Семена огня

– Здравствуй, Брунгильда, – Пипин с трудом придал голосу уверенное выражение.

– К черту! – рявкнула воительница. – Где мелкий гаденыш?

– Скоро будет здесь, их уже изловили.

– А это кто? – она кивнула на Карела и Евгению. – Что расселись? Почему не приветствуете?

– Это герцог Нурсии, – уже без прежней уверенности, точно оправдываясь, пустился в объяснения Пипин, – и его невеста.

– Ге-е-ерцог? – медленно протянула Брунгильда, оглядывая замершего и как-то вдруг сжавшегося Карела. – Хорош! – констатировала она. – Я забираю его себе.

– Да, но… – вскочил высокородный чужестранец.

– А ее – убить.

– Вот еще! – Карел выхватил меч. – Да я…

То, что случилось дальше, имело вид эпический, почти сказочный: Брунгильда шагнула в сторону нурсийского наследника и легонько толкнула его в грудь. Будь за спиной бывшего сержанта президентской гвардии ворота, они вылетели бы вместе с петлями. Но ворот не оказалось, и поэтому избранник воинственной особы, пролетев несколько метров, шмякнулся об стену и сполз на пол, хлопая глазами и беспомощно хватая воздух ртом.

– Стало быть, так? – подбоченилась Брунгильда. – Стало быть, не желаешь по-доброму? – Она склонилась и подняла с пола выпавший из руки Карела меч. – Хорош клинок, узорчатый, на востоке кован. Так вот, принц, ежели милость моя тебе ни к чему, иначе поступим. Стало быть, в Лютеции, как приедем, так сразу и объявим, что ты, поскребыш, владыку нашего Дагоберта собственной рукой прикончил. А потому и тебе, и людишкам твоим не жить. Уразумел?

– Ничего не выйдет, – силясь подняться, сквозь зубы процедил Карел. – Слишком много свидетелей, слухи расползутся быстро.

– Может, расползутся, а может, и нет. У нас тому, кто с ползучими якшается, спуску нет. Голову с плеч – и вся недолга! Так что, герцог мой прекрасный, здешний люд попусту языком трепать не станет. А и расползутся слухи, тебе-то что? Ты-то уже с башкой поврозь будешь.

– Брунгильда, – попытался вмешаться Пипин, – говорят, Нурсия обильна золотом и людьми, зачем нам ссориться с ними?

– Молчи! – рыкнула воительница. – А то сейчас сам у меня оплеух нахватаешься! – Она вновь зыркнула на Карела. – Вставай и ступай за мной! – Она насмешливо глянула на Евгению, заботливо хлопочущую около «жениха». – Ты поцелуй его на прощание, я дозволяю.

– Вот еще! – вспыхнула Женечка.

Но громогласная дама уже не слушала ее.

– Пипин, отчего эта девка все еще здесь? Я же велела прикончить ее.

Майордом нехотя хлопнул в ладоши, вызывая стражу. Между тем в головах Евгении и Карела звучало:

– …Смотри, Пипин явно не хочет этой казни. А значит, он не сильно огорчится, если ты вдруг исчезнешь. В лесу, конечно, без снаряги неуютно, но думаю, шо на курсе выживания вас этому обучали.

– А как же я? – взмолился Карел.

– Сержант, возьми себя в руки, иначе эта помесь бабы Яги с бабой для забивания свай возьмет тебя в свои. А в таких объятиях ты можешь сгинуть не только бесславно, но и бесцельно. Так что надо менять положение дел и быть готовым к активному действию.

– Но я не хочу, она ужасная! – вопил на канале связи Карел.

– Да, согласен, никогда еще амплуа «герой-любовник» не звучало с таким уклоном в героизм. Но, детишки, у нас есть еще один выход: вызвать Базу, они пришлют сюда катер с ликвидаторами. Те устроят небольшой конец света в одной отдельно взятой нашими войсками области, вытащат пострадавшую детвору, утрут нос, доставят в Институт. Думаю, вам там даже будут рады. Мало ли, что для работы вы не подходите?

Сами ж видели, какая огромная территория, уйма зданий, и все представляют историческую ценность. Так что потрудитесь во благо науки, разного вспомогательного персонала всегда не хватает.

Между тем один из стражников заскочил в майордомский «кабинет» и замер, склонив голову.

– Призови сюда Фрейднура, сына Зигмунда.

Стражник еще ниже склонил голову и выскочил на лестницу.

– Ну что, Евгения Тимуровна, ваш выход. – Лис переключился на связь с Бастианом. – Так, Валет, брось пока свой наблюдательный пост и резвой мухой дуй к воротам. Сейчас наш доктор Фрейд помчится к Пингвину, а тут останется всего один стражник, его я возьму на себя. Под шумок смоешься из крепости, подстрахуешь нашу «Мисс вынесенный мозг». Какая ни есть, но это наш крест.

– А что я должен делать?

– Изобразить из себя длань Господню и отшлепать коварного обидчика. Ты же на теологии байку про дедугана, который собирался принести в жертву сына, проходил?

– Это вы об Аврааме и Исааке?

– Да хоть о Марксе и Спенсере. Надо подстраховать Женю и дать ей возможность «сделать ноги».

– Кого?

– Валет, слишком много разговариваешь! Давай бегом к воротам! Только аккуратно, не привлекай внимание.

Спустя несколько мгновений Фрейднур стоял перед властителем Нейстрии, ошеломленно глядя на будущую жертву.

– Ты ведь говорил, что не знаком с этой дамой? Значит, тебе не составит труда ее прирезать, – Пипин досадливо передернулся.

Глаза норманна приобрели свойственную героям анимэшек круглую форму и такой же размер.

– Но ведь это…

– Ты решил спорить со мной? Может, тебя следует прирезать вместе с ней?

– Я ж только, ну, что, вот… Это не так!

– Ступай, ступай! – напутствовала его Брунгильда, вмешиваясь в речи брата. – Перед тем, как перерезать горло, разрешаю с ней позабавиться.

Борода Фрейднура заметно вздрогнула. Он нервно сглотнул в попытке подавить собственный ужас.

– А чтоб ты не вздумал ее отпустить, – продолжала воительница, – я пошлю за тобой еще пару своих комисов.

– Мне очень страшно, – призналась Евгения. – Они же меня действительно хотят убить. Так глупо и нелепо. Господин инструктор, вы мне поможете, ведь правда?

– Главное, не забудь сама помочь себе. Кстати, все хотел сказать, шо сихо-наге^[3] во дворе было классно проделано.

Сергей сделал пасс рукой и вытащил монетку из-за уха стражника.

– Да ты ж у нас просто мальчик с золотыми кудрями.

Стражник на всякий случай мотнул головой, однако звона новых монет не последовало.

– Я же говорил тебе, внимательно следи за руками. Ладно, правый сапог ты мне уже проиграл, давай спорить на левый. – Лис мельком глянул на Бастиана, скрывшегося в подлеске. – Валет, приготовься, этих Авраамов, похоже, будет трое.

Глава 4

Будущее приходит без спросу, не заботясь, нравится ли оно нам.

Константин XII Палеолог

Фрейднур шел, слегка подталкивая девушку вперед, но все же с опаской, будто стараясь до самого последнего мига не злить ее. Время от времени он озирался: за ними, в небольшом отдалении, с мечами наголо, следовали два хмурых здоровяка в плащах из медвежьих шкур поверх доспехов. Не стоило даже сомневаться – вздумай комис хоть чем-то вызвать у преследователей самую малую тень подозрения, они бросятся без предупреждения, как псы по команде «фас».

– Ты уж того, – торопливо шептал Фрейднур, виновато поглядывая на обреченную пленницу, – зла-то на меня не держи. Не по своей же воле! Разве я бы посмел так-то?! Я же сам, ну, ясное дело, ты-то понимаешь…

У себя на родине, в землях северных данов, могучий воин слышал о подобных женщинах. Тихо, каждый раз оглядываясь по сторонам, старые люди, повидавшие всякого, говорили, что они дочери валькирий от земных героев, нашедших успокоение в Валгалле. Связываться с такими лишний раз не стоило, умышлять против них злое – себе дороже! А уж поднять руку – так и подавно. Безопасней медведю в пасть ее сунуть. Так ли это на самом деле, ему предстояло теперь узнать, но очень не хотелось! Фрейднур хорошо понимал, что обошелся бы еще немало лет без такого знания, но крутой, точно альпийский склон, нрав Брунгильды не оставлял ни малейшего выбора.

– Вы, уважаемый Фрейднур, не беспокойтесь, я все понимаю, – деловито заверила жертва. – Но оставим на время мои проблемы и давайте поговорим о ваших. Я уверена, что корень их кроется в вашем подсознании и во многом обусловлен скрытыми детскими комплексами. Вы, конечно, не первый сын в семье. – Евгения скосила глаза на бородача.

Тот мало что понял из ее слов о комплексах и подсознании – впрочем, чего другого ждать от чужестранки, – но внутренне напрягся, когда прелестница заговорила о его семье. Сын воинственного Зигмунда вдруг понял, что ослепительная в своей красе внучка Одина знает о нем куда больше, чем должна бы по общему разумению. Да что там мудрить, – больше, чем он сам!

– Вам приходилось доедать за старшими братьями, донашивать их вещи, да и на службу так далеко от дома вы пошли, потому что ваш отец не мог, я бы даже сказала, не собирался оставить вам хоть какое-то наследство. Естественно, кроме собственного доброго имени и уроков мастерского владения оружием.

Борода норманна снова нервно дернулась.

– Так и было, – отчего-то смущенно пробормотал он. – Я того, ну это, ну того, – язык его заплетался, словно кто-то вдруг завязал его узлом, – я десятый сын.

– О, а вот и десятка из колоды вышла, – прорезался на канале связи Лис. – Женечка, прибереги этот экземпляр, у нас с ним настоящий флеш-роял выходит.

– Я его, конечно, сохраню, если только он меня сохранит, – без особого энтузиазма отозвалась девушка.

– Шо за беспробудный пессимизм? Где трезвый взгляд на ценообразование выеденного яйца? Подумаешь, велика беда, приговорили без суда и следствия. Права человека проигнорировали, будто их и нет. Так их здесь и нет!

К твоему сведению, нас с Вальдаром столько раз приговаривали, шо после сотого приговора мы от утреннего кофе отвлекаться перестали. Гиннес тихо рыдает в свою книгу! Вот, к примеру, один раз…

– Господин инструктор, – обиженно взмолилась Евгения, – может, примеры – как-нибудь потом? Он же в любой момент может начать меня убивать!

– Ша, барышня, шо за истерика? Нервы портят красоту! И ты в любой момент можешь начать его убивать! Расклад симметричный, то на то. Не напрягайся, веди себя естественно. Бастиан, ты этих двух клиентов Гринписа видишь?

– Кого?

– Кого-кого, живодеров, соорудивших себе одежу из таких забавных, таких прелестных лесных мишек.

– Вижу, они только что прошли мимо меня.

– Вот и прекрасно. Это твоя цель. Женя, а по Фрейду, это уж твоя специализация.

– В каком смысле – цель?

– Валет, приз зрительских симпатий местного дурдома тебе обеспечен. Цель – значит цель, ее нужно поразить, и желательно с первого залпа. Потому как второго они тебе не дадут. Если можешь ухайдокать этих дуболомов заклинаниями – приступай, а нет – ты шо-то говорил, вроде ножи кидать умеешь…

– Но ведь это же… – Бастиан запнулся, – живые люди!

– Прикинь! – с деланным удивлением подтвердил Лис. – А после твоего меткого броска они таковыми, надеюсь, быть перестанут. Но прими во внимание, что еще одна живая людь топает немного впереди с кавалером по имени Фрейд. Тут очень важно для себя решить, в какой последовательности живые люди будут становиться неживыми.

– Может, я смогу их отвлечь?

– А смысл? Их, в отличие от тебя, вопросы людской живости не занимают аж никак. Отшибут твою вундеркиндовскую головешку и, шо совсем обидно, не вспомнят через полчаса.

– Но как можно? Ведь эффект бабочки…

– Так, щас я тебе быстро расскажу об эффекте таракана! В этом мире будущее пока не наступило, и ты в нем не галлюцинация, не голограмма, а действующая боевая единица. Так шо, если будешь сопли на кулак наматывать, тараканом станешь ты. Тебя раздавят и не поморщатся. А потому воспринимай тех, кто должен быть уничтожен, как мелких вредителей, пусть даже и крупного размера. Иначе чердак у тебя снесет на раз-два-десять, и умчится он в волшебную страну Оз, как домик Элли. Усек?

– Усе-ек, – нехотя, заикаясь, подтвердил Бастиан.

– Тогда действуй быстро, певец моей печали! Тебе эффективную дальность броска метательного ножа напомнить?

– Благодарю, нет.

– Я к тому, что твои подопечные тараканы уже вперед учесали. О, я смотрю, и Фрейд там остановился.

– Сейчас, одно мгновение, – юноша выломился из зарослей бузины и бросился вслед комисам Брунгильды.

– Не вздумай орать, они и так тебя услышали.

Лис оказался прав. Едва различив звук ломающихся ветвей, опытные воины развернулись на месте, готовясь принять бой, но было уже поздно: два стальных острия вырвались из пальцев вдохновенного певца. Полмгновения – и они вонзились в человеческую плоть. В тот же миг юноша, точно пьяный, слетел с тропки в ближайшие кусты, едва не выворачиваясь наизнанку от приступа тошноты.

– Это что там? – заслышав звук падающих тел, Фрейднур повернул голову и потому не увидел, как очаровательное порождение валькирии резко ушло вниз и, крутанувшись на одной ноге, второй, точно циркулем, сшибло его наземь. Торчащее из земли корневище векового дуба будто нарочно выползло из густого мха, чтобы принять затылок могучего дана.

– Я что, его убила?! – девушка, расширив от волнения глаза, бросилась к обеспамятовавшему воину. – А, нет, слава Богу, дышит.

– Женя, я ошибаюсь, или это был «хвост дракона»? – уточнил Сергей.

– Да, – бросила красавица.

– Но ты же говорила, что занималась айкидо.

– Не только.

– Похвальная широта интересов. А знаешь что, Евгения свет Тимуровна, давай-ка, тащи своего подопытного барбудо^[4] обратно в крепость.

– Как тащить? В нем же больше ста килограмм живого веса!

– Как-как… Да ты не беспокойся, этот вес полуживой. Тащить, как будто ты сестра милосердия – на себе с поля боя.

– Но там же Брунгильда!

– Ага. И Карел. А будет еще и эта десятка безмозговая с тяжелым детством.

– При чем тут он?

– А при том, бесценная моя доктор психопатических наук, шо твой пациент и без того на тебя глядел как на полубога, а если ты его еще по месту прописки доставишь, то и вовсе можно будет из него веревки вить.

А нам, видишь ли, таких веревок пока сильно не хватает, нам позарез нужен человек, который хоть как-то понимает, шо в этом гадюшнике творится. Шо-то мне подсказывает, ни Пипин, ни его милая сестричка не готовы пойти на контакт и признаться нам за чашкой чая, зачем они убили доброго повелителя Дагоберта и зачем им понадобились мадам Гизелла с мальчишкой. Так шо, давай, вспомни, есть еще тетки в нурсийских селениях, и тащи добычу обратно в лагерь, к родному очагу.

Брунгильда вновь смерила оценивающим взглядом сидящего у стены Карела и удовлетворенно хмыкнула: «Красавчик!».

– На, держи. – Она кинула ему меч. – Мой избранник, да без оружия – это ж курам на смех! Да только ж засунь его в ножны поглубже и примотай накрепко, чтоб, если взбредет в твою головенку мысль снова за него хвататься – было время подумать. А я тебе сразу говорю: это плохая мысль, очень глупая! И запомни, я хоть и добрая, но горячая, станешь мне перечить – велю зажарить и сожру за обедом.

Глаза Карела расширились не то удивленно, не то испуганно. Должно быть, со школьных времен ему не доводилось встречать людей, до такой степени превосходящих его в силе, а уж чтобы попросту отбросили его, как ватную куклу, с таким и вовсе впервые столкнулся. Если добавить к этому, что противником его оказалось существо женского пола – язык не поворачивался назвать это женщиной, – то бездна унижения оказалась подобна темному колодцу.

– Ну, стало быть, так, – на время потеряв интерес к заезжему патрицию, Брунгильда вернулась за стол, – до времени с головы молодого Дагоберта волос не должен упасть. Гизеллу, если невтерпеж, бери себе. Ее прелести мне ни к чему. Я желаю знать, кто придет за ублюдком.

– А если никто не придет, сколько держать его?

– Придут, не сомневайся. Змеиное семя крепкое, огнем рожденное. Но для того, чтобы примчались гады залетные, хорошо бы им нашу приманку так показать, чтоб издалека учуяли.

– Да как же это сделать? – с опаской спросил вельможа.

– Пипин, братец мой бестолковый, ты же майордом, ты должен лучше моего соображать, а похоже, что в черепушке твоей не мозги, а подгоревшая каша. Сам рассуди, кто может рассказать всем и каждому, какая страшная участь ожидает отродье Дагоберта?

– Тот, кто больше всех говорит.

– Правильно. А кто больше всех говорит?

– Глашатай? – предположил владыка Нейстрии.

– Нет. Глашатай много не говорит, его слушают многие. Но еще больше слушают тех, кто проповедует в храмах. Если ко времени, да вдруг пойдет молва, что государь отступил от истинной веры, более того, и саму корону он получил из рук – да что там рук, из когтистых лап – врага рода человеческого, все эти святоши в один голос взвоют, с каждого амвона полетят анафемы отступнику и всему его роду.

– Но ведь тогда… – начал было Пипин.

– Цыть! – Брунгильда хлопнула по столу, впечатывая в древесину оплошавшую муху. – Заткнись. – Об этом знаем ты да я. Для всех прочих… – она замолчала. – Сам знаешь, чья кровь в жилах Меровея. Вот и делай то, что я тебе говорю. А я позабочусь, чтобы тот, кто придет, не ушел отсюда, не солоно хлебавши. А вернее, совсем не ушел.

– Господин инструктор, – засуетился на канале связи Карел. – Эти двое что-то замышляют, готовят засаду.

– Да слышу я, слышу, не беспокойся. У тебя ж камера работает, все документируется в лучшем виде.

– Может, тогда мне сбежать?

– Хороша идея, – хмыкнул Лис. – Куда ж ты намылился поршнями двигать? В сторону камеры перехода? Спасите, люди добрые! Меня великанша из сказки съесть обещала!

– Зачем вы так, господин инструктор?

– Сержант, ты еще в слезу ударься. Я не слышу из твоего угла толковых вариантов. Только не говори больше, что лучше бы отсюда смыться. Если охота к бегу трусцой одолела, так знай, могучий витязь, людям с трусцой здесь не место. Хочешь работать, включай мозги и функционируй на полную катушку. У тебя под носом два носителя информации перекидываются ею, как мячиком! Открой глаза, оттопырь уши, включи нюх.

Твоя задача – учуять, откуда ветер дует, еще до того, как он соберется дуть. Соображай, замечай и молчи. Пока ты – оробевший пленник, тебя для них почти что нет. Вот сиди и демонстративно бойся. Но содержательно, ядрен батон, сиди. А бегать среди бела дня – тот, кто за сто шагов всаживает стрелу в бегущего оленя, в тебя по-любому не промажет. Хочешь драпака задать – хоть ночи дождись.

– Ага, ночи, – взмолился Карел. – Вы ее видели?

– Ночь? Случалось.

– Брунгильду!

– Ну, если совместить Брунгильду и ночь… В условиях отсутствия электричества…

– Вы что, издеваетесь?

– О, догадался!

– Это нечестно!

– А ты что, парень, думал – в сказку попал? Ты, брат, вляпался в чужую жизнь! Так шо, князь ты мой прекрасный, крутись, как тот ротор в статоре. Научишься биться электрическими разрядами – хрен она к тебе подойдет.

В это миг содержательная беседа была прервана очередным всхлипом, на этот раз женским.

– Господин инструктор, он приходит в себя.

– Женя, хоть ты меня не пугай! А в кого он, по-твоему, должен был прийти?

– Но что-то же ему надо говорить?

– Будь пай-девочкой, пожелай ему доброго утра. Эка невидаль – говорить! До того, как он головой шваркнулся, ты с этим успешно справлялась. Ну, не знаю, поведай ему о черепно-мозговых травмах, о ликварной гипертензии, о лоботомии, в конце концов.

– Что это было? – тряся кудлатой башкой, спросил Фрейднур.

– Хвост дракона, – не сообразив с ходу, что ответить, созналась Евгения.

– Хвост дракона? Проклятье, я не заметил здесь никакого дракона. А где?.. – сын Зигмунда всполошился. – Где те двое?

– Мертвы.

– А, ну да, конечно: дракон! Вот же гнусная тварь, как подкрался, хорошо хоть тебя не тронул. – Фрейднур на миг задумался. Совсем недавно он выбирал полянку где-нибудь подальше от жилищ, чтобы пролить кровь бедной девушки, а сейчас вот радовался, что она жива и тащит его, едва перебирающего ногами, к воротам крепости.

– О как! – насторожился Лис. – В деле наметился неожиданный, однако, забавный поворот. Спишем внезапную несовместимость с жизнью двух зазевавшихся берсерков на стихийно появившегося дракона. Бастиан, ты где?

– Я здесь, – неуверенно отозвался Бастиан.

– Весьма содержательно. Тогда сделай так, чтоб твое здесь было тут.

– Понимаете, мне плохо, – взмолился юноша.

– Я понимаю, а твои клиенты – нет. Им еще хуже, да что там, им вообще никак! А потому, опираясь на вышепроделанное, приступаем к нижезадуманному.

Дуй бегом сюда. Хватай балалайку и устраивай во вверенном подразделении такую гастроль с бенефисом, чтобы вояки заслушались, проливали умильные слезы и не могли вспомнить, кто рядом стоял. А главное, что меня там не стояло.

– А вы куда, господин инструктор?

– А я, мой юный друг, как и положено лису, пойду заметать хвостом лишние следы. И метить новые. А то дракон у нас какой-то неотчетливый получается.

– Видите ли, – между тем говорила Евгения, проясняя спутнику неявную суть происходящего, – здесь все дело в восприятии. Человеческий мозг легко обманывается, отказываясь верить тому, что не готов увидеть. Возьмем известный опыт с котенком.

Ударившийся головой норманн мучительно собирал лоб в складки, пытаясь таким путем вызвать приливное движение в извилинах. Услышав про котенка, он несколько оживился:

– Котенка, понял.

– Если его с рождения держать несколько месяцев в комнате, где отсутствуют углы, а потом выпустить из этой комнаты, то окажется, что он не замечает углов. Его мозг отказывается их видеть. Это понятно?

– Да. Ну, то есть, нет.

– Что же непонятного? – в голосе психолога слышалось тихое раздражение.

– Как из котенка получается дракон?

– Какой еще дракон?

– Если держать котенка в комнате без углов, а потом выпустить через несколько месяцев, то из него получится дракон, которого не видать глазами. – Комис преданно уставился на девушку, не понимая, чем вызвал ее доверие, что сейчас она приоткрывает ему завесу сокровенного знания.

Евгения открыла рот, закрыла, не зная, что и сказать. А затем вновь открыла:

– Голова болит?

– Очень, – сознался Фрейднур. – Но оно понятно – хвост дракона… – Он прикрыл глаза, обвисая на плече спасительницы и все же чувствуя себя избранником, призванным норнами^[5] для неведомого высокого деяния.

Мимо тенью прошмыгнул Лис, в руке его поблескивал отточенный кривой нож с рукоятью из лосиного рога. Встретившись взглядом Женей, он прижал к губам палец и указал ей в сторону крепости. Затем двинулся дальше, туда, где посреди тропы до сих пор валялись тела берсерков личного конвоя мадам Брунгильды.

Стражник появился на пороге, опасливо глянул в сторону нависшей над кабаньей тушей госпожи и скороговоркой доложил:

– Там Фрейднур.

Брунгильда на миг прекратила размалывать мощными челюстями мозговую кость.

– Прикончил вертихвостку?

– Нет. С позволения сказать, она его приволокла.

– Фрейднура?! – ошеломленно поднялся с лавки Пипин.

– Его.

– Да как же это так?!

– Он едва плетется, голова разбита ударом сзади. Что-то лопочет про хвост дракона.

Вырванный Брунгильдой из туши кусок мяса выпал из ее толстых пальцев.

– Здесь был дракон? Фрейднур видел дракона?

– Он сказал, это незримый дракон, выращенный из котенка, сшиб его с ног, убил ваших людей, моя госпожа, однако не тронул и волоска сиятельной невесты, – комис отыскал глазами забившегося в угол Карела, – вашего августейшего гостя.

– Это я его невеста! – Брунгильда с размаху опустила кулак на столешницу, и одна из досок с жалобным треском проломилась. – А если ты посмеешь еще раз забыть об этом, я велю разодрать тебя конями.

Карел вскочил на ноги, лицо его сияло то ли праведным гневом, то ли румянцем поруганной невинности.

– Не бывать этому никогда! Призрачные драконы уже здесь! Мой отец, повелитель Нурсии, властитель драконов, уже знает, где мы. Это первый из многих, лишь разведчик. Если вы не склоните головы, отец пришлет целое воинство.

– Парень, ты это вот сейчас зачем вздыбился? – возмутился Лис.

– Я пытаюсь их устрашить.

– И как успехи?

– По-моему, не очень…

Брунгильда переплела красные, похожие на корявые сучья, пальцы, и они издали хруст, словно медведь ломился сквозь малинник.

– Твой отец повелитель драконов? – почти ласково произнесла она.

– Да, – уже без прежнего напора подтвердил Карел. – Они безропотно повинуются ему.

Сестра майордома смерила брата торжествующим взглядом.

– Вот, мой дорогой, а ты не верил. Я же говорила, что они придут. Змеиное семя крепкое!