– Мне хотелось убраться от этого города, как можно дальше, возможно вы не поверите, но на дороге можно встретить и хороших людей, которые вовсе не против помочь.
– Вы правы, я не верю.
Ахматов внимательно осмотрел девушку. Синий сарафан, подчёркивающий глубокие голубые глаза, черные тоненькие перчатки. И в добавок очень худое телосложение.
– А где ружье?
– Какое? – вопрос будто ее обескуражил.
– Ну как какое, каким вы детей спасали конечно.
– Продала за ненадобностью, этих детей же нужно на что‑то кормить.
– И вправду. Позволите? – Александр потянулся к левой части пальто делая вид будто хочет его снять и быстро выхватил ружье с плеча, направляя его на девушку.
– Что вы делаете, вы с ума сошли, я закричу.
– Что ж вы людям лапшу на уши вешаете Валентина Николаевна? Не могли бы вы снять свои прекрасные перчатки? – она молча подчинилась, на левом указательном пальце был обломан ноготь. – Что и требовалось доказать! – не сводя ружья, он бросил обломок ногтя, найденного в дереве, на стол.
– А теперь давайте на чистоту, с самого начала пожалуйста!
– И ради чего, простите, вы что, не будете стрелять по итогу? – произнесла она с усмешкой и нотками грусти.
– Кто знает? Ответь на вопрос, уж больно мне кое‑что любопытно. Почему ты так далеко забралась от городов, не похоже на твой род?
– А что ты знаешь про наш «род»?
– Немного, может ты просветишь?
– Может я просто убью тебя? – произнесла она со злой усмешкой.
– Сомневаюсь, ты слишком слаба, я уж в этом разбираюсь. Растерзанный Тарасов, только подтверждает мои слова, ты была очень голодна и потеряла контроль. Ты выглядишь слабой и только чудом сможешь увернуться от пули. – Жестко окончил Ахматов.
Валентина развела руками: – Ладно спрашивай.
– Почему ты так далеко забралась от крупных городов?
– Меня изгнали за убийства сородича. За такое обычно казнят, но глава клана решил отправить меня в изгнание. Для большинства наших, это практически одно и тоже. Другие кланы не принимают изгнанников в свои города.
– Интересно. А зачем тебе эти дети?
– Они все что у меня есть, Андрей и Настя они, мне все равно что родные. – грустно подметила она. – Тогда слоняясь, я так долго не ела, что зверь внутри отступил и человечность немного взяла верх, конечно, жестоких мук голода это не отменяло. Видя детей, оказавшихся в похожей ситуации, я не смогла бросить их на растерзание волкам. Они… так сильно держались за меня, я не могла их бросить или причинить вред. Я питалась по ночам в соседях деревнях, не убивая своих жертв, чтобы контролировать зверя, потому я такая слабая.
– Я верю тебе, по крайней мере, что ты пыталась его «контролировать», именно из‑за того, с каким грохотом он вырвался. Ты растерзала старика. Как это произошло?