В начале 3-го курса мы поехали в колхоз, находившийся где-то под Можайском, на картошку. Сперва мы собирали кормовую свёклу. Работа была тяжёлой. Я начал сбивать заранее ряд этих гигантских корнеплодов ногой, но тут же получил замечание комсомольского вожака, пригрозившего мне плохой характеристикой (с чем-то похожим мы столкнулись на военных сборах после 4-го курса, где некоторые студенты, надев заработанные ими во время срочной службы погоны сержантов и старшин, корчили из себя больших начальников и обращались с нами хуже, чем местные офицеры). Как-то я шутя охарактеризовал одного комсомольского работника словами из известного сериала "Большая перемена":
– Волевой, деловой, боевой…
– Немного тупой, – продолжил этот ряд эпитетов студент из нашей филологической группы.
Однако являются преувеличением нынешние утверждения, что во всех советских вузах были сексоты и студенты только тем и занимались, что стучали друг на друга. Раз одному из них в нашей арабской группе поручили провести после занятий политинформацию. Он с серьёзным видом сел за стол преподавателя, раскрыл газету и начал так:
– Бу-бу, бу-бу, бу – бу-бу, бу-бу, бу.
Все засмеялись и разошлись.
Когда мы закончили с кормовой свёклой, нас послали убирать картофельное поле, вскопанное перед этим трактором. Рядом с нами, в сопровождении одного безоружного офицера с рацией в руках, трудились подростки из местной детской колонии, отбывавшие последний год наказания. Кто-то из наших студенток посетовал, что нам приходится пить с ними из бидона с водой, пользуясь одной кружкой.
– Скорее мы их заразим, чем они нас, – сказал я, и разговор на этом закончился.
Затем нескольких ребят, в том числе и меня, прикрепили к картофелеуборочным комбайнам. Они тут же получили ласковые названия в тему, которые мы написали на них мелом: «Трихомонада», «Бледная спирохета» и т.п. Раз мы возвращались, сидя в крытом кузове машины, и выяснилось, что один из моих соседей по комнате нашёл в поле неразорвавшийся снаряд и везёт его с собой. Тут же у него отобрали эту игрушку и выбросили на ходу на асфальт. Взрыва не последовало, но проштрафившегося студента ещё долго ругали.
По вечерам устраивали дискотеку. В то время были очень модными итальянские песни. Меня стала часто приглашать на танец одна и та же симпатичная девушка, которая входила в нашу филологическую группу. Соседи по комнате подтрунивали надо мной, не зная, что я уже давно сделал свой выбор. Затем ещё одна студентка из той же группы попросила меня сходить с ней в другой лагерь, где жили четверокурсники. Мы долго шли по каким-то полям, навестили её знакомых и вернулись затемно.
В целом, условия нашей жизни и работы здесь были несравнимо лучше, чем в школьном трудовом лагере, о котором я рассказывал раньше. Главное, мы были взрослыми и всё воспринимали по-другому. Многих из нас, в том числе и меня, даже отпустили на сутки домой.
На 1-ом МЧЗ
Однажды меня включили в группу старшеклассников, которые поехали с экскурсией на Первый Московский часовой завод (1-ый МЧЗ), на Марксистской улице. Помимо основной продукции – часов «Полёт», нам показали старые: «Родина», «Сигнал» и «Вымпел».
Потом нас привели в трибо-колёсный цех. Ровный глухой гул, издаваемый несколькими десятками станков, наполнял просторный зал с высоким потолком и громадными окнами. Находиться в нём в течение целого рабочего дня казалось нам невыносимым, потому что воздух там был насыщен поднимавшимися от разогретых машин парами масла. Первая смена заканчивалась в половине четвёртого, и мы увидели, как одна из работниц ОТК, убрав лупу и пинцет в стол, подошла к помощнику бригадира, невысокой, полной женщине, со сложным сооружением из марли на голове, чтобы та пересчитала последнюю проверенную ею партию минутников. Та взяла из её рук маленькую коробку, осторожно засыпала их в счётную машину и включила кнопку. Внутри неё они начали вращаться по кругу, выстраиваясь в длинную цепочку, затем скатываться по узкому желобку вниз. Справа, на табло, загорались, сменяя друг друга, цифры. Неожиданно машина словно сбилась со счета и начала выдавать совершенно невероятные числа.
– Опять сломалась! – с досадой воскликнула помбригадира и, повернув регулятор, увеличила скорость вращения деталей, чтобы те быстрее ссыпались в ящичек снизу.
Теперь ей пришлось воспользоваться специальными весами. Вначале она отсчитала из коробки 125 минутников и положила их на левую чашечку, затем уравновесила их с таким же количеством на правой. После этого помбригадира соединила обе кучки деталей в одну и повторила аналогичную операцию ещё два раза. В результате слева от неё получилось 500 штук, а справа – чуть меньше. Она начала снимать с первой чашечки одну деталь за другой, пока не установилось равновесие. В руке у неё оказалось 52 минутника. Значит, такое же количество деталей из этой партии пошло в брак и было заранее отложено контролёром в отдельный пакетик, который у неё забирали в конце каждого месяца.
– Нормально, – удовлетворённо сказала помбригадира и спрятала посчитанные минутники в сейф.
Пока мы наблюдали это любопытное зрелище, раздался резкий звонок, возвестивший окончание смены. Работницы ОТК переобувались и, выключив лампу дневного света над верстаком, шли к выходу. Мы последовали за ними.
О зарубежных фильмах
Среди фильмов, которые мы смотрели в то время (до начала горбачёвской перестройки, то есть по 1984 г. включительно), прежде всего, хочется сказать о большом количестве исторических и костюмных кинокартин. Это «300 спартанцев», «Клеопатра», «Падение Римской империи», «Даки», «Колонна», «Спартак», «Ричард III», «Леди Гамильтон», «Лев зимой» (1968), «Фараон», «Коперник», «Крестоносцы», «Пан Володыевский», «Потоп», «Графиня Коссель», «Пепел», «Гайдуки», «Месть гайдуков», «Звёзды Эгера», «Завещание турецкого аги», «Три мушкетёра» (1961), «Железная маска», «Горбун» (1959), «Собор Парижской богоматери», «Отверженные» (1958, 1982), «Чёрный тюльпан», «Зорро», «Анжелика – маркиза ангелов», «Анжелика и король», «Скарамуш», «Четыре мушкетёра», «Пармская обитель», «Фанфан-Тюльпан», «Парижские тайны», «Майерлинг, «Леди Каролина Лэм», «Кромвель» «Эль Греко» и др.
Были также фильмы приключенческого, фантастического и криминального плана: «Великолепная семёрка», «Золото Маккенны», «Большие гонки», «Лимонадный Джо», «Зов предков», «Глория», «Побег» (США), «Козерог один», «Ангар-18», «Три дня Кондора», «Тайна карпатского замка», «Секрет племени Бороро», «Смерть Тарзана», «Подвиги Геракла», «Искатели приключений», «Жил-был полицейский», «Тайна фермы Мессе», «Двое в городе», «Следствие закончено, забудьте», «Возвращение Робин Гуда», «Новые центурионы», «Вокруг света в 80 дней», «Раба любви» (США), «Принцип "Домино", «Вожди Атлантиды», «Миллион лет до нашей эры» (1966), «Убийство в Восточном экспрессе», «Смерть на Ниле», «Воздушные приключения», «Бегущий человек», «Каскадёры», «Седьмое путешествие Синдбада», «Багдадский вор», «Провал во времени» (1979), «По следу Тигра», «Чистыми руками», «Комиссар полиции обвиняет», «Преступник сидит на стадионе Уэмбли», «Операция «Святой Януарий», «Ограбление по-итальянски», «Спасите Конкорд». В интернате мы представляли себя героями многочисленных фильмов об индейцах, но чувствовали, что все мы брошены, подобно детям в «Генералах песчаных карьеров». На советский экран проникли первые фильмы ужасов и катастроф – «Легенда о динозавре» и «Гибель Японии».
Ещё мы смотрели много комедий: «Как украсть миллион», «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир», «В джазе только девушки», «Пенелопа», «Серенада солнечной долины», «Цветок кактуса», «Римские каникулы», «Тутси», «Народный роман», «Блеф», «Укрощение строптивого», «Брак по-итальянски», «Развод по-итальянски», «Игра в карты по-научному», «Не промахнись, Асунта!», «Синьор Робинзон», «Новобранцы идут на войну», «Приключения Питкина в больнице», «Человек проходит сквозь стену», «Привидения в замке Шпессарт», «Прекрасные времена в Шпессарте», «Приключения в загородном доме», «Ох, уж этот дед!», «Зануда», «Знакомство по брачному объявлению», «В компании Макса Линдера», «Бей первым, Фредди!», «Конец агента W4C», «История моей глупости», «Бравый солдат Швейк», «Адела ещё не ужинала», «Ева хочет спать», «Удар головой», «Призрак замка Моррисвиль», комедии с участием Луи де Фюнеса, Жана-Поля Бельмондо и Пьера Ришара.
Следует также упомянуть о драмах и мелодрамах: «Шербурские зонтики», «Мужчина и женщина», «Федора», «Бассейн», «Старое ружьё», «Доктор Франсуаза Гайян», «Соседка», «Жерминаль», «Большие манёвры», «Возвращение Мартина Герра», «И дождь смывает все следы», «Убить пересмешника», «Жизнь взаймы», «Крамер против Крамера», «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?», «Снега Килиманджаро», «Моя дорогая Клементина», «Оклахома, как она есть», «Смешная девчонка», «Пропавший без вести», «Трюкач», «Чемпион», «Благослови зверей и детей», «Лесси», «Моя прекрасная леди», «Звуки музыки», «Вестсайдская история», «Рождённая свободной», «На Западном фронте без перемен», «Оливер Твист» (1948), «Джейн Эйр» (1970), «Семейный портрет в интерьере», «Мулен Руж» (1952), «Жажда жизни», «Пиаф», «Королева «Шантеклера», «Амаркорд», «Репетиция оркестра», «Посвящается Стелле», «Мы – вундеркинды», «Приключения Вернера Хольта», «Хижина дяди Тома», «Земляничная поляна», «Пусть говорят», «Анатомия любви» (1972), «Рукопись, найденная в Сарагосе», «Пепел и алмаз»», «Знахарь», «Прокажённая», «Расёмон», «Гений дзюдо», «Тоска по родине», «Мазандаранский тигр», мексиканские, египетские и бесчисленные индийские фильмы.
По ТВ шли сериалы «Сага о Форсайтах», «Граф Монте-Кристо» (1953), «Блеск и нищета куртизанок», «Спрут», «Четыре танкиста и собака», «Ставка больше, чем жизнь», «Банда Доминаса», «Нас много на каждом километре!». Среди зарубежных документальных фильмов первенство принадлежало «АББЕ» и «Воспоминаниям о будущем». Конечно, были и удачные совместные постановки: «Песни моря», «Академия пана Кляксы», «Дерсу Узала», «Тегеран-43», «Подсолнухи», «Красная палатка» с пронзительной музыкой Александра Зацепина и лучший фильм о Наполеоне – «Ватерлоо», поражавший жизненным образом великого полководца и мощными батальными сценами.
Наверное, наибольшее впечатление на меня произвёл тогда фильм Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта» с музыкой Нино Рота. Сколько экранизаций было создано с тех пор, но они либо повторяют его, либо значительно уступают ему по своему качеству. Фильм «О, счастливчик» с великолепными песнями Алана Прайса показался мне таким необычным, что я, выйдя из зала, пошёл в кассу, купил билет и посмотрел его второй раз подряд (единственный случай в моей жизни).
О последовательном и синхронном переводе
Во время Олимпиады-80 я случайно оказался на заседаниях международных федераций различных видов спорта, которые проводились в высотном здании МГУ, на Ленинских горах. Там я стал свидетелем того, как наши преподаватели синхронно переводили, сидя с наушниками на голове в специальной кабинке и сменяя друг друга каждые четверть часа. Впоследствии я научился сам синхронить, только без наушников и кабинки. Это произошло так.
Когда я работал в «Интуристе», большинство экскурсий мы проводили сами, но в других городах местный гид (это всегда были женщины) вела экскурсию, а мы переводили её, держа в руках микрофон. Я сразу понял, что при последовательном переводе, я вынужден чрезмерно загружать свою память и быстро выдыхаюсь. Поэтому я стал переводить практически одновременно с гидом, отставая на два-три слова.
Затем я стал подумывать о том, чтобы использовать этот метод, работая на переговорах. Я исходил из того, что если я синхронно перевожу с арабского на русский, я не мешаю говорящему, потому что для него это просто набор звуков. То же самое при переводе с русского на арабский. В результате использования такой техники общая длительность переговоров сокращалась, и они не так утомляли не только меня, но и обе стороны. Никаких записей, кроме цифр, я не вёл. Если слышал даты и имена собственные, то старался переставить их в начало предложения, чтобы не забыть, а всё остальное говорил следом за ними. Таким образом, удавалось выдержать многочасовые переговоры.
Был ещё один момент, который мне помогал – это природная привычка к громкой речи (в детстве я пережил тяжелейший двухсторонний отит, поэтому излишне повышаю голос). Иногда при работе с делегациями в комнате сидело несколько десятков человек, и надо было говорить так, чтобы каждый из них, даже сидящей в дальнем конце помещения, слышал перевод.
О пассивном и активном словарном запасе
Человек, изучавший когда-то иностранный язык, довольно долго сохраняет способность понимать его на слух и при чтении. При этом он быстро утрачивает навыки самостоятельного говорения и письма, то есть иностранные слова переходят из его активной памяти в пассивную и хранятся в ней наподобие заархивированных файлов. У переводчика, который постоянно задействован в работе с носителями языка, активный словарный запас стремится к тому, чтобы приблизиться к объему пассивного. Сравняться с ним он, конечно, не может, но в состоянии не слишком сильно отставать от него.
Каким образом мне удавалось хранить в памяти тысячи слов обычной лексики и терминологии? С последней я поступал так. Все незнакомые мне слова из разных областей науки я записывал в блокнот и дома уточнял их значения. В следующем я отводил отдельные страницы, касающиеся, например, нефтегазовой промышленности, сельского хозяйства, финансов, медицины, юриспруденции, ремонта автомобиля и т.п.), куда вносил соответствующие слова. Если вдруг я узнавал, что мне надо ехать в какое-то министерство, где я давно не был, я открывал блокнот и просматривал всю терминологию, которая касалась работы этого министерства.
О каком количестве слов идёт речь? Секретарша, одно время сидевшая рядом со мной возле кабинета экономсоветника, любила шутливо проверять мои знания с помощью Карманного русско-арабского словаря. Оказалось, что я помню практически все из тех 11000 слов, которые в нём содержатся. Но в него не входят специальные термины и целый блок слов, которые употребляются лишь в диалекте. Кроме того, мне часто не хватало даже больших Русско-арабского и Арабско-русского словарей, поэтому приходилось многое вписывать в них карандашом между строк. При письменном переводе с арабского на русский, мне попадались такие сложные обороты, что я сам никогда бы их не придумал. Поэтому я их выписывал отдельно, чтобы потом использовать в своих переводах с русского на арабский.
О трудностях перевода
Конечно, во время устного перевода возникали многочисленные проблемы, связанные с наличием в арабских странах местных диалектов. Если в Сирии, Ливане, Иордании и Палестине говорят примерно на одном диалекте, то уже в расположенном близко от них Ираке он совсем другой (в приложении к диплому ИСАА при МГУ он записан у меня в качестве дополнительного восточного языка). Что касается арабов из стран Большого Магриба (Марокко, Алжира, Туниса, Ливии и др.), то их с трудом понимают жители восточной части арабского мира. Даже в относительно лёгком сирийском диалекте так искажается произношение слов литературного языка (используется в книгах, прессе, официальных речах политиков и сводках новостей) и добавляется столько своих, весьма специфических, что начинающему переводчику он кажется какой-то абракадаброй. Возникают ситуации, когда он, попадая в среду обычных необразованных людей, он не понимает их, а они – его. Поэтому по неволе возникает необходимость переучиваться прямо на месте. Следует отметить, что и внутри сирийского диалекта выделяются свои говоры, в зависимости от провинции, где родился и вырос тот или иной человек. Существует также разница в речи жителей городов и деревень.
Что касается меня, то, если собеседник говорил на литературном языке, я понимал практически всё (когда я только начинал свою работу, мой научный руководитель, опытный переводчик, сказал мне, что понимать семьдесят процентов – это уже хорошо). Если же он объяснялся на диалекте, то возникали недоразумения. Хуже всего, если на нём говорили в официальной обстановке. Этим грешили почти все генералы и офицеры, но и среди гражданских лиц это было очень часто, например, на диалекте всегда говорил премьер-министр Сирии и даже женщина, возглавлявшее министерство культуры.
Следует также отметить, что в арабский литературный язык вошла вся лексика Корана и доисламской поэзии, которая вобрала в себя говоры разных племён, населявших Аравийский полуостров. Отсюда огромное количество синонимов, в которых тонешь, как в океане. К тому же большинство носителей языка не делает никаких скидок переводчику, забывая о том, что он – иностранец и не обязан всё понимать. Более того, бывают такие люди, которые стараются максимально затруднить его работу. Например, меня не раз удивлял министр экономики Сирии, говоривший медленно, но так тихо, что я был вынужден весь вытягиваться вперед и поворачиваться к нему ухом, с напряжением вслушиваясь в его речь (тут мне было, явно, не до синхронного перевода). Но он будто ничего не замечал, и это могло продолжаться часами. Не говоря уже о том, что во время срочной военной службы мне постоянно приходилось переводить пожилого сирийского генерала, командира зенитно-ракетной бригады в Хомсе, который при разговоре не выпускал изо рта курительную трубку, хотя я и без неё едва понимал его махровый диалект. Не только у меня были такие проблемы. У нас на контракте русистов работал ингуш, который в процессе преподавания русского языка в военном колледже начал хорошо понимать сирийский диалект и говорить на нём. Как-то туда из Москвы приезжает один советский генерал со своим переводчиком. Разговор за столом с начальником колледжа, он плавает, преподаватель русского языка начинает ему тихонько подсказывать. Тот его в конце благодарит:
– Ну, ты, брат, меня выручил.
Ещё до Хомса я два месяца ежедневно со всеми ездил из Дамаска на военный аэродром в пустыне. В течение двух часов дороги я без умолку болтал с местными офицерами, которые в то время не спали, за что они шутя называли меня «бу́льбуль» (соловей). Наши советские специалисты, привыкшие слышать от местных жителей только сирийский диалект, спрашивали меня:
– Да на каком языке ты с ними говоришь?
Это параллельное существование внутри одной страны двух фактически разных языков сильно затрудняло работу переводчика.
О беглости речи
Что касается устной речи на иностранном языке, то у переводчика, который только начинает общаться с его носителями, она представляет собой её мысленное переложение с родного на иностранный язык. Поэтому обучая других, я всегда налегал на письменный и устный перевод с русского на иностранный. Это первая и необходимая ступень к овладению языком. В дальнейшем такой мысленный перевод незаметно отступает на задний план и делается автоматически, то есть ты говоришь на иностранном языке, но уже не обращаешь внимания на то, что переводишь: это происходит как будто без твоего участия. Следующая стадия (и я дошёл до неё) наступает, когда, говоря с самим собой, а подчас и думая, ты начинаешь вдруг вместо родных слов произносить иностранные. О конечном этапе могут рассказать билингвы, но предполагаю, что оба языка живут в их голове одновременно и свободно заменяют друга друга, когда это необходимо.
Работая шесть лет в Сирии, я не заметил этого перехода к беглой речи. При этом я мало общался с местным населением, даже соседями по дому, и не любил ходить по лавочкам. Тот уровень знаний языка, которого я достиг, был приобретён исключительно во время работы, а также дома за счёт штудирования словарей. Вскоре я понял, что говорить на диалекте намного проще, чем на литературном языке, поскольку та стройная, по-своему уникальная грамматика, которая выработалась в нём на протяжении многих столетий, в диалекте значительно упрощается или вовсе игнорируется, часть трудных согласных звуков заменяется более лёгкими, а гласные произносятся нечётко, либо вообще глотаются. Поэтому я постепенно стал говорить на сирийском диалекте. Бывали забавные случаи, когда какой-нибудь министр или ректор университета говорил на литературном языке, а я переводил с русского на арабский, пользуясь местным диалектом.
И ещё один момент, на который я сразу обратил внимание, начав работать с носителями языка – переводить легче, чем говорить самому. В первом случае делаешь это автоматически, не вникая в суть беседы (тут и темп речи выше, потому что поневоле волнуешься, а это мобилизует твои силы, и ты стремишься выполнить перевод как можно быстрее), во втором – приходиться думать прежде, чем что-то сказать (и ситуация иная: в отличие от работы, ты в расслабленном состоянии). Таким образом, беглость речи при переводе более высокая, чем при обычном разговоре.
Наследственная болезнь
Определённую трудность в моей работе как переводчика создавало грассирование. Об этом недостатке, который может помешать мне в будущем, уже на 1-ом курсе сказала наша преподавательница арабского языка. Ректор института, который вёл у нас теоретическую грамматику и основы реферирования, вспоминал, как на собеседовании, перед вступительными экзаменами в наш институт, сказал шутя одному абитуриенту:
– А нам такие кагтавые здесь не нужны.
К сожалению, никто не направил меня в дошкольном возрасте к логопеду. Ходить к нему я стал лишь в 1-ом классе. Она работала в соседнем интернате, который потом закрылся, а его ученики перешли к нам, образовав параллельные классы «Б». Логопед обнаружила, что кроме картавости, я неправильно произношу твёрдый звук «л». Она задавала мне специальные упражнения на дом, я пытался палочкой для осмотра горла (медицинским шпателем) заставить вибрировать маленький язычок на нёбе, но всё было напрасно: к логопеду я начал ходить слишком поздно.
Что касается «л», то в английском он произносится по-другому (смягчённый альвеолярный звук) а во французском и арабском он всегда мягкий (в последнем – кроме слова «Аллах»). Картавость мне помогала во французском, не мешала в английском (там маленький язычок на нёбе не вибрирует), но в арабском я с ней просто мучился. В контексте целого предложения меня понимали, но если приходилось произносить отдельные слова, возникали проблемы. Просто в арабском есть несколько похожих звуков, которые при грассировании говорящего легко на слух перепутать.
Поэтому когда мы заметили, что наши дочери тоже неправильно произносят многие звуки, мы пошли к врачу-логопеду, в районную поликлинику. Она хорошо отнеслась ко всем нашим трём дочерям и последовательно давала им направление в местный логопедический детский сад. Более того, у старшей (ныне покойной) были вообще проблемы с речью. И этот врач устроила её в бесплатный специализированный логопедический сад, где дочь быстро подтянули до требуемого уровня. Если же нас упрекали, что мы запустили её, находясь в первой загранкомандировке в Сирии (в Хомсе у неё было мало возможностей общения с другими детьми, потому что мы жили на отшибе; эти трудности с дочерью и заставили меня отказаться от продления загранкомандировки уже в качестве служащего Советской Армии), я обычно шутил:
– Знаете, я вообще начал говорить в три года, зато теперь меня невозможно остановить.
И это была чистая правда.
«Принеси цветы любые…»
Как-то летом, после 9-го класса, я случайно купил билет на концерт вокально-инструментального ансамбля «Самоцветы», который проходил на стадионе «Динамо». Зелёный газон, низкие скамейки, тянущиеся вдоль арены, образуя небольшой полукруг, который заканчивался на уровне футбольных ворот; огромный щит с нарисованными на нём берёзками и скрипичными ключами и эстрада с приготовленными на всякий случай зонтиками-навесами от дождя. Ждали довольно долго. Вдруг раздался смех и оглушительные аплодисменты. На эстраду вышла старушка с ведром и шваброй и начала мыть пол. Через пять минут под звуки песни «Мой адрес – Советский Союз» на сцену выбежало восемь «Самоцветов», в белых костюмах с яркими кружевами у ворота. Первую часть концерта они исполняли песни, которые все прекрасно знали по выпущенным фирмой «Мелодия» грампластинкам, а после перерыва, заполненного выступлениями вначале юмориста, а затем пародиста, «Самоцветы» спели несколько неплохих новых, а также обработанных на современный лад народных песен. Выбегавших с цветами девушек они целовали и под смех и улюлюкание зрителей провожали новыми вариациями и зажигательными мотивами. Так, во время исполнения одной песни, когда солисты несколько раз повторили припев:
«Принеси цветы любые – буду очень рада я.
Не цветы твои люблю я, а люблю тебя».
– с задних рядов вышел солидный молодой человек, в чёрных брюках клёш и с букетом цветов, и в ожидании окончания этой песни начал танцевать манкис на гаревой дорожке, отвлекая этим внимание зрителей от выступления "Самоцветов". Тут же из первых рядов неожиданно выскочили милиционер и дружинник с красной повязкой на руке, почему-то одетый в меховую жилетку (это было 7 августа), и куда-то увели его. Затем начался дождь, и незнакомая девушка, которая сидела рядом со мной, пустила меня под свой зонт. Конечно, «Самоцветы» пели вживую, поэтому качество звучания и голоса заметно уступали тем, что мы слышали на их грампластинках, но всё равно это было прекрасно.
Впоследствии я ещё раз сходил на концерт «Самоцветов» на стадионе «Динамо», а также ВИА «Ариэль» в одном из Дворцов культуры. В целом, несмотря на мою любовь к западной музыке, я собирал и слушал пластинки не только иностранных, но и наших, советских групп, знал мелодии и слова многих известных песен и мог их пропеть не только в компании с другими людьми, но и в одиночку.
О сирийцах
Гостеприимство. Если я заходил к соседям по каком-нибудь вопросу или в лавку, где разговаривал с хозяином, тут же мне угощали чаем (помимо чёрного, зелёным, мате и каркаде), либо крепким, густым кофе, от которого сразу начинало быстро биться сердце. То же самое было при посещении генералов и старших офицеров, недаром их ординарцев мы называли «чаеносцами». Эта сцена повторялась, даже если я заходил в палатку к простым солдатам. Они не только наливали мне чай, но и предлагали свой последний сэндвич. Как-то стою, жду наш военный автобус ПАЗ, рядом стройка, проходит бедуинка в национальной одежде, возвращается и молча наливает мне в стаканчик чай, потом ещё. Рассказываю сирийским офицерам, те смеются и говорят: «На третий раз она зарезала бы для тебя барана». Вернувшись через три года в Сирию, мы с шефом и двумя женщинами, руководителем и парторгом группы русистов в Хомсе, пошли в один из кинотеатров, которые обычно находятся в центре города. Вдруг кассир узнал меня и, не беря с нас денег за билеты, посадил в зале, на отдельных местах (оказалось, мы служили раньше в зенитно-ракетной бригаде). Начался фильм, и он в темноте появился вдруг с подносом, на котором были стаканчики с напитками и пирожные. В другой раз еду с делегацией министра строительства СССР, и машина, в которой я сижу, намного обгоняет остальные. Тормозим у какой-то деревни, местный житель тут же выносит из своего дома столик, предлагает нам присесть и разливает всем чай. Нас догоняют и крайне удивляются, как это мы успели так устроиться.
Религиозная терпимость. Сирия была вполне светским государством. Никаких разговоров, насмешек и шуток, касающихся вопросов веры, я не слышал. При этом в 1990 г. мусульмане в Сирии составляли восемьдесят семь процентов населения страны. Многочисленные исламские праздники, Рождество, обе Пасхи были нерабочими днями для всех. Соответственно мечеть, православная церковь, католический и армяно-григорианский храмы могли находиться на одной улице. Я побывал везде. Что касается евреев, то они, как правило, торговали на так наз. серебряных рынках, и никто их не трогал. Им запрещалось служить в армии, но какого-то бытового антисемитизма я не заметил.
Вежливость. Даже самый простой человек, какой-нибудь феллах (крестьянин) или бедуин, старается быть с Вами учтивым и корректным. Для этого в арабском существует множество так наз. формул вежливости. Русский язык после революции их в значительной степени утратил. Мат, даже в речи интеллигенции, стал обычным явлением. К сожалению, мой военный начальник (полковник) был ужасно грубым. Меня просто коробило от его слов. Сирийские переводчики, боясь наказания от офицеров рангом повыше, значительно смягчали его слова. Я же говорил всё, как есть. Сирийцы сочувствовали мне: "Мы понимаем по выражению твоего лица, что тебе всё это не нравится". В конце концов, они нажаловались начальнику штаба бригады, и советский полковник стал повежливее. Мой первый гражданский шеф в чём-то даже превосходил его. Если он видел, что при переводе я опускаю или сокращаю ужасные шутки и эпитеты, которыми он награждал своих сирийских собеседников, он с укором мне говорил:
– Ну, ты, как всегда, упрощаешь.
Однажды глава Спорткомитета САР сказал ему:
– Если Вы будете продолжать говорить в таком же духе, мне придётся общаться с Вами только в письменной форме.
Алкогольные обычаи. Проработав в Сирии шесть лет, я ни разу не видел на улице пьяных, хотя спиртное продается там без каких-либо ограничений. Обычно в компании они наливают себе в стаканчик немного анисовой водки (арака) крепостью 55 градусов, но всегда добавляют в неё воду. При этом арак тут же белеет (сирийцы называют его "молоком для львов"), и они могут цедить эту горьковатую смесь целый вечер. Те же из них, кто пытался угнаться в питии с нашими специалистами, в конце концов падали под стол. Кроме арака (с добавлением перца это хорошее лекарство от заболеваний горла), среди многих русских, особенно женщин, был очень популярен джин, который разбавляли тоником, колой и фантой. Пьётся он легко и незаметно, затем, правда, еле выходишь из-за стола. И ещё я видел, как всё это недорогое по нашим меркам спиртное там изготовляют. Раз, во время командировки, мы подъехали к отдельно стоящему домику на окраине одного города. Внутри небольшой конвейер, который в тот момент не работал, пустые бутылки, машинка для закатывания пробок, наборы наклеек, эссенции разного вида, большие ёмкости со спиртом. При всей кустарности изготовления алкогольных напитков никто из наших специалистов ими не травился. В конце этой небольшой экскурсии нам в подарок загрузили спиртным багажник, и мы поехали дальше.