Времена и нравы. Книга 8

Так случилось, что провожал меня на новый ледокольный пароход батя, которого встретил в городе за день до назначения на судно, и он увидел настоящий «броненосец»: суда этого типа заслужили столь уважительное прозвище благодаря усиленному ледовому арктическому классу, как у самых настоящих ледоколов. Я уже гордился своим новым судном и первой инженерной должностью, которыми мог похвастаться перед отцом.

В курс своих новых обязанностей четвертого механика войти не успел, да и, по всей вероятности, еще не скоро войду, так как хозяйство совсем не простое и есть над чем поработать. Но глаза боятся, а руки делают, и если утром стоял вахту вместе с меняющимся четвертым механиком, то вечернюю уже самостоятельно, большего времени на ознакомление со сложным хозяйством главный механик не отпустил.

Силовая установка довольно мощная, особенно по сравнению с предыдущими сахалинскими судами, и с первого взгляда сложная: четыре главных дизель-генератора типа «Зульцер» по 2050 лошадей, три вспомогательных, котел и много чего другого. На вахте четыре моториста и один механик. Неизвестно, как начнется моя «механическая» деятельность, внутри все-таки остается какой-то червячок сомнения и недоверия к самому себе. Утешаю себя тем, что большая дорога начинается с первого шага, никто не миновал этого. Подробности, если позволит время, будут освещаться по ходу дальнейших записей.

За время «бичевания» встретил Юрку Лаврова, частенько с ним встречаемся, и Нила Лазеева, которому помогал отправлять личные вещи в Находку, куда он собирается окончательно перебраться вместе с Аленой. Встретил и В. Дмитриева, начинающего забывать о Крыме и мечтающего о Кавказе, куда намеревается отправиться этим летом. Сидит в нем какая-то тяга к перемене мест, как у перелетных птиц, не удивлюсь, если когда-нибудь отправится по следам тверского купца Афанасия Никитина «за три моря».

Итак, я полноправный четвертый механик дизель-электрохода «Енисей». Звучит совсем неплохо, не то что моторист грузопассажира «Глинка». Услышав такое, Михаил Иванович, старший механик с него, наверняка бы обиделся. Пока никаких «коз» не отмочил, все идет гладко, и хотя новичкам везет, но это и настораживает. Осваиваюсь понемногу, но чувствую, что не хватает распорядительности и организованности. Работ по заведованию набирается с избытком, да и подчиненных – четыре вахтенных моториста, из которых половину можно использовать для производства работ без ущерба вахтенному обслуживанию. Фактически работает лишь один. Второму никак не удается подыскать приемлемую работу. Живу бирюком, ни с кем еще толком не познакомился, разве что с Рогозиным, но и тот, наверное, не знает, как меня зовут. Вахты проходят в спокойной обстановке, двигатели работают как часы. Читаю техническую литературу по установке в свободное от вахт и сна время.

Уже несколько дней курсируем по проливу Лаперуза, выполняя ледокольную миссию по проводке и освобождению судов, застрявших во льду. Не могу налюбоваться на собственный дизель-электроход, когда он свободно, без видимого напряжения окалывает суда, лишившиеся хода, и затем следует вперед, прокладывая безопасный путь, оставляя за собой канал в еще нетолстом льду. Какими беспомощными они кажутся перед красавцем «Енисеем», если, даже работая полными передними ходами, не могут двинуться с места и некоторых из них приходится брать на буксир, так как они не в состоянии следовать даже по проторенному каналу. Сегодня, девятого февраля, вытаскивали сахалинский пароход «Белогорск». Смотрю на самые настоящие пароходы своей бывшей компании почти по Маяковскому – свысока, хотя никакие они не буржуи.

Вчера на вечерней вахте остановил первый главный двигатель из-за появившегося стука в цилиндре. Осмотрели группу движения, но ничего не обнаружили. Сняли форсунку, опрессовали и, заметив подтекание топлива, заменили. Стуки вроде бы прекратились, но сегодня утром при нагрузке снова улавливаются. Привыкли, и никто на них более не обращает внимания: пусть так и работает.

В порту Корсаков стоим у пирса, что бывает очень редко, в основном пребываем на рейде. Наступила календарная весна, почти середина марта, и скорое пробуждение природы настраивает на радужный лад, дела совсем не плохи. Вчера на собрании судового профсоюзного комитета получил ряд замечаний за «превышение власти», хотя никого не избил, да и к «отсидке» не приговорил. Все гораздо проще: отпустил с вахты моториста по своему усмотрению, надеясь, что не подставит меня, а тот пошел на берег и отстал от судна. Хотя он взрослый человек и должен ориентироваться в обстановке, стараясь не подвести своего руководителя, но, похоже, у него с моральными обязательствами не все хорошо. Порекомендовали извлечь из этого происшествия уроки и в будущем быть предусмотрительнее – проще говоря, не поддаваться на провокации.

Восьмого марта, как подарок к женскому празднику, получил первую инженерную получку – 1400 рублей, в Корсакове наконец-то купил ботинки, за которыми охотился с конца осени, и немного обмыл их вместе с тем самым мотористом, из-за которого пострадал.

Намеревались двенадцатого марта идти в Ванино для открытия навигации, но прошло полдня – и никакого шевеления пока не заметно.

Встретил Н. Якименко, стояли рядом с «Памиром» посреди залива Анива и принимали у них топливо. Оба были на вахте, поговорили, находясь на своих судах, не пересекая границы своего транспортного средства. Он уже старожил, работает семь месяцев, а я всего три.

Время мчится незаметно и неумолимо, со дня последней записи прошло более месяца и за этот период произошло немало событий местного масштаба, никоим образом не повлиявших на глобальные проблемы. Сходили в Ванино и за двое суток разогнали там весь лед, затем семнадцатого марта пришли во Владивосток и через два дня я списался. С двадцать второго марта по первое апреля находился в отгуле накопившихся выходных дней в домашних условиях, чувствуя себя завзятым мореманом, затем привычный «бич» в ожидании подхода своего «броненосца», а с десятого апреля снова четвертый механик на «Енисее», и, по всей вероятности, на долгое время. Судно находилось в ремонте в доке владивостокского «Дальзавода». Работы к моему приходу накопилось основательно. Впервые самостоятельно руководил очисткой, ремонтом арматуры и разводкой огней котла, тем более что пар с берега давали нерегулярно, температура в судовых помещениях здорово «гуляла», и с вводом котла сильно торопили, недоделок, как в любом ремонте, осталось много. На брюхе излазил все танки двойного дна, так как опрессовывали балластный трубопровод и систему обогрева танков: не дай бог прошляпить какую-либо протечку – потом проблем не оберешься. Хожу грязный и чумазый, не лучше кочегара с угольных паровиков или черта, вылетевшего из печной трубы, из гоголевских страшилок, некогда даже причесаться. Катастрофически не хватает времени, даже зайти в военкомат и встать на военный учет, лишь сегодня улучил минутку туда наведаться, за что и был сразу же наказан пятидесятирублевым штрафом за неснятие с учета в Холмске и задержку с постановкой во Владивостоке. Первым, чисто эмоциональным намерением было желание пожаловаться вышестоящему начальству, но у них не заржавеет – пообещали увеличить штраф. Бесполезно бодаться с их ведомством, где все на раз-два-три, нужно принимать молча. Завтра выходим из дока, и работы по проверке всех систем предостаточно. Самое горячее время во всем ремонте.

За время «бичевания» смотался в Находку, навестил ребят. Совсем неплохо устроились в семейном отношении: квартира с удобствами, но жалуются на мизерные оклады. Интересно, у кого они большие?

Сейчас обхожусь без денег по причине отсутствия наличности, и приходится сидеть на пароходе, ибо идти куда-то бессмысленно, нет таковой возможности, чувствуешь себя неполноценным. Юрка Лавров так и не успел уйти из Сахалинского пароходства. Сейчас работает четвертым механиком на самом большом сахалинце – теплоходе «Лазо». Приехал его брат и обитает на Лянчихе, не может получить прописку, потому и на работу устроиться непросто, не берут без регистрации с отметкой в паспорте».

Город Владивосток был закрыт для въезда до 1991 года, необходимо было оформить соответствующее разрешение на основании приглашения или же въехать по распределению после окончания учебного заведения. Без прописки устроиться на работу невозможно, кадровики свято блюдут инструкции.

«Уже более месяца находимся в эксплуатации после ремонта, который закончили на десять суток раньше плана. Отсутствие записей в этот период косвенно подтверждает полную занятость, не оставляющую свободного времени в течение этого промежутка нашей энергичной деятельности. Ремонт, как и всякий другой, не мог пройти без определенных «коз», самой значительной из которых было затопление водой моторного отделения по вине четвертого механика, то есть меня самого. Но хорошо то, что хорошо кончается: вовремя заметили и быстро задраили горловину, из которой хлестала вода. Принял омовение забортной, совсем не теплой водой, но простуду не схватил, некогда было.

Ремонт не прошел для меня даром: буквально ползком пролез по всем закоулкам и танкам судна, хорошо изучил свое хозяйство, которое находилось в моем заведовании, стал разбираться в том, какой ремонт требуется тому или иному насосу и какая его деталь нуждается в нем. Сейчас кажется по-детски наивным прежнее соглашательство со всеми предложениями, не понимая истинной сущности, лишь бы показаться сведущим в глазах окружающих. Теперь уже по любому механизму в своем заведовании имею собственное мнение. Все предыдущие «рубиконы» пройдены и остались позади, но вместо них появились новые, ранее не дававшие о себе знать. Снова насосы балластной системы, которые словно сговорились и не берут воду, откуда должны брать, или же берут в час по чайной ложке, что никак не подходит. Туго придется с ними в полярке, когда нужно будет креновать или дифферентовать судно. Особенно вредничает осушительный насос, несмотря на все мои попытки возродить его к жизни, которые, по большому счету, оказываются безуспешными, и наставить его на путь истинный никак не получается. Но будем и дальше разбираться – время покажет. Посмотрим кто кого!

После ремонта загрузились в Находке и сходили в Магадан. Навестил Лазеевых-Ферячиных: живут как кошка с собакой в прямом смысле, хотя встречается немало случаев, когда животные обожают друг друга и живут в мире и дружбе, но не в нашем случае. Она очень ревнива и не в меру мнительна. Он такой же, как и до «женитьбы»: заглядывается на «мощные» ноги и женские фигуры, никогда не прочь при случае провести вечер с представительницей «прекрасного пола», а потом изворачивается перед ней как уж на сковородке, ссылаясь на тренировки, встречи с ребятами и еще бог знает на что. У него это совсем не плохо получалось – налицо определенные артистические способности, а может, выработал до автоматизма подобный стиль поведения. Грозят друг другу разводами, хотя официально они не расписаны, но настолько уверовали в свой союз, что он им кажется даже выше традиционных условностей. Во всем виню Нила и сочувствую Миле, но что я могу поделать? Пусть разбираются сами в собственных отношениях.

После Магадана сутки простояли во Владивостоке, а затем снова погрузка в Находке на арктическое побережье. Работаем в темпе «престо» или, на худой конец, «аллегро». Совершенно неожиданно встретился с Юркой Лавровым, был на борту его парохода. Работает, но не жалуется на превратности судьбы. В каждом порту заводит невест. Не знает, куда пойдут после Находки. Уже почти середина лета, неплохо бы поваляться на пляже и побарахтаться в освежающей зеленоватой воде, но для нас летний сезон является самым напряженным временем, когда Арктика открывает свои запоры, и мы стремимся завезти все необходимое на год вперед на многочисленные поселки и рудники.

В самом конце магаданской навигации проводили к порту несколько судов, и на этом наша миссия завершилась. Сейчас идем в Провидения, должны подойти к концу моей вахты. Сегодня, на удивление, открылось небесное окно с хорошей погодой, которая редко балует нас: в основном непрекращающиеся туманы с мерзкой сырой слякотью, и это в середине лета. Ночь тоже отсутствует – сплошной полярный день. Непонятно почему, но такая обстановка хотя и неприятна, но особого раздражения не вызывает. Мне вменили общественное поручение консультанта по математике и физике. «Приемные дни» – вторник и пятница, но пока никого нет и напрягаться не приходится.

Сегодня прочел книжку американского писателя-публициста Альберта Кана «Измена родине». До этого не то чтобы не верил, но сомневался в справедливости наших писак и рассказов очевидцев о жизни в Америке, так как в печати пишут одно, а многие рассказывают другое. А теперь убедился в объективности нашей прессы в этом вопросе, получил, как мне кажется, истинное представление об американской «свободе» и «образе жизни». Временами становится жутко, до чего там свободно распоряжаются «избранные», заправляют политикой и экономической жизнью страны, до чего несправедливо судопроизводство, развито гангстерство, широкая сеть шпионажа внутри страны. Создается впечатление, что там одни гангстеры, бизнесмены, ку-клукс-кланы, дельцы и очень мало честных людей. Все махинации и действия этой части общества официально направлены на борьбу с «красным террором» и «коммунистическими заговорами», о которых много пишется в прессе, а фактически преследуют цель подавления всех свобод рабочего класса внутри страны и во всем мире, которые были завоеваны во время двух мировых войн. Автор это удачно показал на протяжении тридцати лет, начиная с 1920 по 1950 год, как начиналась после Первой мировой войны такая же борьба с «коммунистической» заразой и ведется до сих пор, и, пожалуй, настоящая приведет к тому же».

Интересен такой пассаж молодого Михаила касательно «вражеских происков», которые «всегда мне зла хотят», как у баснописца Крылова. Занимательно наблюдать, как по мере взросления, знакомства с зарубежными странами плоды советской пропаганды будут понемногу рассеиваться, и у него уже не будет слепого доверия к книжкам антиамериканских авторов, к перевернутому отражению жизни в странах капитала. Кстати, об Альберте Кане: профессиональный журналист и публицист, творчество которого развилось во время Великой депрессии. Член Коммунистической партии Соединенных Штатов Америки, численность которой даже в годы ее расцвета не превышала 10 тысяч человек, и это в стране с более чем двухсотмиллионным населением. Участник гражданской войны в Испании на стороне республиканцев в 1936—1939 годах, во время которой окончательно сформировались его политические пристрастия. Он даже был привлечен к суду в Соединенных Штатах, на котором подтвердились выдуманные факты или их извращение в его обличающих капитализм книгах. Да и с какой бы стати в Советском Союзе стали печатать свободных американских авторов, когда большая часть своих собственных оказывались под запретом или находились в гулаговских лагерях. Одно лишь самое незначительное положительное упоминание о США могло стоить «десяточки» в местах не столь отдаленных, а тут свободно выпускаются книги американского писателя – очевидно и вероятно почему. Собственная непрестанная пропаганда закрытой страны делала свое дело, и люди свято верили газетным «уткам», принимая их содержание за истину в первой инстанции. Михаил не являлся исключением, но по мере посещения иных стран его отношение к советской пропаганде будет все больше подвергаться сомнениям.

«Сегодня годовщина с того дня, как я стал официально именоваться инженером-судомехаником. Год назад состоялся девятый выпуск. Отметил это событие телеграммой в Юркин адрес, и на этом все. Уговор, имевший место на выпускном банкете о встрече его участников в ресторане «Уссури» в последнюю субботу июля, явно нарушается по следующим причинам: ресторан закрыт и переделан в кафе, а еще то, что я нахожусь от назначенного места встречи на расстоянии более 4500 километров. Думаю, что и многие другие также разбросаны по морям по волнам.

Сегодня читаю лекцию «О простоте и скромности», первое мое публичное выступление. Вот до каких вершин этики и эстетики дошли низовые просветительские организации. Не знаю, как получится.

Идем из Певека в Находку. Во второй раз побывал в Провидения. Используя свободное время, в порыве альпинистских наслаждений взобрался на самую высокую гору, откуда обозревал окрестности, раскинувшиеся во все стороны на многие десятки километров. Голая тундра на все четыре стороны с невысокими холмами располагала к раздумьям: совершенно другой мир, и на сотни километров вокруг ни одного человеческого жилья, охватило чувство потустороннего одиночества и непреодолимой оторванности от мира. Следует добавить, что сей подвиг совершил после обеда в местном ресторане, нужно же было воплотить во что-то полученные калории.

Певек – городок, омытый и обмытый водой со всех сторон и даже изнутри, но грязи от этого мытья меньше не становится. Особенно бросается в глаза неухоженность в летнее время, когда с окружающих сопок сбегают ручейки воды от тающего снега, направляясь к портовой территории, смешиваясь с угольной пылью с местного угольного «террикона», которую всепроникающий «южак» разносит по всему городу.

Хожу по тротуарам, одновременно являющимся укрытиями труб парового обогрева, тянущимися по всему поселению от электростанции. Погода по-прежнему в арктическом исполнении: изредка солнечная и безоблачная, но в основном туман, перемежающийся с дождем или снегопадом. Солнце, хотя по большей части невидимое, не заходит за горизонт и светит сутками напролет. Из-за нехватки портовых грузчиков приходится заниматься самовыгрузкой: на этот раз выгрузили целый трюм. Поработал с удовольствием, за пять суток работы получили по 250 рублей, совсем не лишних, на брата, все-таки заполярные расценки сказываются.

Сейчас стремительно скатываемся на юг, поближе к теплу и солнцу. К первому августа надеемся быть в Находке.

Со времени последней записи на переходе в Находку побывали на «юге», посмотрели на лето, покупались и позагорали, отведали свежих фруктов и овощей, а я даже умудрился съездить домой на два дня.

После одиннадцатидневной стоянки в Находке и Владивостоке снова отправились по проторенному пути на север. Часть груза доставили в Певек, а оставшийся отвезли в Тикси. Этот поселок сильно отличается от своих арктических собратьев опрятным видом, не сравнимым с Провидения и Певеком, и даже не сразу его можно принять за полярный, словно разделила невидимая стена с восточными населенными пунктами. Большим развлечением явилась рыбалка неводом. Занятие хотя утомительное, но увлекательное. Обеспечили весь экипаж свежей рыбой на пару недель. Выход продукции очевиден. Вся рыба сосредоточена в реках, и особенно много в устьях. В море ее полное отсутствие. Речные виды не любят морской воды, а морские не водятся.

Стоянка в Тикси растянулась на целых шестнадцать дней, в течение которых происходила погрузка леса в трюмы и на палубу. В один из таких дней на судно прибыла экспедиция, намеревающаяся с борта «Енисея» выставить на льдины пять-шесть радиовех для изучения направления и силы ветра, давления атмосферы и температуры воздуха, как и дрейфа льда. Двое суток следовали на север вдоль 130-го меридиана и забрались за 79-ю параллель, но подходящей льдины не обнаружили. До Северного полюса оставалась всего лишь тысяча километров, но далее идти не рискнули. Лишь после авиаразведки спустя четверо суток с выходом из Тикси удалось отыскать подходящую льдину, которая обещала просуществовать долго, на ней поставили первую веху. Она замаскировалась слоем недавно выпавшего снега, и весь экипаж имел возможность поразмяться на лыжах в свое удовольствие, благо ее размеры позволяли. Чертовски приятное занятие – во второй половине сентября, после однообразной, без каких-либо серьезных физических нагрузок жизни поразмяться в течение двух часов на свежем, с легким морозом воздухе.

Следуем ставить вторую веху, для чего пройдем севернее Новосибирских островов. Сегодня же получили ледовую карту авиаразведки и, по всей вероятности, завтра поставим следующую веху. Такими темпами надолго растянется, может, до самого конца навигации.

Механические дела идут своим чередом, грех жаловаться. Недавно «дед» проводил собеседование. Видимых причин для «проработки» не было, но в назидание на будущее решил провести профилактику. Вчера вторично разрешил одну из проблем четвертого механика: запустил в работу испаритель, и в течение суток тот производил пресную воду. Для «красного словца»: к возможной зимовке во льдах, о чем часто любят поговорить, к обеспечению пресной водой в случае осложнений готовы.

На днях получил из дома радиограмму: все живы и здоровы. Сестра Алла наконец, с третьей попытки, поступила во Владивостокское медицинское училище.

Идем домой! Но какой ценой это досталось? После постановки всех вех девятого октября пришли в Певек, где выгрузили лес и загрузились металлоломом и касситеритом (руда для выплавки олова) и двадцатого отправились на восток, имея в кильватере ледокол «Лазарев». Не успев отойти на милю от причала, намертво заклинились – и ни с места. Ледокол хотел помочь и, выйдя из строя кильватера, поравнявшись с нами, последовал нашему примеру, также заклинившись. Так и стали вдвоем, осиротевшие суда, потерявшие ход. Не ждать же на виду всего поселка погоды: поработав переменными ходами взад-вперед, отошли назад и с небольшого разбега снова пошли вперед. «Лазарев» снова оказался в кильватере. Лед был всего-то 20—30 сантиметров толщиной, но заснеженный, что и вызывало заклинивание. Снежная каша сильно тормозила, суда, напрягая всю мощь, кое-как преодолевали это болотистое препятствие.

В пяти милях от Певека уже несколько суток стоял вмерзший в лед пароход «Дежнев» из Мурманска, один из немногих прорвавшихся через пролив Вилькицкого на восток в нынешнюю навигацию. Подошли к нему и взяли на буксир. На этот раз лидирующим стал ледокол, причем шел он необычным способом – кормой вперед. Тут я стал понимать важную роль носового винта, устанавливаемого на некоторых ледоколах. Лишь идя кормой вперед, размывая и разламывая винтом лед, смогли двигаться со скоростью от 0,3 до 1,6 мили за вахту – черепаха, без сомнения, обогнала бы, если устроить соревнование. Выход из Чаунской губы до мыса Шелагский занял более двух суток. Вблизи от мыса находился вмерзший в лед лихтер, который нужно было отбуксировать в Певек. Ввиду сложности ледовой обстановки на нашем судне созвали совещание капитанов трех судов с участием деятелей из штаба морских операций восточного сектора, которые направлялись с нами во Владивосток, как последние перелетные птицы, улетающие на юг. Они-то и настаивали оставить лихтер в его теперешнем положении, а самим пробиваться дальше, дабы не упустить время и не остаться по соседству с обездвиженной баржей».

Здесь четвертый механик ошибается: винт утоплен, находится в нижней части кормы и никак не может разламывать лед, а если бы такое стало возможным, то при первом же серьезном ударе можно ожидать очень опасных последствий.

«После Шелагского лед стал легче, «Лазарев» развернулся носом вперед, и караван пошел быстрее. Тут даже для меня, не говоря уже о специалистах по ледовой проводке, стала ясна непригодность ледоколов этого типа к проводке судов в ледовых условиях. Как минимум дважды за вахту он останавливался для поднятия паров, не говоря о значительно меньшей скорости, чем у нашего «Енисея», в одинаковом льду, расходует 120 тонн угля в сутки и 60 тонн пресной воды, с экипажем 150 человек и мощностью машин около 10 тысяч лошадиных сил, да и груза не возит. В общем, «ни Богу свечка, ни черту кочерга». Паровой ледокол, да еще на угле, – это что-то фантастическое: единственное, чего было в изобилии, так это черного дыма, который стлался на десятки миль, напоминая долгоиграющую дымовую завесу.

Сначала шли за «Лазаревым» и тащили на буксире «Дежнева», но, когда ледокол останавливался для поднятия паров, «Енисей» с буксиром так от него отрывался и уходил вперед, что приходилось останавливаться, чтобы подождать отставшего «лидера». В очередной раз, простояв более часа, не дождались и, оставив «Дежнева», вернулись за ледоколом. Приведя его к пароходу, пошли вперед, а ледокол взял судно на буксир. Сейчас идем малыми и средними ходами, прокладывая путь «Лазареву», который никак не может нас догнать.

Сегодня шли почти по чистой воде, проходя по 30—40 миль за вахту, и если бы не ледокол, то скорость была бы гораздо выше.

В первые двое суток, когда никак не могли выйти из Чаунской губы, всех обуяло упадочное настроение в предчувствии возможной зимовки. С выходом на чистую воду все в корне поменялось, и судовой люд преобразился уже в ожидании встречи с родными и близкими, выбросив из головы недавнее уныние, будто его и не было.

Впереди маячило, пожалуй, самое опасное место вплоть до Берингова пролива – пролив Лонга. Но, несмотря на все опасения, ледовая обстановка в проливе не представляла серьезной опасности, и проходили его без предполагаемых затруднений. До мыса Шмидта остается каких-то 30 миль, ну а там уже полетят радиограммы во Владивосток и Находку с прикидочной датой прихода. Сейчас пока люди остерегаются давать, слишком рано, мало ли какая задержка поджидает впереди. Предстоит заход в Петропавловск-Камчатский, где должны отдать два рыбацких сейнера, закрепленных на крышках трюмов.

Служебные дела давно упорядочились и идут своим чередом – все в порядке, если не считать прихваченных ледком трубок обогрева двух танков машинного отделения и двух лопнувших от размораживания грелок там же и под полубаком, но обогрев уже восстановлен и хлопоты остались в прошлом. С танками дело гораздо сложнее: в них балластная забортная вода, которая никак не хочет откатываться за борт, да и трюмы с грузом – до горловин не доберешься. Утешает, что идем на юг и все должно подтаять, а потом уже не замерзнет.

Увлекся героическими милицейскими историями: прочитал запоем «Рассказы о милиции» и «Сержант милиции» Ивана Лазутина. Последняя очень понравилась, и зачитывался ею до трех часов ночи, чего ранее со мной не случалось».

Тогда еще не было такого обилия «женских» детективов, их эпоха началась позднее, в этом жанре в основном читали книги Льва Шейнина, который хотя и был следователем высокого уровня, но Колыму прошел.

«Идем в Магадан из Находки, на календаре уже двадцать первое ноября, и впереди маячит зима с холодами, пронизывающими ветрами и ледовыми полями, избавиться от которых не получается ни зимой, ни летом. Лед нарастает намного быстрее, чем мы его колем. В Находку из «полярки» пришли после полудня восьмого ноября и как ни спешили, но не успели к праздничному столу. Препятствий на пути из Певека было достаточно: до Провидения шли шесть суток вместо двух по чистой воде. После мыса Шмидта, вопреки ожиданиям, лед снова стал тяжелым. Со стороны Дежнева к нам пробивался ледокол «Каганович». Он все-таки пробился, но уже через несколько часов выяснилось, что к «шапочному разбору». Подошел к вечеру, а уже в шесть утра, оставив «Дежнева» на попечение двух паровых ледоколов, рванули полным ходом в Провидения, все-таки за Беринговым проливом, на юге Чукотки, льдов в это время не бывает. Так что появление «железного наркома» все-таки принесло пользу, избавив от сладкой парочки – «Лазарева» с «Дежневым». А ледоколы друг друга стоят, самая настоящая сладкая парочка.

Лишь однажды сбавили ход, когда на подходе к мысу Дежнева увидели убегающих от нас по льдинам трех белых медведей. Вдоволь полюбовались их грациозным бегом, хотя при их размерах подобная иноходь по небольшим, качающимся под ногами льдинам кажется невероятной. Когда же льдины кончились, мишки попрыгали в воду и поплыли по чистой воде, оставляя за собой расходящиеся по ее поверхности кильватерные «усы».

Пришли в Провидения, где взяли на буксир восьмисотсильный портовый буксир «Мурманец» и потащили его в Находку. Из-за него пришлось следовать средними ходами, ибо при увеличении скорости на волнении он сильно зарывался носом и однажды лопнул буксирный трос. Пришлось ловить его в открытом море и заводить новый буксир.

С приходом в Петропавловск, к нашей радости, выяснилось, что дальше буксир идти не может по причине течи из наспех заделанной в Провидения трещины. Но, как ни спешили, встретить самый большой советский праздник пришлось в море. Разносолов не было, и довольствовались лишь стаканом вина с прослушиванием традиционного доклада по случаю торжества. На этом же торжественном собрании в числе прочих поздравительных радиограмм зачитали сообщение о присуждении «Енисею» третьей Всесоюзной премии за третий квартал. Пришлось весь четвертый квартал ходить в «троечниках».

Восьмого числа, сразу же после прихода, отправился к Лазеевым. Нила по случаю праздничного запоя дома не оказалось. С Милой распили бутылку портвейна, и уже на пороге столкнулся с Нилом и его пьяной компанией. Сходили в ресторан, где изрядно посидели, и в два часа ночи вернулся на пароход. Тринадцатого ноября на три дня съездил домой. В среду, девятнадцатого числа, договорились с Милой пойти на танцы в Дом культуры рыбаков. Она пригласила свою подружку, и в результате получилось, что мне пришлось идти на танцы вдвоем с подружкой Любой. Сдается, что Мила заранее все подстроила. Протанцевали весь вечер, проводил ее домой, и разошлись на том, что она пригласила в следующий раз в гости. Постараюсь воспользоваться этим приглашением со следующим приходом, лишь нужно будет уточнить номер квартиры.

В Магадане предстоит произвести моточистку главных двигателей, дело нешуточное, и придется поработать. Дела идут неплохо. Главный механик сменился, и мелочных придирок быть не должно, как раньше. Скорее, будет больше практической помощи, на что надеюсь.

Наступила календарная зима, следуем по бурным морям в Находку. В Магадане пришлось ожидать очереди на постановку к причалу под номером шесть. Скопилось много судов, и портовики не успевали обрабатывать. Но стоять в ожидании долго не пришлось: вначале подрядили разогнать лед в бухте Нагаево, а затем трое суток простояли, уткнувшись в лед в пятнадцатиминутной готовности. За это время успели сделать моточистку двум главным двигателям. После этого сбегали в Охотск, благо он совсем недалеко, вправо за поворотом, и вытащили из ледового плена «Невострой», а третьего декабря стали под выгрузку, предварительно еще раз поломав лед в бухте и подтащив поближе к причалам стоявшие на рейде суда.