– Да, цена наших побед тяжелая, – взял слово член Президиума, министр транспорта Лазарь Кагановича, в 38 году был расстрелян его брат, – Я полностью разделяю мнение товарища Хрущева, что надо с этим что-то делать. Может не в таком объеме и не все факты доводить до сведения народа, но часть доклада, вместе с письмом Ленина надо зачитать на двадцатом съезде нашей партии.
– Конечно, партия должна признать свои ошибки, ибо это мы сами сделали "культ личности" – вступил в разговор самый старый член Президиума Анастас Микоян, – Да, это мы все кричали, что страна добилась таких грандиозных успехов, что победила в войне только благодаря товарищу Сталину. Это в корне неправильно, ибо марксизм-ленинизм не признает культа личности. Вы почитайте Маркса, Энгельса там ничего не говорится об особых заслугах одного человека. Зачем, далеко ходить, возьмем, например, Ленина. Когда он говорил, что это я сделал революцию, что это я победил в гражданской войне. Никогда мы, "старые большевики», (Микоян сделал ударение на последних словах, подчеркивая, что он знал и работал с Ленином) такого от него не слышали. Поэтому надо на съезде рассказать о том безобразии, которое творилось в стране.
– Да, шило в мешке не утаишь, – бодро продолжил Хрущев, он уже был уверен в своей победе над Молотовым. – Ведь скоро из мест заключения выйдет много политзаключенных, незаконно заключенных, замечу я, с этим надо будет тоже разобраться.
Возможно, в этот момент он вспомнил о незаконно осужденном сыне Леониде, летчике-истребителе, орденоносце, незаконно осужденном на фронте и погибшем в штрафном батальоне в 1943 году.
– Так вот эти люди начнут рассказывать правду о том, что делалось тогда в стране, и за что они были осуждены, поэтому мы не должны ждать, пока будут люди говорить за нашими спинами, а сами признать "культ личности", осудить его, и сделать выводы, чтобы такого больше не случилось. Итак, я ставлю на голосование, кто за то, чтобы доклад о культе личности прочитать на двадцатом съезде КПСС.
Все присутствующие проголосовали за такую резолюцию, воздержался только Молотов.
В начале Нового 1956 года Леонид Брежнев приехал в Москву для встречи с Первым секретарем ЦК Хрущевым с важной, хотя и неприятной для него, миссией – просить зерно для посева пшеницы на целине. Ведь прошедший год оказался очень неудачным для сельского хозяйства Казахстана. Урожайность в некоторых местах была по 4-5 центнеров с гектара, да и качество этой пшеницы была очень низкой, одна шелуха, для посева весной она не годилась. Не привык Брежнев терпеть поражения, но ради будущего урожая решил обратиться за помощью к Никите Сергеевичу.
– Да, задачку ты мне задаешь, Леонид Ильич. Ты знаешь, как старые члены Президиума скептически относились к освоению целины, и теперь у них будет возможность в очередной раз указать на наши просчеты в целинной программе.
– Я все это понимаю, Никита Сергеевич, но у нас нет хорошего зерна для весеннего посева, а, если плохие семена будут в землю брошены, то не будет надежды на хороший урожай в новом году.
– Это ты правильно сказал, что посеешь, то пожнешь. Хорошо, я подниму вопрос о выделении Казахстану хороших семян из госрезерва на Президиуме ЦК КПСС. Я немного прищемил хвост Молотову тем, что он больше всех запятнан сталинскими репрессиями, ибо был его первым заместителем, так что он будет сговорчивей, ну, а остальные не будут особо голос подымать против такого предложения. Но ты, Леонид Ильич, помни, что это будет последний твой шанс, да и мой тоже. Если и этот год будет такой неурожайный, то не сносить нам головы, ведь такие средства вложены в целину, вся новая техника практически туда идет.
– Думаю, что не должна повториться такая засуха, старики говорят, что они раз в десять лет бывают.
– Будем надеяться. Хотя должен сказать, что не придется тебе участвовать в целинные эпопеи.
– Почему это? – Брежнев сделал большие глаза, неужели он в чем-то сделал промашку, неужели плохо он работал, не оправдал доверие Первого секретаря.
– Не волнуйся, Леонид Ильич, работой я твоей доволен, но мне здесь нужны надежные люди, чтобы противостоять старикам из Президиума. Пока только на Шепилова могу рассчитывать на все сто, надо новых людей вводить в ЦК. На двадцатом съезде я предложу твою кандидатуру в секретари ЦК КПСС, будешь заниматься оборонной промышленностью. Так что готовься к переезду в Москву.
Москва, Москва, как много смысла и счастья в этом слове, от них закружилась голова у Брежнева, даже слеза сентиментальная набежала.
– Спасибо, Никита Сергеевич, я никогда не забуду, что ты для меня сделал, расчувствовался он.
– Рано благодарить, еще узнаешь, как я с тебя шкуру буду снимать, то тогда еще разочаруешься в этом назначении.
– Никогда не разочаруюсь. Ты же знаешь, Никита Сергеевич, что я от работ никогда не бегал.
– Знаю, Леонид Ильич, потому и выдвигаю на столь ответственный пост. А кого оставишь вместо себя в Казахстане?
– Второго секретаря Яковлева Ивана Дмитриевича.
– А справится он с такой задачей?
– Думаю, что справится, он мужик деловой, с сельским хозяйством знаком не понаслышке.
– Хорошо, так будем и планировать. Только об этом пока никому не говори, это государственная тайна.
– Я умею держать тайны, – заключил Леонид Ильич, в его душе был триумф, его мечты сбывались, хорошо начинается Новый год.
Во время сдачи зачета по органической химии с Наташей стало плохо. Закружилась внезапно голова, стало тошнить. чтобы не упасть Наташа присела на стул. Её состояние заметили однокурсники, стали расспрашивать что случилось, чем ей помочь, некоторые предлагали вызвать скорую помощь. Но Наташа возразила, мол, это она переволновалась перед зачетом, ночь плохо спала и сейчас все пройдет. Прибежала Лена из читального зала, взяла под руку подругу и вывела её из здания института на свежий воздух. С другой стороны, Наташу взял под руку Димка.
После приезда с целины Наташа так и не возобновила с ним прежних отношений, они остались просто приятелями, с которым можно было сходить в кино или посидеть в кафе с чашечкой кофе или мороженым.
– Что это с тобой? – допытывал Дима сначала Наташу, а затем спросил Лену. – Что это с ней?
– Она беременна, – выдала Лена, – неужели не видно.
Эта новость ошарашила парня, словно, удар обуха по голове.
– Как это беременна? – удивился он, – она же не замужем.
– Для этого не обязательно выходить замуж, – заметила Лена.
Они вышли во двор и несмотря на холодную погоду усадили Наташу на лавочку. Лена стала заботливо укутывать подругу в новое зимнее пальто с лисьим воротником, надела кожаные перчатки, своим шарфом закутала горло Наташи. Дима никак не мог понять, как же могла Наташа со своими принципами, моральной устойчивостью, ведь ему она не позволяла даже поцеловать в губы, могла очутится в таком положении. Он мог подумать такое на любую девушку из своей группы, даже вот на Ленку Голикову, но на Наташку никогда не мог подумать. Что же с ней случилось? Неужели у неё возникла роковая страсть, и она потеряла контроль над собой, думал он, но тотчас отгонял эту мысль. Её сложно было завоевать, она не простушка какая-то, которая растает от пары комплиментов. Тогда ему пришла мысль в голову, что с Наташей случился неприятный эпизод, её изнасиловали, возможно, даже на целине ведь там разные люди обитают.
– А кто ж её муж? – спросил Дима у Лены.
– Какое это имеет значение? – отмахнулась та от назойливости парня.
– Как это не имеет значение? – удивился Романенко, – он же должен женится на Наташе, раз у неё будет ребенок.
Наташа ничего не говорила по этому поводу, за неё ответила Лена.
– Не надо нам такой муж.
– Но, как же ребенок будет жить без отца? – не унимался парень.
– Ничего, вырастим и без отца. После войны вон сколько детей росли без отцов и ничего выросли, стали людьми, закончили школы, институты.
– Так то же была война, а сейчас мирное время. Не годится ребенку без отца быть.
– Но, если так получилось, то что тут сделаешь, – ответила Лена.
– Слушай, Наташа, а давай я стану твоим мужем, – бросился парень на колени перед девушкой и взял её руку в свою руку.
Наташа посмотрела на Димку прямо в глаза, в них она увидела, что парень совсем не шутит, и стоит ей дать согласие, чтобы он исполнил свое обещание, но девушка просто покачала отрицательно головой.
– Наташа, ну почему ты не хочешь дать согласие. Я буду примерным мужем для тебя и хорошим отцом для твоего сына. Никто не будет даже знать, что это не мой сын. Я клянусь тебе. – В парня море чувств бушевало внутри, которое он желал передать девушке, чтобы согреть её отчаянное одиночество, но Наташа только сказала ему.
– Спасибо, Димка, ты хороший парень, но мне ничего не надо, – сказала девушка, встала со скамейки и пошла снова в институт, сдавать зачет по органической химии. Лена и Дима пошли следом за ней, а Голикова безнадежно махнула рукой, мол, вот такая сумасбродная у неё подруга, невозможно её уговорить, ведь письма шлет из целины Петр Власенко, она показывает их подруге, но та напрочь отказывается мириться.
После случая, который произошел с Наташей на зачете по химии, с ней произошла некоторая перемена. Она поняла вдруг, что она не одна на этой земле сейчас, а в ней зародилась и живет новая жизнь. Совсем скоро на свет появится новый очень дорогой ей человек. И как же встретит планета нового своего жителя? Все ли она сделала и делает для того, чтобы мир встретил его с распростертыми объятиями? На этот счет у неё появились большие сомнения, после того, как поняла, что не может принять предложение Димы стать для нее мужем, а для её ребенка отцом. Если предложение стать мужем еще можно принять, как от Димы, так и от любого другого мужчины, который завоюет её сердце, то вот, кто может заменить ребенку родного отца. Никто. Это Наташа понимала со всей категоричностью своего характера. Значит, ее дитя придя в этот мир будет лишено отцовской ласки, сурового, но справедливого мужского воспитания. Что же он тогда скажет маме, когда станет большим, почему же у него нет любящего отца, с которым бы он ходил на рыбалку, играл бы в футбол или хоккей, учил бы его быть справедливым и честным?
Конечно, Петр Власенко поступил с ней подло, воспользовался её доверием, и она должна его за это ненавидеть. Но, почему это её чувство должно нарушать нормальную жизнь ребенка, почему он должен страдать из-за их неожиданного проступка. Может, он будет хорошим отцом, а из-за её каприза, это никак иначе не назовешь, ребенок будет безотцовщиной, ибо никто не может заменить родного отца. Даже, можно предположить, что он будет хороший отец, ибо Петр человек очень ответственный, он хорошо проявил себя в коллективе, его там очень уважают, добился того, что стал начальником кирпичного завода, который он сам практически создавал. Да, у него много положительных качеств, которые были мгновенно, забыты после того насилия на прощальном вечере в Казахстане. В том, что случилось, возможно, есть и доля её вины, что она давала повод парню надежду на ответные чувства. Зачем она затевала ту переписку с незнакомым сельским парнем, который ехал добровольцем на целину? Зачем она сама приехала на целину, в совхоз, где работал Петр? Разве это был не флирт с её стороны? Затем столько раз она пользовалась расположением Пети, чтобы добыть место в общежитии, чтобы занять хорошее рабочее место, а сколько раз он помогал ей просто из дружеских чувств, хотя не обязанный был этого делать? Все эти мысли в последнее время все чаще и чаще посещали Наталью, и она не могла дать однозначный ответ.
В конце января Петра Власенко вызвал в свой кабинет директор МТС Сергей Дубченко.
– До конца января мы должны выполнить план, задержка с ремонтом техники получилась из-за задержки с запчастями, – поспешил доложить парень своему начальнику.
– Это хорошо, что вы выполните план, но я тебя вызвал по-другому делу.
– По какому это делу? – заинтересовался парень, но в голосе звучали нотки тревоги – от начальства можно ждать только неприятных новостей.
– Не волнуйся, на этот раз новость для тебя хорошая. Вот почитай, пришла телефонограмма.
Петя взял в правую руку телефонограмму и стал читать её, но смысл до него как-то не доходил, поэтому он еще раз перечитал документ, который производил у него некоторое смятение. С таким чувством он и передал телефонограмму Сергею Николаевичу.
– Что-то я ничего не понимаю, о чем в ней речь.
– Что ж тут непонятного. Завтра ты едешь в Алма-Ату, а оттуда вместе с другими целинниками едешь в Москву на собрание передовиков производства.
– А почему это я должен ехать в Москву? – высказал искреннее удивление парень.
– Как это почему? – искренне удивился Дубченко. – Кому тогда ехать, как не тебе. Ведь ты самая известная личность в нашем районе, столько хороших дел ты сделал, что это не может быть не замеченным. Взять, к примеру, хотя бы последнюю твою поездку на склад, где удалось тебе вырвать такие необходимые для ремонта поршневые блоки.
– Ничего сложного тут не было, у меня ж там есть свои люди. Зашел к нему, поговорил по душам, маленькую благодарность сделал, и наряд уже был подписан.
– Перед этим наш Егор Павлович две недели ездил на склад и ничего не мог получить.
Для этого надо знать волшебные слова, подумал Петя, но не стал выдавать свою тайну – под каким прикрытием он работает, ибо все знают в районном центре и даже выше, что он является земляком самого Брежнева и пользуется его протекцией.
– А командировочные мне выпишут, а то у меня денег маловато – это же столица, нельзя ударить лицом в грязь.
– Командировочные тебе выпишут в Алма-Ате, и билеты на поезд там выдадут. Так что завтра в парадной форме одежды приходи к управлению, отсюда моя машина повезет тебя в Алма-Ату.
– До завтра, – сказал Петя и радостный побежал в общежитие, чтобы собраться в дорогу. Москва, Москва, как много смысла в этом звуке.
– Ты знаешь, кто мне позвонил? – спросила Марья Васильевна свою дочь, которая сидела у окна и наблюдала за тем, что происходило за окном. Наташа просто посмотрела на маму, мол, какое это отношение имеет ко мне.
– Наташа, но не будь ты такой безразличной к тому, что происходит в твоей жизни. Не надо сосредотачиваться на своем горе. Жизнь ведь продолжается.
– Мама, зачем все эти предисловия. Ты хотела сообщить мне какую-то новость, то говори, если она меня касается. А, если она ко мне не имеет никакого отношения, то можешь не говорить. Только не томи меня, я не расположена к различным таинствам.
– Хорошо. Я тебе скажу. Звонил Петр из Москвы. Я только не поняла, что он там делает.
– Какой еще Петр? – недовольно произнесла дочь.
– Как будь то у тебя много знакомых мужчин, которых зовут Петр.
– Ах, это тот Петр.
– Да, именно тот Петр.
– Почему он тебе позвонил?
– Я ж тебе сказала, что он сейчас в Москве?
– Ну, и прекрасно. Он давно мечтал попасть туда. Но ко мне это какое имеет отношение?
– Он хочет приехать в Днепропетровск. Хочет видеть тебя.
– Зачем? – голос у Наташи звучал раздраженно. – Я ему уже все сказала, и видеть я его не желаю. Что тут не понятного.
– Наташа, он отец ребенка, которого ты носишь в себе. Он правильный мужчина, он чувствует ответственность за своего ребенка, и хочет по закону установить свое отцовство.
– Не надо нам такое отцовство. Обойдемся без официальных церемоний.
– Наташа, не надо размышлять так безответственно. Ты можешь решать свою судьбу, но распоряжаться судьбой своего ребенка ты не можешь.
– Мама, сколько можно говорить об этом. Не надо пытаться изменить мое решение.
– Глупое решение.
– Почему?
– Потому что не надо ребенка лишать своего отца. Ты вот жила без отца, вспомни. как ты жаловалась мне на то, что нет у тебя отца, что не было у тебя настоящего защитника, что не было в доме мужчины, который был бы для тебя авторитетом.
– У меня был совсем другой случай. Мой папа не насиловал тебя, вы любили друг друга. А какой пример для подражания может быть этот мужчина. Его и назвать мужчиной нельзя.
– Наташа, ну случилось у вас такое недоразумение, но ребенок чем виноват, что его будут называть байструком.
– Мама, зачем ты так говоришь?
– Это не я говорю. Это люди будут называть его так, потому что у него не будет родного отца. Или ты уже наметила человека, который заменит твоему ребенку отца.
– Нет, у меня никакой замены, – дочь заплакала.
– Ну, тогда хорошенько подумай до завтрашнего дня. Он завтра позвонит, чтобы знать твое мнение и куда ему ехать после окончания командировки.
Мама подняла больную тему Наташи, которая волновала её последнее время. Не родившийся малыш уже властно ворвался в её жизнь, изменил её принципы, заставил по-другому взглянуть на свою жизнь. Раньше она всегда могла ответить на любой вопрос, который возникал в её жизни, могла четко сформулировать выход из любой ситуации. Теперь же она мучительно думала над одним вопросом – быть или не быть родному отцу у неё ребенка. Умом она понимала, что ребенку нужен родной отец, но сердцем не могла простить ему то, как он растоптал её чувства, как унизил, что она готова была расстаться с жизнью. Только то, что она носила под своей грудью новую жизнь, остановило её перед этим роковым решением. Но что делать дальше она не знала. Ей дали сутки, чтобы она сделала правильный выбор. Вернее, правильный выбор она знает, но вот согласится с ним, не может её сердце, её растерзанная душа.
Да, и мама, будущая бабушка не дает покоя. Она ведь с самого начала боролась за своего внука или внучку, когда Наташа хотела пойти сделать аборт.
– Никуда ты не пойдешь, – сурово сказала она дочери, когда та решила остановить беременность.
– Мама, но как я смогу вырастить ребенка сама? Мне учится надо, чтобы профессию получить.
– Ничего. Вырастим вдвоем твоего ребенка, и выучишься ты на врача.
Теперь она благодарна маме за то, что удержала её от опрометчивого поступка, ибо она полюбила и прикипела к своему ребенку всей своей душой. Каждый свой шаг, каждое движение своей души она соизмеряет с новой жизнью. Вот и сейчас она спрашивает у ребенка так тихонько: " Ну, миленький, что будем делать с твоим папенькой?" В ответ тишина, только там, в животике, что-то зашевелилось, ножками танцевать в её теле начал. Видно, понял он вопрос и радостно отреагировал на него. Тут все понятно, что малыш хочет сказать, и как ты не согласишься с его мнение, он теперь самый главный в их семье. Надо только перешагнуть через свои эмоции, через свою сердечную боль, ради его счастья.
Да, и откровенно сказать, не такой и плохой у него отец, добровольцем на целину поехал, в передовиках там ходит, заслужил уважение людей, вот теперь его даже в Москву послали на слет передовиков. А она кто? Может, есть и её вина в том, что случилось с ней, может, она дала повод, чтобы она поступил так с ней. Молодой, горячий, кровь взыграла, и не смог удержатся там, в горячей казахской земле, а она строит из себя святую невинность. Да, мама права – надо решать, а не ныть бесконечно, время не ждет, уже и живот её видно. Гордость свою надо засунуть в одно место и делать выбор в пользу своего родного ребенка.
– Мама, а когда он позвонит? – спросила Наташа.
– Завтра, часа в девять, – мать обрадовалась решимости дочери, она поняла, что Наташа приняла единственно верное решение.
– Скажешь ему, что я согласна, – только и сказала девушка и в слезах вышла в свою комнату.
На следующий же день Петр самолетом из Внуково прилетел в Днепропетровск, с большим трудом достав билет по брони участникам слета передовиков производства. Что бы отлучится со слета сначала, он хотел отпроситься у руководителя группы второго секретаря комсомола Казахстана Огиева Рустама, но потом прибегнул к обыкновенному своему трюку. Он сказал старшему группы, что ему надо поехать в Днепропетровск, ибо он имеет личное поручение от Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Леонида Брежнева проведать и передать некоторые вещи своим родителям в Днепродзержинске. Он понимал, что Рустам, конечно, не будет спрашивать у Леонида Ильича, какое задание было поручено Власенко и отпустит на все четыре стороны. Так и получилось, и около полуночи он звонил в двери квартиры Наташи.
Двери открыла сонная Марья Васильевна в ночной рубахе.
– Это вы, Петя? – очень удивилась она.
– Да, прилетел вот самолетом.
Марья Васильевна пригласила парня в комнату.
– Наташа уже спит, так что пройдемте на кухню, я вас чаем угощу, – мама был очень довольна, что будущий зять так быстро приехал к ним, что свидетельствует о его желании быстро разлулить сложную ситуацию.
Петя сразу же выложил подарки, которые он привез из Москвы. Мама он купил духи "Красная Москва", а для Наташи купил французские духи "Шанель – №5".
– Откуда такие покупки? – очень удивилась Марья Васильевна.
– Это нам продавали специально для участников слета, – ответил юноша с особым ударением на слове "специально", выкладывая из сумки следующие подарки: несколько банок черной икры, шоколадные плитки, две палки сервелата.
– И это вы все там купили?
– Да, свободно можно было покупать сколько хочешь.
Этот парень вызывал у мамы Наташи все больше уважения, несмотря на свое образование, он своим упорством добивался хороших результатов в жизни, достаточно было даже посмотреть на стол в кухне, где было разложено такое богатство, о котором она могла только мечтать. А, когда Петя стал рассказывать о том, что происходило на слете, то она была просто восхищена тем, в каких высоких сферах общества он общался. Даже он видел самого Никиту Сергеевича Хрущева.
– Вот так, как вас примерно я видел Хрущева, он вышел к нам в перерыве между собраниями. Невысокий такой мужчина, кругленький, с пушком на голове, глаза его смотрят весело и хитро. Такой простой и доступный для народа, что у меня появилось даже желание погладить по его пушистой голове.
– Да, неужели так просто захотелось погладить по голове?
– Честное слово, располагает он к себе, – сказал Петр и хлебнул горячего чая, в дороге он порядочно продрог.
Они еще некоторое время посидели на кухне, Марья Васильевна хотела пойти в спальню и разбудить Наташу, но Петя сказал, что не стоит, пускай, спит, а завтра на свежую голову с ней он встретиться, и обговорят все вопросы их будущей жизни.
Петя проснулся рано, оделся, вышел на кухню. Там уже готовила завтрак для молодых людей Марья Васильевна.
– Доброе утро, – сказал парень.
– Доброе утро, – ответила мама, – тебе на одну сторону яичка поджарить или на две.
– Достаточно поджарить на одну. Мне мама обычно так делала.
– Как спалось?
– Хорошо. Я не сильно храпел.
– Совсем неслышно было тебя. У нас так давно в квартире мужчина не спал, с тех самых времен, когда Наташин папа ушел на войну, аж как-то чудно стало.
– Какие у нас планы на сегодня?
– Да. вот Наташа встанет, позавтракаете и пойдем в ЗАГС. Ты паспорт взял?
– Конечно, взял. Ведь мне надо было поселяться в столице по паспорту.
– Хорошо, что паспорт с тобой. Значит, в Загсе напишите с Наташей заявление.
– И, когда же нас распишут?
– Точно, не знаю, но в течение месяца распишут.
– Но я же не могу так долго ждать. Мне же надо возвращаться в Казахстан. Понимаете, я приехал сюда инкогнито, и, если кто-то узнает о моем бегстве с семинара, то у меня будут большие неприятности.
Марья Васильевна была озадачена таким ответом. Она как-то не предполагала, что возникнет такая ситуация, и её пронзил страх, неужели он хочет, таким образом, расстроить брак с Наташей, а сам только прикидывается, что желает бросить её дочь.
– Ну, я не знаю – смогут ли вас расписать без испытательного срока.
– Смогут, я с вами пойду и уговорю их, – голос парня звучал уверенно, и у Марьи Васильевне отлегло от сердца, значит, все идет по плану.
В кухню зашла Наташа. Она привела себя в порядок, и Пете показалось, что девушка даже похорошела.
– Доброе утро, – сказала она, и по тону её голоса Петя понял, что девушка переменила свое отношение к нему. Это не могло не радовать его, ведь столько пришлось страдать из-за своего проступка, который развел их по разные берег реки под названием жизнь.
– Доброе утро, – ответил Петя, а за ним и Марья Васильевна, затем добавила.
– Вы тут завтракайте, а я пойду, приведу себя в порядок, – сказала мама и вышла из кухни, оставив молодых людей наедине, надеясь, что так они быстрее найдут взаимопонимания.
Петр давно хотел остаться один на один с Наташей, готовил пылкие речи, чтобы объяснить возникшую ситуацию, в чем-то обвинить себя, в чем-то оправдать, но главное сказать, что впредь такого не будет. Но все слова застыли в его душе, когда зашла Наташа, он мучился тем, как начать и выдал совсем неожиданное:
– А ты знаешь, Сергей Лагута женился.
Наташа вспомнила этого стройного русого парня и втайне пожелала ему счастья.
– На ком?
– На дочери бригадира-казаха Зейнале.
Наташа помнила эту девушку, красивую своей казахской красой степной жительницы.
– Красивая девушка.
– И им совхоз выделил новый дом, который мы сдали накануне Нового года.
Потом они еще вспомнили о том, чем занимались на целине.
В ЗАГСе попалась несговорчивая начальница, мол, не могу я преступить закон и расписать молодоженов по ускоренной программе.
– Извините, раньше надо было думать о своем будущем ребенке, – равнодушно отвечала она.
– Да, поймите меня, я ведь на целине сейчас работаю, а там сначала уборочная была, затем пахота осенняя и посев озимой пшеницы. И не могу, я долго здесь находится, ибо надо готовить технику к весенним работам.
– Я ничего не знаю. Ко мне придут проверяющие работники и спросят, почему это я нарушила существующий порядок.
– Бумажная вы душа, – в сердцах сказал Петя и они втроем пошли к выходу, но открыв двери, парень остановился, – вы идите, а я сейчас хочу наедине поговорить с этой женщиной.
Власенко пошарил в боковом кармане своего пальто и вытянул оттуда фотографию, бережно замотанную газету и сделал разворот на сто восемьдесят градусов, чтобы возвратиться к столу чиновницы.
– Вы член партии? – спросил он её.
– Какое это имеет значение? – недовольно ответила начальница ЗАГСа.
– Значит, вы член партии. Значит, вам должна быть известна эта личность, – Петр протянул фотографию женщине. Она взяла в руку фотографию, присмотрелась, конечно, узнала в человеке, который был на снимке вместе с Петром, Леонида Брежнева, ибо частенько приходилось его видеть в обкоме партии, когда он работал здесь Первым секретарем.
– Но он же сейчас у нас не работает, – с некоторой неуверенностью сказала она.
– Да, мы сейчас вместе работаем на целине, но у меня сейчас есть его номер телефона, и я позвоню ему, чтобы сказать каких он бюрократов развел на своей родине. Поверьте, он найдет здесь своих бывших сотрудников, которые займутся устройством вашей будущей жизни.
– Только не пугайте меня, я войну пережила. Но из уважения к Леониду Ильичу при нем я в партии поступала, я сделаю вам исключение – приходите завтра, и двух свидетелей приведите с собой.
Их дворца бракосочетаний Петр вышел сияющий, из чего женщины сделали вывод, что его разговор с чиновницей не был безрезультатным.
– Завтра нас распишут, только надо двух свидетелей привести, а у меня нет знакомых здесь парней.
– Ничего, найдем здесь, – радостно заговорила Марья Васильевна, она еще больше стала уважать парня, и верить в то, что её дочь будет за мужем, как за каменной стеной.
На следующий же день после заключения брака в ЗАГСе Власенко поехал на целину, хотя Марья Васильевна просила его остаться, чтобы окончательно закрепить перемены к лучшему в отношениях с дочерью.
– Поживи немного у нас. Сходите с Наташей в кино, в театр, поведи её в ресторан, чтобы развеять её мрачное настроение.
– Не могу, твердо заявил он, меня уже ждут там и могут быть неприятности.
Петр понимал, что он может остаться в Днепропетровске еще на некоторое время, но пока смысла навязывать себя Наташе он не видел. Встречаясь с ней, он видел, что она пока не готова простить его и тут никакие его извинения, мольба о прощении не помогут. Главное он уже сделал – это официально оформил свои взаимоотношения с ней, и тем самым у его родившегося ребенка будет отец. Теперь надо дать время, чтобы Наташа привыкла к своему новому положению, замужней женщины, поняла свои преимущества, подумала о будущем своего ребенка и сделала правильные выводы. Со своей стороны, он приложит все усилия, чтобы обеспечить прекрасную жизнь для красавицы-жены и будущего ребенка. Он уже строил грандиозные планы на будущее своей семьи, прежде всего ему в этом году надо окончить свое среднее образование, и поступить в техникум, об институте он пока даже не мечтал – это было для него из области фантазий. Конечно, не в последнюю очередь он надеялся на помощь от могущественного земляка Леонида Брежнева, пока тот занимал пост Первого секретаря компартии Казахстана. Ему уже директор МТС говорил, что ему надо поступать в партию. если он хочет сделать хорошую карьеру. Тогда он это предложение пропустил мимо ушей по молодости и глупости, а теперь решил подавать заявление на поступление в партию сразу же по приезду в совхоз "Россия". Что его заявление поддержат, как местная ячейка компартии, так и районные партийцы, с которыми он лично был знаком по ходу своей активной деятельности при постройке кирпичного завода, он не сомневался.
Наташа была довольна, что Петр её муж по штампу в паспорте не стал предпринимать никаких мер, чтобы полностью вступить в свои права, вплоть до постели. Он был внимательным, заботливым, но совсем не наглел, даже в ЗАГСе, когда работник, проводивший церемонию, предложил молодоженам поздравить друг друга поцелуем, то Власенко не стал лезть с ней с поцелуем, а просто заметил: "Это уже у нас было."
После ЗАГСа в квартире Наташи провели небольшое застолье, на котором присутствовали только молодожены, Марья Васильевна, подружка Лена и её приятель Григорий. Пили за здоровье молодых, за будущее наследство и крепкую семью. Но и приняв на грудь несколько рюмок "Столичной" Петя был сдержан по отношении к Наташе, хотя Лена и пыталась спровоцировать его то, чтобы он был мужчиной и мужем настоящим, а не оставался холодным, как айсберг в океане.
По приезду в Казахстан Власенко написал письмо Наташа, в котором он пожелал высказать все то, что хотел сказать ей лично, но не смог, опасаясь нарушить то хрупкое умиротворение между ними.
" Здравствуй, Наташа.
Сообщаю тебе, что у меня все хорошо. Никто не заметил моего отсутствия и меня приняли со всеми почестями, как делегата слета. У меня брали интервью для районной газеты о событиях в стенах Кремля глазами его участников. Им я рассказывал те же истории, что и вашей маме, и они были в восторге от этого, как и Марья Васильевна. Однако эта история мне очень пригодилась, когда я подал заявление на поступление в партию, ибо без такого шага нечего и мечтать о продвижении по карьерной лестнице. Без особого напряжения меня приняли кандидатом в члены партии, и теперь я должен своей работой и жизнью в течении года доказать, что я достоин высокого звания коммунист. Думаю, что у меня все получится выдержать с достоинством этот срок.