Дальше всё прошло обыденно. Я сделала рисунки. Часть из них – надо признать, что малая – действительно хоть как-то соотносились с индейской символикой. Часть просто пыталась прикинуться такой, но я не видела сходства ни с чем, ранее виденным мной. Ну и третью часть составляла уже полная фантасмагория. Динозавры, НЛО, какие-то странные приборы и существа. Это, наверное, и успокоило меня. Ну какой дурак решит, что это оригиналы. Через месяц я отдала заказ, получила деньги и следующие полгода забыла об этой работе.
И вот, как-то скучая в магазинчике за кассой, я серфила по интернету. Я перескакивала с одного форума об индейцах и их искусстве на другой, пока не увидела тему о том, что в Никарагуа местными крестьянами была сделана удивительная находка – камни с различными изображениями. На части из них были изображены удивительные вещи. В комментариях разгорелся спор о том, посещали ли пришельцы Землю, а я только хлопала глазами, глядя на камень с нарисованным мною динозавром.
Первой реакцией, конечно же, было пойти в полицию и всё им рассказать, но этот импульс мне удалось быстро подавить, и я решила посоветоваться с семейством Кимов. Их потрясла моя новость. Они запретили мне и думать идти сдаваться властям. Да и говорить с кем-нибудь на эту тему тоже не советовали. Они попытались убедить меня, что это просто совпадение, и найденные камни не имеют никакой связи с моим творчеством. Я и не думала прислушиваться к их советам забыть об этих камнях, как о страшном сне. Я уже всё для себя решила. Хотя этот разговор помог мне успокоиться и более взвешенно подойти к моей цели.
Я никуда не побежала и ни с кем не говорила в открытую на эту тему, но я не бездействовала. Я стала осторожно общаться с владельцами других сувенирных магазинов, стараясь выяснить: не направил ли кто-то из них того незнакомца ко мне. Все только недоумённо пожимали плечами и не могли припомнить никого, кто бы хотел сделать индивидуальный заказ с рисунками на камнях. Ну а чудаков, ищущих, что-нибудь необычное и задающих странные вопросы, каждый день набирается с дюжину. Кто их будет запоминать? Хотя одна хозяйка греческого ресторанчика и вспомнила кого-то похожего на моего заказчика, но больше информации от неё получить не удалось.
Параллельно я следила за новостями из Центральной Америки. После информационного всплеска ажиотаж начал стремительно утихать. Внимание прессы переключилось на другие темы. В специализированных изданиях эта новость была воспринята как забавный розыгрыш, и никто не придал особого внимания этой находке. Я уже начала успокаиваться, как начали появляться сторонники подлинности артефактов. Они начали сбор денег на радиоуглеродный анализ красок. Тут я немного расслабилась. Теперь-то точно должен был вскрыться истинный возраст моих камушков. К моему удивлению, результаты анализа оказались неопределёнными. Состав некоторых красок указывал на то, что они были созданы более пятнадцати столетий назад. Самым молодым краскам был указан возраст в пятьсот лет. Учитывая, что для некоторых красок я сама собирала ягоды и травы, то мне этот анализ просто вынес мозг. Тут я и прокололась в первый раз. На эмоциях я позвонила в лабораторию, где приводился анализ. Мне хватило ума представиться репортёром небольшой газеты, но ни на один вопрос мне так и не ответили. Сухим голосом мне сообщили, что анализ был произведён в соответствии со всеми методиками. Результаты как-то комментировать и сообщать мне они отказались, заявив, что вся документация была передана заказчику, чью личность они, естественно, раскрывать не намерены.
На какое-то время я затаилась. Через месяца три, после того как я отпраздновала свой девятнадцатый день рождения и уже всерьёз рассматривала возможность потратить полученные в подарок от Кимов деньги на путешествие в одну латиноамериканскую страну, появилась ещё одна неожиданная новость. Профессор одного из университетов заявил, что считает неправильным тот факт, что научное сообщество игнорирует столь эпохальную находку и, даже если это мастерски созданная – тут я почувствовала себя польщённой – фальшивка, то это необходимо подтвердить, проведя скрупулёзное исследование. Тут я увидела для себя шанс и стала выяснять, если какие-нибудь возможности, как добровольцу, присоединиться к его экспедиции. Везде я получала жёсткий отказ. Мне объяснили, что это серьёзная научная экспедиция и всяким возомнившим себя Индианами Джонсами дуракам там не место. Тогда я решила пойти ва-банк и написала письмо этому профессору, в котором рассказала свою историю и роль в создании камней, которые он собирается изучать. Через неделю я получила едкий, полный сарказма ответ. Как-то он узнал, что я хотела попасть в экспедицию, и мне было отказано. Он сделал вывод, что моя детская натура теперь пытается отомстить ему и дискредитировать его исследование. Он пообещал позаботиться о том, чтобы никто не воспринимал бы мои слова всерьёз, если я попробую и дальше упорствовать в своей лжи. В конце он добавил, что такие безумцы, как я, и являются главной бедой прогрессивной науки. Именно мы своими глупыми сказками и очерняем прогрессивные и рискованные научные теории. В конце письма меня вообще чуть ли не в каждом предложении он называл дурой. Ну, это произвело на меня отрезвляющее впечатление. Мои камни никто не пытался толкнуть с аукциона, они лежали в каком-то государственном архиве. Я решила отпустить эту историю.
Ну и тут, как и должно быть, произошла драматическая развязка. Где-то через дня три после того, как я получила письмо, мои благодетели были вызваны каким-то учреждением, которое хотело вручить им какую-то премию. Они радостно умчались в неизвестном мне направлении, и в магазине осталась я одна. Тут-то я столкнулась второй раз с моим будущим наставником. Он снова вошёл в магазин. На его лице была улыбка, которая должна была успокоить меня, но мне она напомнила оскал акулы, и я чуть не грохнулась в обморок. Он помог мне не свалиться со стула и заверил, что не имеет намерений причинить мне зло. Он просто восхищён моим упорством и тем, как взвешенно я действовала. Поэтому он хотел бы предложить мне работу, которая должна меня заинтересовать. Я нашла в себе смелость заявить, что не собираюсь связываться с созданием подделок. Это немного рассмешило его, и он заверил меня, что всё значительно сложнее. Но он ни на чём не настаивает. Просто он мог бы поделиться информацией о профиле его деятельности и тех возможностях образования, которые мне были бы предоставлены, если бы я приняла предложение о сотрудничестве. Последнее заставило мой язык проявить самостоятельность и поинтересоваться, что это ещё за перспективы. И тут он выложил свой козырь. Он гарантировал мне обучение в Университете Луизианы на одном, по моему выбору, из нескольких факультетов. Напоследок он оставил мне свою визитку. На ней было указано не его настоящее имя, но у меня была неделя, чтобы принять его предложение. Признаюсь честно, решение я приняла, спустя мгновение после того, как за его спиной закрылась дверь, но я нашла в себе силы выждать два дня, после чего позвонила ему.
Ну а дальше всё закрутилось с бешенной скоростью. Любит братство проверять новичков, кидая их в водоворот и наблюдая, выплывут ли они. Через три недели я уже съезжала от Кимов. Они безумно гордились мной, хотя и не понимали, как мне удалось попасть в университет в разгар курсов. Этого я и сама тогда не понимала.
– А твой наставник сразу рассказал тебе о братстве? – Джон решил ему проявить признаки жизни и показать, что он всё ещё здесь. – Рассказал тебе, почему оно существует?
– Ну, что касается первого вопроса, то на меня не вываливали правду в таких объёмах, как на тебя. Мне братство в начале представили, как организацию, оказывающую нетрадиционные услуги. Например, в одном небогатом регионе одной небогатой страны возникло желание решить хотя бы часть их проблем при помощи туристического бизнеса. Да только возникла одна беда. Условия для отдыха там были совершенно низкого класса, а плохие древние индейцы даже не удосужились скидать кучу камней в окрестностях того места. Хотя по мнению местной администрации это было святой обязанностью и смыслом существования их предков. Тут и пришло на помощь братство с моими рисунками наперевес. Потом, конечно, мне раскрыли и всю историю существования братства, но этот процесс затянулся почти на три года. Со вторым вопросом немного сложнее.
Кэролайн потянула за свою цепочку и вытащила из-под своей кофты ключ. Это был вполне современный и обычный ключ.
– Когда твой наставник решает, что ты закончил обучение, ты получаешь такой вот ключ. Он как-то связан с тем, что служит жизненной силой ордена.
– И что же это?
– Не знаю. Ключ дают, как символ принятия в братство, но вот что он открывает, и, главное, где это что-то расположено, тебе сразу же не скажут. Чтобы получить ответы на эти вопросы, нужно проявить себя на службе братства.
– Но хотя бы какие-нибудь мысли есть?
– Идей море. Ими легко можно захлебнуться. Есть ли среди них правильная? – девушка пожала плечами. – Пока тебе не укажут путь к тайнику, большинство предпочитает создавать свои теории.
– И какая же твоя?
Прежде чем ответить Кэролайн пару минут молча наматывала цепочку себе на пальцы. Джон уже начал подозревать, что так и не дождётся ответа.
– Я ожидаю, что там скрыто нечто невероятное, – Кэролайн закусила губу и пристально посмотрела на Джона. – Я не представляю, как нечто столь, как братство, могло просуществовать всё это время, пережить кучу кризисов и каждый раз возрождаться вновь. То, что толкает людей на это, должно быть божественным по своему масштабу.
Сама Кэролайн немного смутилась от этих слов, но упрямо продолжила.
– Может там и не хранится ответ на вопрос, кто или что есть бог, но там должно храниться фундаментальное знание о нашем существовании. Может быть, там есть ответ на вопрос о существовании других разумных рас во вселенной. Может быть, там раскрыта тайна нашего происхождения.
– Сорок два. – Джону казалось, что он только подумал, но его язык на автомате пусть и едва слышно повторил эти слова.
Реакция Кэролайн была мгновенной и бурной.
– Ну конечно, это звучит наивно, по-детски. Я уже не раз это слышала. Разве могло в древности существовать знание, превосходящее наше. К тому же мы сами часто используем всякие исчезнувшие континенты и страны в своих целях, чтобы создать истории об великом утерянном знании. Но я не согласна на меньшее. Я изучала нашу историю, и я читала истории о том, как братья жертвовали своими жизнями только ради сохранения нашей тайны. Я не могу представить нечто малое, что могло бы подвигнуть на такой шаг.
– Да нет, ты неправильно меня поняла, – Морган, воспользовавшись моментом, начал лихорадочно тараторить, надеясь исправить ситуацию. – Я просто задумался, почему же братство тогда до сих пор хранит эту тайну? Если за ней скрываются такие ответы, то это должно быть достоянием человечества.
– И эти вопросы я тоже задавала себе, – девушка кивнула в знак согласия. – Но я видела записи о том, как большие знания, попав не в те руки, становились причинами больших бедствий. Про поход Александра Македонского есть обрывочные записи в архивах братства. Похоже, что он или кто-то из его влиятельных приближённых узнал о существовании тайны и пытался найти её источник.
Кэролайн резко замолчала и осторожно скосила взгляд на Джона, как будто осознав, что сказала больше, чем имела право. Но он не заметил этого.
– Допустим, раньше действительно не было каналов передачи информации, которые могли бы достичь всех и каждого. Знания могли оказаться в одних руках. Но теперь же всё изменилось, мы постоянно участвуем в передаче данных. Когда как не теперь самое подходящее время, чтобы раскрыть тайну такого порядка?
– Не знаю, всё-таки я понимаю, что это только моё предположение, и я могу заблуждаться, – Кэролайн успокоилась, и её голос вновь звучал ровно. – Может эта информация буквально должна достичь всех и каждого, иначе те люди, которые её не получат, так и останутся в роли вечно догоняющих. А может скачок технологий произошёл слишком быстро, и момент был упущен. Может быть, даже если теперь и поделиться с миром этим знанием, то оно затеряется в новостном потоке о том, как веселятся звёзды шоу-бизнеса.
– А, может, мне надо надавать вам, голубкам, по шеям, за то, что торчите здесь? Уже глубокая ночь. А нас, Реджи, между прочим, впереди ждут насыщенные дни. Так что не вздумай мне хныкать в будущем, что ты устал.
Джон едва не подпрыгнул и не скинул Кэролайн с её кресла. Девушка тоже выглядела немного побледневшей, а её руки продолжали дрожать. Тодор, суровость которого несколько уменьшал короткий розовый халат, смог застать их врасплох. Вот только как долго он слушал их разговор?
– Так что я приказываю вам прекратить эту глупость и отправляться по кроваткам. И Кэролайн, ладно от моего остолопа я пока ожидаю любых фортелей, но тебе-то уже не пятнадцать лет, чтобы, забыв обо всём, сидеть под луной. Я представляю, какую титаническую работу ты провернула за последний месяц, и каких усилий тебе этого стоило. Тебе просто необходим отдых. Так что, детки, быстро-быстро в дом.
Последняя фраза уже была адресована только Джону. Кэролайн же, быстро чмокнув рассерженного гостя в её халате, уже скрылась за дверью.
***
Перед тем, как заснуть, Джон дал себе слово, что завтра найдёт время, чтобы нормально завершить разговор с Кэролайн. Его планам было не суждено сбыться.
Он проснулся от решительного и довольно болезненного толчка, которым его наградил наставник.
– Всё, ты и так превысил все лимиты на отдых. У нас времени впритык, нам надо спешить на очередной самолёт.
– Это что, такая проверка моей решительности? Ну так я заверяю, что не сдамся и отступлюсь. Теперь не сдамся.
– Я очень рад слышать, что ты опять всё свёл к своей персоне. Ну да Бог с тобой. Пусть будет очередной тест твоего духа. Но я скорее позволю прострелить тебе колено, чем поверю твоим заверениям на слово. Так что руки в ноги, и у тебя есть 38 минут на сборы. И хочу подчеркнуть, что две минуты назад у тебя их было сорок.
– Так что, мы возвращаемся в Новый Орлеан?
– Нет, наш самолёт вылетает из аэропорта Хьюстона.
– И чем тебя не устраивает ближе расположенный аэропорт?
На этот вопрос Джон ответа не получил, так как отвечать уже было некому. Тодор уже покинул комнату. Тяжело вздохнув, Морган поплёлся принимать душ. Он надеялся, что завтрак удастся совместить с возможностью поговорить с Кэролайн. Его надежды не оправдались. В кухне единовластно царствовал его наставник. Завидя, что его подопечный готов к приёму пищи, он быстро перекинул со сковороды её содержимое на тарелку и отточенным движением отправил её на обеденный стол. Содержимым оказалась яичница с беконом.
Помыв посуду, Тодор сел напротив Джона и, рассеянно уставившись в окно, пробормотал.
– Можешь так не давиться. Кэролайн ещё спит. После вашего разговора у неё ещё долго горел свет. Будить я её собираюсь только, когда мы заведём машину. Но есть и хорошая новость, пока ты дрых, я собрал твои вещи, так что можешь немного медленнее жевать.
Рот Джона был забит едой, так что он не мог вербально выразить своё негодование. В качестве инструмента демонстрации своих эмоций он выбрал негодующий, полный укора взгляд.
– Что случилось, что ты так сощурился? Хотел, чтобы яичница была бы менее прожаренной? Понимаю. Но ты сам виноват, так долго проторчал в душе. Раскрой секрет, макияж какой части тела занял у тебя столько времени?
На этот раз Джон фыркнул в ответ.
Когда с едой было покончено, Тодор направился к машине, Джону опять пришлось вернуться к роли носильщика багажа. Выходя из своей комнаты, он уже принял решение разбудить Кэролайн. Если у них нет возможности поговорить, то он должен хотя бы нормально попрощаться с ней. Похоже, что в каком-то гороскопе этот день отдельно помечен, как день, когда рушатся все планы Джона Моргана. На этот раз разрушителем выступила хозяйка дома. Девушка уже ждала его в коридоре. Вся её поза не сулила ничего хорошего ему. Руки скрещены на груди, хмурое выражение лица, которое только подчёркивали тёмные круги под глазами.
– Так значит так принято поступать там, откуда ты родом? Тихо сбегать, даже не сказав прощай?
Эта ситуация застала его врасплох. Вспомнив, что накануне он постоянно имитировал опоссума в таких ситуациях, на этот раз Джон впал в другую крайность и начал бессвязно тараторить, пытаясь объяснить, что как раз собирался к ней. Его хаотичный монолог прервался, когда он увидел, что девушка уже улыбается.
– Тебя так легко сбить столку. Должно быть тебе нелегко дастся обучение. Твой наставник минут десять назад разбудил меня и теперь послал меня поторопить, как он выразился, твою чугунную задницу. – Кэролайн подмигнула ему и направилась на выход.
На улице их уже нетерпеливо ждал Тодор.
– Ну наконец-то, а то я испугался, что вы вновь завели философский диспут и теперь обсуждаете вопросы этики Канта. Шевели ногами, Редж!
Джон быстро закинул обе сумки в багажник и повернулся к Кэролайн, но она вновь опередила его. В её руках появился небольшой блокнот, который она протянула Тодору.
– Я тут набросала немного идей для символики вашего культа. Сделала грубый набросок, как мог выглядеть его храм в Средние века на территории Балкан. Ну и немного расписала свои мысли о возможном промежуточном этапе развития культа. Я ещё постараюсь добавить информации, но для начала вам хватит и этого. Ещё я немного внесла изменения в твой заказ, чтобы он более соответствовал нашему вчерашнему разговору.
– Ты просто умница, – в голосе Тодора исчезли всякие следы раздражения. – Он бы гордился тобой. Ты сделала больше, чем я просил, чем я мог надеяться получить.
Кэролайн залилась румянцем. Джон решил воспользоваться возникшей паузой.
– Может, ты подгонишь машину ближе к воротам, и я …
Магия момента была безвозвратно разрушена. Тодор закатил глаза и сквозь зубы неразборчиво процедил что-то на неизвестном Джону языке.
– Да успокойся уже, голубок. Я уже вбил в телефон её номер. Дал ей номер твоего телефона. Как только мы закончим, сможете наворковаться сколько твоей душе угодно. А теперь в машину, и ты за рулём. Мне надо ознакомиться с новой информацией.
Поездка прошла в полном молчании. Джон пытался завести разговор, но Тодор гасил любую его инициативу и, когда не перечитывал по десятому разу заметки Кэролайн, задумчиво смотрел в окно, изредка шевеля губами, будто ведя какой-то внутренний диалог. Только на подъезде к Хьюстону он ответил на один вопрос:
– Так всё-таки, куда теперь ведёт нас дорога приключений?
– Теперь мы направляемся в столицу и, серьёзно, советую на этот раз отоспаться. Тебе предстоит познакомиться со складовщиком. А эти ребята любят вести ночной образ жизни.
***
Многие считали, что ему доставляют наслаждение светские рауты. Многие были просто уверены, что он стремится к вниманию публики. Но все они ошибались. Они не доставляли ему особого удовольствия. Он относился к ним как к неизбежному и уже давно не задавался вопросом, нравятся ли они ему. Любому университету, пусть даже одному из самых известных, не помешают частные пожертвования. Ну а если толстосумы более склоны делиться деньгами при поедании устриц с белым вином, кто он такой, чтобы осуждать их.
Это был вполне стандартный вечер по сбору средств. Будучи достаточно медийной и узнаваемой личностью, он был идеальным кандидатом для участия в вечерах подобных этому. Потенциальные спонсоры чувствовали себя увереннее, когда на таких раутах присутствовал кто-нибудь, чьё имя им было известно. У него накопился достаточно богатый опыт для того, чтобы убедительно изображать заинтересованность в беседах и даже без особых умственных затрат вкратце пересказывать свою точку зрения на интересующие публику темы – а их каждый раз было ровно три, и он даже в коматозном состоянии спокойно мог бы высказываться о них. В этот вечер привычный ход вещей пока что разбавляла только одна дама лет сорока, которая, очевидно, ошиблась с пропорциями моллюсков и алкогольных напитков. Она уже три раза подходила к нему, чтобы взять автограф. В последний раз он просто подержал протянутую книгу в руках, досчитал до семидесяти трёх и с улыбкой вернул её назад. Дама осталась довольна и вновь направилась к бару.
– Профессор Докинз, простите, что отвлекаю Вас, но мне хотелось бы поговорить с Вами наедине.
Он обернулся к обратившемуся к нему человеку.
– Синьор Клеменсо, рад Вас видеть на нашем скромном вечере. – Накануне он внимательно изучил весь список гостей и запомнил основные факты их биографий. Богачам нравится, когда их узнают.
Родриго в свою очередь промолчал с похожей на маску любезной улыбкой. Глаза его при этом оставались бесстрастными и требующими ответа на его просьбу. Наконец, Ричард Докинз сдался. Вздохнув, он огляделся по сторонам и указал рукой в сторону одного из арочных проёмов.
– Будьте любезны проследовать за мной. – Он уже сталкивался со спонсорами, которым нравилось играть в анонимных благодетелей. При чём в такую анонимность, о которой становилось известно всем на следующее же утро. Для таких случаев всегда наготове был специальный кабинет, где был подготовлен стол с изысканными закусками.
Зайдя в этот кабинет, профессор Докинз решил сразу же перейти к сути дела.
– Могу ли я предположить, что Вас интересуют исследования нашей кафедры неорганической химии, и Вы желали бы внести свой вклад в те открытия, которые они совершат в ближайшее время? Или, быть может, больше интересуют вопросы математических или экономических наук? Смею заверить Вас, наш университет благодарен за любую поддержку.
– О не беспокойтесь, профессор, я уже выписал более чем щедрый чек для космологических исследований. – Клеменсо небрежно достал из своего бумажника и положил на стол белый прямоугольник. – Естественно, для всех мы действительно обсуждаем финансовые вопросы, но я хочу поговорить с Вами на другую тему. Меня больше интересует деятельность Вашей организации, которая направлена против одного, скажем так, братства, которое стремится к распространению лжи в нашем мире.
Последние слова заставили нахмуриться Докинза, но на автомате он попытался изобразить недоумение.
– Простите, мне кажется, я не улавливаю суть нашего разговора.
– О, профессор, давайте оставим эту театральность в стороне. – Улыбка испанца стала чуть шире. – Мы ведь уже сотрудничаем в этом вопросе. Именно мои люди передали Вам имеющуюся у меня информацию о братстве. Так что давайте избежим этой скучной части разговора и сразу перейдём к делу.
Докинз, нахмурившись, изучал своего собеседника, пытаясь произвести его оценку заново. До этого он казался ему просто сынком богатого семейства, который хочет поднять самооценку при помощи раздачи отцовских денег.
– И о чём же конкретно Вы хотели бы поговорить?
Его прервал быстрый стук в дверь. Очевидно, что это нечто важное. Никто бы не осмелился беспокоить его по пустяковому поводу, когда он ведёт переговоры. Он бросил быстрый взгляд в сторону двери.
– Не беспокойтесь, Ваш ассистент может войти и сообщить Вам, что объекты Вашего наблюдения направляются в Лондон.
– Войдите, – его собеседник не переставал удивлять его.
За дверью действительно оказался его помощник. Он явно нервничал и с опаской косился на гостя, не зная, насколько прямо может говорить при нём. Докинз решил проверить догадку Клеменсо.
– Передайте первой команде, что они должны находиться в постоянной готовности.
Появившаяся на лице молодого человека обескураженность, подтвердила информацию Родриго. Растерянный помощник сглотнул ком в горле, резко кивнул и закрыл дверь. За ней раздались быстро удаляющиеся шаги и звуки набираемого телефонного номера.
– Ну что ж, Вы заинтересовали меня, но, скажу откровенно, не развеяли моих сомнений на Ваш счёт.
На пару мгновений улыбка покинула лицо Родриго. Он знал, что столкнётся со скептическим отношением к его предложению, но всё равно потерял контроль над своими эмоциями. Да кем себя возомнил этот англичашка?
– Я немного удивлён Вашим недоверием, – Клеменсо вернул улыбку на лицо. – Разве я уже не проявил себя как ценный союзник? Разве не благодаря моей помощи у вас появилась надежда на то, чтобы переломить ход игры с братством? Моя помощь вам неоценима.
– Да, именно это и заставляет задуматься об истинных причинах Ваших действий.
– Простите?
– Эта, как Вы выразились, игра идёт достаточно продолжительное время. И за всё это время ни раз нам был преподнесён урок о недостатках данайских даров. Нет, не прерывайте меня, – профессор Докинз властно поднял руку. – Вы хотите понять, почему я не склонен доверять Вам? По-моему, причины очевидны и логичны. Я знаком с типом людей, к которому можно отнести и Вас, мистер Клеменсо. И я никогда не поверю, что Вами сейчас движут исключительно альтруистичные намерения. Вы так и не признались, с какой целью помогаете мне, а, очевидно, такая цель обязана существовать. Поэтому я до сих пор пытаюсь понять, не являетесь ли Вы тройным агентом. Мы знаем, что Вас, как и Вашего товарища, пытались завербовать в ряды братства. Все выглядит так будто Вы отказались и, конечно, Вы будете утверждать, что именно так всё и было. Но, если допустить, что на самом деле Вы приняли сторону нашего противника, то Ваши действия могут быть направлены на нанесение вреда моей организации. Тогда я могу предположить, что Вы пытаетесь втереться ко мне в доверие и либо хотите выведать некоторые наши секреты, либо хотите провести диверсию по отношению к нам. Я могу себе представить, чем Вас могло бы заинтересовать братство, и какую выгоду оно может Вам принести.
– Мне искренне жаль, что Вы видите сложившуюся ситуацию в таком свете.
– Так предоставьте мне иную трактовку ситуации.
– А Вы рискнёте поверить мне на слово? Никаких доказательств искренности моих намерений у меня нет.
– О, если бы они были, то я окончательно бы убедился в том, что Вы ведёте меня в западню братства.
– Хорошо, – Родриго закрыл глаза. Хоть и сам того не подозревая, он принял решение как опытный член братства. Он взглянул на себя глазами своего собеседника. Кого он увидел? Взбалмошного и капризного отпрыска богатого семейства, который с радостью тратит семейный капитал на увеселения и авантюры. Что ж, история, которую он должен рассказать, должна оказаться очень банальной.
–Вы хотите знать мою мотивацию? Это страх. Страх расстаться с тем образом жизни, к которому я привык. Да, я сын богатого отца. Но у богатства есть обратная сторона. Оно растит в тебе чувство превосходства над другими. При этом ты соотносишь себя с небольшой группой равных тебе, с элитой. При этом глупо думать, что в том тесном круге все проникнуты любовью к ближнему своему. Каждый с радостью воспользуется моментом, чтобы нанести удар. Пусть это даже не несёт финансовых потерь, но и моральное унижение там ценится достаточно высоко. Так вот я подставился. Неужели Вы думаете, что только Вы заметили мою неудачу? Да половина общества, где вращается мой отец знает о том, что я потратил прорву денег на какую-то глупую авантюру. Конечно, знают они не о братстве, а о том, что я повёлся на детскую сказку и как дурак бегал за ней по свету. Так что мне впору надевать шутовской колпак. Вы знаете о том, что у меня были проблемы со здоровьем. Так вот, это был нервный срыв. Я пару дней провёл в больнице. К тому же буквально накануне у меня проявились проблемы с сердцем. Меня практически никуда не приглашают, не предлагают вести общие дела. А если мне и удаётся выбраться в свет, то я слышу откровенные смешки за моей спиной. Такое падение бьёт и по репутации отца. Я чувствую, как он готовит почву для того, чтобы порвать все связи со мной. Я вылечу из всех его компаний. Меня вычеркнут из завещания. Я потеряю всё. Сейчас я лихорадочно собираю подушку, которая должна хоть немного смягчить моё падение, но оно в любом случае будет болезненным. Но это мой запасной план. Моя основная надежда – вскрыть истинное лицо братства. Доказать, что это оно создало ту ложь. Здесь мне и необходима Ваша помощь. Если я сам вытащу хотя бы часть братства на свет, то ко мне мало кто отнесётся серьёзно. Мальчишка ищет оправдания и пытается спихнуть свою глупость на других. Так что мне нужна третья независимая сторона, которая и проведёт всю работу. К тому же Вы сможете сказать, что я изначально был на одной стороне с Вами, и все мои глупые действия были направлены на то, чтобы приблизить падение братства. Тогда я из изгоя смогу превратиться в героя, и моя репутация будет хоть как-то восстановлена, моему образу жизни ничто не будет грозить.
– Так Вы хотите, чтобы мы очистили Вашу репутацию перед Вашим окружением? Стали бы Вашими пиарщиками?
– Нет, с этой задачей я справлюсь самостоятельно. Мне надо, чтобы Вы просто стояли на свету с головой поверженного врага. Я сам соберу необходимую мне информацию и доказательства. Конечно, для этого мне будет необходимо пообщаться с некоторыми членами братства. Но сразу хочу заверить Вас, что понимаю приоритетность Ваших целей. Так что мои вопросы будут звучать только после Ваших. Надеюсь, я убедил Вас в искренности моих целей.
– Вы дали мне пищу для размышлений и заставили по-новому оценить Ваши действия.
– Так теперь Вы мне верите?
Докинз не стремился к ненужному театральному эффекту, но последний вопрос его гостя прозвучал с такой искренней болью и надеждою, что на мгновение он задумался о том, что ему действительно раскрыли правду. Но уже через мгновение этот морок прошёл, и Докинз вернулся к хладнокровной оценке ситуации. Для них имеет значение только возможность получения дополнительного источника финансирования и информации. Всегда надо принимать во внимание возможность того, что у их нового партнёра есть скрытые мотивы.
– Нет, но я не буду возражать против Вашего присутствия на нашей операции. Вам сообщат, когда она принесёт плоды. А пока наше время истекло. У меня есть определённые обязательства на этом вечере.
Родриго встал со своего кресла, чопорно поклонился и направился к двери. Докинз задумчиво рассматривал старый шкаф, пытаясь понять, может ли он позволить доверять новоприобретённому союзнику. За этим занятием его и застал помощник.
– Простите, что беспокою Вас. Хочу сообщить Вам, что первая группа находится в полной готовности. Расчётное время прибытия объектов – девять часов. Время до начала операции – двадцать три часа.