– Но, если Президиум его снимет, то мы соберем тогда Пленум, и я думаю, что мы получим там большинство, ибо авантюры Хрущева достало всех, ибо он осудил культ личности и не демократические принципы в нашей партии, но сам нарушает принцип демократического централизма. А посмотрите нашу прессу, послушайте радио, включите телевизор и везде только сообщения о выступлениях Хрущева и его бесконечные экскурсии по стране.
– Надо об этом переговорить с другими членами Президиума.
Открылась дверь и в кабинете появился Климент Ворошилов, Председатель Верховного Совета СССР.
– Вот и хорошо, что я вас застал обеих в кабинете. Мне надо поговорить о предстоящем награждении работников атомной отрасли.
– Климент Ефремович, – прервал его Маленков, – вы смотрели вчера выступление Хрущева в Ленинграде.
– Понимаете, я только приехал с Индонезии, со мной там случилась неприятная история, – ушел от прямого ответа Ворошилов.
– Дорогой мой Председатель, мы страну скоро потеряем, и потому должны, прежде всего, думать, как спасать её от этого самоучки, профана в политике. Это же надо придумать догнать и перегнать Америку. Как вы относитесь к этому лозунги. Красивый лозунг, но это только лозунг. Мы б тоже хотели в три раза увеличить производство мяса и молока в стране, но это же нереальные планы. Или вы согласны с Хрущем.
– Конечно, это трудно, можно даже сказать, что невозможно этого сделать.
– Так вот мы решили с Вячеславом Михайловичем поставить на Президиуме ЦК КПСС вопрос о снятии Никиты с поста Первого секретаря.
– Это б надо предварительно обсудить.
– Я говорил с Кагановичем, он тоже поддерживает такое предложение.
– А вот Булганин как поведет.
– Конечно, Булганин и Хрущев большие друзья, – заметил Молотов, – Никита только его берет с собой во все заграничные поездки, но в последнее время между ними пробежала какая-то кошка. Так что этим можно воспользоваться. Суворов тоже поддерживает нашу позицию.
– А куда же мы Хрущева денем.
– Сделаем его министром сельского хозяйства, – отреагировал моментально Маленков, ибо он уже давно вынашивал планы по смещению Хрущева с высокого поста. У него была большая обида на него, ибо это он снял его с высокого поста Председателя Совета Министров.
Власенко удалось убедить начальника лаборатории Никифирова дать ему отпуск на три дня за свой счет для поездки в Днепропетровск. Последний довод – бутылка армянского конька, которую Петр преподнес шефу со словами: "Выпейте, Аркадий Борисович, за здоровье моего Саши, ему годик исполнится один годик" – был очень убедительным.
Конечно, для Наташи это был чрезвычайно радостный сюрприз, а для маленького Саши это было море эмоций сначала не совсем положительных. Малыш при встрече сначала расплакался и вылез на руки Марьи Васильевны, но, когда увидел деревянную лошадку на колесах, которую папа привез с Москвы, то очень обрадовался такому подарку и сблизился с отцом. Петя не мог нарадоваться, глядя на своего сыночка, носил все время его на руках, подбрасывал вверх, помогал делать ему первые неуверенные шаги.
В тот же вечер Наташа с мамой накрыли шикарный стол и пригласили гостей: пришла крестная Лена со своим профессором, одинокая соседка Надежда Петровна и подруга мамы по работе Вера Степановна со своим мужем Степаном Ивановичем, парторгом в домоуправлении.
Сначала гости поднимали бокалы за здоровье маленького Маши, затем за его родителей и бабушек. К сожалению, мама Пети не приехала в гости, так как у неё начали утята вылупливаться под наседкой, и она боялась оставлять это дело на младшего сына.
После того, как гости немного захмелели, они начали говорить о политике, стали обговаривать последние новости в стране.
– Вы читали последнее выступление Хрущева в Ленинграде? – задал вопрос Степан Ивановичем.
– Да, довелось просмотреть, – заметил Андрей Григорьевич.
– Очень смело выступил, Никита Сергеевич.
– Смело, то смело, – нерешительно заметил профессор, – но вот хватит ли силенок, чтобы догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока на душу населения.
– Вы что сомневаетесь в творческих способностях нашего народа. Мы вот войну какую выиграли, и тут сможем достичь новых высот под руководство нашей партии во главе с таким смелым и решительным руководителем, как Никита Сергеевич.
– Я не сомневаюсь в способностях наших людей, но одно дело победить в войне, а в другом случае преодолеть наше отставание в сельском хозяйстве. Ведь у американцев очень многие процессы механизированы и автоматизированы, а у нас все вручную, поэтому неудивительно, что они мяса употребляют в три раза больше, чем наши люди, и молока в два с половиной раза больше.
– Вы что прислоняетесь перед Западом?
– Нет, я верю фактам, а они не в нашу пользу, и за пару лет нельзя увеличить производство мяса в три раза, без кормов, без автоматизации и механизации производства – это вам скажет любой председатель колхоза.
– Мужчины, не будем спорить о высокой политике, – перебила спорящих Марья Васильевна, – но у нас действительно стало больше товаров, а каждый год в апреле происходит снижение цен, так что люди стали жить лучше.
– А как там люди в Москве поживают? – поинтересовалась Лена и посмотрела в сторону Петра.
– В Москве все замечательно, в магазинах полки ломятся от товаров, причем, цены вполне доступные. Вот взять, к примеру, черную икру, – он показал на блюдечко на который был насыпан этот деликатес, – так она свободно продается в магазинах, и цена доступная сто шестьдесят рублей за килограмм. Кроме того, консервы самые разные имеются от бычков до печени трески и шпрот.
– А как политическая там обстановка? – поинтересовался Степан Иванович.
– Как сказать, – Власенко задумался, вспомнил, как он дежурил в Кремле во время сессии Верховного Совета, – обстановка та какая-то напряженная, что-то должно произойти такое.
– Понятно, консерваторы вставляют палки в колеса, чтобы сдержать Никиту Сергеевича, но у них ничего не получится. Я предлагаю тост за Хрущева.
Может не все были согласны с таким тостом, но никто не стал возражать и подняли бокалы за руководителя партии и правительства.
16 июня на даче Хрущева в Огареве собрались практически все члены правительства, кроме Молотова, по случаю женитьбы сына Сергея, который женился на красавице Галине Шумовой, студентке энергетического института, где и учился жених на последнем курсе. Никита Сергеевич любил погулять на широкую ногу, поэтому столы ломились от выпивки и закуски. Кроме членов правительства на свадьбе было много родственников невесты, несмотря на их простое происхождение. Друзья и сокурсники Сергея тоже присутствовали на свадьбе, правда, для них был поставлен отдельный длинный стол.
Поскольку Хрущев не был интеллектуалом и при всяком случае показывал свою простоту и открытость характера, то и свадебное веселье было устроено по-простому народному обычаю, причем, придерживались больше украинских традиций. Много танцевали, пели народных песен, провозглашали много тостов, причем, в этих льстивых речах больше славили самого Первого секретаря, нежели виновника торжества сына Сергея. В какой-то момент подвыпившему Никите Сергеевичу это не понравилось, и, когда в очередной раз поднялся Председатель Совета Министров СССР Николай Булганин, и начал говорить тост в честь Никиты Хрущева, то последнему это не понравилось.
– Слушай, Николай, – перебил его Первый секретарь, совсем по-дружески, так как давно был в приятельских отношениях с ним, – я все прекрасно знаю, что ты скажешь, так лучше замолчи.
Но эти простые обычные и понятные между близкими людьми слова, в этот раз больно задели самолюбие захмелевшего Булганина. Впрочем, такие или подобные речи уже приходилось слышать премьеру от Первого секретаря, но тогда он терпел, а теперь "терпец урвался", а может просто накопилась обида до предела, которая должна была выйти наружу.
– Не надо мне затыкать рота, – выдавил с себя Булганин, он даже сам испугался того, что сказал, но слово не воробей вылетело и его не вернешь. Присутствующие оторопели, не могли даже представить, что кто-то мог так сказать, только Маленков, который стоял рядом с Булганином, пожал тому руку под столом, если бы не эта поддержка, то с Председателем мог бы стать сердечный удар.
– Коля, – улыбаясь, прервал тишину Хрущев, – что ты так воспринимаешь все серьезно. Я просто так тебе сказал.
– А во-от не на-а-до так говорить, – промолвил Булганин, вышел из-за стола и пошел по направлению к стоянке автомобилей.
– Извините, но мне тоже надо идти, дела, – заметил Маленков и тоже направился к стоянке.
Следом за ними пошли Ворошилов и Каганович.
– Я не понял, что это такое было? – искренне по простоте душевной удивился такому делу Хрущев.
– Да, ничего страшного, люди пожилые, устали, хотят отдохнуть, – вступил в разговор Микоян. – Давайте лучше выпьем за наших молодоженов красавицу несравненную Галю и славного молодца Сергея. Все тотчас же поддержали тост Анастаса.
Ночью, когда уже все гости разъехались, Хрущев остался с Брежневым, человеком, которому всецело доверял, чтобы поговорить по душам.
– Что ты скажешь, Леонид Ильич, по поводу этой выходки Булганина?
– Да, человек просто выпил лишнего.
– Вот именно, как говорят – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не нравится мне эта выходка. Что-то они замышляют, – Хрущев внимательно посмотрел в глаза Брежневу. От этого взгляда последнему стало немного не по себе, тем более, он тоже замечал изменения в поведении старших товарищей по Президиуму к Хрущеву. Однако, не хотелось ему в этот счастливый для Никиты Сергеевича день омрачать сомнениями, пускай он это расскажет ему в другой раз. Да и он тогда определится лучше, к какому берегу ему пристать.
– Да, что вы не знаете кто такой Булганин. Да он …
– Вот именно, ноль без палочки, это я его выдвинул на высокий пост и за это такая благодарность.
– Завтра он проспится, и будет просить у вас слезно прошения за такую выходку.
– Посмотрим на его поведение. Но меня вот что еще смущает.
– Что? – изобразил искреннее внимание и сопереживание Брежнев.
– Вот Сергей мне дал, – Хрущев передал потертую кожаную сумку и простой будильник со слоником Леониду Ильичу.
– Что это такое?
– Это подарок, который преподнесла Сергею чета Маленковых.
– Странный подарок для новобрачных, – удивленно заметил секретарь ЦК КПСС.
– Вот именно, странный подарок. Раньше Маленков дарил Сергею такие замечательные интересные вещи, а тут такой подарок и видно уже вещи были в употреблении.
– Может, у них не было времени поехать по магазинам, чтобы выбрать подарок лучше. Ведь и правда, сейчас Георгий Максимилианович очень занят юбилеем в Ленинграде.
– Может быть. Может быть, – задумчиво произнес Хрущев.
На этом они расстались. Хрущев провел Брежнева до автомобиля, и они дружески пожали друг другу руки на прощания, словно подтверждая свою верность друг другу. Леонид Ильич все время раздумывал над подарком семьи Маленковых, и только, въезжая в Москву, его осенило, что хотел сказать экс-премьер-министр.
Сумка болотного цвета могла означать своего рода портфель высокого чиновника, то есть Первого секретаря ЦК, а будильник говорил о том, что скоро придет конец правлению. От такой догадки мурашки пробежали по телу, поэтому по прибытию на место он вызвал своего личного секретаря.
18 июня 1957 года в девять часов утра собрался Президиум ЦК КПСС на очередное собрание. Никита Сергеевич, как обычно открыл его, хотя после свадьбы сына болела голова, и он принял несколько таблеток аспирина.
– У нас сегодня на повестке дня – подготовка к празднованию двухсот пятидесятилетия со дня основания города Ленинграда. У этого города славное революционное прошлое, поэтому праздник надо организовать основательно.
Тут поднялся Маленков и сказал, что сегодня председательствовать будет Булганин,
– Так что уступите место председателю, Никита Сергеевич.
Это было так неожиданно для всех и для Никиты Сергеевича, что он никак не возразил на это предложение и сел на место среди членов Президиума, ухмыляясь про себя – давайте поиграем в демократию. Место председателя собрания занял Булганин, видно было, что он очень волнуется и чувствует себя неуверенно в таком амплуа.
– Сегодня у нас на повестке дня будет один вопрос – это обсуждение личного дела коммуниста Никиты Сергеевича Хрущева.
– Ты, что это выдумал Николай? – невольно сказал Хрущев.
– Не затыкай мне рота, Никита.
– Мы все перед партией равны, так что должны отчет делать наравне со всеми, – заметил Маленков.
– Итак, мы сейчас попытаемся разобраться с деятельностью Первого секретаря нашей партии, чтобы оценить её со всей принципиальностью.
– Должен сказать, – поддержал его Маленков, – что в последнее время Никита Сергеевич перестал советоваться с товарищами по партии по ряду важных вопросов в управлении государства. В то время, когда все члены Президиума считают неправильным шагом в управлении государством ликвидацию министерств и образование региональных советов народного хозяйства, Никита Сергеевич провел это решение и в ЦК партии и в Верховном Совете. А вот недавнее заявление Хрущева об том, что мы догоним и перегоним Америку в ближайшее время вообще нереально, об этом говорили не только мы, но и известные специалисты сельского хозяйства, и ученые академии наук, но Хрущев упорно не слушает эти голоса и ведет нашу страну в тупик.
– Он вообще не знаком с ленинскими трудами о материализме и ведет себя, как председатель какого-то захудалого колхоза, – заметил Вячеслав Молотов, – и его курс идет вразрез с генеральной политикой партии. Из-за его выступления на Двадцатом съезде КПСС люди потеряли веру в нашу партию, которую создавал Ленин. Последние события в Польше, Венгрии размолвки с Китаем говорят о том, что мы потеряли авторитет в международном коммунистическом движении.
Потом выступил Ворошилов, который заявил о том, что Никита Сергеевич боролся с культом личности Сталина, а сам стал на путь диктаторского правления. Хрущев пытался оправдываться, но от этого нападки его противников становились еще язвительней, ему приписывались все новые и новые грехи. Обстановка в зале становилась все горячей, все шло к тому, что Хрущева сейчас низложат с престола, это понимали все сидящие и чувствовали себя совсем неуютно. Особенно, беспокоилась по этому поводу первый секретарь московского горкома Екатерина Фурцева, ибо понимала, что только снимут с поста Хрущева, то и она тоже будет уволена со своей должности, ибо только, благодаря особо тесным отношениям с Первым секретарем (некоторые намекали даже на интимность их отношений) она заняла эту должность. В какой-то момент она не выдержала и попросилась выйти из зала заседания по нужде. Минут через десять она пришла, но по лицу было видно, что она чем-то озабочено. Она села на свободное место рядом с Брежневым. В это время шли острая дискуссия о том, как наказать Никиту Хрущева за нарушения принципов демократического централизма. Молотов предлагал уволить его с поста Первого секретаря и забрать партийный билет. Булганин считал, что это наказание очень строгое и следует сместить его с поста Первого секретаря партии, поставив Хрущева министром сельского хозяйства.
Фурцева наклонилась к уху Брежневу и сказала ему тихо: "Они отключили связь с внешним миром, это заговор. Я не могу связаться ни с Серовым, ни с Жуковым даже в горком не могу дозвониться. Надо что-то предпринимать".
У Брежнева холодок пробежал по телу, чего эта баба подсела к нему? Что он крайний? Хрущев натворил делов, а он должен отвечать за это.
– А что я могу сделать? – недовольно ответил он.
– Но ты же мужчина! Должен что-то придумать.
Вот пристала ко мне, чертова баба. Он и раньше не любил эту женщину, хотя женщиной ей можно было с трудом назвать. Она была похлеще самого Хрущева, так могла придавить человека, что тот оказывался с инфарктом в больнице. Когда Хрущев уезжал куда-нибудь с визитом, то Катька руководила всеми партийными делами, настоящая фурия, недаром корень фамилии ее тоже соответствует. Вот сейчас если он откажет, то это ему вспомнится, и прощай всякие мечты о высоких постах в стране. Леонид Ильич судорожно думал, что же ему сделать, чтобы спасти Хрущева или может не стоит этого делать, потому что большинство Президиума настроено против Первого секретаря. А Фурцева все время толкала его в бок, требуя решительных действий.
– Можно мне выйти? – нерешительно спросил Брежнев.
– Что это у вас за недержание, – холодно сказал Молотов, от этого голоса Леонид Ильич весь вспотел
– Да, что-то с желудком.
– Пускай выйдет, – снисходительно заметил председатель собрания Булганин.
Леонид Ильич вышел в коридор, но пошел не к туалету, а в вестибюль, где находился его личный секретарь. Окинув взглядом зал, и не заметив ничего подозрительного, он подозвал своего помощника.
– Слушай меня внимательно, вот эту записку надо передать председателю КГБ Серову лично в руки, кроме того на словах передать ему, чтобы он сообщил содержание записки маршалу Жукову. Ты понял меня.
– Да.
– Учти, от этого зависит, и моя и твоя судьба. Ты уверен в том парне, который должен выполнить это поручение.
– Да, уверен. Он ждет меня на площади.
– Отдашь, ему записку, проинструктируй и возвращайся в вестибюль. Проследи, есть ли за тобой хвост, если заметишь хвост, то ничего не надо передавать, а уничтожь записку и возвращайся назад.
– Понятно.
– Хорошо, иди. – Помощник собрался идти, но тут Брежнев остановил его, – У тебя есть какие-то таблетки?
– Да, должны быть таблетки аспирина.
– Дай мне на всякий случай.
Он вытянул из бокового кармана пакетик таблеток и передал их Леониду Ильичу.
– Спасибо, а теперь можешь идти, – сказал Брежнев помощнику и пошел назад в зале заседаний. Его уже там с нетерпением ждали. Каганович подбежал к нему.
– Что-то долго ты ходил в туалет, Леонид Ильич?
– Да, я вот таблетки взял у своего помощника, пару проглотил, и стало лучше.
– Я вижу, что ты хочешь сидеть на двух стульях. Так этот номер у тебя не пройдет, надо определиться, или ты с нами, или поддерживаешь этого троцкиста, который занимается по заданию империалистов развалом нашей страны, – строго заметил Молотов.
– Я всегда придерживался ленинских принципов построения государства.
– Как всегда юлишь, Леонид Ильич – заметил Ворошилов, – но хватит разбираться с ним. Ставим на голосование постановление Президиума о снятии с поста Первого секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева Никиты Сергеевича.
– Но, позвольте, – возмутился Хрущев, – как можно ставить на голосование это решение, когда нет двух членов Президиума товарищей Суслова и Кириченко.
– Решения Президиума имеют силу, когда на заседании присутствует три четверти членов Президиума, а мы имеем даже больше коммунистов с решающим голосом.
– Однако, ведь Хрущева назначал на этот пост Пленум ЦК, поэтому только Пленум ЦК может снять Никиту Сергеевича с поста, – взволнованно заметила Фурцева.
– А вас здесь никто и не спрашивает, кандидаты в члены Президиума не имеют права голосовать, а, если будете мешать заседанию, то мы попросим вас покинуть зал, – строго сказал Маленков, и женщина робко втиснулась в свое кресло.
– Но она ведь права, – воспрянул духом Хрущев, у него все перемешалось в голове, и потому забыл все положения Устава КПСС, Екатерина Фурцева вывела его из оцепенения.
– Но для того, чтобы решать важные партийные дела между Пленумами и выбирается Президиум ЦК, и его решения будут правомочны, – сказал Молотов, но Хрущев не собирался сдаваться.
– Но не такое важное решение, как смещение с поста Первого секретаря, которые накануне избрали его единогласно поднятием руки.
– Я за это решение не голосовал, ибо всегда считал тебя проходимцем и выскочкой, не достойным такого высокого поста – снова вставил свое слово Молотов.
– Это ваше предвзятое решение, и вы мстите мне за то, что сняли вас с должности министра иностранных дел. Это мелочно и не достойно коммуниста.
– Товарищи, не будем оскорблять друг друга. «Надо принципиально разобраться в деятельности Первого секретаря», – сказал Булганин.
– Так ведите заседание. Вы же председатель, – заметил Маленков.
Заседание продолжилось в том же духе, что и ранее. "Антипартийная группа" настаивала на ликвидации поста Первого секретаря, а Хрущев говорил, что Президиум не имеет полномочий делать такие дела. Молотов нервничал, ибо понимал, что, если сегодня они не примут никакого решения, то завтра Хрущев перейдет в нападение, призвав на помощь членов ЦК. Особенно его волновала возможность появления на Президиуме Министра обороны Жукова, находившегося на военных учениях, который не высказывал пока определенного отношения к отставке Хрущева.
Петр Власенко сидел на лавочке в парковой зоне по улице Старая площадь. Его накануне встретил вечером возле общежития Леонид и сказал, что он должен подстраховать его, ибо в кабинетах ЦК КПСС должны произойти какие-то важные события. Пока же ничего необычного не происходило, юноша наблюдал за проходившими мимо людьми. Обычно, это были важные чиновники в дорогих костюмах, несмотря на летнюю жару, с набитыми под завязку портфелями.
Он подумал, что и в этот раз пройдет все спокойно, и он вечером с ребятами из общежития пойдет на футбол. В киоске он купил шоколадное мороженое и с наслаждением смаковал этот деликатес, он не мог понять, как он мог раньше в страшную жару казахстанской степи обходиться без этого продукта. На соседней лавочке сидел солидный мужчина и читал газету "Комсомольскую правду". Петя внимательно следил за входом в административное здание ЦК КПСС, как и рекомендовал ему Леонид. К его замечаниям он относился с большим вниманием, ибо однажды получил он от его строгого выговора за то, что ездил в Днепропетровск, не уведомив его о том.
Вдруг он увидел, как в открытые двери вышел Леонид и быстрыми шагами направился к Власенко, беспокойно, осматриваясь по сторонам, не доходя до лавочки Петра, он приостановился, а потом пошел тротуаром мимо, однако дав знак, чтобы парень пошел за ним на некотором расстоянии. Ранее он давал ему такое указание, ибо он может заметить людей в штатском, которые могут следить за ними. Они прошли так метров двести, потом Леонид скрылся за углом дома, а. когда Власенко свернул за ним, то тот ждал его там.
– Кажется, ошибся, – вздохнул он с облегчением, – а то мне показалось, что тот мужчина с газетой следит за тобой, но он остался сидеть на лавочке. Так, сейчас ты пойдешь на Лубянку, это совсем недалеко, пройдешь дальше по этой улице, а затем выйдешь на улицу Новую площадь и пройдешь по ней метров пятьсот, и ты выйдешь на Лубянскую площадь, там будет в центре стоять большое административное здание – это и есть здание КГБ. Но ты пойдешь не в центральный вход, а обойдешь его и зайдешь сбоку, на проходной ты скажешь, что у тебя важное письмо к Председателю КГБ Ивану Серову от Леонида Брежнева.
Леонид протянул листок бумаги с факсимиле Брежнева.
– Передай ему на словах, чтобы он позвонил Министру обороны Маршалу Жукову о том, что Хрущева снимают с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Иди и быстрей, только смотри, чтобы за тобой никто не следил, если тебя кто-то задержит, то эту записку ты должен уничтожить. Понял.
– Понял, – ответил бодро Петя.
– Иди, только учти, что от этого зависит очень много как для страны, так и для тебя.
– Да, все сделаю в лучшем виде, – с некоторой легкомысленностью и бодростью сказал Петя.
Леонид вернулся назад, а Власенко пошел по направлению к Лубянской площади. Сначала дорога у него шла спокойно, он вышел на улицу Новая площадь, как вдруг из-за угла вышел паяный мужчина, который направился прямо на Петра с возгласом.
– О, где ж ты пропал, – обратился он к парню, – мы ж тебя ждем в баре, взяли бутылочку и закуску. Пошли со мной.
– Извините, но я вас не знаю, – Петя захотел обойти мужчину, но тот продолжал перегораживать дорогу.
– Оставьте меня, а то я милицию сейчас позову, – возмутился парень, но вдруг почувствовал сильный удар по голове, и земля поплыла перед глазами.
Петр открыл глаза и увидел над собой обеспокоенное лицо женщины.
– Что с вами? Вам плохо?
Юноша ничего не мог понять, что с ним случилось, и где он находится.
– Что у вас болит? Может вам скорую помощь вызвать?
– Не надо. У меня все нормально, – Власенко вдруг вспомнил о письме, которое ему вручил Леонид, но его не было в кармане пиджака. Память тотчас возвратилась к нему, он обшарил все карманы пиджака и брюк, но письма нигде не было. Ужас объял его, что теперь будет.
– А вы не видели нигде письма? – обеспокоенно спросил Петр.
– Нет, не видела.
Юноша поднялся на ноги и пошатываясь пошел по направлению к Лубянской площади, пытаясь сообразить, как ему выйти из сложнейшего положения, ибо он не оправдал того доверия, которое ему оказал Брежнев. Что теперь будет с его покровителем, если обнаружится его записка у оппонентов, ведь Леонид говорил, чтобы в случае необходимости он уничтожил записку, а он не сделал этого. И почему он идет сейчас на Лубянку, ведь без письма с факсимиле Леонида Ильича он не сможет попасть в кабинет председателя КГБ Серова. Да и возможно, и там его могут поджидать представители противной стороны. Что же делать? Что же делать? Эта мысль постоянно жгла его мозг. Может надо попасть к министру обороны Жукову, Леонид говорил, что надо и ему сообщить эту тревожную весть. Но как он попадет к нему? Ведь у него нет никаких документов. Положение казалось безысходным, но тут к нему пришла спасительная мысль – надо найти его наставника контроллера Павла Кривошеева, майора Вооруженных Сил в запасе. Конечно, только он может помочь ему встретится с Маршалом Жуковым. Он подошел к телефону-автомату и позвонил в диспетчерскую горсети.
– Слушаю вас, – услышал он знакомый голос диспетчера.
– Здравствуйте, Полина Михайловна, подскажите, пожалуйста, где сейчас находится Павел Семенович. Мне надо с ним посоветоваться по очень важном деле.
– Хорошо, сейчас посмотрю в оперативном журнале, – потянулись томительные секунды ожидания, затем снова послышался голос диспетчера, – Кривошеев сейчас находится с проверкой по улице Маяковского, дом 15.
– Спасибо, Полина Михайловна, – Петя выскочил из телефонной будки и кинулся к такси, которое стояло недалеко. – Шеф, поехали на улицу Маяковского.
Водитель включил счетчик и завел автомобиль.
– Только бы Семенович был на месте. Только бы Семенович проверял этот дом, – беспокойство Власенко было понятно, ибо из практики знал, что не всегда контроллер находился в том месте, которое было записано в журнале. Но опасения были напрасны, Кривошеев проверял счетчики именно в этом доме, и, увидев, взволнованное лицо Пети, понял, что произошло что-то необычное.
– Что случилось? – спросил он у парня.
– Понимаешь, тут такое дело. Давай выйдем из квартиры, и я тебе все расскажу. а ты решишь, что мы должны делать.
– Погоди, я тут сейчас составлю протокол г-на злостного нарушителя.
– Семенович, потом все составишь, пошли со мной, тут решается очень многое.
Кривошеев вышел с Петей на улице, где тот ему обрисовал возникшую ситуацию.
– Понимаешь, там сейчас хотят сделать переворот в стране, и снова начнутся аресты и расстрелы, как в тридцатых годах.
– Но чем я могу помочь? – немного растерянно, спросил контроллер.
– Нам надо попасть в военное министерство, чтобы Жукову сообщить о перевороте. Ты ведь говорил, что у тебя есть там знакомые.
– Я не уверен, что они сейчас там находятся.
– Но нам все равно надо туда ехать. Других вариантов нет.
– Хорошо, поехали.
Они поймали такси и поехали на Фрунзенскую набережную, где находилось Министерство обороны СССР.
Кривошеев с Петей зашел здание Министерство обороны. Дорогу им перекрыл военный в звании капитана.
– Товарищ капитан, я майор Кривошеев в отставке, – представился Семенович дежурному офицеру, – мне надо пройти к полковнику Найденову по личному делу.
– Вы записывались к нему на прием?
– Нет. У меня к нему срочное дело.
– К сожалению, я не могу вас пропустить без предварительной записи. Давайте ваше офицерское удостоверение я запишу вас к нему на прием.
– Да, мне сегодня к нему надо попасть.
– Не могу. К тому же он сегодня уехал в командировку.
– А маршал Жуков у себя?
– Зачем вам это надо?
– Мне надо ему сообщить очень важную новость.
– Скажите мне, а я передам её маршалу через курьера.
– Мне лично надо эту важную, очень важную новость маршалу Жукову.
– Маршал Жуков сейчас на учениях на полигоне, – сказал проходящий мимо подполковник.
– Спасибо, – поблагодарил его Павел Семенович, а капитану сказал, – ну, ты служака, никогда ты не станешь майором.
Они покинули здание Министерства Обороны, а капитан сразу поднял трубку, набрал номер и, когда произошло соединение, то он сказал: "Тут приходил какой-то майор, пытался пройти к министру обороны с каким-то важным сообщением… С ним был еще один молодой человек… Я не видел, куда они прошли… Сейчас пойду, посмотрю.
Капитан положил трубку телефона и выскочил из здания проследить за посетителями, но их уже и след простыл. Тогда он возвратился назад и снова набрал номер телефона.
– Их уже нигде нет… Не знаю, куда они могли деться, впрочем, здесь проходил подполковник и он сказал, что маршал Жуков на полигоне… Как они выглядели? Самые обыкновенные люди, а он представился, как майор в отставке, кажется, фамилия его Кривошеев.
Тем временем Павел Семенович с Власенко завернув за угол размышляли, где же может быть маршал.
– Этот полигон находится возле Солнечногорска, это километров семьдесят от Москвы.
– Чем же мы туда доберемся?
– Туда ходят электрички и маршрутные автобусы, но, когда они туда отправляются, я не знаю. Когда-то мне приходилось ездить туда на офицерские курсы "Выстрел", но как сейчас туда ходит транспорт, и откуда отправляется, я не знаю.
– Что же делать? Но нам обязательно надо попасть туда. И чем скорее, тем лучше. – Голова у юноши еще болела от нанесенного удара, а еще больше она болела от того, что он не может выполнить поручение секретаря ЦК КПСС Брежнева, а, наоборот, подставил его под удар, не уничтожив секретное письмо к Председателю КГБ Серову.
– Это я понимаю. Сейчас что-то придумаем.
Они шли улицей, поглядывая по сторонам. На обочине Кривошеев заметил одиноко стоящий "Москвич – 402". Недолго думая он подошел к машине, разбил окно, со стороны водителя, открыл двери и сказал Власенко:
– Садись!
– Но это же… – испугался Петя.
– Садись. Быстро, тут некогда нам разговаривать.
Петя быстро перелез через кресло водителя и занял место рядом. Потом залез Семенович, вырвал замок зажигания и завел машину. Она чихнула несколько раз и завелась, водитель выжал сцепление и включил скорость. Машина послушно выехала на дорогу и уверенно побежала вперед.