Клиентов не было. Игнат выскочил из квартиры и услышал торопливую дробь их шагов, рассыпавшуюся по парадной, что означало следующее: бутерброды с красной икрой из отдалённой перспективы превратились в неосуществимую.

Он набрал номер Лии. Выслушав, что абонент недоступен, Игнат надиктовал жене послание – просьбу перезвонить ему сразу, как получится. Тотчас пришло смс. Игнат нетерпеливо открыл его, но оказалось, что сообщение от Илоны. Всё та же околесица: «МАНТРА НТАЙХИР».

Вполголоса матеря свояченицу, Игнат скатился по лестнице и через минуту уже выруливал со двора.

Из-за пробки на Невском дорога домой отняла почти час. Лия так и не перезвонила, и к концу поездки его тревога превратилась в уверенность: случилось что-то плохое. Чокнутая сука накаркала.

Наконец, бросив машину во дворе, Игнат взлетел на шестой этаж. Когда он возился с замком, из квартиры напротив высунул лохматую голову сосед.

– Мы вызвали «скорую» и полицию, – сбивчиво сообщил он. Игнат непонимающе вытаращился на него. – Ваша дама кричала. Мы звонили, но она не открыла. Мало ли что. Вот мы и подумали… Мало ли что. Кричала же…

Игнат ворвался в квартиру и захлопнул дверь перед любопытным соседским носом.

– Лия!

Тишина.

Он ринулся было к студии, рассчитывая застать там Лию… и замер. Его рука, тянущаяся к двери в комнату, повисла в воздухе. Он почувствовал чужой запах.

Еле уловимый, находящийся на грани восприятия, но реальный, как обувная полочка цвета фисташек или картина Лии на стене прихожей – ещё из тех её, ранних, работ, когда жена стремилась выражать через творчество радость и надежду на лучшее будущее. Игнат не знал, с чем сравнить этот запах, и первое, оно же единственное, определение, пришедшее ему в голову, было: «грязный».

Что-то неуловимо изменилось в квартире, разрушило её геометрию, как той давней июльской ночью, когда он пробудился от дурного сна. Это вызвало у Игната ощущение дежа-вю. Внезапно ему сделалось ясно: никакой надежды на лучшее будущее нет.

Ему потребовалось собрать всё своё мужество, чтобы войти в студию. Он замер на пороге.

По комнате точно пронёсся ураган. Какая-то сила расшвыряла по углам и растерзала холсты с изображениями глаз. Крышка бюро была сорвана, его содержимое валялось на полу, будто стол мощно стошнило канцелярскими принадлежностями. Среди них Игнат заметил обломки ритуальных предметов из коробки Лии. Тут же лежал её мобильник, безжалостно выпотрошенный. Самой Лии в студии не было.

Выкрикивая имя жены, Игнат без промедления вернулся в прихожую. Из спальни донёсся плач, и Игнат ринулся

(господи кровь на полу)

туда.

Он нашёл Лию, забившуюся в промежуток между прикроватной тумбочкой и креслом. Растрёпанные волосы облепили её лицо, как водоросли, выброшенные прибоем. На ней был халат – белый, если не считать крупных бурых пятен, распустившихся на его скомканных в промежности полах, а также пятнышек помельче того же цвета на рукавах. Её колени, торчащие из-под пол халата, походили на два куска известняка. Когда Игнат обогнул кровать, он увидел, что Лия прижимает к низу живота фланелевую тряпку. Скомканный кусок ткани был пропитан кровью.

Мозг Игната охватило пламя. Полностью беспомощный, на ватных ногах он приблизился к Лие и без сил опустился перед ней на колени.

– Господи, – повторял он. По его щекам потекли слёзы. – Господи. Господи. Господи.

Превозмогая страх, он дотронулся до неё и убрал липкую прядь с лица. Ему открылся немигающий, выцветший и точно устремлённый в потустороннее взгляд. Он успел подумать, что Лия вообще не заметила его присутствия, но тут она разлепила обескровленные губы и заговорила. Её слова и выражение, с которым они были произнесены, наполнили его сердце ужасом крепким, как неразбавленный джин.

– Они пришли из стен, – сказала она. – Я ничего не могла поделать. Защита не сработала. Почему? Они пришли из стен и забрали моего малыша. Он был такой славный. Славный. Ты бы видел.

Её начало трясти, и когда Игнат попытался удержать её за плечи, эта дрожь передалась ему. Затылок Лии начал биться о стену.

– Не надо. – Он подставил ладонь под её голову, защищая от ударов. – Дорогуша, господи, дорогуша, держись. «Скорая» уже едет.

– Не хочу, – сказала она и посмотрела на него – как почудилось Игнату, с укором. Он не выдержал и отвернулся. Он никогда не казался себе таким бесполезным, как сейчас.

Дрожь, мучавшая Лию, быстро ослабевала. Продолжая прятать глаза, Игнат предложил:

– Давай я принесу воды.

Лия молчала. Он отпустил её и осторожно вышел.

В кухне было тихо, привычно и оттого хорошо. Эта комната не была затронута бедой. Игнат осознал, что не хочет возвращаться в спальню. Можно остаться здесь до приезда врачей. Самое страшное уже случилось, так почему бы и нет? Вода, его присутствие рядом с Лией… всё теперь бессмысленно. И никчёмно – как её порванные картины.

Зачем, интересно, она с ними расправилась?

Игнат набрал в чашку воды из кулера и пошёл обратно. В коридорчике ему пришла в голову идея, показавшаяся замечательной – больше из-за того, что воодушевляла сама возвращающаяся возможность мыслить связано. В ванной был шкафчик с лекарствами, а Лие не помешает настойка пустырника и бинты.

Как ему потом не помешает стакан-другой коньяка. Может, вся бутылка.

Игнат включил свет, зашёл в ванную и понял, что кошмар не намерен прекращаться. Он закусил запястье, чтобы не закричать. Вода из чашки выплеснулась на рубашку и потекла по животу, холодная лягушка за пазухой.

От двери по полу тянулись росчерки крови, перекидывались на тучный эмалированный бок ванны, оттуда на стену и уходили в вентиляционное отверстие под потолком. Решётка, которая закрывала отверстие, была погнута. Казалось, в стене открылся беззубый, но алчный рот с подёрнутыми пылью губами. Игнат пошатнулся и чуть не свалился в ванну. Он зажмурился, затряс головой в жесте отрицания, снова полилась вода из чашки, но увиденное преследовало его и во тьме под вéками.

Пятна крови напоминали следы. Многочисленные и крошечные, выстроившиеся в цепочку. Трёхпалые.

«Они пришли из стен».

Игнат прокусил кожу на запястье.

«Они забрали моего малыша».

Седой Народец. Семя Голгорота. Что бы это ни значило.

В ванной что-то лежало.

Он заметил это не сразу из-за густой и плотной тени, заполняющей ванну, как чёрная вода. Сперва он подумал, что на дне лежит их ребёнок, вырванный из заходящегося в агонии чрева Лии, ребёнок, которому они не успели придумать имя. Игнат наклонился над краем ванны. По её эмалированным стенкам словно прошёлся обмакнутой в красное кистью свихнувшийся маляр. В нос бил медный запах, оставляющий привкус ржавчины. На миг Игнат даже увидел сморщенное личико с огромными, выступающими, как виноградины, глазами.

Штука в ванной оказалась овальным булыжником, завёрнутым в грязный обрывок простыни. Тени, тьма, пятна крови и воображение Игната, неожиданно пробудившееся, превратили выступающую из лоскутов часть камня в детское личико. Тени, тьма, пятна крови, воображение… и форма, странным, жутким образом складывающаяся в подобие искажённых человеческих черт. И если смотреть на булыжник под разными углами, глаза начинали мигать, а губы шевелиться, как отъевшиеся слизни, во влажном мраке прокладывающие свой путь по каменной поверхности.

Колени Игната разъехались, и он, вцепившись в виски, осел на пол. Ему хотелось кричать, и удержала его только мысль о том, что вместо крика он начнёт хохотать. А потом его голова взорвётся.

Шум – откуда-то из другой галактики, находящейся между его ушей – возник и рос, рос, превращался в грохот, вызывающий физическую боль. Истошный визг робота.

Дверной звонок.

Игнат пулей вылетел в прихожую и распахнул входную дверь. На пороге стояла Илона – булавка в носу, крашеные в розовый цвет волосы, нелепое зелёное пальто, шарф размотан, в руках – ситцевый мешочек и завёрнутый в ткань истукан из кажущегося окаменелым дерева, лупастый и оскаленный.

– Что бы ты ни думал… – начала Илона.

Он не дал ей договорить. Он сграбастал её и ударил по лицу чашкой. Чашка взорвалась. Илона выронила свои «дары». Круглые камушки, пёстрые ракушки, посыпавшиеся из мешочка, захрустели под ботинками. Запахло сухими травами и степной пылью. Игнат двинул сестру Лии исцарапанным осколками кулаком, услышал хруст под костяшками и осознал, как давно хотел сделать это.

Не пытаясь защититься, Илона попятилась на лестничную площадку. Игнат не отставал, нанося всё новые удары, и чёрное ликование расцветало из его вопящего сердца.

За этим занятием его и застала прибывшая бригада «скорой помощи».

***

февраль

Хорошая новость: с Игната были сняты обвинения в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Лии.

Плохая новость: других хороших новостей ему не завезли. Штраф, который присудили Игнату за то, что он наставил синяков и сломал зуб Илоне Мазур, был самым пустяковым событием из числа плохих. Игнат ожидал подобного исхода и выслушал приговор безучастно. Сам он отделался протянувшимся через кисть длинным белым шрамом, который оставили осколки разбившейся чашки. Его самые глубокие шрамы были спрятаны внутри.

Что до первого дела… Временами Игнат жалел, что его прекратили. Он не чувствовал себя невиновным.

А ещё в тюрьме он бы постоянно находился на виду. После того, как Лию поместили в психиатрическую лечебницу, квартира напоминала одиночную камеру в аду, и он боялся возвращаться домой.

Но ему приходилось.

За дверями здания суда сырой ветер вцепился клыками в полы его пальто и принялся трепать их, словно пёс. Не надевая перчаток и шапки, Игнат побрёл к машине. Снежная крупа вгрызалась в непокрытые участки кожи и натирала их, как наждачкой. Полностью опустошённый, Игнат добрался до авто и уселся за руль. Сидел, окоченевая. Когда начало смеркаться, завёл мотор и покатил прочь.

В прошлом месяце Лия вышла из апатического ступора. Врач сказал Игнату, что её состояние улучшается. Игнат отнёсся к известию с сомнением, когда увидел, как бесцельно Лия слоняется по палате – точно примеряя на себя чужое тело. Тем не менее, ему удалось с ней побеседовать. Лия отвечала адекватно и почти без задержки. В середине разговора она вдруг разрыдалась, и Игнату пришлось уйти. На её руках виднелись следы уколов – пятна гнилостного цвета больничных обоев.

Несколькими днями позже Лие разрешили рисовать. Терапия, объяснил врач. Лия попросила привезти бумагу и цветные мелки. Это вселило в Игната надежду. Впервые с того дня он почувствовал себя живым. Он доставил Лие всё, что она просила, а на следующий вечер врач отменил своё решение. У пациенток, которые имели возможность увидеть набросок Лии, случилось обострение. Кого-то даже перевели в отделение для буйных. Врач вернул Игнату мелки и неоконченную картину. Лучше бы он этого не делал, потому что из-за неё первое время Игнат спал с включенной лампой. Он избавился от картины, но чёрная с проседью, косматая тварь преследовала его во снах на своих проворных лапах, которые имели столько суставов, что казались переломанными во многих местах. Её голову рассекала похожая на глубокий шрам пасть, и зубы росли даже из нёба, даже из языка, отчего тот напоминал утыканную иглами подушечку из набора рукодельницы. Морда твари была усеяна россыпью выпученных, как волдыри, глаз.

Он добрался домой скоро и без происшествий. Прошёл по комнатам, зажигая в каждой свет и осматривая углы. Убедившись, что всё в порядке, врубил музыкальный центр. Так он поступал каждый раз, когда возвращался, и лишь музыка менялась – сегодня вот звучала опера «Питер Граймс» Бенджамина Бриттена.

Это была лишь подготовка к ежевечернему ритуалу.

Переодевшись, он набрал в таз воду и принялся мыть стены и пол в ванной. До скрипа натирал плитку тряпкой, а потом переключился на ванну и раковину. Особенно усердствовал над теми местами, где видел

(трёхпалые следы)

следы крови, где нашёл булыжник

(похожий на младенца)

который сгинул где-то в стране вещдоков, забытый.

В горле першило от запаха чистящего средства. Плечи и спина привычно откликались болью, что ему на самом деле нравилось. Это позволяло отвлечься от непрошеных воспоминаний.

Ах да. Перед тем, как приступить к уборке, он сделал музыку погромче.

Дело в том, что в ванной ему порой слышался плач младенца. Пронзительный, свербящий, нескончаемый, он доносился откуда-то сверху. Если быть точным – из вентиляционного отверстия.

Плач младенца, который хочет, чтобы его покормили.

Чутьё подсказывало Игнату, что жаждет тот вовсе не материнского молока.

Транстемпоральная служба доставки еды

– Ну-с, друзья, что вы об этом думаете? – Илья откинулся в кресле и картинно погладил свою щегольскую бородку. – Что, друзья, вы на это скажете?

Первой мыслью Сакуры было: «Это какой-то розыгрыш».

МЫ ЗАРАБОТАЛИ! – кричала надпись крупными, почти в полмонитора, красными буквами. Другими цветами, составляющими цветовую палитру сайта, были лиловый и жёлтый – цвета бренда. Курсор в виде поварёшки, мультяшный улыбающийся повар в левом верхнем углу, сложивший пальцы в знак «о’кей» – или «белиссимо»? – типичный сайт доставки еды.

Если бы не название.

ТРАНСТЕМПОРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ДОСТАВКИ ЕДЫ

Если бы не прямоугольные, напоминающие игральные карты иконки под «МЫ ЗАРАБОТАЛИ!»: 21, 22, 23, 24. Векá?

Не совсем то, что ожидаешь увидеть, собираясь заказать пиццу на дом. Сайт рвал шаблоны, и Сакура почувствовала себя сбитой с толку. Пришедшая ей на ум версия, несомненно, правдоподобная, имела лёгкий привкус лукавства.

Сакура не успела её озвучить – опередил Серый.

– Я считаю, это как бы такой маркетинговый ход, – зачастил он, глотая окончания слов. Илья запрещал Серому материться в его присутствии, и постоянным «как бы» Серый заполнял пробелы на месте выпадающей нецензурщины. – Как бы оригинальный способ раскрутки, понимаете, как бы фишка.

– Дурной мальчишка, – откликнулся Илья. – Но, я думаю, ты прав, падаван. Ребята пытаются раскрутиться таким вот способом. Надо признать, весьма необычно.

Джек, самый немногословный из их четвёрки, высказался просто:

– Не взлетит.

– Ну? – Илья снова почесал бородку. – Больше ни у кого комментариев нет? – И, не дождавшись ответа Сакуры, заключил: – А мне вот любопытно.

Он навёл поварёшечный курсор на название сайта и кликнул мышкой. Поварёшка наполнилась каким-то варевом, а повар, ожив, достал из-за границы монитора причудливое устройство (портативную машину времени, не иначе) и исчез в голубой вспышке, словно персонаж из «Рика и Морти». Открылась новая страница и теснящаяся у стола компания увидела:

ДА-ДА, МЫ ОТКРЫЛИСЬ! ТЕПЕРЬ И В ВАШЕЙ ЭПОХЕ! ВАМ ОСТАЛОСЬ ЛИШЬ ВЫБРАТЬ ВЕК И ПОНРАВИВШИЕСЯ БЛЮДА, А МЫ ДОСТАВИМ ИХ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ МИНУТ, ГДЕ БЫ ВЫ НИ НАХОДИЛИСЬ! ВАШЕ «ГДЕ» НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, ВЕДЬ МЫ РАБОТАЕМ С «КОГДА»! ЛЮБОЙ СПОСОБ ОПЛАТЫ! ВЫГОДНАЯ КОНВЕРТАЦИЯ! ВНИМАТЕЛЬНО ЧИТАЙТЕ СОСТАВ! ОГРОМНЫЕ СКИДКИ В ЧЕСТЬ ОТКРЫТИЯ! ВКУСНО! СЫТНО! НЕЗАБЫВАЕМО!

– А молодцы ребята, – восхитился Илья, возвращаясь на главную страницу. – С выдумкой.

– Мне кажется, фигня какая-то, – наконец высказалась Сакура. – Разводилово. Давай найдём сервис попроще.

– Сервис попроще… – Илья открыл поисковик с названиями сайтов служб доставки еды. – Я с этого и начал. Гляди, что.

Он кликнул на первую из предложенных ссылок. Компьютер ответил задумчивым мурчанием. За стенами дома, где-то в отдалении, пророкотал гром. Ворковал телевизор. Больше ничего не происходило. Заскучав, Сакура принялась рассматривать стоящую возле монитора фотографию, с которой улыбалась команда студенческого КВН во главе с Ильёй, её капитаном. Спустя год после снимка команда продует на вузовских играх и развалится, о чём никто из её участников, конечно же, тогда знать не мог. У них не было машины времени из «Транстемпоральной службы доставки еды».

Сакура успела пересчитать всех кавээнщиков, когда картинка на мониторе продемонстрировала знакомую жёлто-лиловую палитру и надпись МЫ ЗАРАБОТАЛИ!

– Редиректит сюда, – сказал Илья. – Это уже в сороковой раз.

– Ты словил вирь. – Сакура дёрнула плечом. – Опять сёрфил прон?

– Да чего его серфить, у меня весь съёмный хард им забит, – отшутился Илья. – Я, кстати, успел прогнать на вирус, пока вы там в пупках ковырялись. Ни вирей, ни шпионов. Мой комп – дитя невинное.

– Значит, какой-то новый, – не сдавалась Сакура.

– О, да хорош вам, давай уже закажем хавку! – не вытерпел Серый. – Я как бы с обеда без обеда. Тем более, быстро привозят.

Сакура закатила глаза:

– На окраину города за пять минут, конечно.

– Эти ребята – владыки времени! – провозгласил Илья. Голосом он владел великолепно. – Серьёзно, Саки, давай поглядим, так ли они хороши в кулинарии, как в рекламных уловках.

– Лучший способ меня убедить – это называть меня Саки.

– Саки-Псаки, – срифмовал Илья. Гром ударил снова, уже ближе. – Начнём с двадцать первого века или сразу переключимся на двадцать четвёртый? Предлагаю быть последовательными.

И, не выслушав предложений, он кликнул по иконке с надписью 21.

Представленный в виде таблицы список блюд оказался внушительным. Каждый столбец соответствовал десятилетию: 2010, 2020, 2030 и так до 2090. Не раздумывая, Илья щёлкнул на 2090, пробормотав: «А с чем у них пельмени?».

Разбивка в новом окне оказалась более привычной: завтраки, салаты, супы… Илья принялся скроллить экран, останавливаясь в произвольных местах.

– Ого! – комментировал он каждую остановку, а потом спешил дальше. – Ого! Ого!

Сакура успевала лишь выхватывать названия отдельных блюд. Они действительно были «ого!».

«Кальмаровое мороженное». «Грибное рагу в кабаньем копыте». «Чизкейк по-алеутски». «Собачьи палочки». «Вкус пингвина». «Жвачка «Пикантный головастик».

«В одной из соседних квартир сейчас сидит съёмочная группа и снимает нас скрытой камерой», – подумала она. Другое объяснение творящемуся абсурду было просто невозможно.

Илья считал иначе.

– Знаете, это что? – спросил он, оглядывая друзей глазами, светящимися диковатым энтузиазмом. – Молекулярная кухня!

– Всегда хотел попробовать, – сказал Джек, он же Дима. Сакура была знакома с ним ещё со школы, в которой никто, кроме неё, не звал Джека-Диму иначе как Жабой из-за крупной, похожей на зрелую клубнику родинки на подбородке, которая заметно портила его довольно приятное лицо. Сакура его жалела, порой поддерживала и потому оказалась единственной, кому стал доверять этот школьный изгой. В университете, где никто не знал о его прошлом, ему удалось спрятаться за придуманным им самим именем: Джек. Так с Жабой было покончено, а вот с родинкой – нет.

Отголоски прежней жалости заставили Сакуру не идти сейчас против Джека, предложив поискать в меню 2010-х какой-нибудь картофель фри.

Хотя, если совсем честно, ей вообще ничего не хотелось пробовать с этого сомнительного сайта, где даже повар похож на чокнутого дока Рика.

– Отлично, друзья, мы определились! – воскликнул, не дожидаясь остальных, Илья и потёр ладони. – «Он сказал: «Поехали» и махнул рукой».

После недолгого обсуждения и шутливого переругивания блюда были выбраны. Джек предпочёл «Черничный холодец на пару». Серый заказал «Халяль-кебаб по традиционному русскому рецепту», прямиком из 2050-х. Илья долго колебался, пока, наконец, не заказал «Куриные сердечки под имбирным соусом, фаршированные нанотыквами».

– А ты чего молчишь, Саки?

– Да вот жду, когда ты спросишь, – съязвила она.

– А ты не стесняйся, – не растерялся Илья.

– Пельмени. Пельмени, которых нет в этом дурацком меню.

– Наверняка есть в разделах за начало века. Но нафига они тебе? Зачем упускать возможность познакомиться с молекулярной кухней будущего, ещё и со скидкой?

– Да как-то не хочу пробовать собачьи палочки.

– Порой ты такая нуднявая, Сакура.

– А ты порой такой весельчак, Илья. Пельмени – мой выбор. Или я пошла отсюда.

– Пельмени так пельмени… – Илья в два клика оформил заказ. – Карточки у всех с собой?

– Я дома оставил, – сказал Серый.

На карте Джека было по нулям.

– Моя в неизвестно каком банке, ждёт, когда я её оформлю, – ответила Сакура. – Я против электронного рабства.

– Что бы вы делали без меня? – Илья закатил глаза. – Ладно, будете мне должны.

И он отправил заказ.

– Пять минут. – Хозяин квартиры поднял руку с растопыренными пальцами, продемонстрировав тёмное пятно под мышкой. – Давайте проверим, так ли оперативно межвременное обслуживание, как заявлено.

Звонок раздался спустя четыре минуты и пятьдесят две секунды – Илья засекал. Хозяин квартиры с грохотом вскочил с кресла и поспешил открывать. Серый и Джек не отставали. Сакура, поколебавшись, отложила старый комикс о Бэтмене и последовала за остальными. В прихожей Илья как раз впускал курьера.

Им оказался долговязый мужчина средних лет, одетый в глянцевый плащ. Цвета плаща – жёлтый с лиловыми разводами – недвусмысленно указывали на принадлежность вошедшего к «Транстемпоральной службе». Под плащом виднелась растянутая майка с Робертом Плантом и несочетающейся надписью «Rolling Stones». В ушах курьера были тоннели, а на голове кепка всё тех же фирменных цветов с загнутым, как петушиный клюв, козырьком.

И, конечно, пакеты в руках – большие красные пакеты, от которых шёл будоражащий горячий запах незнакомой еды. Рот Сакуры предательски наполнился слюной. Розыгрыш или нет, но от запаха уносило крышу.

– Тыц, вьюноши! – дурковато улыбаясь, приветствовал курьер. – Патюху мутим, совсем как в дни моей молодости? Наша доставка для вашей вписки!

– Что вы, мы ведём себя прилично. – Илья принял пакеты, оттолкнув локтем Серого, попытавшегося пролезть вперёд.

Курьер понимающе подмигнул Илье:

– Два П: приятно позависать, вьюноши.

– Я просто коротко подстриглась, – буркнула Сакура, походя причисленная к вьюношам, на что курьер откликнулся: «Ага» и снова подмигнул.

– Просим оценить сервис на нашей страничке в транстемпоральной соцсети, которая теперь также доступна, – сказал он.

– О – обязательно, – заверил Илья. – Если еда настолько хороша, насколько оперативна её доставка, ждите самых высоких оценок.

– Фуд – просто космос, – доверительным тоном сообщил курьер. «Тыцнув» на прощанье, он поскакал вниз по лестнице, насвистывая дайрстрейтовские «Money for Nothing».

– Его попытки выглядеть современным столь же трогательны, сколь и провальны, – прокомментировал Илья. – Открывайте пивко, вьюноши. Тыц!

Пока вьюноши накрывали в зале на стол, шурша пакетами и брякая бутылочными боками, Сакура пыталась разглядеть что-нибудь за кухонным окном. Стихия разошлась не на шутку и ветер горстями бросал в стекло воду под аккомпанемент грома, который напоминал бурчание в животе колосса, бредущего к дому из дальнего далёка. Одинокое дерево под чахло-жёлтым фонарём у входа в подъезд потрясало ветвями, негодуя, что его не пустили на вечеринку.

Ни курьера, ни машины.

Подошёл Джек. Она заметила его отражение в стекле и обернулась.

– Его плащ был сухим. – Он точно читал её мысли.

– И из парадной не вышел. Это розыгрыш, теперь вам ясно? В этом доме треть квартир пустует. Возможно, сейчас в одной из них сидят эти приколисты и подглядывают за нами.

– А смысл?

– Ну это типа должно быть смешно. Знаешь ведь, какой юмор в зомбоящике. Может, нам подмешали пурген в еду. А то и вовсе конский возбудитель.

– Не уверен, что это смешно, – подумав, согласился Джек. Он хотел ещё что-то добавить, но тут из комнаты позвал Илья.

– Прекращайте целоваться! Налетай, пока всё не съели!

– Только мало чёт, – добавил Серый. Когда Сакура и Джек вошли в комнату, он придирчиво заглядывал под крышку одного из контейнеров.

– Серёга хотел наесться от пуза за сто девяносто рублей, – фыркнул Илья. – Кстати, с остальных по столько же.

– А где моё-то? Я только как бы пельмени узнаю.

Илья предложил:

– Давайте пробовать всё, – и подцепил пластиковой вилкой что-то тягучее и вязкое, как расплавленный сыр. В другой руке он держал бокал, наполненный до краёв пивом. – Предлагаю тост. За «Транстемпоральную службу доставки еды»!

Не мешкая, он отправил в рот незнакомую снедь. Его и без того большие, слегка навыкате глаза раскрылись ещё сильнее, а лицо приняло выражение «Н – недурно!».

– Земляника из мяса, – заключил Илья. – Я по-другому сказать не могу. Попробуйте сами. Сакура? Это правда вкусно.

– Нет уж. – Она адресовала ему кривую улыбку. – Я пас, я по пельменям. И чтоб никто их не трогал, о’кей?

Никто и не претендовал. Она съела их все ещё до того, как компания отыграла партию в «Имаджинариум». Их было всего шесть – пельмешков, а не партий – и Сакура не могла не признать, что они оказались действительно вкусными. Они только разожгли её аппетит.

У ребят, видимо, были схожие ощущения – их контейнеры показали дно столь же быстро.

– Кто хочет ещё? – озвучил общую мысль Илья. – Серьёзно, у нас впереди замес на всю ночь: две новые колоды карт, двенадцать бутылок пиваса и ноль чего пожевать.

– Давай пиццу, – предложила Сакура без особой надежды.

– Пиццу, пиццу… – отмахнулся Илья, усаживаясь за комп. – У нас тут еда из будущего по акции, а ты вон чего советуешь… Вьюноши, кто со мной в двадцать второй век?

Серый поднял руку. Джек, избегая встречаться взглядом с Сакурой, кивнул.

– Большинство, – констатировал Илья.

– Мужской мир такой мужской.

– Да возьму я тебе пельмени! – Илья уже скроллил страницу. – Вы гляньте только, что предлагают лихие две тысячи сто девяностые. – «Юумз, сплишированный в байруме». «Докстаг на тзифте», язык сломаешь. «Ма… маршпшошловото по-патазмагдийски». Я, между прочим, не уверен, что правильно это прочитал. – Он захихикал. – Нормально, креативчик!

Серый придвинулся к Сакуре и спросил голосом заговорщика:

– А может ты как бы попробуешь? Я за тебя заплачý.

– Серёж, меня не надо угощать. Мы это тему давно закрыли, о’кей?

Серый надулся:

– Я просто хотел тебя угостить. Как бы ничего такого.

– Не стóит… Илья, найди мне, я не знаю, роллы.

– Какие роллы в 2190-м году? Вот! Эврика, друзья. «Юлтуз в большом баскете», есть на четыре порции. «Баскет», корзинка, значит. Сакура, это почти как роллы, взгляни. – И он развернул монитор так, что стало видно всем.

Нет, решила Сакура, юлтуз совсем не похож на роллы. Увиденное сильнее всего напоминало осьминожков, маленьких, розоватых, полупрозрачных… и сочных. Присыпанные зелёными пушистыми семенами, они нежились на тарелке в лужице янтарного масла.

Они выглядели заманчиво.

«А почему бы и нет?», – подумала Сакура.

И произнесла это вслух. Илья показал большой палец и сделал заказ.

Как и в первом случае, курьер продемонстрировал обещанную точность. Он позвонил в дверь на пятой минуте с того момента, как на мониторе высветилась пульсирующая, точно свежая рана, надпись «ВАШ ЗАКАЗ ПРИНЯТ! BON APPETIT!». За это время Сакура успела изучить надписи на пустых коробках из-под еды, те самые, которые обычно набирают мелким шрифтом. В состав продуктов входили такие незаменимые для организма элементы, как парафиновый белок, грибной микропротеин, углеродная мука и нефтяная эмульсия. Отозвав в сторонку Джека, Сакура показала ему одну из картонок, на что он флегматично пожал плечами: «Мы только что навернули пластмассы».

Курьер был неопределённого возраста, прямоуголен и лыс. На нём был длинный, до пят, плащ уже знакомых цветов – жёлтого и лилового. Своим застывшим, бледным, лишённым всякого выражения лицом курьер очень здорово изображал киборга или андроида, а заговорив, лишь усилил сходство.

– Калибровка. – Что за голос! Симфония сотен вращающихся жужжащих шестерёнок, шелеста крыльев мёртвых скарабеев под облетевшей ноябрьской листвой, потрескивания помех. Его губы почти не двигались, создавая эффект чревовещания. – Калибровка завершена. Соответствие девяносто и два десятых процента.

– Десять единорогов из десяти, – вырвалось у Сакуры, впечатлённой такой самопрезентацией.

– П – пунктуальность, – похвалил Илья, пропуская курьера в квартиру. Тот шагнул в прихожую, попал в свет ламп, и Сакура увидела, что на плаще Мистера Киборга, как она успела окрестить гостя, нет ни капли неистовствующего снаружи дождя. Она оглянулась на Джека, поймала его взгляд и догадалась: Джек тоже заметил.

– Как там погодка, уважаемый? – спросила она как бы между прочим.

– Там. – Мистер Киборг склонил голову набок, и Сакура могла поклясться чем угодно, что услышала механический щелчок – поставила бы на кон свою коллекцию фигурок DC. – Уточнение. Уточнение завершено. Температур-скачки диапазон градус двадцать на три цикла. Атмосфер-электричество – уровень в норма-пределе. Вероятность плазмоидов – тридцать и шесть десятых процента. Гамма-уровень выше нормы на пять пунктов. Используйте протект. Протект. Ваш заказ. Заказ.

Он согнул руку в локте, строго под девяносто градусов, чтобы передать жёлтый пакет, от которого по прихожей разливался тёплый, слегка дурманящий запах неизвестных пряностей, и Илья, разумеется, его принял. Выглядело это почти торжественно.

– Инспектор Гаджет с голосом гугл-переводчика, – отметил Илья, когда дверь за Мистером Киборгом захлопнулась. – Переигрывает парень. Впрочем, это не должно помешать нам заценить то, что он оставил, поэтому присоединяйтесь. – Он направился в зал, на ходу потроша пакет. Серый засеменил следом, а Джека Сакура придержала за руку в прихожей:

– Заметил, а?

– Сухой плащ, – произнёс Джек безэмоционально, словно они говорили об урожае в Перу.

– Ну-ка! – Сакура открыла дверь и высунулась на лестничную площадку. Где-то на верхних этажах монотонно взмяукивала кошка, и это был единственный звук, нарушающий тишину – ни шагов, ни хлопка подъездной двери. И тогда, возвращаясь в квартиру, Сакура неожиданно для себя выдала:

– А если они и правда приходили из будущего?

Всем остальным сортам пива Джек предпочитал самые брутальные. Две «Охоты Крепкое», которые он успел употребить, сделали его задумчивость нескончаемой.

– Это ненаучно, – заключил он, отвиснув спустя почти минуту. – Давай поедим.

Коробка стояла в центре стола, раскрытая, как цветок. Дразнящий запах поднимался над ней, словно освободившийся джинн. Сакура могла возражать против дегустации неизвестной снеди сколько угодно, но её желудок предательски заворочался, точно в нём и не было недавно съеденных пельменей.

– Братишки, я вам покушать принёс. – С этими словами Илья, сидевший в позе йога возле столика, протянул вошедшим пару пластиковых вилок с двумя длинными и тонкими, до прозрачности, зубцами. Сакура взяла одну – машинально – и заглянула в коробку – исключительно из любопытства, ведь пробовать еду будущего она не собиралась.

Штуки в коробке напомнили Сакуре уже не осьминожков, а клубеньки или ягоды размером с крупные виноградины, но с мясистыми короткими лапками, растущими из розоватой мякоти без намёка на симметричное расположение. Илья, вечно первый, вечно авантюрист, вонзил в одно из созданий вилку, и… оно закричало? На самой границе слышимости, там, где ещё немного и звук приобретает приставку «инфра»?