XVIII
Иван сдернул с головы пыльный мешок. Прокашлялся и окинул взглядом темную комнату, – Опять попал под раздачу», – подумал он, – «И что теперь делать. Не, я им нужен, только из-за этого должны разобраться. А если нет? Лучше не думать». Но не думать не получалось. Иван попытался восстановить хронологию событий. «Вот я вошел в госпиталь. Зачем? Поговорить с доктором. Нет, так лучше не говорить, не поверят. Скажу-ка, что обезболивающего хотел попросить. А почему был с оружием? Тут просто, сегодня получил, ходил пристреливать, тем более меня многие видели, тут вопросов быть не должно. Дальше я услышал крик. Кричала доктор, или нет, все-таки не ее голос был, слишком высокий. Не ее… Вроде знакомый голос, но я не уверен не уверен. Я подошел к кабинету доктора и увидел кровь на полу, а потом и тело. Что было дальше? А дальше налетел в темноте на кого-то, сразу меня повязали и, настучав по ребрам, запихнули сюда. Здорово, прям, картина маслом!». В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел разъяренный Епископ.
– Объяснись! – рявкнул он на сидящего на полу Ивана.
– Нечего объяснять, я за лекарством зашел, а там такое.
– Да мне наплевать, для чего ты поперся на ночь глядя в госпиталь, людям твои оправдания одним местом. Они крови жаждут! Говори, что там произошло!
– Я зашел в госпиталь, хотел попросить обезболивающее. Свет был выключен. Затем услышал крик и направился к комнатке доктора, там налетел на кого-то. Затем, заглянув внутрь, увидел тело. А дальше вы знаете.
– Как у тебя все просто!
– Так и было, зачем мне врать?
– Я тебе расскажу другую версию, которую обсуждают наверху, – Епископ указал пальцем на потолок, – Ты возненавидел доктора, которая причиняла тебе страдания своими действиями, и решил поквитаться. Выпросил у меня оружие, дождался захода солнца и когда персонал покинет здание, затем вошел внутрь, убил доктора, хладнокровно убил, а затем, заметив припозднившегося свидетеля, напал на нее и тебя застали в тот момент, когда ты попытался застрелить несчастную девочку. Вот такая версия.
– Это все глупость, я же говорю…
– Может, глупость, может, нет. Факты против тебя, свежий нагар на стволе, пуля в голове доктора того же калибра что и твой карабин. И свидетельница утверждает, что ты напал на нее, после того как она увидела тело доктора и закричала. Дела прямо скажем у тебя не очень. Если бы не твоя ценность, тебя бы уже линчевали.
– Я не нападал ни на какую свидетельницу, в темноте налетел на неизвестного и все, может это она, эта ваша свидетельница убила и пытается уйти от ответственности.
– Анна–сиделка и убийца, да в это никто не поверит. В общем, дела твои плохи. Ты останешься здесь, под замком, пока страсти не улягутся.
– А если не улягутся? – Иван начал нервничать, версия Епископа не сулила ничего хорошего.
– А если нет… Тогда и будем думать.
Дверь захлопнулась, и Иван остался наедине со своими страхами. Он пытался поспать, но сон никак не шел. Темные мысли не давали расслабиться, да и на каменном полу особенно не поспишь. Закрыв глаза, парень лежал на спине, а перед ним всплывала картина увиденного. В какой-то момент он вскочил на ноги, перепугано воскликнув «кто здесь!». Из-за двери доносилось шуршание, звонкий удар металла о металл, а затем и щелчки замка. Иван отошел к стене, сжал в кулаки трясущиеся руки, в ожиданиях худшего.
– Эй, ты спишь? – прошептал тоненький голосок. В этот раз Иван сразу узнал голос Анны.
– Чего тебе надо? – задал он встречный вопрос.
– Не кричи! – поднеся палец к губам, шикнула девушка. Она вошла в комнату в свете фонаря неизвестной конструкции показалась перемотанная белым бином голова, из-под которого выбивался локон рыжих волос, – пойдем!
– Куда? Я никуда не пойду!
– Да не кричи ты, я помочь хочу.
– С какой это радости?
– Да потому что убьют тебя, дурня, утром. Я знаю, что ты доктора не убивал.
– С чего ты это взяла, может, я и тебя убью, оказавшись за этой дверью?
– Не убьешь, давай скорее пока нас не поймали, – Анна схватила Ивана за рукав и силой потащила его из комнаты. Он не то чтобы сопротивлялся, но шел неохотно. В голове был сумбур, чему и кому верить он для себя не определил.
Девушка побежала по узкому темному коридору, поднялась по лестнице, затем замерла, вслушиваясь, и убедившись в отсутствии угрозы, метнулась в проход между разрушенными домами. Иван старался не отставать, за каждым углом ему мерещились тени, которые вот-вот его настигнут и вернут в камеру. Ночью все переулки стали похожи друг на друга и отстань хоть на пару метров, будешь плутать по закоулкам до самого утра. Нависающие тени домов сменились рваными силуэтами деревьев, Иван бежал из последних сил.
– Погоди! – крикнул парень отдаляющейся девушки, и, согнувшись чуть ли не пополам, хватал воздух ртом, в попытке восстановить дыхание.
– Что случилось? – голос подбежавшей Анны прозвучал необычно сурово. В отличие от Ивана, она совсем не выглядела уставшей, как будто и не было этого ночного забега.
– Дай дух перевести, – сплюнул на землю густую слюну Иван.
– Нет у нас на это времени, бежим!
– Пару минут иначе свалюсь через сотню метров.
Девушка, сложив на груди руки, что-то неразборчиво фыркнула. Терпения Анны хватило ненадолго, или это Ивану показалось, что прошло всего пару секунд, она схватила его за запястье и потянула следом за собой. Анна петляла среди возвышенностей, оврагов, поваленных деревьев. Казалась, она видит в темноте, иначе и невозможно было бы объяснить такую ловкость, даже для человека знающего дорогу наизусть. Она то снижала темп бега до быстрого шага, то совершала рывки.
Вскоре на горизонте показался огонек. Свет от костра едва пробивался сквозь ночной лес. Анна замедлила бег, затем и вовсе перешла на шаг. Иван, у которого перед глазами уже пошли круги облегченно выдохнул и присел на камень, не сильно обращая внимание на девушку.
– Ты где там? – донесся ее голос.
– Иду, минуту, – ответил Иван.
На опушке, возле журчащего неподалеку ручья был разбит лагерь. Вокруг огня сидело пятеро мужиков, крепких, все в возрасте. Внешним видом они не сильно отличались от бандитов, только вот снаряжены они были через-чур дорого для обычных разбойников. Кожаные плащи, новые винтовки, у каждого на поясе висел револьвер, что вообще можно было считать роскошью.
– Все достала? – спросил Анну седобородый мужчина, не вынимая сигарету изо рта. Девушка молча протянула ему небольшую сумку.
– Там все? – уточнил мужик.
– Да! Не трать время, надо выдвигаться скоро рассвет, нужно убраться подальше.
Седобородый кивнул в сторону Ивана и двое его парней, сидевших у костра, подскочили к нему. Первый с ходу ударил его в живот, а второй заломил руки. Иван дернулся и получил еще один удар справа. Из разбитого носа хлынула кровь.
– Вы что творите, кретины, – прикрикнула Анна, – Он живым нужен! В эту секунду Иван решил, что сейчас или никогда. Он со всех сил ударил ногой, стоявшего перед ним парня оттолкнув его, одновременно, он резко откинул голову, разбив нос, державшего его сзади замешкавшегося мужика, тот ослабил хват и Иван скользнул ему под руку и, выхватив из ножен, висевших у него на поясе, нож полоснул им обидчика. На этом действие выпрыснутого в кровь адреналина закончилось, и последние силы он бросил на рывок.
За спиной доносились выкрики девушки, не стесняясь в выражениях, она раздавала указания: «что встали!», «за ним!»…
Иван не понимал, куда бежал, просто механически переставлял ноги. Где-то там, позади, были его преследователи, и он это знал, чувствовал это всем своим телом. Остановись на секунду и уже не отбиться. Осознание этого придавало сил. В ушах стоял шум, перед глазами была сплошная черная пелена. Иван бежал, спотыкался, падал, заставлял себя вновь подняться и бежать дальше. Неожиданно земля под ногами пошла резко вниз, парень налетел на торчащий пень, перевалился через него и покатился вниз.
Когда Иван открыл глаза на небе светило солнце, лоб саднил, руки по самые локти были изодраны в кровь, все тело ныло. Он приподнялся и осмотрелся по сторонам. «И где я?» – первое, о чем подумал он. Вокруг были заросли молодого орешника, покрывавшие склоны лощины. «За мной гнались!» – ураганом пронеслась в его голове мысль, и тут же засмеялся, – «Ушел, хрен вам, ищите меня теперь» Почему-то страх и опасения неожиданного появления недоброжелателей растворились в воздухе, его место заняла легкая эйфория. «Это же первый день за почти год, когда я по-настоящему свободен и предоставлен самому себе», – говорил он сам себе. Солнце как никогда нежно ласкало своими лучами израненное лицо, пение птиц услаждало слух, а травы пропитывала воздух пряными ароматами – вот оно давно забытое и покинутое ощущение спокойствия. Иван лежал среди кустов орешника и наслаждался каждой секундой, боль отступила, и появилось желание, чтобы этот день длился вечность.
Тем временем в Савоне царила атмосфера истерии. Епископ рвал и метал, мало того, что два трупа меньше чем за сутки стало новым рекордом базы, так еще ценный объект исследования исчез. А, как выяснилось позже, вместе с Иваном пропали и все записи покойной доктора Бекер.
– Как вы проспали, объясните мне, как? – распинал собравшихся в зале подчиненных Епископ, – Кристофа прирезали в караулке и никто, ничего не слышал и не видел? Зачем вы нужны такие, грош вам цена?
– Епископ! – выкрикнул вбежавший в комнату Валентин, – Еще девчонка пропала.
– Какая еще девчонка?
–Тощая, рыжая санитарка, Анна.
– И…
– И все, просто доложил!
– Доложил, молодец, ты дозоры отправил?
– Да, снарядил пять групп и отправил гонца в Эдоло с описанием парня.
– Это ты правильно сделал. Слушай, Анна же у нас недавно объявилась, откуда она?
– Мои ребята месяц назад подобрали. Наткнулись на разграбленный караван и под телегой нашли девчушку, пожалели и…
– И взяли с собой, – закончил за Валентина фразу Епископ.
– Да, так.
– Вашу мать, – хлопнул ладонью по столу Епископ.
– Да не могла девчонка прирезать Кристофа, ты же ее видел – божий одуванчик, у нее и муху зашибить силенок не хватит, не то что… – начал оправдываться Валентин, понимая, к чему клонит Епископ.
– Глотку перерезать много сил не нужно, хочешь, покажу? – Епископ бросил в сторону подчиненного горящий яростью взгляд, – Пока нет ни одного довода доказывающего обратное! Объяви за нее награду! Как появятся новости от дозорных, сразу ко мне!
…
«Сколько сейчас времени, солнце в зените, наверное, полдень. Да, собственно, какая разница», – думал Иван, наблюдая за плывущими по голубому небу редкими белыми облаками. Если бы не чувство голода, сопровождаемое журчанием в животе, он так бы и лежал весь день. Но неприятные ощущения отвлекали от размышлений.
Иван медленно приподнялся, сев на землю, осмотрелся, и взгляд почему-то зацепился за грязное лезвие, покрытое бурыми пятнами, торчащие из земли прямо у его ног. «Черт, а ведь одно не ловкое движение и мог напороться», – подумал парень. При взгляде на нож в голове вспышками всплывали события минувшей ночи, от чего он невольно поежился. «Анна! Кто она такая? Почему та шайка ее слушалась?», – вопрос, ответы, на которые рассыпались об образ хрупкой худой рыжеволосой девочки с детским невинным лицом. Они не давали покоя. «Могло быть так, что события в госпитале не случайность?», – спросил Иван сам у себя. «Скорее всего, да. Или нет, может быть, целью была доктор Бекер, а я так, кстати, подвернулся под руку. Тоже версия, ведь убийца не мог знать, что я попрусь на ночь глядя в госпиталь», – при мысли про убийцу, в голове странным образом всплыл образ Анны. «Так что я знаю: Анна была в госпитале, это ее я впотьмах сшиб, тут сомнений уже быть не может. А этому предшествовал услышанный мной крик и это точно был не голос доктора, кричала девчонка. Ничего не понимая, если она убийца, зачем поднимать шум. Тело Бекер было в кабинете… точно кабинет, так к моему приходу кто-то конкретно порылся. Анна же передала бандитам какую-то сумку, а те от нее как раз чего-то и ждали. То есть она все-таки причастна к случившемуся. Стоп! Я не знаю, что было в сумке. Голова пухнет от этих игр уже». – Хватит рассиживаться! – строго сказал себе Иван и, подобрав нож, вскарабкался по склону. – И куда теперь? Солнце было слева, а встает оно по-прежнему на востоке, значит там восток, – парень повернулся в сторону склона, по которому только что взбирался, – Стороны света я определил, молодец. И куда мне? – поразмыслив пару секунд, Иван решил направиться на юг и выйти на берег Южного моря, а уже там уже решать, куда двигать дальше.
Иван продирался сквозь кусты, не сильно заботясь об осторожности, и чудом успел укрыться, упав в высокую траву, когда в десятке метров от него проехало трое всадников. Услышал он их случайно, говори они на полтона тише и парень бы налетел прямо на них. Трое вооруженных мужиков неторопливо ехали по тропе, обсуждая успехи в охоте одного из них. Вид у них был расслабленный, из обрывков разговора, доносившегося до укрытия, было невозможно понять, кем последние являлись, и, тем более, что они забыли в этих богом забытых местах.
Иван дождался пока конные отъедут достаточно далеко, и только после этого выбрался из кустов, пересек тропу, к слову оказавшуюся больше похожей на полноценную дорогу, хоть и узкую, и, пробежав пятьдесят метров по опушке, укрылся среди деревьев.
К морю он вышел где-то через час, покрытая густой растительностью из травы и полевых цветов долина резко обрывалась и круто вела вниз на галечный берег, захламленный выброшенным на него мусором и остатками стальных конструкций. Среди покореженных железяк, затесалась пара прогнивших до дыр остовов кораблей, в одном из которых Иван и решил переждать ночь.
Собрав на берегу коряги, парень попытался разжечь огонь, но все его попытки оказались тщетными, к какому бы способу он не прибегал. Отчаявшись, он плюнул на это занятие и, привалившись к гнилому борту судна неизвестной принадлежности, постарался заснуть. Как по закону подлости, чувство голода напомнило о себе на сон грядущий, с заходом солнца довольно сильно похолодало, да и еще нескончаемые буханья волн о ржавые борта не давали Ивану сомкнуть глаз. Да еще и мысли о событиях последних дней не оставляли его в покое. Перед глазами всплывала отпечатавшаяся в памяти картинка с места убийства. Что-то в ней было не так, только вот что? Темные мысли о минувших событиях незаметно перескочили на не менее темные размышления о будущем, и отключиться ему удалось лишь к утру и то ненадолго. «Живот сводит, хоть траву ешь», – произнес вслух Иван.
– Зачем же сразу траву, можно и рыбы наловить, – со смешком произнес незнакомый голос.
Иван поднял голову, обернулся и увидел уставившееся в него дула обреза. Первым желанием было дать деру, только против картечи с расстояния в двадцать шагов это были бы гонки со смертью. Перед Иваном стоял заросший мужик неопределенного возраста, коренастый, широкоплечий. Выгоревшая на солнце борода была заплетена в косу. Поверх черного жилета с нашитыми на него металлическими чешуйками, был накинут странного вида рюкзак с множеством карманов на ремне и лямках, а на поясе висел нож, размерами больше напоминавший меч.
– Я не представляю угрозы, у меня нечего красть… я сейчас уйду, – промямлил Иван.
– Кто же тебя отпустит? – улыбнулся беззубой улыбкой бородач, – Руки вперед вытяни!
– Что? Зачем?
– Ты глухой или тупой? Выполняй!
Ивану ничего не оставалось, как подчиниться. Незнакомец чуть опустил руку с обрезом, при этом, не отводя стволов со своей цели даже на пару сантиметров. Сам сместился в сторону, и молниеносно подлетел к парню. Стволы уперлись в живот, левая рука схватила правое запястье парня и вывернула руку за спину. Удар по ноге заставил Ивана припасть на колено. Бородатый орудовал очень быстро, доли секунды и вторая рука оказалась за спиной. Краем глаза Иван видел, что обрез уже лежит на земле, только вот помочь ему это знание не могло. Запястье до боли стянула петля, Вывернутые плечевые суставы заломило так, что парень не выдержал и закричал, за что мгновенно получил удар по ребрам со словами «Заткнись, гаденыш!». Закончив с руками, мужик накинул петлю на шею парня и, отмотав метров пять веревки, отошел от него и несильно дернув конец веревки заставил, удавку врезаться в кожу. Увидев, что жертва захрипела, он ослабил хват и с довольным лицом приступил разъяснять правила, – «Значит, так я иду, ты идешь, я остановился, ты остановился, дергаться и отставать не рекомендую, будет больно. Перед тем как решиться на какую-нибудь глупость вспомни об этом…», – бородач хлопнул ладонью по обрезу в большой кобуре на поясе, – «…Все, идем».
Словно теленок на убой, Иван шел следом за своим мучителем, петля на шее постоянно напоминала о необходимости держать заданный темп.
Через несколько часов пешком по берегу перед глазами парня пошли круги, безжалостное солнце и обострившееся чувство жажды и голода не придавали сил. Ноги Ивана подкосились, и веревка резанула по горлу. Само падение и удар о землю он уже не помнил.
Иван очнулся, лежал он на чем-то мягком, руки и ноги занемели, но когда он попробовал ими пошевелить, то осознал, что связан. В голове гудело, сквозь шум в ушах из соседнего помещения прорывались голоса.
– Фавн, ты где его нашел?
– В двадцати километрах на запад, на «железном» пляже.
– Хм… я туда ребят отправлял, опять все прозевали олухи.
– Да никчемные они у тебя. Там следов было, что слепой разглядит.
– Держи, за работу…
– Еще, что нужно?
– Нет, можешь быть свободен.
В проеме проскользнула тень, затем с грохотом ударила дверь.
– Иоган, Иоган, как много от тебя проблем, – голос показался парню знакомым. Впрочем, интрига сохранялась недолго, в комнату, держа в руках лампу, вошел человек. От удивления Иван раскрыл рот, перед ним стоял его партнер по шахматам.
– Иосиф? – прохрипел парень.
– А ты кого ожидал?
– Кого угодно, но…
– Вот видишь, я еще не разучился удивлять.
– Как ты здесь оказался… тебя все ищут… кхе.
– Это тебя все ищут, – ухмыльнулся Иосиф.
– Дай воды.
– Минуту, – Иосиф вышел из комнаты и вернулся через минуту со стаканов в руке.
– Развяжешь меня?
– Не сейчас.
– Почему?
– Ты попытаешься сбежать, даже если и поклянешься мне в обратном.
– Но потом ты меня развяжешь? И что мне помешает сбежать позже?
– Во-первых, вернутся мои люди, а во-вторых, я попытаюсь убедить тебя этого не делать.
– Зачем ты убил доктора? – не зная, что еще спросить Иван, решил затянуть беседу, сам не понимая зачем.
– Я? – удивился Иосиф, – Да что ты, Майя была мне доброй подругой, у меня рука бы не поднялась. Ее убили наемники Общества и убили из-за тебя, точнее из-за исследований, которые она проводила. Ты мой друг стал самым желанным трофеем в этом проклятом мире.
– И чем же я всем не угодил?
– Будто не знаешь, ты лекарство от самой страшной заразы этой и предшествующих эпох. Тот, кто первый получит вакцину от вируса, бушующего за стеной, тот получит власть над миром. Представь, что у тебя есть оружие, от которого нельзя укрыться, что ты решаешь, кто спасется, а кто нет. Это то, что даст любой из сторон безграничную власть, или ты решил, что Епископ влез в эту свистопляску из-за благих побуждений, он не лучше своих бывших хозяев.
– А ты лучше?
– Я… лучше, мне не нужна власть, я лишь хочу получить лекарство от вируса, убившего многих из моей семьи, которая поколениями искала спасение от вируса.
– Допустим, получишь ты лекарство и, что дальше, займешь место своих хозяев?
– Интересная мысль, но нет. Как бы пафосно это не звучало, но моя цель исцелить этот мир, а не окончательно его погубить. И, конечно, не допустить получения одной из сторон такого козыря как вакцины.
– А ты на чьей стороне?
Иосиф не ответил на последний вопрос и вышел из комнаты, насвистывая веселый кабацкий мотив.
XIX
Рихард не спеша правил повозкой, слева в седле ехала Касия, а Йорг и Лир замыкали импровизированную колонну. Скрипучая телега и запряженные в нее старые клячи не позволяли ехать быстрее пяти-семи верст в час. Торговец Юрген тоже доставлял немало хлопот, постоянно нудил, проклиная все, на чем свет стоит, но хотя бы больше не буянил. А то после того, как очухался, начал качать права и угрожать, и только удар Йорга справа, исключительно в воспитательных целях, заставил его угомониться. Интересное предложение прирезать засранца и избавиться от головной боли пришлось отклонить, теперь Юрген должник гильдии, а с мертвого им одни убытки. Только Золотой круг такая конторка, которая не любит терять деньги и случись что, начнет задавать вопросы охранникам. А иметь во врагах еще и гильдию Рихарду не хотелось.
Так они и ехали, день сменялся ночью, ночь днем. Дорога стелилась среди холмов, вскоре сменившихся распаханными полями и делянками лесорубов на опушках леса. Чем ближе был тракт, тем больше деревень и поселков встречалось по пути. Отряд объезжал их стороной, останавливаясь только на ночлег. Народу на дороге все прибавлялось и прибавлялось. Торговцы всех мастей и толщины кошелька, наемная охрана и совсем уж явные разбойники, присматривающие жертву полегче. А уж творящееся на тракте и описать невозможно, складывалось ощущение, что сегодня последний день, когда можно продать товары и каждый норовил отправить караван хоть куда-нибудь. Среди бесконечных повозок, как попутных, так и встречных, сновали разъезды герцогских гвардейцев, руководствуясь только одной им понятной логикой, они останавливали обозы и проверяли товары и сопровождающих. Обычно дело заканчивалось небольшой взяткой, которую солдаты, не стесняясь, требовали у незадачливых негоциантов.
Дорожная грамота гильдии была для любопытных стражников как ладан для черта, увидев бумагу, они сразу же забывали про незадачливых путников и отправлялись искать себе жертву для поборов попроще.
На третий день пути отряду удалось уже добраться до Фриланда, который из постоялого двора превратился в военный лагерь. Поля вокруг были усеяны палатками и шатрами. Патрули на подъездах тормозили весь транспорт и досматривали. Недовольство торговцев таким положением вещей пресекалось на месте солдатским сапогом или прикладом.
– Повернем? – озадаченно посмотрел на скопление телег и повозок Лир.
– Не успеем, да и догонят нас, – без особой надежды в голосе произнес в ответ Рихард,– Надо было ехать по старой дороге.
Колонна двигалась медленно, на повозку уходило минут по двадцать и это при условии, что все проходило без проблем, а это случалось не всегда. К тому моменту, когда низкорослый сержант, с замашками генерала подошел к повозке, которую сопровождал Рихард и компания, очередь из торговцев выстроилась до самого горизонта.
– Кто такие? Что везете и куда? – сержант оценивающе просканировал взглядом каждого, – Этих с полным досмотром! – крикнул он солдатом.
– Я бы так не спешил! – возразил Рихард.
– Да как ты смеешь…, – не договорил военный. Его налитые кровью глаза уперлись в развернутую перед самым носом дорожную грамоту. Зло засопев, служивый выхватил из рук наемника бумагу с красовавшейся на ней гербовой печатью гильдии и унесся в караулку, воздвигнутую на скорую руку в поле в десятке метров от дороги. Приданные ему в усиление солдаты остались дежурить у повозки. Этим-то точно было до лампочки, от собираемых сержантом с торговцев денег, им доставались лишь крохи, если вообще что-либо перепадало. Сержант вернулся в сопровождении командира, судя по кресту на погонах – лейтенантом. Заспанный, с мешками под глазами и красным отекшим лицом офицер нехотя подошел к повозке и, выдохнув перегаром, обратился к сержанту, – Эти что ли?
– Так точно, господин лейтенант, – отрапортовал сержант, и тут же услышал целую тираду в свой адрес, – И на какой ты, сын ослицы, меня выдернул! Тебя сюда зачем поставили, а?
– Господин Лейтенант…, – попытался оправдаться сержант, лицо которого моментально стало бледным, но офицер не дал ему и слова вставить.
– С глаз моих скотина! Ты у меня выгребную яму охранять будешь до конца своих дней! – раздосадованный лейтенант всучил Рихарду в руки измятую грамоту и быстро удалился. Что он ожидал тут увидеть и что ему наговорил сержант можно только догадываться. Последнему было не до шуток, он в последний раз злобно посмотрел на повозку и, забрав солдат, пошел искать следующую жертву.
Проскочив Фриланд все облегченно вздохнули, даже Юрген, который до этого все дни сидел грозовой тучей, повеселел. До Брискова оставалось три, максимум четыре дня пути.
Дорога была до боли знакомой. Сколько раз по ней Рихард отправлялся в экспедиции и рейды, как много историй с ней связано. И где все это теперь? Кануло в лету, оставив лишь потускневшие обрывки воспоминаний. Но сейчас все выглядело немного по-другому, слишком было людно, слишком много суеты. У обочин разбивали лагеря торговцы. Всадники в серых мундирах гвардейцев сновали туда-сюда, среди обозов.
К исходу четвертого дня отряд достиг стоянки перед «медной рощей». Место полыхало кострами, сотни торговцев устроились здесь на ночевку. В принципе ничего удивительного, при таком скоплении народа можно не опасаться нападения, и ночью желающих ехать через «медную рощу» немного. Людские страхи и предрассудки.
– Отдыхаем? – обратился ко всем Рихард.
– А какие могут тут быть еще варианты, конечно! – отозвался Юрген.
– Конечно, есть, – подмигнула Касия.
– Слушай, торговец, мы же тебе порядком надоели, верно? – продолжил наемник.
– Не то слово, – не колеблясь, ответил торговец.
– Вот и я так подумал, у меня к тебе предложение. До Брискова два дня пути верхом, с повозкой три. Ты тут легко прибьешься к большому обозу и безопасно доберешься до города.
– Что удумали, тебе заплатили за сопровождения меня до Брискова, но за пятьдесят марок…
– Ничего себе у тебя запросы.
– А как хотел? Кто бесплатно меня в караван возьмет?
– Двадцать пять!
– Тридцать!
– Идет! – Рихард быстро отсчитал монеты и вручил их Юргену, – Удачи!
– Да пошли вы, – отгрызнулся торговец, пряча деньги в мошну на поясе.
Четверо всадников, ловя удивленные и испуганные взгляды поддатых караванщиков, устремились в лес. Естественно, держать быстрый темп удалось только до первых деревьев. В медной роще стояла непроглядная тьма, если в погожую ночь звезды хоть как-то освещали дорогу, то сегодня небо было затянуто облаками. Света масленой лампы, прилаженной на длинную палку, хватало только для того, чтобы осветить пару метров дороги перед собой.
– Рих, объясни, зачем мы сорвались ночью, спешить нам некуда, еще и монет пришлось этому жирдяю отсыпать? – спросил Йорг.
– Сразу в Брисков не поедем, Нужно подготовиться. Свернем к мельнице Гинберга, изучим обстановку, а дальше посмотрим.
– Мельница Гинберга – плохое место, – вмешался в беседу Лир.
– Кому плохое, а нам в самый раз. Из-за дурной славы местные ее стороной обходят, нам как раз лишние глаза не нужны.
– Говорят, там люди пропадают.
– Лир, ты в эти бредни веришь? – засмеялся Рихард, – Тогда и здесь, в медной роще, души проклятых обитают, ты за годы путешествий хоть одну встречал?
– Нет, но от этого мне спокойней не становится, каждый раз как ночью здесь оказываюсь мурашки по коже.
– Да брось ты, дядя, пятый десяток уже разменял, а все в детские страшилки веришь, – добавила Касия.
– Ну вас, – демонстративно насупился Лир.
– А я вам вот что скажу, старый хоть и суеверный, но есть в его словах истина, полно в округе скрытых для нашего понимания вещей, – занял сторону товарища Йорг.
– Вот только не начинай.
– А что, не начинай? Мало мы что ли странных вещей в жизни видели? Вспомни Прагу, например.
– Все, хватит! – прикрикнул командир, – Заткнулись!
Дальше ехали молча, тишину нарушало лишь мерное цоканье копыт и тяжелое сопение лошадей. Медная роща место зловещее, дело даже не в необычном цвете мха, захватившем все вокруг, а гнетущая тишина, ни птиц, ни зверей. Объяснение этому простое, живности тут жрать нечего, вот и не водится, только вот от этого знания на душе легче не становится. Едешь и ждешь, когда на тебя неведомое кинется, хоть и умом и понимаешь, что этого не произойдет.
– А почему тракт здесь проложили? – не вытерпев, нарушил часовое молчание Йорг.
– В смысле? – удивился вопросу Рихард.
– Зачем дорогу через этот лес проложили, могли же с запада по холмам обойти или с востока?
– На востоке болота, почему с запада не пустили, не знаю. Наверное были причины, и крюк в полдня получается.
Роща по тому и называлась рощей, а не лесом, что в поперечнике была не более 15 километров, преодолеть расстояние удалось за два часа. Поворот на мельницу, точнее не на нее саму, а на дорогу, идущую восточнее, параллельно тракту, нашелся случайно. Пропустить поворот и при свете солнца не составляло большого труда, не говоря уже про ночь. Проще отыскать иголку в стоге сена. И вот на этот раз, просто чудом не проскочили поворот, слепая удача.
Съезд с тракта когда-то обозначался путевым камнем, который за десятилетия на половину утоп в придорожной грязи, а часть, находившуюся на поверхности, скрывал кустарник. На саму дорогу не осталось даже намека, просто луг с одинокими деревцами, раскинувшийся до горизонта.
Отдалившись от тракта на почтенное расстояние, Рихард решил, что уже можно устраиваться на привал и хоть немного поспать. Костер он запретил разводить, хотя и было прохладно. Речи о том, чтобы нормально выспаться и не шло. Командир поднял всех сразу же, как взошло солнце, и усталые члены отряда вновь оказались в седле.
У самого берега реки подобие дороги забирало на север. Справа показался забытый и практически полностью развалившийся порт, один из двух причалов которого давно прогнил и осел в реку, второй лишь чудом еще возвышался над водной гладью. От построек на берегу остались лишь контуры фундаментов, остальное растащили местные. Вскоре ниже по течению показались две рыбацкие лачуги, у которых вертелись два мужика, совсем уж нищенского вида. Они проводили взглядом редких здесь путников и вернулись к своим делам.
К полудню шестого дня удалось добраться до мельницы Гинберга. Когда-то большое подворье, венцом которого была двухэтажная каменная усадьба нетитулованного дворянина Гинберга, находилось в запустении долгие годы. Последнего хозяина нашли повешенным на мельнице, возвышавшейся на холме, а его семья просто исчезла. После этих событий и родилось множество баек и историй про нечистую силу на проклятой мельнице. Главный дом, к которому примыкали конюшни с одной стороны и развалившийся сарай с другой уже не мог похвастаться былым величием: от крыши остались лишь гнилые куски стропил, оконные проемы зияли пустотой, створки, когда-то роскошных дубовых дверей едва проглядывали сквозь опавшую листву, засыпавшую лестницу, барельеф льва над дверным проходом разбит. Запустение и разруха, царствовали и внутри. Главную залу теперь занимали обломки межэтажных перекрытий и потолка. Через образовавшуюся дыру виднелось затянутое облаками небо. Кухня и кабинет были разорены мародерами, не побоявшихся страшных историй, которые умудрились вытащить даже чугунную печь, не говоря уже про все остальное. На второй этаж Рихард запретил подниматься, лестница присутствовала только номинально и могла обрушиться в любую секунду.