Незаконнорожденный. Книга 2. В мире птицы мохо

Корабль, освобожденный от огромной тяжести, тормозящей его движение, будто подстегнули. Он получил ускорение и рванул вперед. Позади, там, где осталось мертвое чудовище, по воде, окрашенной его кровью в голубой цвет, метались серповидные плавники рыб, рвущих на части огромное тело, и их становилось все больше и больше.

Все описанное действие произошло настолько стремительно, что никто не успел ни помочь скандинаву, ни каким-либо другим образом вмешаться в события. Когда всеобщий столбняк прошел и люди обрели способность мыслить и действовать, корабль уже подходил к скалам и мог врезаться в них, промедли команда еще хотя бы немного. Забыв о режиме молчания, Орсума что-то громко закричал и метнулся к рулевому веслу. Следом туда же кинулись ближайшие моряки. Они навалились на рулевое весло, поворачивая корабль. Гребок получился сильным, и корабль, все же чиркнув боком по вертикальной скале, успел совершить маневр. А еще через некоторое время они повернули в узкий проход.

Олиону от пережитого страха била мелкая дрожь. Немногим лучше чувствовали себя и мужчины. Лишь скандинав уверенно и невозмутимо, будто ничего особенного не случилось, держа наготове свой огромный меч и широко расставив ноги, стоял на носу корабля, вглядываясь в набегающую воду.

По всему выходило, что крепко взбудоражились морские обитатели. Спереди и сзади корабля во все стороны носились рыбы всевозможных форм и размеров, чуть ли не выпрыгивая из воды. Время от времени между ними начинались яростные схватки. Тогда вода в этих местах начинала клокотать и пениться.

Один из оставшихся на руле моряков, игнорируя запрет, что-то закричал, показывая назад. Орсума встревожился, примчался к нему и, козырьком прикрывая сверху рукой глаза, стал вглядываться в пространство позади корабля.

Орагур придвинулся поближе и вопросительно посмотрел на Гардиса.

– Что их встревожило? – спросил он.

– Похоже, что за нами погоня, – сказал тот, – присмотрись сам.

Орагур вгляделся. Сзади них, пока еще на значительном отдалении, словно узкие высокие паруса, зигзагами ходили плавники, постепенно догоняя корабль.

– Это рыбы-убийцы, всегда сопровождающие морских чудовищ, чтобы полакомиться объедками с их стола, – пояснил Орсума, – они всегда ходят вместе. Значит, какое-то чудовище гонится за нами, или их сразу несколько. Соблюдать тишину теперь нет смысла – или мы раньше уйдем в течение, или они нас нагонят. Тогда нам несдобровать.

По команде главного капитана моряки бросились к веслам. За каждое весло, сидя напротив друг друга, схватились сразу по две пары рук. Орсума начал голосом отсчитывать темп гребли, ускоряя его с каждым гребком.

Теперь корабль не шел, а летел над волнами, подгоняемый дополнительно к парусу мощными гребками. Очень быстро лица гребцов покрылись потом, но они гребли изо всех сил – все понимали, что стоят между жизнью и смертью, и отчаянно сражались за жизнь. Корабль несся по очередному узкому проходу между скал, когда плавники настигли его и даже вышли вперед. Длинное толстое щупальце вырвалось из воды позади корабля, поднялось вверх и попыталось схватиться за корму, но немного не достало и с шумом плюхнулось обратно в воду. Следом за ним еще два щупальца прильнули было к задним доскам, пытаясь присосаться к ним. Скандинав, уже переместившийся на корму, одним круговым движением меча отсек их. Тут же сильнейший рывок выломал из гнезда рулевое весло и оно исчезло за кормой, с такой силой ударив при этом державшего его моряка, что тот едва не вылетел за борт, сломав при этом несколько ребер. Корабль остался без руля, но он шел вперед, никуда не сворачивая, так как высокий киль удерживал его направление. Еще один взмах веслами, и корабль вырвался в широкий пролив. Ни одного высокого плавника теперь не было рядом, зато проход, из которого они только что вырвались, буквально кишел ими.

Корабль заметно тащило боком в сторону. Матросы быстро поставили на место потерянного другое рулевое весло, развернули корабль носом по течению и, тяжело дыша, убрали гребные весла. Все были настолько мокрые от пота, словно на них пролился дождь.

– Ну, легко мы отделались, – отдуваясь и вытирая лоб, сказал Орсума.

– Ты считаешь, что легко? – переспросил его Орагур, – и это при том, что погибли две лодки с экипажами?

– Не две, а одна, та, которую чудовище утащило под воду, – поправил Киацетума, – а вторую оно почему-то выпустило, и ей удалось уйти. Я видел своими глазами, как она уходила в проход между островами.

– Точно, – кивнул Орсума, – я это тоже видел. А легко мы отделались потому, что, как правило, из этих вод домой не возвращается обычно больше половины лодок, попавших сюда. А у нас на корабле никто не погиб и даже не ранен. Сломанные ребра не в счет, через луну все заживет. И из пяти лодок погибла только одна. А я уже думал было, что впервые за всю историю обойдется без потерь. Не обошлось. Проклятый архипелаг все-таки взял свою кровавую дань. И все же, потерь могло быть значительно больше. Кто-то здорово молится за вас в этом мире.

Еще много островов прошли мимо бортов быстро идущего корабля. Парус пришлось спустить – ветер был боковым и мешал движению. Но быстрое течение влекло корабль все дальше и дальше от опасного места, и люди постепенно успокоились. Теперь снова кораблем командовал капитан Киацетума, благоразумно не вмешивающийся до этого в управление, полностью доверив и корабль, и жизни его экипажа опытному в этих водах главному капитану пиратов.

Красное солнце уже завершало свой путь и почти касалось нижним краем линии горизонта, готовясь уйти на покой, проложив огненную дорожку по воде в сторону бегущего по небольшой зыби корабля. После ужина, который уставшей донельзя команде в приказном порядке был навязан Киацетумой, понимающим, что сил потрачено очень много и обязательно надо поддержать их, Орсума позвал Олиону на корму. Здась прямо на днище были высыпаны раковины из корзины, которую ныряльщики передали на корабль. Присев на корточки перед ними, он взглянул на Олиону и протянул небольшой острый каменный нож. Она присела рядом с ним. И по его примеру начала вскрывать створки раковин, доставая из них желеобразную начинку и бросая ее обратно в корзину. Очищенные раковины они сложили здесь же, на днище. Затем Орсума подтащил поближе корзину и начал одну за другой разрезать желе, выбрасывая срезанную часть за борт, предложив Олионе делать то же самое. В большинстве желеобразных сгустков оказались точно такие же необычные крупные горошины как та, что лежала у нее в кармашке. Они складывали их сначала в небольшую тарелочку, а затем тарелочку сменила глубокая миска, которая заполнилась наполовину. Орсума окатил их водой, и они заиграли на солнце, радуя глаз. Матросы восхищенно и одновременно удивленно смотрели на них.

Главный капитан поднялся на ноги и обошел каждого моряка, в том числе и капитана Киацетуму, задавая короткий вопрос и получая такой же короткий ответ.

Затем он поднял миску, держа ее обеими руками, и повернулся к Олионе.

– Мы все очень удивлены, – сказал он, обращаясь к ней, – не раз мы ходили в эти опасные воды и увозили с собой корзины, наполненные раковинами. Ты помнишь, мы начинали складывать их начинку в маленькую тарелочку. Именно столько, и не больше, всегда было таких горошин. Сейчас здесь их намного больше. Ты видела, я обошел каждого моряка, и все считают, что это не простая добыча. Ни один моряк не возьмет отсюда ни одной горошины. Мы, моряки, видим потаенный смысл вещей. На каждой горошине есть несмываемый и не видный простому взгляду знак, показывающий, что все это предназначено тебе.

Олиона, готовая отказываться от такого баснословно дорогого подарка, обвела недоумевающим взглядом моряков и увидела, что они глядят на нее серьезными глазами и утвердительно кивают головами.

– Возьми их, – тем временем продолжал Орсума, – ты не можешь отказаться. Здесь, у нас, эти горошины не имеют цены в прямом смысле слова. Их просто дарят, но дарят один раз в жизни – на свадьбе. Пусть это будет нашим подарком тебе на будущую свадьбу. Оденешь ожерелье, взглянешь на них и вспомнишь нас, далеких моряков.

Олиона, смутившись, с поклоном приняла дар. Лицо ее озарилось отблесками, идущими от горошин.

– Долго же мне ждать придется, – рассмеялась она, высыпая их в мешочек, добавляя туда же горошину, вытащенную из кармашка, и укладывая затем мешочек в заплечный мешок.

– Не думаю, – парировал главный капитан, – я ведь сказал уже, что мы видим дальше вас, сухопутных пешеходов. И готов биться об заклад, что ты получишь предложение руки и сердца не позднее, чем через три дня.

– Не может быть! – всплеснула она руками, – а ты знаешь, кто он? – хитро взглянула она.

– Придет время, узнаешь. Обязательно узнаешь.

29.

Ночью ветер сменился на попутный, и в помощь течению, снова подняв парус, впрягли силу ветра. А вскоре после завтрака течение начало плавно поворачивать влево, что явно свидетельствовало о наличии на его пути препятствия, которое оно вынуждено огибать. Гребцы снова сели на весла. Объединенные силы попутного ветра и гребцов быстро вывели корабль из течения в спокойную воду. И снова пошли только под парусом, сберегая силы гребцов.

– Раньше течение утаскивало корабль далеко влево, ведь мы ходили только на веслах, – пояснил капитан Киацетума, – а теперь мы выйдем прямо на самое удобное место высадки – большую песчаную косу. К ней очень удобный подход. Мы всегда приплывали именно туда. Дело в том, что на большом протяжении вправо и влево берег скалистый и в море много подводных камней. Здесь же ничего этого нет. Скоро убедитесь сами.

И точно, вскоре над горизонтом начали вырастать контуры далекой земли, а затем и сами скалистые берега широко раздвинулись вправо и влево.

Парус убрали. Моряки снова сели на весла и повели корабль направо, туда, где должна была появиться песчаная коса.

Скалы разом оборвались, и взглядам открылся спокойный большой залив, куда Киацетума и направил корабль. Вода в нем была настолько чистой, что просматривалось дно с растущими на нем удивительной травой, которую Орсума назвал водорослями. Между ними туда-сюда сновали небольшие ярко раскрашенные рыбки.

– Какая красота! – ахнула Олиона, засмотревшись на их подводные игры, – а можно поймать хотя бы одну?

Моряки вокруг засмеялись.

– И что такого я сказала? – недоумевающе спросила она.

– Видишь ли, – пояснил ей Киацетума, – здесь не так-то и просто добраться до этих рыбок. Эта вода настолько чиста, что кажется, что все это здесь рядом. Но на самом деле это не так. Посмотри на наш корабль. Он достаточно велик от носа до кормы. Но если измерить глубину моря здесь в нашем корабле, то таких длин наберется от полудесятка до десятка. Ни один, даже самый подготовленный ныряльщик, не достанет до дна. Так что смотри на них отсюда, сверху. А рыбки эти не такие и маленькие. Это так кажется из-за большого расстояния. М постепенно приближаемся к берегу. Дно будет все выше, а рыбы все мельче. Там, на мелководье, будет еще интереснее.

И действительно, по мере продвижения корабля вглубь залива подводные краски становились все ярче, а рыбы все разнообразнее. Олиона не сводила с морского дна глаз, замирая от восхищения. Но вот впереди показалось место высадки – пологий берег с удобным к нему подходом. Далее за невысокими дюнами, прикрывающими берег от штормовых волн, далеко шло поросшее невысокой травой открытое пространство, по дальнему краю окаймленное густыми кустами, переходящими в высокий лес.

Корабль смог подойти к самому берегу, так что никому не пришлось даже замочить ноги, сходя с него. Здесь же и произошло прощание уходящих дальше людей с моряками. Прощание вышло очень сердечным и трогательным, ведь вместе они пережили серьезную опасность и сражались с общим врагом. Это очень объединяет людей, протягивая между ними незримую нить общности, разрывать по живому которую достаточно тяжело.

– Берегите себя, – напутствовали люди моряков.

– И вы себя, – отвечали те, – ведь от вас зависит свобода огромного числа людей.

Наконец, моряки взошли на корабль. Дружно ударили весла, и он отплыл. А с берега еще долго прощально махали ему вслед, видя на корме фигуры стоящих рядом двух капитанов, уверенно держащих рулевое весло.

Ноги немного вязли в уже горячем песке, пока люди шли сначала по песку, а затем по песчаным же дюнам.

– Ну, вот я и дома! – вздохнула полной грудью Олиона, – почувствуйте, какие ароматы витают в воздухе! Разве было где-нибудь так, как здесь?

– Посмотрим, как нас еще встретят у тебя дома! – пробурчал Орагур, – небось, миркутяне спят и видят, как бы приголубить нас на твоей земле.

– Мы на своей земле, она нам поможет! – задорно выкрикнула Олиона, вызвав усмешки на лицах людей.

Небольшая цепочка из восьми человек была уже в трех десятках шагов от первых кустов, когда они вдруг затрещали, и оттуда них высыпало до полусотни солдат, сжимавших в руках короткие копья, каменные длинные ножи и каменные же топоры, охватывая полукольцом людей.

Те схватились за оружие и натянули луки.

– Проклятие, – заскрипел зубами скандинав, – они ловко устроили засаду, нам не удастся перебить всех и уцелеть самим, слишком их много.

Солдаты угрожающе подняли оружие.

Кусты снова затрещали, и из них появилась высокая фигура, одетая в черную длинную одежду, напоминающую рясу, с остроконечным капюшоном на голове, скрывающим лицо, в сопровождении еще нескольких людей в примерно таких же одеждах черного и коричневого цвета, но с откинутыми назад капюшонами и открытыми головами. Их окрик заставил солдат опустить оружие.

Люди в рясах сделали несколько шагов вперед, ведомые фигурой с капюшоном на голове.

– Посмотрите вон туда, – раздался из под капюшона спокойный бесстрастный голос, и обладатель голоса показал рукой назад, – вы воины и прекрасно понимаете, что сопротивляться бесполезно. Все вы погибнете здесь.

– Не спеши, – ответил ему скандинав, выходя вперед путников, оттирая назад плечом Гардиса, бывшего до этого впереди, к которому, беря его в треугольник, прикрывая с боков и сзади, приблизились гвардейцы, – мы еще не знаем, кто ты такой, чтобы здесь командовать.

– Узнаешь, все узнаешь, – голос говорившего был по-прежнему совершенно спокоен, – только какая тебе от этого будет польза?

– Хотел бы знать, за кого молить Одина, когда ты отправишься к праотцам, – усмехнулся скандинав.

– Уважаю храбрость, но не люблю глупость, – ответил голос, – мне вы не нужны, за исключением одного, и ты правильно понял, кого, иначе твои люди не пытались бы взять его под защиту. Но ты прекрасно понимаешь, что это бесполезно. Слишком вас мало, а у меня солдат много, чтобы осуществить то, что мне надо. Я не хочу убивать его, хотя и этого было бы достаточно. Живой он будет несравненно полезнее. Представь эффект от провоза его в железной клетке по стране, последнего Хранителя олиев. А затем, после промывки мозгов, он станет лояльным нам, как цепная собака, и будет участвовать с нами в переустройстве мира. Это враз поможет подавить всякое сопротивление.

– Этого никогда не будет! – твердо сказала Олиона, – живы мы будем или нет, сопротивление никогда не прекратится!

– А это, стало быть, и есть дочка главного мятежника Телия. А мы уже тебя обыскались. Ты умудрилась сбежать из-под одного жертвенного ножа, но прибежала к другому. Но уже скоро и твой отец будет закрыт в железной клетке. И я все же представлюсь.

– А мы и так знаем, – усмехнулся скандинав, – ты миркутянин, один из тех подлых пришельцев, которые хотят народы во всем мире утопить в крови.

– Я не просто миркутянин, а Второй Избранный брат, один из девяти Избранных братьев, ближайших помощников Великого Магистра храма Черной Змеи, и обладаю здесь всеми полномочиями, чтобы карать или миловать. Хранитель обладает сильным полем, и нам не составило труда вычислить, куда он направляется, и устроить засаду. Вы никак не могли миновать это место, ведь оно единственное пригодное для высадки на огромном протяжении. И я сам возглавил его поимку. И не думайте, что вам кто-то здесь сможет помочь. И, к тому же, сегодня у вас на родине Большой Земельный Собор, на котором энси станет преданный нам человек. С его помощью влияние храма Черной Змеи распространится во все пределы!

Услышав это, Орагур было встрепенулся, но тут же стих под взглядом скандинава, который явно что-то замышлял.

– Отдайте мне его, и я отпущу вас, вы мне не опасны, – продолжил миркутянин.

– Нам надо посоветоваться, – сказал скандинав, – я не один решаю это. А вздумаете напасть, мы первым же делом убьем тебя.

– Я даю вам немного времени, – сказал жрец, отступая назад, в линию солдат.

Путники собрались вокруг скандинава.

– Шансов выбраться у нас мало, – подвел он итог, – но надо сделать все, чтобы завершить начатое дело. Поэтому слушайте и выполняйте беспрекословно то, что я сейчас скажу. Становимся в следующем порядке. Спереди я, слева Над и Лептах, справа Дарнаг и Пирт. Наша задача – во что бы то ни стало пробить дорогу вперед. Они совершили ошибку – ожидая, что мы будем идти широко, растянулись по фронту, и до сих пор не исправили ее. Перед нами всего два их ряда. Мы бросимся вперед бегом и с ходу прорубим их. Немного сзади нас держатся Гардис и Олиона. Орагур, прикрываешь их тыл.

– Не рассуждать! – повысил голос скандинав, когда Орагур попытался что-то возразить, – теперь не место и не время! Твоя задача – если Гардиса ранят, вытащить его любой ценой. Понял? Здесь его жизнь ценнее любой другой, какой бы она ни была. Дальше будете уходить и действовать по обстановке. Мы же свяжем их всех боем и некоторое время не дадим преследовать. Все! По местам!

– Мы приняли решение и согласны отдать его вам при условии, что всех остальных вы отпустите, – крикнул скандинав, обернувшись к миркутянину.

– Я принимаю это, – ответил тот.

Взяв Гардиса за плечо и как бы ведя его сбоку от себя для сдачи, скандинав сделал несколько шагов вперед. Тут же, как и было оговорено, рядом стали гвардейцы и пошли рядом с ним.

– Улыбайтесь, улыбайтесь, – прошипел скандинав сквозь зубы, – надо подобраться поближе!

И на их лицах появились гримасы, напоминающие улыбки. Расстояние до солдат сокращалось. Необычность расположения людей только теперь дошла до командовавшего солдатами миркутянина. Он начинал понимать, что неспроста они располагаются таким образом и быстро продвигаются вперед. Бесстрастный тон его вмиг испарился.

– Только его вперед, только его, – почти визгливо завопил миркутянин, указывая на Гардиса, подтверждая этим, что и миркутяне подвластны страху.

Надо было пройти еще с пяток шагов, и скандинав, почти перейдя на бег, силком тянул за собой Гардиса, который уже оказался позади него.

Миркутянин, наконец, понял их задумку, как понял и свой промах в сильно большом растягивании фронта.

– К оружию! – завопил он, указывая на людей, – убейте…

Он охнул, замолчал и схватился руками за грудь. Солдаты в недоумении смотрели на окровавленный наконечник копья из зеленоватого камня, торчащий из-под его рук. В следующее мгновение копья ударили уже многим из них в спину. А из кустов стремительно, размахивая боевыми топорами, вылетели какие-то люди и с ходу врезались в линию солдат. Не ожидавшие удара в спину, солдаты сразу же понесли ужасающие потери. Не помышляя о сопротивлении, уцелевшие из них, бывшие по флангам, бросились кто куда, а ворвавшиеся в самый центр скандинав и гвардейцы быстро довершили начатое, перебив почти не сопротивлявшихся солдат центра строя и самих жрецов.

– Папа! – Олиона бросилась к мужчине с темными волосами, уже подернутыми на висках дымкой, с голубоватым цветом кожи. Все выскочившие из кустов и напавшие на солдат люди, столпившиеся вокруг группы путников, также имели такой же цвет кожи и темные волосы.

– Здравствуй, дочка, – сказал мужчина, обняв ее и ласково гладя ее волосы.

Она прижалась к нему, затем схватила за руку и потащила за собой к группе людей, стоявших в окружении голубокожих олиев.

– Это Телий, мой папа, вождь народа олиев, – сказала она, – а это мои спутники…

И она поочередно представила их всех, начав со скандинава, который протянул вождю олиев руку и сжал его ладонь прежде незнакомым олиям жестом, который отныне будет также жестом приветствия и у олиев, и закончив почему-то Орагуром, который, кроме всего, отвесил церемонный поклон, принятый в высшем обществе. Телий быстро взглянул на Орагура, затем на дочь и перевел взгляд на скандинава, у которого в глазах бегали веселые чертики, но на лице сохранялась серьезная мина. Скандинав усмехнулся про себя, отметив проницательность вождя олиев.

– Вы чуть было не опоздали, – заметил скандинав, – нам пришлось бы туго, если бы не вы.

– Вы продвигались так стремительно, что мы не успевали зафиксировать ваше местонахождение и осуществить переход, – на шумерском языке сказал Телий, – мы снова обнаружили вас уже на подходе и тут же вышли навстречу, предполагая, что и миркутяне тоже могут отслеживать ваше местонахождение. И не ошиблись. Мы бы появились раньше, но по пути и у нас была стычка с отрядом храмовников. Но одна наша группа была переправлена на территорию ганпаров и должна была там встретить вас.

– Они все погибли, попав в засаду.

Телий сокрушенно покачал головой.

– Папа, – спохватилась Олиона, – у меня есть информация, что жрецы готовятся уничтожить всех жителей целой провинции. И это будет уже сегодня. Надо срочно что-нибудь предпринять.

И она тут же рассказала о том, что услышала, находясь запертой в шкафу в храме Черного кольца.

– Мы знаем это, нам сообщил друг из среды миркутян. Я познакомлю вас с ним. Мы уже приняли меры и эвакуировали всех людей их провинции Гетаны.

– При чем здесь Гетана? Я собственными ушами слышала название – провинция Дара!

– Гетану назвал наш друг, миркутянин. Он слышал это название от их высшего владыки – Великого Магистра. Видимо, они ошибались в разговоре, который ты слышала. Мы приняли контрмеры, и все будет хорошо. Давайте посмотрим, что это за птица, миркутянин. Еще никто никогда не видел его истинного лица. Даже наш друг и то скрывается под капюшоном.

– Зато я хорошо знаю их черную душу, – со злостью сказала Олиона, вызвав этим удивленный взгляд отца.

Капюшон отбросили в сторону, и глазам зрителей открылась формой похожая на дыню голова, вся в красных прожилках под бугристой серой кожей. Носа не было; на лице были широко посаженные глубоко сидящие красные сдвоенные глаза без век, под которыми располагался широкий безгубый рот с острыми зубами. По сторонам головы одно над другим располагались два отверстия, одно из которых исполняло роль ноздрей, а другое уха, между которыми был костный дугообразный выступ, разделяющий их. Вместо волос голова была покрыта черным пушком.

Пирт присел рядом на корточки, потрогал его лицо и вдруг, подцепив двумя пальцами, сорвал верхний слой кожи.

– Маска, – бросив то, что оказалось у него в руке на землю и брезгливо вытирая руку о траву, сказал он.

Под маской оказалось лицо очень белокожего мужчины зим тридцати-тридцати пяти, с широким приплюснутым носом и тонкими губами. Темные, почти черные глаза его мертво смотрели в небо. А в прорезях глаз маски искусно были вставлены кристаллы красного цвета, имитирующие двойные глаза.

Скандинав плюнул и отвернулся.

– Какими бы они не были, под какими бы масками не скрывались, – жестко сказал он, когда колонна, состоящая из олиев и людей, уже уходила прочь от этого места, – а удар меча не выдержат все они, если этот не выдержал простого каменного копья.

– Я бросил копье от души, – рассмеялся идущий рядом с ним Телий, рядом с которым, постоянно оглядываясь на идущих позади людей, шла Олиона.

– Да иди ты к ним и не оглядывайся, зацепишься – нос расшибешь, – в сердцах сказал вождь олиев.

Она тут же убежала к людям.

– Она изменилась за эти несколько дней, – сказал Телий, – резко повзрослела. Я с трудом узнаю свою дочь. Что вы сделали с ней?

– Она через многое прошла за это время, – ответил скандинав, – другому и за всю жизнь столько не перепадет, сколько выпало ей. И, кроме того, сейчас она обретает будущее.

– Я уже заметил это, – согласился Телий, – но кто он, ее избранник?

– Ни он, ни она еще не сказали друг другу об этом, но скажут, непременно скажут, – сказал скандинав, взглянув на вождя олиев, – и скажу тебе прямо – нет ни одного властителя нашего мира, кто бы не желал иметь его в зятьях.

– Даже так? – удивился Телий.

– Это энси одного из самых могучих существующих царств, вернее, через пару дней он станет правителем, и ты должен помочь ему в этом.

– Как я могу ему помочь?

– Не позднее, чем сегодня к вечеру он должен быть у себя во дворце.

– У нас только один магический шар, но, если надо, он к вашим услугам.

– Мы несем с собой для вас еще два таких же шара и довесок к ним – древние манускрипты и свитки. Это поможет вашему делу?

– Как же вам удалось сделать это? – ахнул Телий.

– Это было несложно, – усмехнулся скандинав, – просто пришлось залезть в пасть ко льву и попросить его при этом не закрывать рот, чтобы взять то, что нам надо.

– Наши маги с ума сойдут! – восхищенно заметил Телий, – такое богатство в придачу к Хранителю – мы и мечтать об этом не смели!

Уже к обеду возросшая группа прибыла в деревню олиев, в которой уже находилась большая группа магов в голубых одеждах со снежно-белыми, длинными до пояса, волосами на голове – хранителей веры, жрецов Голубого бога олиев во главе с главным жрецом Валируммом. Получив из рук людей два шара, огромный манускрипт и целый мешок свитков, они трясущимися от нетерпения руками схватили все это и с горящими глазами, забыв поблагодарить, тут же ушли в дальний конец деревни.

Множество людей было в деревне, но никакого беспорядка не было. Во всем чувствовалась железная рука, организующая жизнь.

– Это не обычная деревня, – ответил Телий, одобрительно взглянув на задавшего об этом вопрос Орагура, – а ты молодец, по косвенным признакам определивший это! На самом деле здесь центр военного лагеря олиев. Ожидая вас, сюда мы стягиваем военную силу. Отсюда поведем наступление на миркутян, чтобы вышвырнуть их из страны. Военные становища, тренировочные лагеря располагаются согласно плана вокруг этой деревни. Все силы будут здесь уже к завтрашнему утру. И мы дадим бой захватчикам, надеясь на помощь Хранителя.

Обед немного припозднился – возвращения их группы не ожидали так быстро.

– У нас пока нет возможности приготавливать изысканные блюда, – словно извиняясь, сказал Телий, приглашая людей за стол, – ведь здесь военный лагерь, и еда здесь по-солдатски простая. Но после победы, я клянусь, мы удивим вас такими яствами, которых вы и в жизни не пробовали!

К концу обеда в столовой появился главный жрец Валирумм, принесший сведения о том, что люди доставили исключительно ценные артефакты. Свитки оказались недостающими страницами Книги Древних, позволяющими в разы ускорять переходы и усиливать их, не нанося ущерба рельефу местности. Маги олиев начали изучение их, и к раннему утру будут в совершенстве уметь управлять переходами. Правда, абсолютную точность и скорость переходов в другие земли можно добиться только с помощью всех четырех магических шаров, а, как известно, четвертый шар находится где-то у миркутян. А о значении огромного фолианта говорить простыми словами невозможно. Это – толкование Книги Древних. Знания, заложенные в ней – бесценны. И многие поколения магов еще долго будут черпать в ней крупицы истины, постоянно учась новому, потому что это не простая книга – информация в ней постоянно обновляется, пополняясь и заменяясь все новыми и новыми знаниями.

– А что слышно из провинции Гетаны, удалось ли всем уйти? – спросила Олиона.

Телий тут же вызвал помощника, приказав разузнать, как обстоят дела в провинции.

– Ничего не слышно. Не было никакого нападения, и войска жрецов там не появлялись, – доложил тот, – я уже интересовался этим.

– А в других провинциях, в Даре, например?

– И там все спокойно.

– Странно, – пожал плечами Телий, – информация была, что называется, из первых рук. Значит, можно возвращать туда людей. Распорядись об этом.

Помощник кивнул и вышел из столовой.

Сразу после обеда Телий собрал на военный совет вождей прибывших отрядов. На нем присутствовали также скандинав, Орагур, Гардис и Олиона. Долго шло обсуждение и выработка решения на восстание, деталировка его. Планировалось одновременное нападение на все храмы Черной Змеи и на казармы солдат.

Едва Телий встал, чтобы подвести итог военного совета, как в помещение чуть ли не вбежал Валирумм с сообщением, что войска жрецов с помощью оставшегося у миркутян магического шара осуществляют переход в один из районов Лагаша.

Люди встревожено переглянулись.

– Ты не мог бы назвать более точно, куда? – спросил Телий.

– Это известно, к городу Ларсе. Мало того, магическое возмущение настолько сильное, что без труда прочиталось, что туда же осуществляют переход войск, подвластных Демону ночи, а также и он сам.

– Демон сравняет твой город с землей! – всплеснула руками Олиона, глядя на Орагура, – ни в коем случае нельзя ему это позволить!

– Они решили перейти в наступление на той земле, – моментально среагировал Телий, – все, о чем мы здесь решили, теперь не отвечает требованиям насущного момента. Решающее сражение, в котором будет определена судьба нашей и вашей земли, – он указал на людей, – будет не здесь, а там, у вас.

– Готовьте всех, – обратился он к вождям, – мы выступаем немедленно, как только все будут в сборе. Валирумм, все войска направляются к долине реки, текущей сразу же за последним лагерем. Вы должны организовать наш переход прямо на центральную площадь Ларсы.

– Нас надо отправить прямо сейчас, – обратился Орагур к Телию, – вы можете сделать это?

– Сколько вас будет? – спросил Валирумм.

– Всего пятеро, – ответил Орагур.

– Я с вами, – встрепенулась девушка.

– Нет, на сей раз ты останешься с отцом, – твердо глядя ей в глаза, ответил советник, – слишком непредсказуемо то, что мы там встретим. Ты придешь, но позже.

Он круто развернулся и быстро пошел к выходу, куда за главным жрецом уже ушли скандинав и гвардейцы.

– Пирт, – умоляюще позвала она задержавшегося молодого гвардейца, – Пирт, миленький, к тебе одна просьба – не спускай с него глаз. Обещаешь мне?

– Конечно, обещаю, – поклонился он, – ни одному волосу я не позволю упасть с его головы, сберегу, чтобы вам когда-нибудь в гневе было за что ухватиться!

– Пирт! – отчаянно завопила она, – не придуривайся!

– Все будет хорошо! – прокричал гвардеец и исчез за дверью.