был в то время крупнейшим городом Центральной Азии. Здесь проживало около 100 000 человек. Окружённый крепостными стенами, весь в садах и виноградниках он славился своим богатством и процветанием жителей. До 1808 года Ташкент был независимым государством, но затем оказался под властью Коканда.

Издавна между Ташкентом и Россией существовали экономические связи. Богатые торговые семейства города были бы не прочь сменить кокандское правление, с его непомерными налогами и перейти под власть России.

В планы российского командования, однако, не входило взятие Ташкента на этом этапе. Однако, Черняев, руководствуясь девизом «победителей не судят», надеясь на свою военную фортуну и «пятую колонну» в городе, 1 октября подошёл к Ташкенту со стороны Юнусабада и стал лагерем в местности Ак-Курган. Гарнизон крепости, завидев противника, занял оборону, а в Коканд был отправлен гонец с сообщением о подходе русского отряда. Кокандский правитель Султан Сейид-Хан объявил священную войну, «газават», и приказал призвать к оружию всех мужчин от 7 до 70-летнего возраста. Тем временем между ташкентским гарнизоном и отрядом Черняева началась перестрелка. Ставший к тому времени полковником, знакомый нам по меткому выстрелу В. В. Обух добился от Черняева разрешения на штурм ворот. После артиллерийской подготовки две роты Обуха бросились в атаку, но были встречены шквальным огнем защитников гарнизона. Штурм захлебнулся и Черняеву, огнём из всех 12 орудий, пришлось прикрыть отход штурмового отряда. При этом 18 человек погибло, 60 было ранено, двое офицеров смертельно – полковник Обух и подпоручик Рейхард.

После этой неудачи Черняев отступил к урочищу Минг-Урюк и разбил лагерь близ саларского моста на Куйлюкской дороге.

Вскоре стало известно, что к Ташкенту двигаются войска во главе с самим муллой Алимкулом, регентом при малолетнем хане Султан-Сейиде. Не подготовленному к зимней военной кампании отряду Черняеву пришлось вернуться в Чимкент.

Неудача первого похода на Ташкент произвела разное впечатление на жителей города. Если кокандская группировка восприняла неудачу Черняева с нескрываемой радостью, то многие другие восприняли её по-другому. По свидетельству современника тех событий, летописца Мухаммеда Салиха Кори Ташкенди, после отступления русского военного отряда, около 3000 ташкентцев бежали из города в занятые русскими города – Туркестан, Чимкент, Сайрам и Аулиэ-Ату.

Кто были эти люди? Вот, что пишет о них Мухаммед Салих: это ташкентцы, «деды и потомки которых никогда не состояли и не состоят на государственной и султанской службе», «любящие имущество – зажиточные купцы, торговцы, лавочники», «люди базара», а также «множество и большинство потомственных ташкентцев, известных людей вилойята – таких, как Садык Магзум ибн Ишан Вали из Кукчи, Магзум Хаким ибн Мулла Атаулла из Шейхан-таура и прочие».

25 ноября 1864 года к Ташкенту подошли кокандские войска, где их торжественно встретили городская знать и духовенство. Во время церемонии встречи Алимкул объявил присутствующим о том, что бывший кашгарский владыка Валихан-Тура тоже присоединяется к газавату.

Через неделю в городе «услышали барабан, бьющий сбор на газават, – записал Мухаммед Салих, и войска, во главе с Алимкул-ханом, двинулись в поход на Чимкент. Скрытно подойти кокандцам не удалось. 4 декабря комендант Туркестана полковник Жемчужников, получив сведения, что в степи бродят какие-то разбойники, выслал на разведку отряд уральских казаков есаула Василия Серова. Казаки, численностью в 110 человек были вооружены всего одной пушкой – думали, речь идёт о небольшой шайке. По дороге Серов узнал, что в селении Икан, расположенном в 25 километрах от Туркестана, находятся вооружённые люди. Он и предположить не мог, что это главные силы кокандского войска.

Наткнувшись на многочисленного врага, казаки успели только занять сухой овраг, развьючить верблюдов и создать подобие баррикады из мешков с продовольствием. Оказавшись в окружении, – а это были опытнейшие бойцы, участвовавшие в обороне Севастополя, – казаки трое суток сдерживали непрерывные атаки многократно превосходившего их в численности противника. В голой степи, в лютый холод, под непрерывным огнём артиллерии уральцы стояли насмерть, дорожа каждым патроном. Военный историк писал: «Стрельба продолжалась; однако, по внушению начальников и опытных казаков, люди берегли каждую пулю; только сохранив патроны, казаки были уверены, что удержат противника на почтительном расстоянии. Стреляли по отдельным смельчакам, которые иногда небольшими партиями подскакивали к отряду сажень на 100, и не один из них поплатился за попытку похвастаться удалью и отвагою пред своими товарищами; стреляли по орудийной прислуге, заставляя не раз менять места орудий; стреляли также по начальникам, насколько их можно было заметить по расшитым халатам, чалмам, богатым седельным уборам; напр., удалось подбить лошадь под самим Алимкулом. Огонь противника, особенно артиллерийский (а пушек у них было три), все более и более усиливался; из единорога же с нашей стороны, как для сбережения снарядов, так и по случаю порчи его – не стреляли. Так тянулся один час за другим в мучительном ожидании выручки».

А помощи всё не было. Выдвинулась было стрелковая рота подпоручика Сукорко, но пробиться не смогла и, не дойдя до казаков три километра, повернула назад. Хан Алимкул, поражённый упорством русских, предложил им сдаться, послав записку:

«Куда теперь уйдешь от меня? Отряд, высланный из Азрета, разбит и прогнан назад; из тысячи (!) твоих не останется ни одного, – сдайся и прими нашу веру: никого не обижу!».

Но предателей среди казаков не оказалось.

6 декабря отбив 4 атаки подряд, Серов, решается на прорыв. Вновь слово военному историку: «К часу дня все лошади были перебиты, 37 человек убито, много переранено; четыре отчаянных попытки коканцев броситься в рукопашную были отбиты, а помощи все нет, хотя, если бы она вышла утром, дошла бы до сотни…

Храбрецы решаются на отчаянную попытку: пробиться к городу или же пасть в открытом бою – они все еще надеялись на помощь. Кроме того, нельзя было медлить – зимний день короток, а до города было верст 16-ть; пройти их надо было засветло, пока видно и пока можно сдерживать напор коканцев ружейным огнем. Коканцы были просто ошеломлены, когда горсть героев, заклепав орудие, переломав ненужные ружья, с криками «ура» выскочила из-за своих завалов; но они скоро увидели, что вместо сотен людей, которые они насчитывали у русских, на самом деле оказались лишь десятки… И с дикими криками ринулся противник за кучкой храбрецов. Сначала отступали тесной толпой, но потом увидели, что так неудобно, друг другу мешали стрелять и обороняться. Тогда сам собою образовался строй в виде лавы, но в три шеренги. Чем далее шли, тем более строй этот редел и растягивался в длину. Одиночные неприятельские латники и кольчужники врывались иногда в самую средину казаков, за что некоторые и платились головой; но другие, благодаря своим доспехам, ускакивали, успев поранить несколько казаков. Менее решительные метали в казаков пики и копья, нанося таким способом случайный вред отступавшим. Так, когда казак П. Мизинов наклонился, чтобы поднять упавший шомпол, брошенная пика насквозь пробила ему левое плечо, пригвоздив его к земле; однако он все-таки вскочил и добежал с нею до товарищей, которые и выдернули пику у него из плеча. И вот, когда кто-либо из этих героев, утомленных предыдущим боем, истекая кровью и лишаясь последних сил, падал на землю, как хищные звери, с неистовыми криками отделялись из толпы конные всадники и бросались на свою беспомощную жертву – ведь с нею легко уже было справиться… всякий спешит отрезать голову, чтобы скорее представить начальству, как доказательство своей храбрости и удальства, достойных награды».

В этом бою погибло 53 человека, из оставшихся в живых не ранеными были только 11 человек. Такой кровавой ценой был остановлен поход кокандской армии. За подвиг под Иканом все казаки были награждены Георгиевскими крестами, а 4-й сотне 2-го Уральского казачьего полка были присвоены знаки отличия на головные уборы с надписью: «За дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года». Есаул Серов, впоследствии дослужившийся до генерал-лейтенанта, был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и произведен в войсковые старшины.

Черняев был потрясен невероятным героизмом казаков. Сразу после этого события им была написана статья, опубликованная в январе 1865 года в газете «Русский инвалид», где он подробно описал подвиг уральцев.

После Иканского сражения Алимкул, вернулся со своим войском в Ташкент. Причина – наступившие холода и выпавший обильный снег. Кокандская армия была по преимуществу конной и кормить лошадей стало нечем. Но, думаю, и мужество уральских казаков сыграло не последнюю роль в решении Алимкула отступить.

Понимая, что Черняев не оставит попыток овладеть Ташкентом, Алимкул тем не менее, отдав распоряжение об укреплении крепости, вместе с войском возвращается в Коканд.

Всю зиму Черняев готовился к весеннему походу. Ему удалось вступить в переговоры с «прорусской партией» ташкентцев, во главе с одним из богатейших жителей города Мухаммедом Саат баем, много лет торговавшим с Россией. В конце 1864 года из Ташкента в Чимкент бежал ещё один влиятельный ташкентец – видный сановник Абдуррахман-бек, управлявший восточной частью города. Он дал подробную информацию о городских укреплениях.

Третьей влиятельной силой в Ташкенте было мусульманское духовенство, которое стремилось передать Ташкент под власть Бухарского эмира, главе среднеазиатских мусульман. И эмир Бухары, воспользовавшись тем, что кокандский хан воюет с русскими, отправил войска в Ферганскую долину и Ташкент.

25 января 1865 года была создана Туркестанская область, под управлением военного губернатора с особыми полномочиями. Им стал генерал-майор Черняев, который сразу решил – никакой «границы» с Кокандом быть не может, потому что кокандцы всё равно будут постоянно её нарушать. Для Михаила Григорьевича всё было предельно ясно. На Ташкент.

Среди других городов Средней Азии этот город выделялся не только размером и числом жителей. Выделялся он и своим духом, который определяли торговые люди и ремесленники, составляющие значительную часть горожан. На протяжении веков Ташкент был лакомым куском для многочисленных завоевателей, переходя из рук в руки, много раз оказывался на краю гибели, но продолжал жить.

Первое русское посольство во главе с Д. Телятниковым прибыло в Ташкент в 1796 году. Проведя там год и собрав разнообразные сведения, Телятников вернулся в Россию вместе с двумя посланниками, известными и уважаемыми людьми Ташкента – Мулладжан-Ахун Магзумом и Ашур-Али Бахадурминг-баши. 17 декабря 1797 года послы передали в Азиатский департамент грамоту правителя Ташкента Юнуса-Ходжи, письмо и присланные Павлу I подарки. В письме содержалась неприкрытая просьба о принятии города под российский протекторат: «…если когда-нибудь со стороны Китайского государства по отношению к нам случится война и взаимное убийство, то чтобы славный и грозный его светлость великий Царь приказал нас принять под сень его покровительства, и просим, чтобы он повелел для полной нашей уверенности дать грамоту относительно помощи и милости…»

Тесные торговые связи с сильным и могущественным государством, которым являлась Россия, а также беспрерывная смена власти – с 1840 по 1865 гг. Ташкент семь раз менял своего владетеля – сопровождавшаяся казнями и грабежами населения, способствовали появлению в Ташкенте прорусской партии.

В начале 1865 года в Петербург прибыл представитель 50-ти высокопоставленных ташкентских горожан Тюряхан Зейбухaнов. От их имени он обратился с просьбой о принятии города в состав России. Посланец заявил, что горожане устали от беспрерывных войн и непосильных налогов, и не желают находиться ни под властью Коканда, ни под властью Бухары.

В российском Министерстве иностранных дел выслушали это с пониманием и в инструкции от 23 февраля 1865 года были даны следующие указания: «Если бы жители Ташкента, тяготясь беспрерывными беспорядками, господствующими в Кокандском ханстве, вздумали отложиться, то необходимо содействовать этому тайными сношениями с влиятельными ташкентцами и, в случае действительного восстания, облегчить ему успех нанесением быстрого удара враждебному ему кокандскому владетелю. Само собой разумеется, что после подобного удара отряд должен возвратиться на линию, не вдаваясь в дальнейшее участие в этой междоусобной борьбе и не занимая Ташкента».

Как видим МИД во главе с князем Горчаковым, не желая обострять отношения с Британией, был против взятия Ташкента. Иначе думали в российском военном руководстве, мнение которого разделял и Александр II. В своих воспоминаниях военный министр Милютин пишет: «Требуя от местных начальников соблюдения по возможности даваемых им инструкций и указаний, я вместе с тем находил вредным лишать их вовсе собственной инициативы. Бывают случаи, когда начальник должен брать под свою ответственность предприятие, которое в заранее составленной программе не могло быть предусмотрено. Дело в том, конечно, чтобы подобные отступления от программы в частностях не противоречили общей цели и действительно оправдывались необходимостью»

Другими словами, с одной стороны Петербург давал Черняеву строгие инструкции – никакой самодеятельности, а с другой, дав особые полномочия генерал-губернатора Туркестанской области и назначив его командующим 15-тысячной армией, как бы намекал ему – можете действовать по обстоятельствам.

Из Ташкента тем временем поступали сведения, что Мулла Алимкул, вернувшийся в Ташкент готовился к отражению нападения. Кроме того, его шпионы выискивали людей, сочувствующих русским, которых затем казнили, а их дома разрушались. О том, что творилось тогда в Ташкенте, свидетельствует уже упоминаемый нами летописец Мухаммед Селих Кори Ташкенди. Вот, что пишет он о казни человека, заподозренного в «измене»: “ Тотчас же связали Ниязу Алибию руки и ноги и расстреляли его из пушки так, что тело кусками упало на землю. Каждую часть тела убитого расстреливали с криками, что он опозорил всю Дешт-и-Кипчак, что он продался русским. Сыновья же Нияза Алибия, все 11, стояли тут же, и они после этой казни сразу бежали к русским».

Тем временем наступил апрель и, как писал Мухаммед Салих: «В месяц зульхиджа в 1281 г. х. генерал Ширинов (Черняев) со всем войском явился на городскую базарную площадь Чимкента и через джарчи (глашатая) заявил: «Все, кто имел торговые дела с этими солдатами, татарами, казахами, киргизами и прочими, пусть откликнутся и сейчас пусть сделают по сделкам окончательный расчет, а потом я отправлюсь походом против Ташкента», и как отметил Мухаммед Салих, – «в течение одного дня обе стороны закончили свои торговые расчеты друг с другом по справедливости».

27 апреля 1865 года отряд Черняева, численностью около 2000 человек при 12 орудиях, вышел из Чимкента и через два дня подошел к крепости Ниязбек. Комендант, успевший оповестить Ташкент о подходе русских войск, на предложение сдать крепость без боя- отказался. Черняев осадив крепость, начал артиллерийский обстрел. Через некоторое время к Ниязбеку подошёл кокандский военный отряд, численностью до 3000 человек. Перестроившись, Черняев атаковал противника, разбил и обратил в бегство. Увидев это, комендант крепости капитулировал и открыл ворота. Гарнизон был разоружён и отпущен на волю.