Только одно «стремление к трагическому», способность страдать, открытое им в тайниках его собственного душевного мира, служили ему спасительным маяком, возвышали его над прозой бесцветной бюргерской жизни… И с тем большей энергией он сгущал «трагические» краски, рисуя образ идеально-сильного человека, тем резче он подчеркивал контраст между своим идеалом и идеалами «бюргерства»…
Но, повторяем, его идеал был pium de iderium больного, душевно-раздвоенного человека.
II
Широко пользовался данными своей внутренней жизни и русский поэт, выясняя свои положительные стремления.
Надсон принадлежал к тому поколению русской интеллигенции, которому пришлось быть свидетелем первого решительного торжества торгово-промышленной цивилизации в России. Представители этого поколения интеллигенции, подобно Фридриху Ницше, чувствовали себя одинокими людьми в толпе «буржуев», были подавлены пустотой и бесцветностью «мещанской» жизни. Не соединенные никакими органическими узами с народной жизнью, сознаваясь в своем полном бессилии работать с пользой на общее благо, они громко заговорили о своей «бесталанной доле», о своем беспомощном положении. Б противоположность предшествующему им поколению интеллигентов, – интеллигентам-народникам, они избрали собственный душевный мир главным предметом художественного изображения, обратились к разработке индивидуальной психологии…