Пришла медсестра и сделала укол какого-то медицинского наркотика. Боль, наконец, отступила и юрист заснул. Проснувшись, он ждал медсестру, как ангела, понимая, что только она может облегчить его физические страдания. «Двое суток между жизнью и смертью»,– так обозначил хирург этот период много позже. Осматривая свое потрепанное тело, Сергей увидел, что из него торчат четыре силиконовые катетеры – из спины, полости живота, носа и…полового органа. При этом другие концы трубок находились в баночке на полу с каким-то желтым раствором. Больше всего раздражал дренаж для опорожнения мочевого пузыря. На вторые сутки Галкин его просто выдернул. При этом он знал, со слов жены, что в коридоре по очереди дежурят его товарищи и партнеры по каратэ. Они боялись, что Сергея кто-то придет добивать. Юрист попросил жену пригласить их в палату, чтобы помогли ему подняться.
Вошли самые близкие друзья – Игорь Шамалов и Сергей Фурсаев. Они очень аккуратно помогли Галкину сесть. Однако тот самостоятельно и почти сразу встал на ноги. При этом зажал правой рукой три трубки, выходящие из тела. Неожиданно для присутствующих направился к двери. Катетеры он пережал интуитивно, чтобы в них не попал воздух. Жена Наташа и друзья так растерялись, что не смогли произнести ни слова. Раненый вышел в больничный коридор и, придерживаясь левой рукой за стену, медленно направился в сторону туалета. С правой стороны за столом, стоящим прямо в коридоре, сидела дежурная медсестра и что-то писала в регистрационном журнале. Появление больного из реанимации произвело на нее буквально шокирующее воздействие. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла, и Галкин медленно проплелся мимо.
В туалетной комнате обычное пятиминутное дело заняло у него не менее двадцати минут, а затем он стал возвращаться тем же путем к себе в палату. У стола медсестры стояло уже еще шесть молодых женщин в медицинских халатах. Видимо дежурная пригласила своих коллег поглядеть на чудо – чудное. Медики смотрели на Сергея, а когда он прошел мимо, кто-то из них произнес ему вслед: «Как терминатор…». Галкину показалось приятным удивление этих симпатичных девчонок, и он улыбнулся.
Вскоре пришли знакомые сотрудники милиции из отдела по борьбе с организованной преступностью – Сергей Мыльников и Александр Сорокин, они участвовали в расследовании покушения на своего бывшего руководителя. Когда Галкин работал начальником уголовного розыска, оба значились его подчиненными. Они «по дружбе» поделились своей оперативной информацией, что заказчиком выступал Николай Марголин. Но это Сергей знал и без них, а вот давать какие-либо письменные показания он категорически отказался. Хотелось сначала во всем разобраться самому, да и как следует обдумать, что и когда говорить. Оперативники назвали и данные стрелка – Александр Сидоров, дали его адрес. В общем, юрист планировал дать показания только на будущем суде Сидорова…
На пятые сутки поглаживаний жены по руке Сергею стало мало, и он наметил с дежурившим у палаты другом Николаем Красновым ночной побег к себе домой. Чувствовал больной себя нормально, вот только температура подводила, тридцать семь и шесть десятых постоянно…. Значит что-то внутри, не хотело заживать и Синицын пугал возможной операцией по устранению этой причины. После вечернего обхода врачей, Галкин улучил момент, когда дежурной медсестры в коридоре не оказалось, и вышел на улицу. Оставшиеся две трубки, торчащие из тела, он зажал обычными канцелярскими скрепками. Прямо у входа в лечебное заведение его ожидал Краснов на российской «девятке», которая и доставила Сергея к жене и дочери. На другой день, в половине восьмого утра таким же путем он вернулся в больницу. Крался, как вор, вдоль коридора, но бдительная дежурная медицинская сестра беглеца остановила и строго сказала:
– Срочно зайдите к Синицыну. Он из-за вас и домой не уехал, сидит в своем кабинете.
Даже не догадывался юрист, что доктор, которого он знал не один год, умеет ругаться матом. Он стоял и терпеливо слушал, что думает по поводу такого поведения больного Владимир Иванович. Когда у того, наконец, закончился запас матерных слов, он сунул градусник подмышку Сергея. Тридцать шесть и четыре! И… врач улыбнулся. При этом больного перевели из реанимации в обычную палату, зато и ночевать ему теперь разрешалось дома. Надоевшие силиконовые трубки хирург удалил, а на девятые сутки после операции выписал Галкина из больницы. Велел только дня через четыре приехать, чтобы снять медицинские швы. Однако Сергей так соскучился по тренировкам, что не удержался и в этот же день, в обычное время, приехал в спортзал. Друзья ему обрадовались, но крайне удивились, когда он стал надевать спортивную форму. А юрист подошел к боксерской груше и потихоньку ударил по ней руками – раз, другой, третий. Ярко красные шрамы виднелись на спине и животе…
Между тем, следователь прокуратуры Сергей Павлович Кривошеев решил провести очную ставку между преступником и его жертвой. Ситуация, когда обвиняемый дает признательные показания, а потерпевший нет, ему казалась ненормальной, и он данным следственным действием хотел ее исправить. Повесткой вызвал к себе в рабочий кабинет Галкина и спросил, надумал ли тот свидетельствовать по уголовному делу о попытке убийства. Получив отрицательный ответ, озвучил свое решение. Они вместе прошли в отделение милиции в следственный кабинет при изоляторе временного содержания (ИВС). Дежурные по ИВС Галкина знали и поздоровались с ним за руку. А он при этом шепнул негромко, чтобы не слышал следователь:
–Во время очной ставки выключите свет в кабинете.
На вопрос: «Зачем?», ответил неопределенно:
–Узнаете.
А сам кабинет представлял собой каменный склеп без единого окна. Внутри – два стола, с небольшими лавочками по обе стороны. Ножки у этой скудной мебели намертво заделаны в пол… Выключатель находился в коридоре.
Следователь сел за первый стол рядом с единственной дверью. Прямо перед собой пригласил присесть Галкина. За второй стол, у дальней от входа стены, усадили Сидорова, а напротив его разместился адвокат Эдуард Галуян. Сергей попросил у следователя разрешения сесть хотя бы боком по отношению к неудачливому убийце, чтобы «посмотреть ему в глаза». И…в этот момент в комнате погас свет. В невольно возникшей тишине послышались три удара, раздался чей-то крик, следователь выскочил в коридор к выключателю. Когда вновь стало светло, все участники очной ставки сидели на своих местах. Только у Сидорова из носа и губы текла кровь, и на груди красовался отпечаток кроссовки подозрительно похожий на обувь Галкина. Серьезное следственное действие оказалось сорванным. Что характерно, Сидоров написал в правоохранительные органы заявление о причинении ему легких телесных повреждений. Очевидно по совету адвоката, кстати сказать, бывшего друга Сергея. Вот только установить лицо, причинившее злодею эти самые «легкие телесные повреждения», так и не представилось возможным. Возбужденное уголовное дело пришлось прекратить….
Дело по факту попытки убийства рассматривалось кинешемским народным судом. Подсудимый признал частично свою вину и в той же мере исказил правдивость своих показаний. Галкин тоже не стал «играть в молчанку» и поведал свою версию происшедшего.
Председательствующий на процессе по уголовному делу Сидорова перед вынесением приговора спросил у потерпевшего:
– Какое наказание вы считаете справедливым для человека, который пытался вас убить?
– Ваша честь, в душе я его простил. Может быть, именно поэтому так быстро поправился…. Прошу дать подсудимому минимальное наказание, предусмотренное уголовным кодексом.
Кинешемский городской суд признал Сидорова виновным в попытке умышленного убийства и приговорил его к семи годам лишения свободы…. Кстати сказать то, что относительно небольшой срок пришлось отбывать, компенсировала судьба в дальнейшем. Почти сразу по освобождению, видимо, из-за отсутствия постоянного заработка Сидоров вновь совершил тяжкое преступление – разбойное нападение на магазин с угрозой применения огнестрельного оружия. Правоохранительные органы оценили действия Александра в этот раз более серьезно. Так бывает довольно часто, за первичным нарушением закона следует вторичное, зачастую более серьезное нарушение. Каждый несет свой крест до конца….