Боевая, оперативно-служебная деятельность полка:
Охрана в г. Туле оборонных заводов (пулеметный завод № 66, винтовочный завод № 314, патронный завод № 38, оружейный завод № 173, завод № 184), телеграф. завода № 535, заводов 121, 176, 187.
С 22 октября 1941 года по 21 января 1942 года входил в состав действующей Красной Армии.
С 29 октября по 17 декабря 1941 года принимал участие в обороне г. Тулы, в контрнаступлении Красной Армии под Москвой, в охране войскового тыла 10А, 26А, 49А, 50А Западного фронта.
В середине декабря 1941 года передислоцирован в г. Тулу, приступил к ох- ране оборонных заводов, телеграфа, линий связи ВЧ. Приказом НКВД СССР № 00843 от 19 июля 1944 года включен в перечень частей НКВД, принимавших участие в обороне Москвы.
С 1944 года 3-й батальон в г. Сталиногорске выполнял задачи по охране:
– Азотно-туковый комбинат
– Фенольный завод
– ГРЭС № 10 им. тов. Сталина
– Электроподстанция № 107
– До 1944 г. – на ж. д. ст. Сельцо: завод № 121.
Статью о 156-м полку НКВД необходимо закончить краткой биографией его командира.
Зубков Степан Федорович, подполковник. Родился в 1900 году, уроженец дер. Казанка Первомайского района Тамбовской области. Русский. Общее образование 7 классов. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918–1925 гг., участник Гражданской войны по ликвидации банд на польской границе. В НКВД с 1925 года. Военное образование – Нормальное пехотное училище в 1924 году и ВПШ НКВД в 1941 году. Перед войной майор Зубков С. Ф. командир 114-го Отдельного батальона 2-й Отдельной бригады войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности в г. Тула, который в соответствии с приказом НКВД от 23.07.1941 № 00961 переформирован в 156-й полк войск НКВД вновь сформированной 69-й Отдельной бригады войск НКВД, назначен командиром этого полка. Участник Отечественной войны с 1941 года на Западном фронте, Тульское направление. С 26 октября по 3 ноября 1941 года полк под командованием майора Зубкова С. Ф. принял на себя в первые дни всю тяжесть обороны города Тулы и сумел отразить многочисленные атаки противника. Награды: орден «Красного Знамени» (19.12.1941, № 15837), медаль «ХХ лет РККА» (№ 080079). Женат, жена Зубкова Прасковья Федоровна, сыновья Владимир, Виктор, Борис и дочь Валентина, проживают: Котовск Тамбовской области Военный Городок 76-го отдельного батальона войск НКВД.
В списке почетных граждан города-героя Тулы под № 35 значится Зубков Степан Федорович, кадровый военный, в 1941 году командир 156-го полка НКВД, принимавшего участие в обороне Тулы, которому это звание присвоено решением горисполкома от 06.05.1975 в связи с 30-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. и за выдающиеся заслуги в организации обороны города Тулы.
В чем причина такой стойкости и мужества бойцов и командиров 156-го полка НКВД? Многие из них родились на Тульской земле, а уроженцы других мест жили здесь и призывались Тульскими райгорвоенкоматами. Дрались они за свою землю. Характерный пример: Сидоркин Василий Николаевич (1905– 30.10.1941 г.), пулеметчик 156-го полка НКВД, родился в г. Туле, Рогожинский поселок, д. 163, призывался Центральным РВК г. Тулы. Бил врага всего в не- скольких сотнях метрах от Родного дома! Таких не сломишь!
В. Лебедев
50 дней мужества
Отрывок из книги «50 дней мужества»
Изучая архив полка, я обнаружил среди других документов толстую тетрадь, озаглавленную «Журнал боевых действий». Первая страница датирована 29 октября, последняя – 18 декабря 1941 года. Записи донесли до наших дней небольшой отрезок биографии полка и его личного состава. Всего пятьдесят дней зафиксированы на страницах тетради. Но каждый из них беспредельно насыщен событиями. Разведка, атаки и контратаки, неуловимые рейды в тыл врага, захваченные «языки» и трофеи, истребление техники и живой силы фашистов, гибель товарищей… Радости боевых успехов соседствовали с трагедиями, напряженный труд – с короткими проблесками отдыха. А помыслы людей определялись одним словом: Победа! О ней говорили и 29 октября на партийных собраниях.
В первом батальоне с короткой речью выступил секретарь партийного бюро полка старший политрук В. В. Паков.
– Считайте, что ваши речи не закончены, – сказал Владимир Владимирович. – Главное скажете в бою. Там ваш язык – оружие, слово – огонь, цель – враг, результат только один – победа!
Короткие партийные и комсомольские собрания прошли во всех ротах. В протоколе комсомольского собрания шестой роты записано: «Каждый комсомолец должен быть лучшим бойцом. Каждый обязан уничтожить хоть один танк, хоть одного фашиста».
– И помочь в этом товарищу, – добавил присутствовавший на собрании секретарь бюро ВЛКСМ полка Г. Г. Выдыш.
– И еще запишите: бросившему оружие – позор и всеобщее презрение! – предложил комсомолец младший лейтенант Григорий Белицкий.
…На позиции принесли центральные газеты. Агитаторы собирали вокруг себя бойцов, читали наиболее важные материалы. Внимание привлекла «Красная звезда» – ее передовая статья, озаглавленная «Защитник Москвы Сергей Белоус».
«Это случилось глубокой ночью, – читал агитатор, – когда в роте Белоуса внезапно услышали далекий гул надвигавшихся откуда-то танков… Командир решил заблаговременно выяснить, наши танки или фашистские. Сергей Белоус первым вызвался сделать это.
– Я подберусь к танкам и узнаю, чьи они, – сказал он. – Если фашистские, дам знать…
Прихватив на всякий случай пару противотанковых гранат, Белоус ринулся навстречу машинам. Он полз не останавливаясь, изо всех сил, с каждой мину- той все быстрее. Только одна мысль билась все время в его сознании: если это враг – враг должен быть остановлен.
Наконец из тьмы совсем рядом с Белоусом вынырнуло огромное стальное чудовище…»
Агитатор прервал чтение. Его заторопили:
– Читай, Веселов, как Белоус с фашистом разделался!
«Он знал, – продолжал агитатор, – что сейчас бросает вызов смерти, он понимал, что может погибнуть, но не думал об этом. Личная опасность для него не имела никакого значения. Угроза, нависшая над Москвой, заслонила для него все. Он презирал смерть во имя победы, во имя защиты Москвы.
Готовый ко всему, Сергей Белоус условленным сигналом вызвал на себя орудийный огонь…»
Далее в статье говорилось, что советские артиллеристы первыми же снарядами подбили два фашистских танка. Остальные повернули назад. Третий танк подбил гранатой сам Белоус.
– Смелый парень!
– Герой! – послышались возгласы одобрения.
– О чем читали? – спросил подошедший к группе солдат старший политрук Старостин.
Агитатор доложил.
– А вы знаете, что Сергей Белоус – боец наших войск и, кстати, теперь в Туле? – сообщил комиссар. – В 34-м полку. А событие, описанное в газете, произошло совсем недавно под Мценском. Там воины полка вместе с танкистами полковника Катукова крепко наломали бока Гудериану. Отлежался враг, снова прет на Москву. Наша очередь добавить ему так, чтобы больше не продвинулся ни на шаг.
– Нельзя ли, товарищ старший политрук, встретиться с Сергеем Белоусом? – поинтересовался один из бойцов.
– Встретиться? Нелишне бы. Только время сейчас такое, что Сергею и вам не до встречи. Вы хорошенько подумайте о подвиге Белоуса. Учит он самому главному: смелости, умению бить врага.
Комиссар ушел. Его голос зазвучал неподалеку, в соседнем взводе. Возможно, там он говорил тоже о подвиге Белоуса, который сегодня брали на вооружение солдаты 156-го полка.
…Командиры и политработники тщательно проверяли готовность к бою каждого бойца.
– Где находится пункт боепитания? Как пойдете к нему? – экзаменовали тех, кто будет доставлять на передний край патроны, гранаты, зажигательные бутылки.
– Обдумали, как лучше транспортировать раненых? – спрашивали санитаров. – А ну-ка, покажите?
И боец демонстрировал, как он потащит раненого товарища в тыл на плащ-па- латке, на своей спине…
В восемь часов утра комиссар Старостин позвонил командиру полка:
– Вчера капитан Бугаев получил десять противотанковых ружей. Ни один из вооруженных ими в стрельбе не проверен. Я приказал немедленно отвести противотанкистов в тыловой овраг, чтобы каждый сделал выстрел по броневой цели.
– Решение одобряю, – ответил майор Зубков.
Около десяти утра со стороны Щекина донеслись редкие пушечные выстрелы. Минут через десять из мелколесья Ивановских дач ухнуло орудие крупного калибра.
– Наше корпусное! – восторженно отметили во втором батальоне. Ивановские дачи находились от батальона километрах в двух. Перейди бугор за станцией Подземгаз – и тут они, дачные домики туляков, куда на лето селились сотни городских семей.
Пушечные выстрелы в районе Щекино зачастили. Орудие у Ивановских дач тоже заухало чаще.
Наступление противника развивалось сравнительно быстро, но, как показал итог, не в том темпе, который загадывал генерал Гудериан.
Несколько строк из журнала 156-го полка:
«12.30. Противник (до 40 танков) прорвался в деревню Кочаки. Деревня горит… Машина нашей разведки обстреляна из пулеметов и автоматов…
14.00. Помощник начальника штаба старший лейтенант Сенин со взводом вышел в разведку в направлении Стрекалово, Ясная Поляна…» Прошло немного времени, и на командный пункт полка от Сенина поступили донесения: «Противник силою до семи танков и до взвода пехоты севернее опушки леса у Стрекалово…»
«В деревне Стрекалово до 20 танков. Движутся на хутор…»
Шаг за шагом прослеживали разведчики движение врага к Туле. Штаб полка получал обстоятельную информацию.
В районе Тулы в это время бесновалась вражеская авиация: «хейнкели», «юнкерсы», «мессершмитты» шли волна за волной. На подступах к городу из об- лачного неба на них кидались наши истребители. Над Тулой врага встречал плотный огонь зенитчиков 732-го полка.
– Товарищ старший лейтенант, – обратился к командиру роты Малышкову командир батальона Потетюрин, – вам боевое задание: выйти с двумя взводами в район Ивановских дач. Прикрыть передислокацию штаба 50-й армии. Время…
И командиры сверили часы.
Примерно через час старший лейтенант Малышков возвратился в расположение батальона.
– Штаб армии отошел в район деревни Медвенки. Охраняет его рота пограничников 34-го полка, – доложил он командиру батальона.
– В окопы, – последовало распоряжение майора Лотетюрина, Чувствовал себя майор сегодня плохо. Его знобило. «Кажется, у меня начинается лихорадка», – угнетало комбата опасение.
Около двух часов пополудни бой начался на Косой Горе, в небольшом поселке металлургов. Часа через два он переместился к Ивановским дачам.
В 16 часов 45 минут в журнале части Зубкова отмечено: «Три вражеских пикировщика сбросили на район обороны полка бомбы. Южнее слышна сильная пулеметная стрельба».
Это дрались пулеметчики 661-й роты.
…Нарастал шум танковых моторов. В сгущавшихся сумерках у переднего края второго батальона одна за другой зашипели вражеские ракеты. Танки приближались…
А если среди них есть честные немцы, пригнанные под страхом смерти? – вдруг спросил сержанта Тришкина рядовой Сергей Матвеев.
– Нет таких, товарищ Матвеев! Нет! Перед нами враги – разбойники и насильники, убийцы и поджигатели! Понял? Бить их надо! – возбужденно заговорил сержант.
Утром того дня сержанту Тришкину вручили письмо. Увидев на конверте штампик родного города, он обрадовался: «от мамы!»
Адрес был написан ее рукой: почерк неровный, словно буквы старались опереться друг на друга. Письмо оказалось коротким, а содержание выражено в одном абзаце:
«Что же это вы столько родной земли супостату сдали? Доколе так будет? Беритесь за дело по-настоящему, по-советски. Ждем с победой и только с победой».
Писала, наверно, не одна, вместе с соседками. Потому и обращалась к сыну во множественном числе: «Ждем!»
– Приготовиться!!! – прозвучала над окопами команда старшего лейтенанта Малышкова.
– Приготовиться! – повторили ее командиры взводов.
– Приготовиться! – энергично отозвалась она в каждом отделении. Строки из воспоминаний комбата В. В. Потетюрина: «…разведчики сообщили: 25 танков противника сосредоточились против нашего левого фланга у Орловского шоссе на окраине Ново-Басово. 11 танков – против правого фланга, на окраине Волохова. Доложил майору Зубкову.
– Встретить, как полагается! – ответил Зубков. – Ни шагу назад. Приказ командира полка передал всем командирам подразделений и политработникам.
На позициях батальона разорвалась вражеская мина. Другая. Десятки мин посыпались на наши окопы. Огонь противника перекинулся в глубь нашей обороны. Значит, скоро двинутся танки… Вот и они. В сумерках на броне едва различимые зловещие кресты, огромные цифры на башнях, – каждая около тысячи. Для устрашения. Вот-де, сколько у нас танков!
Ружейно-пулеметным огнем поливает противник наши окопы, дзоты. Тан- ки постепенно приближаются. Вот они ринулись на передний край четвертой роты. Загрохотали взрывы противотанковых гранат, засверкали в сполохах огня бутылки с зажигательной жидкостью…
В сердцах воинов гнев и ненависть.
Остановлено одно стальное чудовище. Это старший сержант Дмитрий Киян поразил его противотанковой гранатой. Помощник командира взвода, коммунист, он показал убедительный пример, как расправляться с фашистами, если они даже за толстой броней».
Одиннадцать немецких танков двигались на позиции отделения сержанта Василия Тришкина. Их экипажам приказано первыми ворваться в город. Объявив, что до Тулы не более двух километров, что требуется всего лишь один рывок и танки будут на главной улице города, майор из штаба корпуса фон Гейера махнул перчаткой:
– Форвертс!
– Форвертс! Нах Москау! – заорали стоявшие в открытых люках танкисты. Заревели моторы, заскрежетали гусеницы…
– Пусть приблизятся! – предупредил подчиненных сержант Тришкин.
Десять противотанковых ружей нацелены на бронированного врага. Десять трассирующих снарядов устремились на вражескую броню…
– Рикошет! – досадовал Тришкин, наблюдая стрельбу товарищей.
– А-а-а, остановился!..
Метрах в ста от окопов вражеская машина заглохла и стала, как прибитая гигантским гвоздем. Остановилась и загорелась.
– Го-р-рит!.. Гор-р-р-ит! – радовались бойцы отделения Тришкина.
– Огонь! Огонь! – продолжал командовать сержант.
Противотанковые ружья застучали опять. И еще один танк запылал почти над самым окопом левофлангового расчета. Поджег его кто-то из бойцов, находившихся правее Тришкина. Увидел, что танк угрожает левофланговому расчету, и выстрелил в его левый борт. «Выручил товарищей, молодец!» – об- радовался Тришкин.
– Огонь! – закричал он сильнее прежнего. И хотя голос его был не громче рева танков, трескотни десятков пулеметов, изрыгавших с обеих сторон сотни снарядов и тысячи пуль, бойцы отделения слышали своего командира.
Минут через пять к пылавшим танкам прибавилась новая вспышка: загорелся третий танк. И тут Тришкин увидел, как шедшая прямо на его окоп немецкая машина начала пятиться… Потом она развернулась и поспешила в сторону Косой Горы, заметно уменьшаясь в размерах. Начали отходить и другие уцелевшие танки – одни пятясь, другие, повернувшись к окопам батальона моторной частью.
– По задницам их! По задницам! – азартно закричал красноармеец Корпуков. Противотанкисты успели выстрелить еще по нескольку раз, пока вражеские машины не поглотила тьма ночи. Трассирующие снаряды зажгли еще один танк, и он, как другие подожженные, заполыхал, раскачивая лохматые языки огня, испуская черные клубы дыма.
– Четыре из одиннадцати – отлично! – похвалил отделение Тришкина комбат Потетюрин. – Кто подбил – известно?
– Тришкин, Шахов, Корпуков, Андреев, – доложил старший лейтенант Малышков.
– Передайте Василию Сергеевичу, – назвал Потетюрин сержанта по имени и отчеству, – большое спасибо и благодарность всему отделению.
Отбитые на одном участке, вражеские танки отходили в тыл. Но их снова гнали в атаку.
– Форвертс! Форвертс нах Туля!
Стрельба из пушек, разрывы мин, крики танкистов и автоматчиков… Враг старался сломить 156-й полк морально. Все тяжелее становилось защитникам Тулы, чаще слышались в окопах стоны и крики раненых и умирающих. Вот один из бойцов, дико вскрикнув, кинулся к блиндажу. На его пути оказался санитар Василий Серегин. Он схватил раненого, уложил на землю.
– Сейчас перевяжем! Сейчас перевяжем! – успокаивал Серегин пострадавшего. Но раненый не переставал кричать, и крик его заставил многих содрогнуться.
– Да уймите его! – не выдержал кто-то.
К пострадавшему поспешил комиссар батальона политрук М. А. Желтяков.
– Что с ним?
– Все лицо разворочено осколком, товарищ политрук, – доложил санитар, осмотрев раненого с помощью карманного фонаря. – Скончался… – сказал он, пощупав пульс солдата.
– Товарищ политрук! Товарищ политрук! – звал Желтякова бежавший по траншее боец. – Товарищ политрук, левый фланг отступает…
Желтяков, выпрыгнув из окопа, побежал на левый фланг. Там стояла пя- тая рота, сформированная из солдат и командиров, присланных 180-м полком из Сталиногорска.
Отступающих Желтяков увидел сразу. Их освещали горящие танки, вспышки пушечных выстрелов противника, взрывы гранат, кидаемых теми, кто в расположении пятой роты еще продолжал сопротивляться, уверенный в победе над гитлеровцами.
– Назад! Чекисты не отступают! За мной, товарищи, в окопы! – загремел голос Желтякова.
Отходившие в тыл повернули обратно, попрыгали в окопы.
– Огонь по врагу! – скомандовал комиссар.
Решительно и звонко зататакали ручные пулеметы. Один из бойцов бросил под гусеницу танка, приблизившегося к брустверу окопа, тяжелую гранату, другой остановил фашистскую машину бутылкой с зажигательной смесью… Схватка пятой роты с врагом продолжалась не меньше часа.
«20 часов. Темно, – заканчивается дневниковая запись комбата за 29 октября. – Через наши головы летят снаряды, посылаемые друзьями-артиллеристами по уходящим танкам противника. Испытываю чувство торжества и гордости: батальон получил боевое крещение, первый экзамен выдержан».
Преодолел комбат Потетюрин и приступ лихорадки.
А в окопах продолжалась работа: подбирали убитых, перевязывали и эвакуировали раненых. У кого-то испортился пулемет – вызвали воентехника, и он в блиндаже, при свете бензиновой коптилки, ремонтировал оружие.
По всей линии обороны бойцы и командиры не покидали своих мест в окопах. Одни настороженно молчали, другие вполголоса переговаривались. А в том подразделении, которое возвратил в состояние боеспособности политрук Желтяков, звучал раскатистый смех:
– Ка-ак Лебедев его бутылкой шарахнул – он и мать родную забыл! – на- помнил один из солдат, как загорелся немецкий танк от бутылки с зажигательной смесью. – Вот тебе и поллитровочка!
– А кто вон того так угостил? – спросил ефрейтор, пришедший из другого взвода.
– Да уж угостил, не сдрейфил! – одобрил командир взвода действия не- известного героя, подбившего танк гранатой.
– А здорово мы их турнули, ребята?! – засмеялся политрук Желтяков. – Вот и впредь так надо. Главное: чувствуйте себя сильнее этих железных машин! У вас сметка, ловкость, десятки смертельных для врага приемов, а уязвимых мест у танка сколько угодно.
– Но танк, товарищ политрук, – возразил один из бойцов, – оружие грозное!
– Так это для тех, кто от страха умирает! – ответил политрук. И опять все засмеялись.
Политрук пожелал бойцам и командирам новых успехов.
– А с вами, лейтенант, – сказал он командиру роты Тюкалову, – разговор личного порядка. Вашего голоса я сегодня не слышал. Кто вы – командир роты или рядовой? Учтите: боем надо руководить.
«Фома Иванович Тюкалов, – вспомнил он запись в списке прибывших из 180-го полка. – Как он там себя проявил?»
Строго предупредил комиссар батальона политрука роты младшего политрука Е. В. Власова:
– Вам доверен участок направления главного удара. И пока вы с командиром живы – отступать отсюда не имеете права ни на один шаг!
…Оценивая итоги атаки на Тулу 29 октября, гитлеровский генерал Гудериан признал свое первое поражение: «Попытка захватить город с ходу натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе». Нелегким был успех батальона майора Потетюрина. Из строя выбыло несколько офицеров и сержантов, десятки воинов оказались ранеными.
В течение ночи командир батальона по указанию командования полка перевел личный состав на вторую линию обороны.
– Утром фашисты на вас навалятся и авиацией, и артиллерией и, конечно, танками. Считают позиции разведанными. Так пусть бьют по пустым окопам, – разъяснил командир полка Потетюрину суть перехода на запасные позиции. – А вторую линию подготовьте к самой жесткой обороне. Бой будет не сегодняшнему чета.
В помощь Потетюрину прислал роту капитан бугаев. Он наказал подчиненным:
– Через позиции второго батальона к нам путь. Работать, как на себя! Василий Васильевич отнесся к помощи, как к должному:
– Дела хватит, работайте!
Дела действительно хватило всем.
Для пулеметов возводили новые дзоты, на блиндажи настилали дополни- тельный накатник, укладывали поверх него камни. Новые окопы – надежные и удобные для стрельбы – требовалось оборудовать для противотанковых ружей. Майор Потетюрин, политрук Желтяков, все другие командиры и политработники руководили фортификационными работами подразделений, сами трудились вместе с бойцами и сержантами.
Своим чередом продолжалась в подразделениях политическая работа. Многие воины писали заявления о вступлении в партию и комсомол. Написав, сразу же отдавали их парторгам, комсоргам и политрукам.
Присев на обрубок бревна, писал что-то и боец Иван Андросов. Изредка встряхивая авторучку, выводил на небольших листочках слово за словом.
– Ты что, Ваня, не второй ли раз в партию вступать собираешься? – спросил сержант Николай Дрозд.
– Я себя без второго раза в партии прочно чувствую! – ответил Андросов.
– Знаю, знаю! – засмеялся сержант. – А что пишешь?
– Ладно, не мешай, – попросил Андросов и отвернулся.
– А-а, понимаю, весточку любимой!
Сержант скрылся за поворотом траншеи. Иван закончил писать, встряхнул авторучку, аккуратно уложил ее в футлярчик, засунул в карман. А письмо поло- жил к самому сердцу, туда, где хранился партийный билет.
Из блиндажей слышались негромкие голоса: там рассматривали заявления о приеме в партию и комсомол.
«Накануне новой схватки с подлым врагом – германским фашизмом – хочу стать коммунистом. Не пожалею ни сил, ни крови, ни самой жизни для нашей победы!» – слышались продиктованные сердцем слова одного из солдат. «Завтра пойду в бой коммунистом. Если погибну – прошу считать в рядах партии», – вторило заявление другого.
На командный пункт полка прибыл начальник южного боевого участка обороны Тулы майор И. Я. Кравченко. Направляя майора в 156-й полк, заместитель командующего 50-й армией генерал-майор В. С. Попов попросил передать воинам благодарность.
– Первую задачу полк выполнил! – одобрил генерал. – О последующих позаботьтесь вместе с Зубковым, – сказал он майору Кравченко.
В распоряжении начальника южного боевого участка, кроме 156-го полка, находился Тульский рабочий полк, который еще продолжал формироваться. Только что включили в его состав отошедший с Косой Горы истребительный батальон металлургов. Еще не решен был вопрос, на какой участок поставить рабочий полк. Если в течение ночи в Тулу прибудет 154-я стрелковая дивизия, она займет позиции левее 156-го полка. Если же дивизия опоздает, то на этот участок нужно будет выдвинуть рабочий полк. Лихвинское шоссе пока прикрывал батальон милиции. Тоже не войсковая единица, – оценил это подразделение майор Кравченко.
Вместе с Зубковым Кравченко прикидывал возможные варианты утренних атак противника. Решали, какими силами их отразить, как действовать.
– Обороняться и контратаковать, выбивать карты из рук Гудериана, – вслух размышлял Кравченко о тактике предстоящих боев. – Только так мы сможем выстоять. Только так.
Степан Федорович был старше майора Кравченко, но слушал его с исключительным вниманием. Почувствовал, что разговаривает с ним хорошо подготовленный в военном деле командир и вдобавок имеющий немалый боевой опыт. Несколько позже узнал Зубков, что Иван Яковлевич в войну с белофиннами командовал на Карельском перешейке стрелковым батальоном. Его подразделение штурмовало на линии Маннергейма одну из самых прочных крепостей, подступы к которой были прикрыты многослойным огнем так, что на каждый квадратный метр падало пять пуль в минуту. Но всего тридцать минут потребовалось батальону, чтобы овладеть ключевым узлом линии Маннергейма. А готовил подчиненных Кравченко к этой операции около месяца. Победа увенчала его Золотой Звездой Героя Советского Союза.
Иван Яковлевич знал цену боевого успеха. Покидая командный пункт Зубкова, он сказал:
– Помните, майор, за тридцатое октября с нас спросит вся Россия. Даю в ваше распоряжение батарею старшего лейтенанта Фриденберга. Свяжитесь с ним. Другой помощи до вечера не просите.
Он умолчал, что в гарнизоне есть еще 58-й запасной полк, несколько батальонов отошедшей из-под Щекина 290-й стрелковой дивизии, полки 31-й кавалерийской дивизии, 1005-й стрелковый полк… Как они будут использованы 30 октября, решится в ходе боя, когда прояснятся замысел и тактика противника.
В ночь на 30 октября состоялось первое в боевых условиях заседание бригадной партийной комиссии.
Она заслушала доклад майора Потетюрина об итогах вчерашнего боя, рас- смотрела дела о приеме в партию наиболее отличившихся воинов. Принятым сразу выписали документы – кому кандидатские карточки, кому – членские билеты.
Под утро начальник политотдела бригады М. Е. Свиридов зашел в блиндаж майора Зубкова.
– Перекусить у тебя не найдется чего-нибудь? – спросил командира полка.
– Перекусить? – вопросительно глянул на гостя Зубков. – А у меня что- то аппетит пропал. Со вчерашнего утра не ел, и не хочется.
Свиридов добродушно улыбнулся:
– Так можно и о питании подчиненных забыть.
– О них-то я помню. Дважды интенданту напоминал, чтобы горячую пищу в окопы доставил, – ответил майор. – А что, где-нибудь бойцы не получили пищу?
Свиридов успокоил командира:
– Вроде сигналов не было.
На столе появились хлеб и консервы.
– Прошу, чем богаты, – пригласил Зубков Свиридова. – Горячего-то товарищ Фунтиков на КП не доставил.
– Ничего, обойдемся, – ответил Свиридов.
Михаил Евдокимович снял каску и шапку, обнажив большой лысый череп, обильно покрытый потом. После заседания партийной комиссии он прошел по окопам двух батальонов. Изрядно устал. В последние годы усталость одолевала его быстро. Гражданская война, бои с белофиннами, нелегкая служба в мирное время, которой отдано почти двадцать лет, – все вместе пошатнуло здоровье Свиридова. Но активность его не снизилась. Часто начальника политотдела можно было встретить среди солдат и сержантов, беседующего по душам.
– В политотдел сегодня, пожалуй, не пойду, – объявил Свиридов Зубкову. – Все равно утром здесь надо быть. С часок у вас отдохну.
– В соседнем доме есть общежитие, – сообщил Зубков.
– Даже общежитие?
– А как же? Мы здесь прочно обосновались, – сказал майор. – До поры, пока врага от Тулы не отбросим, – добавил он.
…В 6 часов 30 октября командование 50-й армии подписало боевой приказ № 5. Его четырнадцать пунктов гласили:
«1. Противник прорвал боевые порядки нашей пехоты в районе Ясная По- ляна, захватил танками Косая Гора.
2. Войскам 50-й армии удерживать подступы к Туле с юга, юго-запада и юго-востока, одновременно прикрыть с запада и востока.
3. Для непосредственного руководства войсками на подступах к Туле с юга создать Тульский боевой участок. Командующим ТБУ назначаю моего замести- теля генерал-майора Попова. Штаб ТБУ – здание обкома.
4. 194-й стрелковой дивизии удерживать прежний рубеж обороны – Павшино, ст. Бредихино.
5. 31-й кавалерийской дивизии к 8:00 сосредоточиться в районе Частое, прикрывая Тулу с востока.
6. Прибывающую по железной дороге танковую бригаду по выгрузке на ст. Хомяково сосредоточить в лесу северо-западнее Горелки, где составить мой резерв.
7. Командующему ТБУ немедленно привести в порядок войска боевого участка, прочно удерживая плацдарм на линии Ратово, Мыза, Елькино, Ивановские дачи, Старо-Басово, Осиновая Гора.
8. Отряд милиции, бригада НКВД, рабочий полк, занимающие непосредственную оборону Тулы, составляют второй эшелон ТБУ.
9. Начальнику гарнизона г. Тулы полковнику Иванову усилить подготовку заграждений г. Тулы к баррикадным боям.
10. 413-й стрелковой дивизии после выгрузки на ст. Сталиногорск занять оборону вокруг Сталиногорска, имея выдвинутыми вперед сильные гарнизоны за Новоселебенское, ст. Дедилово, Узловая, Донской Бобрик.
11. Задача ВВС:
а) при крыть выгрузку танковой бригады на ст. Хомяково в период с 7.30 до 10.00 30.10.41;
б) вести разведку согласно плану;
в) бомбить танки и пехоту противника в районе Косая Гора, Ясная Поляна, Щекино, Карамышево, не допуская подхода противника со стороны Плавска.
12. Начальнику артиллерии: не допустить выдвижения танков противника на участке Мыза, Косая Гора, Новотульский.
13. Сводный полк под командованием майора Кравченко, располагаясь в северной части города Тулы, составит мой резерв.
14. Мой КП – дачи северо-восточнее Медвенка. Командующий Член Военного Совета Начальник штаба»
В то время, когда противник уже занял Ивановские дачи, Басово и некоторые другие селения севернее Косой Горы, приказ ориентировал войска Тульского боевого участка «прочно удерживать плацдарм» и в районе этих населенных пунктов.
Бригада НКВД и Тульский рабочий полк объявлялись вторым эшелоном ТБУ. Но, как мы увидим, в развитии событий 30 октября именно эти части сыграли роль первого эшелона обороны Тулы на ее южных подступах.
Что касается частей, названных в приказе основной силой ТБУ, то они вступили в бой за Тулу только вечером 30 октября и далеко не все. Вероятно, к моменту подписания приказа командование армии еще не располагало точными сведениями об оперативной обстановке на утро 30 октября, не знало, насколько успешно некоторые из названных в приказе соединений совершают марш из района Белева к Туле.
Особенно беспокоились в штабе армии о 154-й стрелковой дивизии. Она еще 29-го должна была занять оборону на южной окраине Тулы. Но пока в город прибыл только ее штаб.
Майор Кравченко, названный в приказе командиром сводного полка, фактически еще в ночь на 30 октября стал начальником южного боевого участка.
…Фашистские 75-миллиметровые орудия с утра начали массированный огонь по переднему краю обороны батальона В. В. Потетюрина. В восемь часов ураган разрывов забушевал на участке пятой роты, оседлавшей Орловское шоссе, и в лощине на левом фланге первого батальона.