Общее учение о векселе

Общеизвестно, что вексельные обязательства относятся к абстрактным гражданско-правовым обязательствам. Абстрактные гражданско-правовые обязательства, как мы указывали, были известны римскому частному праву. В римском частном праве, как следует из первоисточников, деление гражданско-правовых обязательств на абстрактные и материальные, как правило, проводилось без исследования внутренней правовой сущности таких обязательств, ограничивались наличием основания (каузы) или ее отсутствием. В одном случае для возникновения обязательства (или гражданско-правового договора) не требовалось основания (например, при стипуляции), в других, как правило, необходимо наличие основания (causa), т. е. не может быть «голого договора». Римские юристы, характеризуя абстрактные обязательства, не раскрывали это понятие, не пользовались такой правовой категорией, как абстрактное обязательство, поскольку юридическая практика того времени в этом не нуждалась. Суждения, изречения, выводы классиков римского частного права по большей части носили технико-юридический характер: в виде правовых формул и положений, юридических конструкций, решений казусов и т. п.

В отношении основания обязательства имеются различные воззрения на понятие основания договорных (каузальных) обязательств. Согласно одной точке зрения, «основанием сделки признается та правовая цель, для достижения которой сделка совершается… в основании сделки должно быть указано, с какой целью передается имущество. Имущество может быть передано, например, по договору купли-продажи с целью передачи в собственность другого лица с условием получения видимого удовлетворения – уплаты покупной цены за передаваемое имущество…^[198] «…По мнению других цивилистов, основание сделки (договора) не только цель, но и тот правовой интерес, побуждающий лица вступать в обязательственные отношения. Таким образом, в гражданско-правовой доктрине преобладает мнение об отсутствии основания абстрактного обязательства. В большинстве своем авторы ограничиваются примером абстрактного обязательства вексельным обязательством или векселем.

Абстрактность векселя имеет некоторое отличие от других общегражданских абстрактных обязательств и выражена в ст. 17 Положения о переводном и простом векселе, которая устанавливает, что лица, к которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут выдвинуть векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действует сознательно в ущерб должнику. По справедливому мнению профессора Л. А. Новоселовой, «абстрактный характер векселя в отношениях между лицами, связанными хозяйственной (основной) сделкой, проявляется в переложении бремени доказывания. В отличие от обычной сделки, когда кредитор обязан доказать наличие основания обязательства, кредитор по векселю такие доказательства представлять не должен. Бремя доказывания, отсутствия основания либо недозволенного характера основания сделки, лежащей в основе вексельного обязательства, возлагается на должника»^[199]. Вопрос об основаниях выдачи векселя лежит за пределами вексельного права.

В современной цивилистике по устоявшимся традициям принято считать, что в абстрактной сделке отсутствует указание на ее основание (causa), т. е. цель, на которую она направлена, при этом ее действительность не зависит от основания. Как нам представляется, на интересной позиции, которая не утратила свою актуальность и в наши дни, стоит профессор Г. Ф. Шершеневич по поводу абстрактных обязательств в сравнительном их анализе с материальными обязательствами (которые он называет обоснованными договорами): «В противоположность таким обоснованным договорам возможны договоры, отвлеченные от своего основания, когда контрагенты обязываются, не указывая вовсе на основание. Такие договоры, называемые абстрактными, вполне возможны… Для различия абстрактного договора и обоснованного возьмем долговое обязательство. Должник обязывается уплатить 100 рублей, которые (потому что) он получил от кредитора или же которые (потому что) он остался должен за пользование квартирой. Напротив, абстрактное обязательство выражается так: должник обязывается заплатить 100 руб. (без всякого объяснения почему) (Выделено авт.)

Практическое значение различия между обоснованными и абстрактными договорами сводится к тому, что отсутствие обстоятельства, составляющего основание обоснованного договора, выражает силу последнего, тогда как при абстрактном договоре неосуществление ожидаемого обстоятельства, которое имелось в виду той или другой стороной при установлении обязательства не имеет никакого влияния на силу договора»^[200].

Таким образом, юридическая категория «абстрактность» для векселя состоит из трех составляющих:

1. Совершение должником платежей, предписанных на векселе.

2. При совершении действий должник не вправе ссылаться на межличностные отношения с кредитором, законность или незаконность владения векселем.

3. Законность владения векселем презюмируется, независимо от поступившего должнику заявления какого-либо предупреждающего векселедержателя об утрате, хищении или выбытии иным образом помимо его воли.

Обязанности и права сторон по абстрактному договору между должником и кредитором по векселю следующие:

1. Обязанность должника по этому договору заключается в передаче имущественных прав по бумаге, реализация которых в пользу держателя возлагается непосредственно на него.

2. Право первого приобретателя заключается в принятии этой бумаги, требовании исполнения по этой бумаге, а его обязанность заключается в совершении платежа по векселю за должника в предусмотренных законом случаях.

Следовательно, полагаем, верен вывод о том, что вексельный договор представляет собой согласование воль договаривающихся сторон, в результате которого возникает единая (общая) воля на установление, изменение или прекращение вексельных прав и обязанностей и передачу-принятие векселя.

Вексельный договор является формальным, абстрактным, не связанным вневексельными отношениями (хозяйственными, предпринимательскими, межличностными и др. отношениями) и выражается через единую волю векселедателя (векселепередающего) и векселедержателя (векселепринимающего) на установление, изменение, прекращение вексельных прав и обязанностей. Волеизъявление возможно в письменной, устной форме или в виде конклюдентных действий, а также определенными жестами мимики.

Данный договор следует рассматривать как формальный, по примеру стипуляции в римском праве. Автор разделяет мнение о природе формального договора для векселя, изложенное профессором Ф. К. Савиньи, которое полностью можно отнести к вексельному обязательству: «Существенные черты новой теории состоят в следующем. Стипуляция как чисто формальная сделка уже сама по себе служит основанием иска; но для своего практического осуществления, состоящего в превращении той или другой претензии в имущество кредитора, она должна быть дополнена какою-либо causa, т. е. юридическим элементом, связующим ее с какими-либо материальными юридическими отношениями. Без сомнения, в древнейшем праве такого порядка вещей не существовало; юридические отношения стали основываться на материальном элементе только с того времени, когда перестали соблюдать чистую форму.

Все сказанное о римской стипуляции имеет силу и для неформального контракта действующего права, который заступил на ее место и, следовательно, также носит характер чисто формальной юридической сделки.

Если мы далее спросим, в чем может состоять causa или юридический элемент, составляющий дополнение стипуляции (а, следовательно, и нашего nudum pactum), то ответ следует искать в одном из трех разрядов действий, к которым сводятся все имущественные приобретения…»^[201].

Предложение автора о формальном характере вексельного договора, имеющего характер стипуляции, основано на исследованиях профессора И. А. Покровского, который доказывает, что «на основании stipulatio возникает обязательство строго одностороннее: кредитор – только кредитор и должник – только должник. В этом сходство stipulatio с обязательствами старого цивильного права (nexum, обязательство из legatum). Далее это обязательство stricti juris: кредитор может требовать только того, что было обещано, без всяких дополнений; он не может требовать ни возмещения убытков, происшедших от неисполнения, ни процентов. С другой стороны, обязательство из stipulatio есть обязательство абстрактное: оно возникает только вследствие того, что на вопрос кредитора должник ответил «spondeo»; почему он дал такой ответ – это для stipulatio безразлично, и ссылаться на те или другие отношения, приведшие к stipulatio, – так называемая causa, – ни кредитор, ни должник не вправе…

Благодаря чрезвычайной простоте и гибкости своей формы, stipulatio скоро приобрела широкое распространение: любое содержание могло быть облечено в форму вопроса и ответа. Вместе с тем эта форма в высокой степени облегчала и доказывание долга в процессе: для обоснования иска достаточно было только доказать факт stipulatio. Понятно поэтому, что stipulatio сохранила свое первое место в контрактной системе даже после того, как получили признание все другие контракты – консенсуальные, реальные и т. д.: во многих отношениях она представляла для деловых людей незаменимые удобства (вроде современного векселя). Часто ради этих удобств (доказывания, строгости иска и т. д.) стороны и другие обязательства (например, долг из купли-продажи) превращали в обязательство стипуляционное (novatio), – совершенно так же, как в наше время облекают в форму векселя. И можно даже определить stipulatio в этом отношении как устный вексель»^[202]. Следовательно, вексельный договор имеет все признаки стипуляции, что в свою очередь позволяет назвать его формальным. И, наконец, о существовании конкретного вексельного договора необходимо судить по факту наличия векселя-документа у вексельного кредитора.

§ 3. Воля и волеизъявление – существенные элементы вексельного договора

Договор является основанием возникновения главного вексельного обязательства. Существенные элементы вексельного договора – воля и волеизъвление.

Под договором, как источником обязательства, понимают такое волеизъявление сторон, в силу которого возникает обязательство для одной или обеих сторон. Однако чаще определяют договор как соглашение, а не как особое волеизъявление. Такое определение договора не совсем точно. Согласие предполагает соединение двух воль, а не образование новой одной воли. Между тем договор характеризуется именно тем, что он есть новая, единая воля. Вследствие образования новой воли (волеизъявления) невозможно ее разъединение и этим путем – прекращение договора. Договор может быть изменен или прекращен новым договором. Однако договор, как особое волеизъявление (или соглашение), не означает еще признания в обороте усмотрения сторон^[203]. Автор на основании положений учения о воле и волеобразовании, разработанных психологией и философией, проводит исследование формирования воли и ее изъявления (волеизъявления) применительно к вексельному праву. Общая структура волевого процесса, т. е. юридического волеобразования и волеизъявления, доказывает, что основанием возникновения основного вексельного обязательства является договор (Рис. 1).

В формировании воли (см. рисунок 1) существенную роль (одну из главных ролей) играет мотив поведения участника правоотношения. Профессор В. А. Ойгензихт, исследуя категорию мотива, указывает, что существуют два аспекта мотива. С одной стороны, он выступает в качестве мотивации как объяснение решения, поступков, довод; с другой – мотив проявляется в качестве побудительной причины, вербализации цели. В этом виде выступает в основном не как детерминант волевого поведения, а как стадия волевого процесса. Но нужно помнить о единстве обоих аспектов. Нельзя, однако, отождествлять побуждение и мотив. И все же встречаются определения мотива, в которых основной акцент делается не на осознание, а именно на побуждение^[204].

Рис. 1. Волевой процесс

Для суда, рассматривающего конкретное дело по вексельному спору, важное значение может иметь не только сама воля, как таковая, но и процесс формирования этой воли (волеобразование). В частности, для судьи важно: не нарушен ли нормальный процесс волеобразования; нет ли порока или дефекта в волеобразующих элементах; могли ли физиологические действия происходить в нормальном режиме (т. е. дееспособность человека) при формировании воли; как шел процесс внутреннего волевого действия; какие волевые усилия совершало лицо, чтобы окончательно сформировалась истинная воля; каким образом мотив и мотивация влияли на формирование воли; соответствует ли воля мотиву или наоборот; не было ли нарушения в процессе образования воли, какие из них имели место извне, какие внутри (в мозгу) (например, при болезненном состоянии человека) и т. д. Таким образом, нетрудно сделать вывод о том, что без соответствующего исследования воли и волеобразования нельзя утверждать, что суд (судья) установил истинную волю участников вексельных отношений, к примеру, оспаривающих факт выдачи, передачи или принятия векселя, или другую вексельную сделку и т. д. Как свидетельствует практика, очень часто судья выносит решение, основываясь только на внешней воле, но, не исследуя ее, что зачастую приводит к незаконному неправильному решению.

Итак, волю в аспекте вексельного договора можно описать или охарактеризовать следующим образом:

1. Процесс образования воли не должен иметь какие-либо пороки.

2. Воля должна соответствовать нормам-предписаниям вексельного закона.

3. Воля является существенным обстоятельством для возникновения вексельного договора, нет воли – не может возникнуть вексельный договор (т. е. передача векселя не состоялась).

4. Вексельное обязательство, которое возникло без воли субъекта этого правоотношения, является порочным и не должно порождать какие-либо субъективные вексельные права и обязанности.

5. «Безвольные» вексельные правоотношения являются «мнимыми» правоотношениями.

6. Воля и изъявление воли образуют единый волевой процесс.

7. На окончательное формирование воли оказывают влияние нормы вексельного права (нормы-запреты), запрещающие совершение определенных действий (бездействия) или предписывающие совершение определенных действий (бездействия) под страхом наступления негативных последствий для конкретных субъектов. К примеру, согласно ст. 70 Положения о переводном и простом векселе, исковые требования индоссантов друг к другу и к векселедателю погашаются по истечении шести месяцев, считая со дня, в который индоссант оплатил вексель, или со дня предъявления к нему иска. Следовательно, воля в определенных случаях должна не противоречить закону, т. е. в заключительной стадии формирования воли она регулируется нормами вексельного закона.

8. Воля интересует право до тех пор, пока она направлена на установление какого-либо юридического результата. Если конечный результат не охватывается регулирующим действием права, то такая воля безразлична как для права, так и для правоприменительной практики. Спор из такой воли не может являться гражданско-правовым и не входит в компетенцию судебных и иных юрисдикционных органов.

9. Любая воля и волеизъявление должны быть исследованы в рамках нормы конкретного закона.

В юридическом аспекте, на наш взгляд, волю можно разделить на «одностороннюю» и «двустороннюю» («многостороннюю»). «Односторонняя воля» – воля субъекта, которая формируется без какого-либо влияния воль других лиц. «Двусторонняя» воля – воля субъекта, которая подвергается воздействию воль других субъектов вексельных правоотношений, корректируется, уточняется, т. е. происходит частичное изменение первоначальной воли.

Воля сформирована. Лицо желает добиться определенного правового результата или, наоборот, избежать данного результата. Для этого он свою волю должен изъявить каким-либо образом, чтобы посторонние поняли, что желает данное лицо, т. е. лицо должно выразить свою волю внешнему миру. Как принято говорить, «выразить волеизъявление». Таким образом, сформированная воля побуждает к определенному волеизъявлению, т. е. «проявить волю или изъявление своего желания»^[205]. Значит, воля как гражданско-правовая категория является важной в гражданско-правовых отношениях, в том числе вексельных. Профессор В. А. Ойгензихт справедливо подчеркивает следующее: То, что юристы, уделяя определенное внимание проблеме воли, фактически не вдаются в суть самого этого понятия, не раскры вают его содержания, отнюдь не означает, что сама указанная проблема менее остра в праве (Курсив авт.). Собственно говоря, юристов можно в какой-то мере понять. Даже на фоне многочисленных ис следований психологами разных сторон психической жизни чело века проблема воли оказалась в течение многих лет в забвении. Наверное, справедливы и утверждения, что вряд ли какая-либо категория имеет столь много неопределенных положений и что в проблеме воли чересчур много неясного и просто запутанного^[206].

Изъявить волю – значит довести свою волю до окружающего мира. «Право может распознать волю только во внешнем ее проявлении, лишь после того как она выразилась вовне в каком-либо факте»^[207]. Безусловно, окружающие о волеизъявлении волеизъявляющего могут узнать только в том случае, если в поведении последнего присутствуют признаки, показывающие это.

Издревле человек использовал для этого языковые возможности, жесты, т. е. совершал какие-то действия или, наоборот, бездействовал. Действия (бездействия) могут выражаться в совершении определенных действий (передача векселя) или конклюдентных действий (т. е. совокупность определенных действий в определенной последовательности и определенным способом) в словесной форме или форме молчания, в изображении письменных знаков (письменная форма) и т. д., которые направлены на достижение определенного правового результата.

Пример. Есть воля на приобретение конкретного векселя. Но эту волю можно реализовать разными путями: приобрести вексель на основе договора купли-продажи; мены, уступки, и т. д. или же на основании формального акта путем передачи и принятия векселя непосредственно от векселедателя. Количество альтернатив волеизъявлений не всегда зависит от одного лица, стало быть, в юридическом плане волю можно разделить на одностороннюю и двустороннюю (многостороннюю). Если в правоотношении действуют 2 лица, то волеизъявление конкретизируется только в том случае, если будет совпадение воли и волеизъявления другого лица (к примеру, векселедателя и векселеприобретателя).

В вексельном обороте может иметь место двусторонняя воля, если есть совпадение не только воли, но и волеизъявления двух участников конкретного правоотношения. Не будет совпадения воль и волеизъявлений двух участников конкретного правоотношения – сделка не состоится и т. д. При этом определяющее значение будет иметь совпадение воль договаривающихся сторон, факультативное значение – волеизъявление (рис. 2).

Рис. 2. Волеизъявление

К примеру, одно лицо (векселеприобретатель) желает приобрести вексель на основании мены, купли-продажи. Вторая сторона (векселедатель) хочет передать вексель непосредственно ему. Значит и у первой и у второй стороны разные воли и волеизъявления.

Следовательно, определяющим в возникновении вексельного обязательства являются не конкретная воля и волеизъявление сторон, а совпадение воль и волеизъявлений договаривающихся сторон. Главное значение для вексельного обязательства, и юридически значимое, имеют воля и волеизъявление участников вексельного договора, если они включают: общее сходство; одинаковость; могут быть совместимы; соединены или сочетаемы. В этом случае они порождают отдельное вексельное правоотношение. Следовательно, заключен или не заключен вексельный договор, в первую очередь можно узнать по совпадению воль договаривающихся сторон (иначе говоря, договор между двумя волями), во вторую – насколько совпали изъявления сторонами воль, поскольку изъявление воли – внешнее изображение воли. Если имеются пороки в волеобразовании одного из участников договорного вексельного правоотношения, то можно сделать вывод о недействительности или частичной недействительности этого договора (или другой вексельной сделки). Только при наличии одного из указанных условий имеет место совпадение волеизъявлений, в противном случае этого нет.

Таким образом, можно прийти к следующим выводам:

1. Категория «воля» является важной не только для вексельного, но и гражданского права в целом. В учении о договорах в гражданском праве воля выступает одним из главных составляющих любого гражданско-правового договора. Профессор Р. Ф. Иеринг, исследуя волю (как внутреннюю, так и внешнюю) человека, приходит к выводу о том, что «без достаточного основания движение воли столь же немыслимо, как движение материи; свобода воли, понимаемая в том смысле, будто воля может прийти в движение без какого-либо принудительного основания не что иное, как сказочник Мюнхгаузен, извлекающий самого себя»^[208]. Принудительным основанием движения воли, по мнению профессора Р. Иеринга, является цель о будущем, которая воля полагает осуществить (Выделено авт.)^[209]. Вексельный договор также невозможно представить без учета воли.

2. Воля и волеизъявление выступают в единстве и могут быть ограничены нормами запрета или предписаниями вексельного закона, а также факторами и обстоятельствами неправового характера.

3. Воля и волеизъявление образуют единый процесс, который можно назвать «волевым процессом». Волевой процесс (формирование воли (т. е. волеобразование) и изъявление воли) является многоступенчатым и сложным явлением.

4. Предопределяющее значение для вексельного договора имеет совпадение воль и изъявление воль договаривающихся сторон.

5. Воля не может возникать в свободном (или «чистом») виде. На волеобразование влияют различные факторы: физиологические, мотивы, мотивация, правовые нормы-запреты, предписания, деловые обычаи, обыкновения и т. п. Поэтому следует различать внутреннюю и внешнюю волю. Последняя формируется под влиянием различных факторов и, как правило, в полной мере не соответствует первичной воле, поскольку под влиянием различных обстоятельств подвергается определенному изменению.

6. Изъявленная воля может быть свободной или выражена с некоторыми ограничениями под влиянием вексельных норм-запретов, предписаний, а также факторов, не имеющих правового характера.

7. Волю можно подразделить на внутреннюю (первоначальную) и истинную (действительную). Истинная (действительная) воля вырабатывается на основе первоначальной воли под воздействием физиологических, психологических и физических процессов и факторов и выражается путем совершения конкретного волевого усилия в способе выражения этой воли (изъявление воли). Для вексельного права имеет значение конечная воля – действительная воля.

8. Несмотря на то, что истинная и действительная воли в праве рассматриваются как правовые категории-синонимы, в отдельных случаях истинная воля может не совпадать с действительной волей.

По мнению автора, вексельный договор своим возникновением обязан согласованной воле договаривающихся сторон-участников вексельных отношений. Думается, что в результате этого формируется единая воля на установление, изменение или прекращение вексельных прав и обязанностей. Только единая воля вступающих в конкретное вексельное правоотношение может породить конкретный вексельный договор. Нет воли, нет ее изъявления, следовательно, не может состояться и вексельный договор. В отсутствие воли не может возникнуть какая-либо сделка (договор), волю нельзя исцелять. Воля, которая не изъявлена, также является причиной отсутствия договора. Она должна быть изъявлена, т. е. о воле лица должны узнать окружающие, в первую очередь лица, которые хотели бы вступить с ним в конкретные вексельные отношения по поводу установления, изменения или прекращения вексельных прав и обязанностей. Всегда действует принцип единства воли и волеизъявления (без конкретной воли не может быть ее изъявления, и, наоборот, изъявление воли не может быть фактически в отсутствие конкретной воли при нормальном вексельном обороте).

Уяснить волю сторон вексельного договора значит толковать эту волю, т. е. толковать условия договора. «Толкование есть искусство, – пишет профессор Ф. К. Савиньи, – …это искусство, как и любое другое, невозможно передать или приобрести через правила»^[210]. Если толковать вексельный договор исходя из норм позитивного права, то здесь встречаются большие трудности, связанные с недостаточным исследованием данной проблемы российской цивилистикой, противоречивостью судебно-арбитражной практики по разрешению гражданско-правовых споров, связанных с толкованием условий договора между сторонами. Это проблема, прежде всего, связана с тем, что в ГК РФ нет специальных норм, ориентирующих на однообразное толкование условий договора, за исключением неудачной, на наш взгляд, формулировки норм ст. 431 ГК РФ. Согласно ст. 431 ГК РФ, при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условий договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями, смыслом договора. Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи не позволяют определить содержание договора должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора.

Как представляется, данная норма содержит не только внутреннее противоречие. При буквальном следовании ее предписаниям однозначно можно сделать вывод о том, что судья (суд) вряд ли вынесет правильное решение по конкретному вексельному спору. Давайте попытаемся понять, почему такое возможно?

Законодатель предписывает «при толковании условий договора судом принимаеть во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений». Суд в каждом конкретном случае обязан обращаться к нормативному толкованию конкретного слова или выражения. Однако различные издания (Словарь Русского языка, Словарь Ожегова, Словарь Даля и т. д.), дают различные толкования слов. К примеру, слово «юрисдикция^[211]«имеет значения: 1. Право производить суд, решать правовые вопросы; 2. Область, на которую распространяется такое право; или же «юрисдикция^[212]«– круг полномочий суда или административного органа по правовой оценке конкретных фактов, в т. ч. по разрешению споров и применению предусмотренных законом санкций.

Даже среди правоведов в большинстве случаев нет однозначного толкования юридических терминов. А если взять слова или выражения из текста договора, имеющие иностранное происхождение, вряд ли мы найдем единодушие по поводу толкования значения слова не только среди юристов, но и специалистов-филологов.

Допустим, суд остановливается на одном из официальных толкований слова или выражения и принимает какое-то одно значение данного слова или выражения. Всегда ли совпадает смысл слова или выражения, который вкладывают стороны при заключении договора? Думается, нет. Потому что стороны или одна из сторон могли вложить в слово или выражение совсем иной смысл. Следовательно, суд вопреки интересам сторон или потерпевшей стороны (потерпевшей стороной в нашем случае предполагается сторона, которой необходимо предоставить судебную защиту. – Примеч. У.В.Н.) и цели заключенного договора может прийти к совершенно противоположному выводу, и последует вынесение неправильного решения. К примеру, суд откажет удовлетворить иск одной из сторон или в разрез интересам, как истца, так и ответчика признает договор незаключенным, хуже того – недействительным, что на практике часто имеет место.

Таким образом, правило, сформулированное в абз. 1 п. 1 ст. 431 ГК РФ, не отвечает потребностям нормального гражданского оборота, поскольку у сторон по договору нет уверенности в том, что суд правильно даст толкование условий договора. Оправдано ли это с точки зрения основного принципа гражданского права «автономии воль»? Безусловно, нет. Только стороны по договору вправе придать его условиям те значения, которые они имели в виду при заключении договора.

Фактически указанное в ст. 431 ГК правило дает большие возможности судьям вторгнуться в сферу частных интересов и судейского усмотрения. Более того, норма ст. 431 ГК РФ, как указывалось, страдает внутренними противоречиями. На что направлено «уяснение буквального значения содержащихся в нем слов и выражений»? Только на установление воли сторон путем толкования волеизъявления воли сторон, т. е. в данном случае отдается предпочтение волеизъявлению. Но во второй части данной нормы указывается, если эти правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная воля сторон. Как понимать предложение «Принять во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов, выражений»? Нечто иное, как не установить волеизъявление (которое выражено словами и словосочетаниями) и установить волю участников договора, указывающие на достижение или согласие по тем или иным условиям договора. Представим, что истинное волеизъявление при толковании договора не позволяет установить волю сторон. Тогда закон предписывает выяснить истинную волю сторон. Этого невозможно достичь, поскольку о воле стороны можно судить только по ее изъявлению. Каким же образом можно уяснить эту волю? Получается замкнутый круг. Германский гражданский закон (§ 133)^[213] гласит: «При толковании волеизъявления должна быть исследована действительная воля, и нельзя быть связанным буквальным значением выражения». В ст. 431 ГК РФ заложен принцип приоритета воли. Представляется, формулировка § 133 ГГУ более отвечает современным требованиям имущественного оборота. На наш взгляд, имеется насущная потребность в переработке нормы ст. 431 ГК РФ. В нее следует заложить иные принципы толкования договора, в противном случае в практике судебных органов будет доминировать принцип «судейского усмотрения», который несовместим с принципом свободы договора. Если руководствоваться нормой ст. 431 ГК РФ, то толкование договора происходит исключительно без учета воль сторон в договоре и только на основании умозаключения конкретного судьи (умозаключения и участников договора могут быть совершенно разными, в зависимости от профессиональной, юридической, образовательной подготовки и т. п.).