Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

34. Сусан (Сузы)

Последующие дни прошли в памяти Набонасара, как в тумане. Караван двигался по узким тропам невысоких гор то вверх, то вниз, изредка останавливаясь на ночевку во встречных деревнях, чаще просто на подходящих горных площадках.

Как ни хотелось Хутрапу обойти стороной Сусан, однако люди и животные были вымотаны горными тропами донельзя. И надо было пополнить запас продовольствия. Пришлось рискнуть и под видом сопровождения собравшегося на охоту богача направиться прямиком в город. Это было единственное подходящее объяснение. Торговым караваном назваться никак было нельзя. Во-первых, что это за торговый караван, у которого совершенно нет товаров? И, во-вторых, странный вид был у людей – у многих еще белели на головах, руках и ногах повязки, следы сражения в песках. По счастью, это можно было выдать за результат схватки с каким-нибудь крупным зверем.

Начальник смены городской стражи, командовавший в воротах, с удивлением и даже некоторой опаской осматривал людей и поклажу, однако получив положенную плату за проход в город и даже немного сверх того, что, несомненно, отложилось в его кармане, и узнав, что небольшой караван простоит в городе всего два дня, приказал пропустить его в город.

Уже вечерело, когда люди разместились на каком-то постоялом дворе. Хутрап не мелочился и совершенно не стремился сэкономить, поэтому постоялый двор и был расположен в центральной части города. Комнаты в нем были весьма приличными и еда очень даже неплохого качества. Хутрап попросил хозяина постоялого двора также найти хороших мастеров по изготовлению шатров. Его шатер, существенно пострадавший при переходе через ирак, снова требовал ремонта. В наступивших сумерках появились мастера и увезли шатер, пообещав сделать ремонт к утру.

Впервые за много времени люди сумели в нормальных условиях отдохнуть и выспаться, хотя Набонасар и выставлял ночной пост.

Рано утром в покоях, занятых Хутрапом, появился посыльный от мастеров, занимающихся ремонтом шатра, и он, чертыхнувшись, встал и, наскоро ополоснувшись, отправился с ним. Однако вернулся довольно быстро и снова завалился спать почти до самого завтрака. Когда все собрались в большой столовой за едой, Хутрап объявил, что караван простоит на отдыхе еще полные день и ночь, и отправится дальше лишь завтра с утра. Поэтому все, кроме караула, могут отдыхать и погулять по городу, но к обеду должны вернуться, так как в это время Хутрап расскажет о дальнейшем маршруте и надо будет готовиться к выходу. А сейчас он в сопровождении скандинава отправится с визитом вежливости к правителю города. Кроме того, только правитель города выдает разрешение на переправу через мост реки Карун.

– Пойдем со мной, – предложил он Энинрис, – познакомлю с Эпарти, правителем города. Это начитанный и умный человек.

– Не привыкла я разговаривать с вельможами, да и голова разболелась, – отказалась она, – я лучше на рынок схожу, развеюсь…

Через некоторое время Хутрап в сопровождении скандинава был у дворца правителя Сусана. Под удивленными взглядами перешептывающихся между собой жрецов богини Пиненкир, во множестве прогуливающихся по двору и покоям правителя, они прошли в комнату для приема. Эпарти не стал принимать их в парадном зале, а назначил прием в своем рабочем кабинете, стремясь этим унизить Хутрапа и низвести его до роли обычного просителя.

Он даже не встал со своего места у стола, едва Хутрап появился на пороге кабинета. За спиной правителя города у стены выстроились с полдесятка вооруженных стражников. А сбоку неприметно стал кто-то из его советников, облаченный в жреческую одежду.

– Что тебя принесло сюда? – сквозь зубы спросил Эпарти, не поднимая глаз.

– Ты, сын шакала! – тихо, но внушительно, сказал Хутрап, без приглашения опускаясь на стоявший по другую сторону стола табурет.

Он не собирался щадить самолюбие правителя города.

– Ты вздумал унизить меня, посла твоего будущего господина Пели, – тем же тоном продолжал Хутрап, – и думаешь после этого остаться здесь правителем? Но я не уверен, что ты вообще останешься с головой!

– Ты вздумал пугать меня, Хутрап? – вскинулся взбешенный Эпарти, – но берегись, как бы не пришлось вытаскивать отсюда твое обезглавленное тело!

– Ты как был недоумком, так им и остался, – презрительно сказал Хутрап, – это видно хотя бы из того, что стоит мне шевельнуть пальцем, и ты тут же отправишься туда, откуда не возвращаются, вместе со своими охранниками!

Скандинав как несокрушимая скала стоял за его спиной. И Эпарти, несмотря на маячивших за спиной солдат, сразу же почувствовал себя незащищенным. Гигант, стоявший за Хутрапом, без сомнения, отправил бы и его охрану, и самого правителя города в чертоги его покровительницы богини Пиненкир в мгновение ока. В этих условиях поневоле приходилось быть настороже, не доводя до открытого конфликта.

– Ладно, ладно, – примирительно махнул рукой Эпарти, – признаться, я не думал, что ты

придешь ко мне. Я слышал, что ты должен везти завещание…

– Я и везу его, поэтому ты должен лизать пыль под моими ногами и молиться, чтобы уцелеть!

– Его еще надо довезти, – заметил Эпарти, – однако, забудем о наших разногласиях… Что же ты хочешь от меня, ведь за чем-то ты появился здесь?

– Ты сейчас же выпишешь подорожную до Аншана с приказом о содействии мне вместе с пропуском по мосту через Карун. Я пробуду в городе до завтрашнего утра, но то, что я сказал, должно быть у меня сейчас же!

Стоявший сбоку жрец тихо зашептал что-то в самое ухо Эпарти. Тот улыбнулся, взглянул на Хутрапа и утвердительно кивнул головой.

– Зачем нам ссориться? – широко улыбаясь, воскликнул правитель города, – вот и жрец богини Пиненкир также настойчиво советует выполнить твою просьбу.

Эпарти позвонил небольшим бронзовым колокольчиком, стоявшим перед ним на столе. В боковую дверь вбежал писец. Выслушав правителя города, он немедленно исчез. На столе появились фрукты в дорогих вазах и вино. Хутрап поблагодарил, но не прикоснулся ни к чему. В ожидании, пока принесут готовые свитки, он коротко отвечал на расспросы Эпарти про Вавилон. Вскоре подорожная и пропуск были готовы. Наложив на них личную печать, правитель Сусана протянул их Хутрапу. Тот взял их и, не прощаясь, покинул кабинет.

– Откуда он взялся? – зло спросил Эпарти, едва за Хутрапом закрылась дверь, – и почему мне не доложили о том, что он в городе?

– Никто не знал о его прибытии, он внезапно появился у дворца, сделать уже ничего нельзя было, – ответил секретарь.

– Тогда у тебя хватило ума, чтобы проследить, куда он направляется и сколько их там?

– Это сделано, господин. За ними посланы соглядатаи. Скоро мы все будем знать.

– Поставь в известность об его появлении городского верховного жреца богини Пиненкир. Его люди должны ночью устранить Хутрапа и забрать завещание.

– Я понимаю и все сделаю незамедлительно.

35. Визит аккадского гостя. Нападение на постоялый двор

Вскоре после того, как Хутрап отправился ко дворцу правителя города, в кабинет старшины купцов большого аккадского торгового двора, расположенного неподалеку от городской стены, стремительно зашел начальник охраны двора и, несмотря на то, что в кабинете больше никого не было, что-то зашептал ему на ухо. Глаза у старшины купцов расширились, он вскочил и согласно кивнул головой.

– Немедленно убери всех с дороги, ни один человек ничего не должен видеть, раз последовала такая просьба, – сказал он, – и обеспечь нас фруктами и напитками! Веди сюда и оставь нас наедине.

Когда вошедший человек, дождавшись ухода начальника охраны, сбросил капюшон с головы, старшина купцов низко поклонился ему.

– Ко мне поступил приказ Нарамсина, царя Аккада, оказывать тебе всяческое содействие. Приказывай, что надо исполнить.

В это время раздался негромкий стук в дверь. Гость сразу же снова набросил капюшон на голову, и только тогда старшина купцов разрешил стучавшему войти. Стучал начальник охраны, принесший большое блюдо, доверху заполненное фруктами, и сосуд с напитком. Поставив все это на столик, он с поклоном удалился. Гость снова отбросил капюшон и набрал горсть фисташек.

– У меня мало времени, – сказал он, – вернее, его нет совсем. Поэтому слушай, что ты должен будешь сделать. Хутрап, посол Пели, с завещанием находится на постоялом дворе в центре города.

– Как эта хитрая лиса забралась в курятник, где вокруг полно собак? – удивленно спросил старшина купцов, – это абсолютно на него не похоже! За этим что-то кроется!

– В караване нет припасов, он вынужден был завернуть сюда, – ответил гость, изредка бросая в рот орешки, – иначе бы все остались без еды.

– Но это так неосторожно с его стороны! – покачал головой старшина купцов.

– Ты кому служишь – Эламу или Аккаду? – разозлился гость, – слушая тебя, кажется, что нашим врагам!

– Я просто пытаюсь понять Хутрапа. Я уверен, что за этим что-то стоит!

– Пусть стоит, что хочет, – ответил гость, – теперь это не имеет никакого значения. Ты должен сделать вот что. С Хутрапом всего-то тридцать человек. Правда, есть там один, стоящий десятка. Однако сотня человек сегодня ночью должна истребить всех их. Затем проверить каждую складку их одежды. Надо найти завещание. Он так спрятал его, что я до сих пор не могу понять, куда.

– Может, носит под одеждой? – спросил старшина купцов.

– Нет, точно нет. И ни у кого из его ближайшего окружения его нет. Возможно, где-то в караване находится его доверенное лицо, которое хранит завещание в своих вещах… Никто не должен уйти. Я же буду в самой дальней комнате, под столом. Смотри, не ошибись!

– Сотня моих людей перед восходом солнца, когда самый сильный сон, совершит налет. Я все понял. Мы обставим это, как обычное ограбление.

– Это твои проблемы, что ты будешь дальше делать. Мне же нужно завещание, а для этого нужны трупы их всех без исключения! Конечно, кроме самого Хутрапа, его надо захватить только живым!

Гость снова надвинул капюшон. Старшина купцов вызвал начальника охраны и приказал незаметно проводить визитера к выходу со двора. И вскоре нежданный гость растворился в толпе народа, бродившего по узким лабиринтам улиц, а начальник охраны аккадского торгового двора вместе со старшиной купцов еще долго сидели, обдумывая план нападения на посольство, руководимое Хутрапом. Тем более, что условием было то, что никто из сопровождающих Хутрапа людей не должен был уйти. Поэтому было решено, что участвовать в нападении должно не менее двух сотен человек. Из них сотня составляет первую волну атакующих, полсотни человек дополнительно перекрывают возможные пути отступления, а оставшиеся полсотни составляют стратегический резерв и направляются, если встретится упорное сопротивление и защитникам удастся укрепиться где-нибудь внутри постоялого двора. Слишком многое зависело от этого завещания. И старшина купцов дал приказ людей не жалеть.

Несколько аккадских шпионов вскоре уже прогуливались у входа в постоялый двор, изредка заглядывая внутрь него, чтобы узнать, как будет организована его ночная охрана. Однако перед обедом на постоялый двор вернулись из города все отпущенные люди, и его ворота закрыли, лишив шпионов возможности наблюдения. Им оставалось лишь следить за воротами, ожидая, что кто-нибудь выйдет наружу. Однако никто не выходил, внутри постоялого двора царила тишина, изредка нарушаемая ржанием лошадей и криками верблюдов.

В полной темноте перед самым рассветом на окружавших постоялый двор улицах произошло какое-то движение и послышался легкий шум. Две сотни вооруженных аккадцев во главе с начальником охраны торгового двора и в присутствии старшины купцов тихо окружили его. Однако, к их удивлению, постоялый двор был освещен факелами, изнутри него слышалась беготня людей и какие-то выкрики.

– Они узнали про наше нападение и готовятся обороняться! – тотчас сообразил старшина купцов, – атакуй немедля, пока они не приготовились!

Начальник охраны тут же подал условный сигнал, и сотня человек, с оружием наизготовку перемахнув через забор по принесенным с собой лестницам, со всех сторон вломилась на территорию двора и напала на находящихся там людей. Произошла ожесточенная рубка. Однако, против ожидания, не тридцать человек оказалось на дворе, а много больше, и числом они никак не уступали напавшим аккадцам, ели не превосходили их. Шум ожесточенного сражения был таким, что проснулись люди в расположенных поодаль домах и, вооружившись, высыпали на улицы, решив, что какой-то враг внезапно напал на город и пробрался в центр города.

Ворота постоялого двора распахнулись, и, ведя за собой полсотни человек усиления, начальник охраны и старшина купцов вломились внутрь. На дворе лежало множество убитых и искалеченных людей с обеих сторон. К этому времени сражение временно затухло, воюющие стороны отодвинулись друг от друга, собирая силы для нового натиска. Но…

– Прекратить! – внезапно, что было сил, закричал старшина купцов, выбегая вперед. Ничего не понимая, но подчиняясь команде своего начальника, начальник охраны повторил его команду. Сгрудившись у ворот, аккадцы опустили мечи.

Такая же команда послышалась у противника, с противоположной стороны, и навстречу старшине купцов из их нестройных рядов вышел… хорошо ему знакомый городской верховный жрец богини Пиненкир.

Они молча смотрели друг на друга.

– Ловко он нас провел! – сквозь зубы сказал старшина купцов.

– Но ты ничего не сказал мне, что они здесь! – зло выкрикнул жрец, – тогда бы ничего этого не было!

– Я сам мог управиться с ними! Это и наше дело! – ответил старшина купцов, яростно сжимая кулаки.

– Вон оно – твое дело! – зло кивнул головой на заваленный телами двор жрец.

– Но как это могло случиться, что мы приняли за врагов друг друга? – приходя в себя, спросил старшина купцов, – и куда делся Хутрап?

– Понятия не имею, – признался жрец, – мы только пришли, и тут со спины напали твои люди. Я и решил, что это засада Хутрапа…

Сражение прекратилось. Люди начали перевязывать раны и складывать в одно место убитых. Жрец послал своих людей обыскать постоялый двор снизу до верху.

– Сведения, что Хутрап здесь, мне послал правитель Эпарти, – сказал верховный жрец, ожидая результатов обыска, – у него был сам Хутрап.

– А у меня был один надежный человек, – сказал старшина купцов, – он точно знал, что посол Пели будет здесь до утра. Ничего не понимаю! Куда он мог пропасть?

Результаты обыска принесли еще больше непонятного для старшины купцов и верховного жреца. Все животные – кони, верблюды, и весь груз каравана были на месте. Не было только ни одного человека. Вообще ни одного! Тем временем, отдуваясь, в сопровождении нескольких вооруженных человек сюда прибежал хозяин постоялого двора. Его немедленно доставили к глазам верховного жреца.

– Где твои постояльцы? – зло спросил его старшина купцов.

– А что, их разве нет? – удивленно переспросил хозяин, – они заплатили мне положенную плату и попросили, чтобы никого не осталось из слуг. Что они сами со всем управятся. Слуг я отпустил, и сам ушел, где-то к обеду.

– Как они могли уйти и куда? – спросил верховный жрец.

Хозяин постоялого двора только в недоумении развел руками.

Прибывшему к постоялому двору отряду городской стражи верховный жрец показал распоряжение правителя города, согласно которому под его руководством происходила поимка государственных преступников, скрывающихся в данном постоялом дворе, и запрещалось кому бы то ни было вмешиваться в его действия. Командир отряда пожал плечами и увел отряд обратно в казарму. Вмешиваться у него не было ни причин, ни желания.

Тем временем уже начало светать, и обыск подошел к концу. Верховного жреца и старшину купцов позвали на дальний конец двора и показали обнаруженный хитро замаскированный лаз в окружающем его заборе, через который люди Хутрапа незаметно покинули двор. Зло плюнув, верховный жрец приказал дать хозяину постоялого двора пятьдесят плетей, чтобы он в дальнейшем знал, кому можно сдавать места, а кому нет. Вскоре крики избиваемого стали доноситься из одного из строений, а люди старшины купцов и верховного жреца, забрав с собой раненых и убитых, начали уходить с постоялого двора. В ночной схватке погибло почти полсотни человек с обеих сторон, и почти столько же было раненых. Верховный жрец приказал своим людям конфисковать и доставить к нему оставшихся от каравана животных, в том числе и трех прекрасных арабских скакунов. Старшина купцов не посмел возразить ему, хотя ему и чрезвычайно хотелось самому завладеть ими.

Дальнейшие действия городской верховный жрец и старшина аккадских купцов проводили уже совместно с правителем города, сидя за столом его кабинета и выслушав прежде массу нелицеприятных эпитетов и ругательств в свою сторону. Обсуждали дальнейшие действия по поимке Хутрапа.

– У них было еще два редких арабских жеребца, – вспомнил старшина купцов, – и их должны были запомнить стражники городских ворот, если только их уводили из города. Надо немедленно организовать опрос городских стражников.

К стенам города немедленно были отправлены гонцы с соответствующим распоряжением.

– Я не могу сказать, кто у меня есть в его сопровождении, – откровенно признался старшина купцов в ответ на требование правителя города сказать, откуда у него подробнейшие сведения о составе каравана Хутрапа, – это будет стоить мне головы. Могу только сказать, что он настолько засекречен, что даже лицо его видели только несколько посвященных. И к нему никак не обращаются в разговоре, чтобы даже случайно никто ничего не догадался. Он ищет, куда Хутрап спрятал завещание, но пока безуспешно. Вроде и спрятать негде, однако обнаружить до сих пор не удалось.

– А, может, и нет у него этого завещания? – спросил правитель города.

– В том то и дело, что есть. Хутрап его несколько раз держал в руках, проверяя, не отсырел ли свиток. Но вот только куда он затем его прятал – неизвестно. Поэтому надо взять Хутрапа непременно живым, а раскаленные угли развяжут язык любому…

Вскоре после завтрака, поданного прямо в кабинет, примчались посыльные с известиями, что караван в четыре десятка лошадей, в котором находились два неоседланных арабских жеребца, вчера после обеда вышел из городских ворот и направился в горы, по направлению к переправе через реку Карун.

– Ну вот, прояснилось, – довольно улыбнулся правитель города, – это точно они. Хутрап бросил трех прекрасных арабских жеребцов только потому, что они были заседланы, а этих ведет с собой в качестве подарка. Сколько ты говоришь там человек в караване, немного больше тридцати?

– Мои люди более подготовлены к походам, чем твои стражники, – вмешался старшина купцов, – они привыкли сопровождать караваны и лучше будут чувствовать себя в горах.

– Я с ним согласен,– кивнул головой верховный жрец, – пусть направит сотню своих людей вдогонку.

– И следопыты, умеющие читать следы, найдутся, – утвердительно кивнул старшина купцов.

– Ну что ж, быть по сему, – подвел итог правитель города, – но смотри, купец, если твои люди ошибутся, всем нам не сносить головы! Так что надо землю грызть, но достать завещание! И не забывай, что Хутрап имеет полдня запаса. И возьми для своих людей подорожную. Я подпишу.

– Не беспокойся, будут землю грызть, если потребуется! – заверил старшина купцов.

Еще оставалось порядочно времени до полудня, когда сотня аккадских солдат, переодетых в гражданскую одежду, но в полном вооружении, имея каждый заводную лошадь, вышла из городских ворот и на рысях помчалась в сторону далекой переправы.

Через два дня в ту же сторону помчались еще три сотни всадников. Их возглавлял сам Эпарти, правитель Сусана, не выдержав напряжения ожидания вестей от направленной за Хутрапом погони и решив лично узнать ее итоги на месте, у моста через Карун.

36. Уход из Сусана

– Ты что, с ума сошел? – едва разошлись отпущенные в город люди, спросил Хутрапа Набонасар, – отправляешься к городскому правителю, который с потрохами сдаст нас всех аккадцам до завтрашнего утра, едва узнает, что ты здесь, да еще и с нужным им завещанием!

– А с чего ты решил, что мы здесь задержимся до завтрашнего утра? – усмехнулся Хутрап, – эта байка как раз и рассчитана на тех, кто будет готовить нападение, поэтому я и изложил ее во всеуслышание. Аккадский шпион сейчас должен встретиться со своими и рассказать, что мы будем здесь сидеть до утра. Нападение они будут готовить ночью, а мы уйдем сегодня же сразу после обеда, опередив их на полдня. Пока они сообразят и соберут силы, мы будем уже далеко. Кроме этого, есть еще одна задумка. Что мы будем до утра, узнает и Эпарти. Этот тоже захочет выслужиться, только перед Энпилуханом. И тоже будет готовить ночное нападение. Пусть пободаются в темноте друг с другом!

– Хорошее предложение! – одобрил Набонасар, – интересно, что сказал насчет всего этого скандинав?

– А как он может возражать против того, что сам придумал и предложил? Но смотри, – предупредил Хутрап, – об этом плане, кроме нас троих, не знает ни одна живая душа. Ты должен осторожно приготовить все к отъезду. И еще одно, – добавил он, – ситуация сейчас для нас действительно чрезвычайно сложная, поэтому, согласно распоряжениям, о которых ты знаешь, полноту власти в караване с этого момента я возложил на скандинава.

Набонасар, понимающий существенную роль скандинава в событиях, был далек от мысли о честолюбивых вопросах первенства и всегда думал только об интересах дела.

– А шатер, его же не успеют отремонтировать?

– Не будет с нами никакого шатра, и верблюды останутся здесь. И лошади тоже. Только двух арабских скакунов ты прямо сейчас уведешь. Их жалко оставлять.

Набонасар в недоумении уставился на него.

– Нас всех ровно тридцать пять человек, – продолжал Хутрап, – нет, бедных Бурны и Шамши уже нет, значит, тридцать три человека. Всего надо сорок лошадей. Также нам необходимы припасы на дорогу. Твое дело до обеда обеспечить это. И сосредоточишь все это в постоялом дворе слева от городских ворот. Мы проходили мимо него, помнишь? Туда и приведешь скакунов.

Набонасар, начав понимать хитроумный замысел, утвердительно кивнул головой. Он хорошо запомнил большой огороженный крепким забором двор и даже предлагал остановиться в нем. Однако Хутрап направился дальше, в центр города.

– Мелкими группами, незаметно, после обеда мы выйдем отсюда, проберемся на тот двор и сразу же уходим из города. Половину дня нам придется гнать коней быстро, чтобы обеспечить отрыв от погони. А в следующие дни погоня будет висеть на хвосте. Правда, этой ночью им будет немного весело, если все пойдет так, как ожидается. Но к утру они придут в себя. Так что легкой жизни нам еще долго не предвидится. Возьми это золото, – Хутрап передал Набонасару увесистый мешочек, – это на твои расходы. Там же, на постоялом дворе, будет ждать проводник. Он проведет нас до моста через реку Карун. Троп не так и много, но лишь одна из них ведет на единственный мост. Как бы нам не заплутать… Надо выйти к мосту раньше преследователей, иначе они запрут нас и не дадут переправиться. Подготовь коня и для проводника. Да, об оплате с проводником договорись сам. И до обеда ты должен все успеть.

– А как поступить с хозяевами постоялых дворов? – уже продумывая про себя план работ, спросил Набонасар.

– Они оба знают, что им надо делать. Они давние приверженцы Пели. Правда, тому, где мы находимся сейчас, придется несладко, – усмехнулся Хутрап, – когда здесь начнется заварушка и аккадцы с солдатами правителя города сначала передерутся, а затем разберутся, что к чему, хотя он вроде бы и ни при чем, однако ему точно отсыпятся полсотни плетей, никак не меньше. Но ему, как и другому, хорошо заплачено за помощь, кроме того, когда к власти придет Пели, он будет назначен помощником нового правителя города, и в память об избиении будет мстить обидчикам, чем только может. А на первых порах это будет нам очень даже с руки…

Набонасар немедленно, пока не началась слежка, лично увел двух арабских скакунов. А вскоре он уже небольшими партиями, чтобы не привлекать особого внимания, закупил четыре десятка не быстрых, но выносливых в горах лошадей, приказав немедленно доставить их на расположенный вблизи городских ворот постоялый двор. Также он закупил продукты на десять дней на тридцать пять человек, немного корма для арабских скакунов, казаны для приготовления пищи, шерстяные одеяла, чтобы спать на них ночью, и еще некоторые нужные мелочи, вроде кожаных ведер и тому подобного. К обеденному времени все было сосредоточено на постоялом дворе. Лошади загружены и оседланы. Набонасар ожидал только прихода людей.

Все отпущенные в город вернулись к обеду. Веселая и довольная Энинрис щеголяла в новом платье, купленном на рынке на деньги, выданные ей Хутрапом. За обедом, не вдаваясь в подробности, Хутрап объявил, что сразу же после обеда все должны взять свои личные вещи и группами не более, чем по три человека, отправиться в другой постоялый двор, оставив здесь лошадей и верблюдов. Никто не стал задавать лишних вопросов. Быстро собравшись, маленькие группы через небольшой промежуток времени одна за другой уходили через лаз в задней стороне забора. Только Энинрис, заметно нервничая, попросила разрешения взять с собой свою смирную лошадь, к которой уже привыкла за дорогу. В этом ей было отказано. Она даже всплакнула. Однако, несмотря на слезы, в самой категоричной форме ей было приказано, чтобы она ни на шаг не отходила от скандинава, который получил такое же распоряжение – держать ее возле себя. Хутрап, скандинав и Энинрис последними оставили постоялый двор. Огромный скандинав с трудом пролез в узкий лаз, установив затем отодвинутые доски на свое место и закрыв его.

Наблюдая, не следит ли кто-нибудь за ними, они сделали крюк по улицам города. Слежки не было. Все шло по плану. Когда они вошли на постоялый двор, там все были уже готовы к движению. Каждый уже находился у своего коня, были определены те, кто ведет вьючных лошадей и арабских жеребцов. Здесь же находился и проводник.

Удовлетворительно кивнув, Хутрап махнул рукой и всадники, выехав из ворот двора, направились к близким городским воротам.

Кони, закупленные Набонасаром, оказались отличными ходоками. Они без устали бежали по ровной местности и уверенно шли по узкой горной тропе. Она то поднималась вверх по крутым склонам гор, то шла по узким горным долинам. Приходилось переправляться через многочисленные ручьи, не представляющие в эту пору года особых преград. Скандинав до минимума сокращал время на остановки. Даже обедали на ходу. Если бы не необходимость давать отдых лошадям, он, казалось, заставил бы всех двигаться круглосуточно. Такой темп, объяснял он, необходим для того, чтобы попасть на переправу раньше, чем их настигнет погоня, в наличии которой никто не сомневался.

По расчетам проводника, на третий день пути они должны были выйти к мосту. И он, выведя караван на нужную тропу и получив обещанную плату, отправился обратно в Сусан. Однако к полудню этого, второго дня пути, Хутрап неожиданно заболел. Он жаловался на боль в животе, настолько сильную, что не мог ехать на коне. Ему попытались соорудить носилки, однако тряска на носилках, которые несли две лошади, лишь усиливала его страдания. Поневоле пришлось сделать остановку. Полдня Хутрап пролежал, постепенно приходя в себя. Эта задержка и сыграла роковую роль.

Когда до переправы через Карун оставалось рукой подать и с ближнего перевала уже можно было рассмотреть расположенное в неширокой горной долине узкое глубокое ущелье, на дне которого клокотала быстрая река, через которую был перекинут деревянный мост, по которому могла проехать груженая повозка, преследователи были уже в двух шагах от каравана.

Караван спустился с перевала в горную долину и направился к сторожевому посту. Мост охраняла сотня солдат во главе с сотником. Их задачей, кроме охраны, было взимание пошлины за переправу и арест людей, которые попробуют без разрешения властей пересечь мост. На много дней пути это была единственная переправа, и, чтобы обойти ее, надо было затратить уйму времени и сил. И не факт еще, что удастся живым завершить путь в обход. Уж слишком много смертельно опасных препятствий было на этих путях.

Однако не успел арьергард каравана, три солдата, двигавшиеся в нескольких полетах стрелы позади основной группы, спуститься в долину, как сзади послышался топот, и из-за поворота тропы выскочила цепочка всадников, устремившаяся на них. Засвистели стрелы. Один из солдат арьергарда был убит, но двое других, успев выпустить по стреле в напавших и сбив с лошадей первых двух из них, уже мчались к каравану, который свернул в сторону и помчался к расположенному рядом лесу. Быстро рассредоточившись между деревьями, солдаты выхватили луки, и несколько слишком близко приблизившихся к укрытию аккадцев упали на камни. Те отступили, полукольцом охватив укрытие. Тем временем командир аккадцев помчался в сторону сторожевого поста и предъявил сотнику подписанный правителем Сусана свиток, в котором говорилось о том, что специальный отряд, находящийся на государственной службе, преследует банду разбойников. И требовалось от сотника оказать всемерную помощь в разгроме банды. Сотник выделил в помощь отряду половину своих людей, приказав им не особенно высовываться и беречь себя, благо эти его слова командир отряда аккадцев не слышал. Он уже умчался организовывать осаду бандитов, укрывшихся в лесу.