Первый

Я забрала скальпель, но не стала им пользоваться. Вычистила раны воздухом. Торс Мага был без капли жира. Существу, собиравшемуся развернуться в нём, не хватило бы строительного материала. Меня осенило.

– То есть, оно умрёт в тебе?

Взмокшая от испарины голова Мага лежала на плече. Он приоткрыл глаза и кивнул.

– И сколько может потребоваться времени?

Маг пожал плечами.

Я накрыла его грудь марлей, а потом спросила:

– Что если я посмотрю? Разреши мне.

Но он не ответил мне. Он уже спал.

Я проснулась, подняла голову и с удивлением посмотрела на цветы, щедро изображённые на простыни. Когда я успела заснуть?

Из кухни доносился светский разговор. Я удивилась сильнее, потому что узнала голоса мамы и Мага.

– Нет, спасибо, – сказал Маг, который почему-то не лежал в постели, а сидел на кухне, – я на диете.

– Так скажите, какие продукты вам нельзя, – потребовала мама, – никаких проблем, приготовим, что нужно.

– Ограничение не в продуктах, а в количестве, – легко, любо-дорого послушать, выкручивался Маг. – Много ран в области живота…

Мама прервала гладко складывающееся объяснение, я не услышала, что он собирался сказать дальше.

– И как много ран?

Маг ни на секунду не задумался.

– Сто тридцать девять.

Мама ахнула и, судя по звуку, выронила что-то. Я видела раны собственными глазами, но даже на меня цифра произвела впечатление.

– Нет-нет, не нагибайтесь ни в коем случае… – вслед за прозвучавшими словами, мама нагнулась и поднялась, чуть заметно запыхавшись. – А как вышло, что нападавший смог нанести столько ран?

– Инициатива была у соперника, я до последнего надеялся, что обойдётся без крови, а он тем временем напал.

– Мне очень жаль… каков прогноз врачей?

– Врачи любят сгущать краски…

– Перестраховываются, – поддакнула мама.

– Уверен, всё будет в порядке.

– Обязательно, – поддержала мама.

Вряд ли она понимала, насколько можно доверять прогнозам Мага. Для неё его слова были чем-то вроде слабых надежд человека, чья жизнь повисла на волоске. Как можно не поддержать такого? Наверняка, Маг всё понимал. Ему должно было быть смешно. Хотя не знаю.

Я поднялась на ноги, придерживая качающуюся тяжёлую голову, и направилась на кухню, чтобы выяснить, что папа тоже был дома и помалкивал. Одного взгляда на идиллическую сцену в декорациях кухонного уголка оказалось достаточно, чтобы оценить гармоничность трио. Маг говорил голосом, каким-то образом вызывающим доверие. Вот так, запросто. Слегка иной тон, и ему уже хотелось отдать украшения и деньги. Я села за стол и получила свою долю общего ужина – пока я отключилась – наверное, сказалась накопленная усталость – подошло время ужина. Маг чуть улыбался, его присутствие не давило, чёрные едкие глаза не жгли кислотных дыр. Я тайком поглядывала на его безмятежное лицо и дивилась про себя. За ужин Маг выпил бокал чая и сгрыз три ржаных сухаря, извинился и медленно побрёл обратно в комнату. Я последовала за ним.

Маг сам убрал в сторону покрывало и с некоторым трудом устроил себя на кровати.

– Что это было? – подозрительно поинтересовалась я, подтягивая ему край пододеяльника.

Он вопросительно поднял брови.

Пояснить свою собственную мысль оказалось не так просто.

– Вся эта любезность, – наконец нашлась я.

– Ничего особенного, – он пожал плечами, – мне понравилась твоя мама.

– Мама? – поразилась я, вовсе не думая, что мама настолько не заслуживает симпатии, что я, её дочь, должна изрядно поразиться.

– Да, – уловил моё изумление Маг, – твой папа понравился мне меньше, но он тоже ничего.

Должно быть, я смотрела на него глазами по пять копеек каждый. Пять копеек вполне обычный размер для глаза, но почему-то так говорят.

– Раньше ты не был так любезен.

– Подчинённым нужно давать возможность себя ненавидеть, – вдруг буднично сообщил он, – если они не смогут ненавидеть начальство, им придётся принимать все проблемы и поражения на свою совесть, у них начнут портиться нервы, они будут хуже работать.

Я смотрела на него, не зная шутка ли это.

– Принеси компьютер, – сухо велел Маг, не дав мне разобраться, – твой отец разрешил мне им воспользоваться. Нужно дать понять подданным, что их всё ещё держит крепкая рука.

Высокопарная фраза была произнесена опять-таки будничным утомлённым тоном. Когда я пришла с компьютером, на лице Мага стало очевидно утомление.

– Тебе здесь лучше, чем в больнице?

Маг раскрыл ноутбук и, не спрашивая, набрал с первой попытки заковыристый пароль, что у самого папы не всегда получалось.

– Да, здесь неплохо, хотя комната и маленькая… – в этот момент загрузилась его почта, и он вытянул губы, чтобы присвистнуть, но сдержался и не засвистел.

Я заглянула в монитор – две тысячи пятьсот шестнадцать писем.

– Предлагаю сначала избавиться от спама.

– Моя почта заколдована от спама.

Я рассмеялась.

– Что?

– Странно звучит.

Он отвечал на письма более двух часов, иногда откидывал голову на подушку и на пару минут закрывал глаза. Он был слишком худ. В старину худобу считали признаком болезни. Когда я порвала себя на две части, я по понятным причинам страдала нездоровой худобой, ведь мне пришлось разделить одно тело на два, а я блюду закон о сохранении материи. Маг исхудал не так драматично, как я тогда, но видно худоба не приносила ему вполовину того беспокойства, которое приносила бродящая по телу – инфекция? – вирус?

Я взялась за ноутбук и забрала из его рук. Он вздохнул, но не стал спорить. На моём попечении тоже был народ, но писать электронные письма было некому. Компьютеризация до нас, так сказать, не добралась, к лучшему или к худшему. В Храме бы очень эстетично смотрелись электронные игрушки, серебристые крышки ноутбуков на контрасте с брутальным камнем стен и резной деревянной мебелью. Но в камне стен – какая жаль – не предусмотрены розетки. Провести провода нельзя и неоткуда. Пришлось бы покупать генераторы у магов. Куча волокиты, не считая дороговизны. Да, они ёмкие. Да, практически в каждом жилом доме в Эскамеруне есть такой генератор. Даже у Жаклин, в избе в глухом лесу был. Но сколько их, генераторов, надо на Храм. К тому же, маги устроили так, что без специального разрешения генераторы не продаются, и разрешение нужно получать на каждый аппарат. Всё для людей.

Бумажные письма Стахию, Прохору и Сафи, в которых в самых общих чертах сообщалось, как у меня дела, я послала ещё из больницы, отправила собственной силой, без посредников. Доработанный приём магов, подсмотренный в Эскамеруне. Представляю выражения их лиц, когда они получили почту. Я не отходила из палаты, традиционных материалов для традиционных писем там не было. Ручка чудом нашлась в тумбе. Вместо бумаги сгодились чек, этикетка и картонка от вафель. Ни слова о произошедшем. Помочь они мне не могли, уже банально потому, что всё случилось. Вызывать их после драки не было ни малейшего желания. Выносить сор из приватной избы тоже. Не думаю, что решилась бы рассказать о произошедшем даже Сафи. Стычка должна была остаться между нами тремя, нежить не в счёт, она не проболтается.

В прошедшие сутки я вела себя в соответствии с планом «залечь на дно». Едва прибегала к силе и не поддерживала связи. И едва ли я скучала по Веньке. Судя по всему, что когда-либо слышала, должна была. Но не скучала.

Маг проработал с короткими перерывами что-то около двух часов, было видно, что он выжат.

– Воды?

На моё предложение он смог ответить лишь глазами. Совесть терзала меня зазубренными зубами. Я подала ему воды и поставила ноутбук на стол.

Утомление, копившееся от сопротивления инфекции, доканывало Мага по вечерам, по утрам он просыпался довольно рано, в тёмно-синие январские утренние сумерки. Январь, к слову, уже заканчивался. Нас давненько не видели на положенных нам местах, как свалившиеся с шахматной доски фигуры, без которых непонятно как продолжить партию. У Мага были основания беспокоиться, ему долгое время приходилось удерживать всю эту шебутную публику в руках в одиночку, а теперь что? Кот из дома, мыши в пляс. Тревожные мысли будили Мага по утрам, их можно было прочесть по его худому лицу. К тому же сквозь щёки можно было посчитать зубы.

На второй день домашнего постоя Маг отправил меня за своим ноутбуком. Там были какие-то важные документы, без которых он больше не мог поддерживать видимость контроля над ситуацией. Отправляя меня, Маг однако не смог удержаться от того, чтобы не уточнить, чтобы я ничем не поливала ноутбук, не закаляла огнём и не ударяла о твёрдые предметы.

В квартире у сквера я, к своему удивлению, обнаружила с косой десяток магов. Те самые мыши, устроившие танцы, пока поблизости нет хищников.

Маги посмотрели на меня честнейшими, какими-то обиженными глазами. Я, как ни в чём не бывало, гордо прошла мимо, не одарив публику ни словом. Личная треть Мага была защищена заклинаниями, только поэтому маги попроще всё ещё толпились в общих помещениях, а не перетряхивали содержимое ящиков письменного стола. Зайти внутрь можно было лишь с личного разрешения Мага, скреплённого пожатием руки. В первые дни своего официального пребывания я не очень понимала, зачем он постоянно сжимает мою руку. Сейчас я умышленно дождалась, чтобы все повернули головы вслед за мной и увидели, как я захожу внутрь. Они должны были понять, что Маг в порядке и занимается где-то не их ума важными делами.

Кабинет, в который сразу попадал вошедший, дремал за закрытыми шторами. В полумраке, пахнущем дороговизной и застоявшимся воздухом, можно было ощутить кожей густо развешанные магические нити заклятий. Я была рада, что у меня есть разрешение на вторжение. Нити обтягивали лицо, льнули к коже, как какие-нибудь подводные водоросли. Ноутбук лежал на столе. Идеальный, гладкий, чёрный, как из магазина. У Мага было много таких вещей, по которым было не понять, что ими активно пользуются.

Стоило переступить порог в обратную сторону, откуда-то из гостиной вылетел Леогард. Позвали? Или он с самого начала был здесь?

– Здравствуй! – тепло поприветствовал он.

Я по-свойски кивнула. Маги ловили каждое движение, поневоле тянуло воздержаться от слов.

Леогард поймал меня за руку. Нет, ты же знаешь, что со мной экстрасенсорика не пройдёт? Я не читаюсь без разрешения, а подобные трогательные пожатия рук считаю вторжением в личное пространство.

– Давно не виделись! Куда пропала? Я даже попрощаться толком не успел – нехорошо, нехорошо! Мы с ребятами хотели устроить прощальную вечеринку!..

– Прощальная вечеринка ни к чему, – строго сказала я. – Я не прощаюсь.

Я хотела сказать ему, что после увольнения Жако вечеринка вообще неуместна, но было не время и не место. Не думаю, что хоть и хитрый, но добродушный Леогард мог принять решение об увольнении ведьмака, он не при чём. Разговаривать нужно с Магом, он мог принять решение в обход всей системы. Происшествие не получило огласки, в маленькой избе собрался на редкость не болтливый народ. Все только знали, что на территории леса, примыкающего к городу, велась охота за опасным представителем нежити, а что произошло в избе, то произошло в избе.

– Как скажешь, как скажешь, – Леогард улыбнулся и, как бы сдаваясь, поднял обе руки, – хотел только спросить по старой дружбе, не знаешь, куда отправился Маг? Видимо, дело было важное, и он либо не успел поставить нас в известность… хм, я имею в виду, он скорее всего поставил кого-то известность, но человек не оправдал ожиданий… короче говоря, мы волнуемся…

Хватит мучить Леогарда.

– Мы все трое отправились по важному делу.

Ещё у себя дома я предлагала Магу сказать всем, что мы помогали Веньке добраться до скрытого Чертога, но он поморщился и очень рекомендовал не говорить ничего подобного. Маги считали своим сокровенным правом решать, занимать ли кому-то свой законный трон. Главный Маг пояснил, что они начали спорить о правах Повелителя нечисти ещё с последней трети прошлого века и не смогли прийти к консенсусу. Всякий раз стоило заикнуться в поддержку той или иной позиции, начинался вселенский вой. Последнее выражение принадлежало Магу, которому очевидно порядком опостылело за годы баюкать многоголовое самовлюблённое дитя.

Леогард тем временем стал само внимание.

– Мы были в месте, из которого очень трудно связываться с внешним миром.

Лицо Леогарда приняло озабоченное выражение.

– Не беспокойся, опасности больше нет. Ещё остались некоторые дела, поэтому Магу нужен его ноутбук. Если кому-то есть что сообщить, он сказал отправлять письма ему на почту, никаких звонков, ему не до этого.

Так я достала ноутбук Мага.

– Не хочешь поехать в Храм? – не настаивая, предложила я.

Маг отрицательно покачал головой.

– Кто-то может представить дело так, словно я похищен, потребовать, чтобы я показался лично, – он поднял глаза на меня. – И тогда они меня увидят.

Что будет в таком случае он уже объяснял. События тех дней запомнились ему ярче некуда.

Я вздохнула.

– Знаю, о чём ты думаешь, – он отвлёкся от ноутбука, посмотрел в близкую противоположную стену и вздохнул. – Но нельзя по немногим судить обо всех. Воду всегда баламутит не такое уж большое количество. Не все хотят власти, а те, кто достигает её, кто способен карабкаться по лестницам или получает власть по рождению, не всегда милые люди. Я никогда не обижался на своих людей, потому что знал – перевороты не их идея, среди них есть наивные, добрые, бескорыстные, просто не интересующиеся властью… У меня накопилось много поводов для обид, но обижаться – роскошь.

– Как насчёт… Веньки? – не удержалась я. – Ты не обижен на него?

– Нет, – просто сказал он. – Почему ты так смотришь?

– Ты постоянно срывался на нём, – напомнила я.

– А укушенные тигром обижаются на тигра?

– Кто их знает, – хмыкнула я. – Реакции индивидуальны.

– На Веньку бесполезно обижаться. Это как с составом преступления – человек не может быть признан виновным, если он не понимает вины. Думаешь, Венька осознаёт вину? Тогда, когда он тяпнул меня, он спокойно заговорил со мной, рассказал, что я несъедобен. Он не соотнёс причину со следствием, не понял, что его заключение в клетке прямое следствие укуса… Он опять исхудал, но меня это почти не удивило. Он совсем не страдал… Впоследствии во время то и дело наступающих, как линька, метаморфозов я специально ограничивал его в питании, чтобы он всё-таки не смог превратиться.

– Этого твоего решения я не одобряю, – откровенно поделилась я.

– Это потому что он не кусал тебя, – философски заметил Маг. – А я приспособился таскать его по нелюдимым зачарованным замкам-морокам. Люди думали, что это для того, чтобы подчеркнуть свою избранность.

– А на самом деле?

– А на самом деле, чтобы Венька никого не сожрал, пока я сплю.

Я помолчала, решаясь произнести следующие слова:

– Если бы ты лучше кормил его, он не прельщался бы человечиной.

– Мой опыт скорее говорит мне, что имея силы для охоты, он всегда предпочтёт человечину, – Маг говорил тоном, не провоцирующим спор. Я промолчала.

Перед возвращением родителей с работы, Маг выключил ноутбук и решительно поднялся на ноги. Я отиралась поблизости, пока он медленно прошёл по коридору к входной двери. Ключ как раз заскрёб в замочных пазах, мама задом оттолкнула створку, и тут Маг предупредительно освободил её от тяжёлых сумок.

– Ах, – испугалась мама, пытаясь вернуть себе пожитки, но хлопнула накрашенными ресницами и опомнилась.

– Добрый вечер! – мама смотрела только на Мага.

К моему удивлению Маг тоже был сам радушие, на худом лице, собирая побледневшую кожу, проявилась редкая гостья – улыбка. Ну и чертовщина.

– Васса! – требовательно окликнула мама. – Кипяти воду!

– Готово, – сухо отчиталась я.

Конечно же я не ставила воду заранее, но бесшумно поставить кастрюлю на конфорку воздухом, наполнить её водой, включить для проформы плиту давлением воздуха, сделать огнём кипяток за десять секунд для меня не проблема.

Маму моя предусмотрительность сбила с толку. Она растерялась и отвернула улыбающееся лицо от Мага.

– Вскипятила? Ну так чего ждёшь? Бросай спагетти, только не ломай их на четыре части, как отец…

– Сделано, – сухо отчиталась я.

Она должна была снова удивиться, но она вдруг сдвинула брови и поджала накрашенные губы.

– Ну Васса! Они теперь остынут! Соус не готов! На, держи быстрее! – она отняла у Мага пакет и вручила мне. – Быстрее вытаскивай, мой и чисти! Я быстренько переоденусь, умоюсь и бегу!

Мама действительно побежала по направлению к своей комнате и ванне. Мы с Магом пошли на кухню. У меня он пакет забирать не стал. Справедливости ради стоит отметить, что у него в руках остались другие два. Но ведь мама несла их до дома одна. Я мысленно махнула рукой на избирательную любезность Мага и выгрузила помидоры у раковины. Аттракцион невиданной щедрости. С чего вдруг мама купила в январе помидоры? Решила соблазнить Мага редкими зимой витаминами?

Я, не смущаясь присутствия Мага, парой чётких движений довела соус до готовности и побрызгала на нужную для готовки посуду водой, оставляя на ней что-то вроде следов мытья.

Мама принеслась на кухню в совершенно новом халате и выдернула ковшик у меня из руки, едва не вываливая содержимое на пол. Оно не вывалилось на линолеум ароматной красной лужей, лишь потому что я удержала.

– Васса! – опять недовольно пропела мама. – Когда твой отец придёт, всё совершенно остынет! В следующий раз начинай готовить не раньше шести.

Вот те на, приехали.

– Большое спасибо, Тимур! – любезнейшим из голосов продолжила песню мама.

Я онемела, как от наркоза. Маг разобрал доверенные ему пакеты и даже убрал молоко в холодильник. Я вопросительно вскинула брови, пытаясь привлечь его внимание пристальным взглядом, но эта парочка на меня не реагировала.

Мама забыла, что папа будет лишён горячего ужина, и, усадив Мага за стол, начала выспрашивать его про работу.

– Кем работаешь, Тимур?

Мама перешла на покровительственное «ты».

– Менеджером.

Я грела в руках соус и тут меня осенило – что если он расскажет маме не ту ненеправду, которую выдала ей я? Беседа вошла в опасный поворот. Может, разлить соус? Вообще с менеджером он здорово придумал…

– Большая организация?

– Весьма обширная, – Маг выразительно покивал.

– Ладишь с начальством?

Неудобный вопрос, мама. Я навострила уши, рассеянно мешая соус.

– Я сам начальство, – убедительно сказал он.

Мама с чего-то поверила ему на слово, так впечатлилась, что, забывшись, сильно откинулась назад спиной на табуретке, видно, подумала, что сидит на стуле. Мы с соусом подались на помощь. Маг потянулся через стол и мягко удержал её за руку.

– Спасибо! – поблагодарила мама. – Что-то я… просто на работе у нас стулья…

Наконец явился папа, мне по старой традиции досталась шоколадка, в счёт долгого перерыва в шоколадодарении сдобренная цельным миндалём. Стоя у двери, я какое-то время не могла сообразить, за что получила щедрый дар, а потом вспомнила, что когда-то получала подарки ни за что.

Спагетти воссоединились с соусом без маминого участия. Она продолжала оживлённо обсуждать с Магом его работу, Маг легко переводил свою рутину в понятные маме реалии, придраться было не к чему ни с точки зрения истины, ни с точки зрения обывательского представления о жизни.

– Всё горяченькое! – обрадовался папа.

Мама не придала его словам значения.

Маг съел две ложки спагетти без соуса, потому что в нём был фарш, и уже поздно вечером выпил со мной чая с кусочком шоколада. Он затянул себя на кровать, вздохнул и посмотрел на меня. Сегодня он отложил свои процедуры допоздна – посвятил весь день неугомонным подданным, засыпающим почту письмами. В моих силах было сократить мучительную процедуру до минимума, я могла управиться с сотней тридцатью девятью ранками за минуту. Маг расстегнул рубашку, снял её аккуратно, отлепил приклеившуюся к сукровице марлю и выпрямился на подушке. Как и рассчитывала, я управилась за минуту-две. Маг сомкнул глаза, на его лбу выступила испарина.

– Ты не думала, что некоторые процедуры имеет смысл выполнять чуть медленнее?

Влажно-блестящий кадык дёрнулся.

– Может, позволишь мне посмотреть, что я ещё могу сделать?

– Ты не сможешь, – Маг не открывал век. – Я закрыт от любых глаз.

– Но я ведь могу попробовать? – заметила на это я.

– А если тебе будет больно?

Я отказалась от идеи. Было поздно. Мы просыпались так рано, что челюсти уже начинали сводить зевки. Я переоделась в ванной в свою обычную пижаму и забралась под одеяло, наблюдая лицо и правое плечо Мага снизу-вверх. Воздух отдавал прохладой. За окном держались стойкие минус двадцать восемь, комнатное отопление не развевало ощущения подбирающегося из зимней ночи холода.

– Ты чувствуешь… Веньку? – шепнула я.

Родители уже спали. Всё вокруг топил глубокий ночной покой.

– Да. Я не могу его не чувствовать.

– Ты чувствуешь – он… он так умиротворён. Что это значит по-твоему?

– Сытый, – практично предположил Маг. – …Вообще он удалился, сообщив, что влюблён. Может, добился взаимности.

– В каком смысле? – я чуть передёрнулась, словно озябла.

– Самом буквальном.

– Ты не собираешься проведать его?

– Сейчас не могу. Ты ведь одна не пойдёшь?

Нет, одна не пойду. Подумав, я спросила:

– Что если я посмотрю издали, не принимая человеческого облика?

Маг открыл глаза:

– Он тебя тоже увидит. Между вами установилась связь, а это палка о двух концах. Ты ведь улавливаешь его эмоциональное состояние…

– Почему тогда он не понял, что мне плохо в его чертоге, и не отпустил, если палка о двух концах?

– Не захотел и не отпустил, – Маг с усилием пожал плечами.

Я расстелила ему на грудь марлю и села обратно. Он не стал накрываться, должно быть, ему было больно.

– Я нашёл вас только из-за него, – прошептал Маг. – Он не подумал, что когда-то ему потребуется скрываться от меня… а ты подумала. Почему, интересно?

Вот так вопрос. Всем вопросам вопрос. Царь-вопрос.

– У меня… – я вдруг заинтересовалась своими ногтями, – было ощущение, что ты начнёшь меня ежеминутно контролировать, а для меня это невыносимо…

– Мой контроль?

– Просто контроль. Не могу совсем без свободы.

– Ну и как оно, на свободе? – Маг не стал особенно злорадствовать, хотя повод был, вздохнул и отвернулся.

Я неловко замолкла.

– Он был как пьяный, – вдруг прошептал Маг в сторону окна. – Он стал сильнее. Я много лет учил его контролировать себя, и в момент всё слетело… ты ведь заходила в его комнату, не так ли?

Он повернулся, чтобы увидеть моё лицо. Я опустила глаза. Вроде как признаваться вслух было без необходимости.

– Я так и думал.

– Зачем ты отнял у него птенца? – вспомнила я.

– Птенца? Какого?

– Жар-птицы, наверное. Зачем ты отнял его у него?

– Я не отнимал.

– Но у него осталось только перо…

– Васса, – перебил Маг, – он просто-напросто его сожрал.

Я сглотнула комок в горле.

– Зачем ему жрать его?

– За тем, зачем он всех жрёт.

– Да он был в слезах!

– Ну уж нет. Венька не станет плакать о бедной птичке. Нет моральных причины и следствия, помнишь? Инстинкты. – Маг уколол меня тёмными глазами. – Может, он им пасть обжёг.

Я отвернулась от Мага, уверенная, что он умышленно меня расстраивает. Потом уже не уверенная. В ванной капал кран. Я подхватывала капли, катала их по ободку раковины и отпускала в слив. Сон как назло ушёл. Вокруг козырька под окном шептались зимние ветры. Козырёк был неловко скроен по левому краю, погнутый кусочек металла тренькал, словно на нём повис и раскачивался один из молодых ветров.

– Вы давно здесь живёте? – спрашивал Маг у мамы следующим вечером.

– С тех пор как Вассе исполнилось пять.

Надо же. Вспомнила про меня.

– А ты где вырос?

– Я много переезжал.

– Папа военный?

– Я сирота.

– Ох… мне так жаль…

– Да ничего, вы же не знали.

– Да вообще Васса могла бы и сказать…

Просто удивительно как я повсюду оказываюсь виноватой. Ладно хоть папа на меня не гонит.

– Пошли в гараж, – позвал папа. Ему наскучило слушать не надоедающий маме и Магу разговор. Интересно, у меня уже что-то на лице написано, что он меня в гараж потащил на ночь глядя?

Мы ушли. И позже, сходив в гараж и даже прогулявшись вдоль поздних по-новогоднему обаятельных витрин, убедились, что наш уход прошёл незамеченным. Мы нашли обоих на том же месте и за тем же занятием. Во время прогулки я купила колоду гадальных карт, то есть выпросила у папы. Соблазнилась таинственной оживлённостью рисунка на обложке. Свет от витрины падал на стекло киоска, выхватывая половину лица женщины в зелёном, держащей с хитрой улыбкой кубок. Дома я решила подарить их Магу. Он как раз направился в комнату. Шёл одиннадцатый час, мама к этому времени уже с трудом составляла ему компанию. Маг вытащил из брюк ремень и полез в кровать. П-0зростое действие превращалось в выступление под куполом цирка, оттого что у него были неудачно сломаны нога и рука. Переломы зажили крайне быстро, но психологически он не готов был с ними распрощаться. Ещё не прошло даже воспоминание о боли. С памятью о воспалении лёгких он справился быстрее. Иногда бывало кашлянет, на лице отразится удивление, и кашель оборвётся, словно актёрский по недовольной отмашке режиссёра.

– Я кое-что тебе принесла… – неудачная интонация беспомощно повисла в воздухе.

Маг удивлённо принял маленький прямоугольник. Лицо его скривилось, я поняла, что подарок некстати.

– Нужно заряжать, энергию тратить.

Он засунул колоду под подушку, не открывая.

– Может, научишь меня? – робко попросила я.

– Может быть… не сейчас.

Он начал расстёгивать рубашку. Я знала, что это значит. Пошла за тазом. Маг ждал меня.

– Почему всё-таки ты не даёшь ранам зажить? – спросила я.

– Каждая ранка – место контакта с когтями Веньки. Мой организм устроен таким образом, что выталкивает чужеродные клетки к ближайшему выходу. Организму надо лишь немного помочь.

– И как ты поймёшь, что уже достаточно?

– Когда перестанут образовываться плотные пробки. Края должны сойтись, как царапины.

На следующий день Маг дважды просил прочистить раны. Я сожгла похожие на головки наушников желтоватые кусочки кожи, вымыла таз и забралась по кровати к подоконнику, минуя Мага. Я стояла на коленях у окна, уперев руки в узкую белую полоску подоконника. Метель облепила мир белой мукой. Метель – подружка зимних ветров. Она липнет и увивается за ними. Я вздохнула. Маленький зимний ветер бренчал неловко срезанным уголком карниза. Моё место было там, за окном…

Прикосновение к лодыжке заставило ощутить телесный вес, я снова почувствовала себя материальной и плотной, не годящейся для путешествий за окном, в липкой метели. Я обернулась – Маг предупреждающе смотрел в ответ.

– Просто хотела полетать немного… за апельсинами и обратно.

Тоже мне прегрешение.

Маг недоверчиво убрал руку.

Я села на край кровати, разглядывая свои цветастые ноги, представила как чёрная ткань с огромным цветочным принтом развевается за мной на ветру, контрастно белой земле и сизому небу, похожему на северное море. Вот и влипла. Никакой свободы передвижения. Как оно на свободе, спрашиваешь? Да ничего там, на свободе. Не имеет пребывание в Чертогах нечисти никакого отношения к свободе.

– Тимур, – я прерывисто вздохнула, разглядывая в окно скачки метели. – Как ты смог жить с братом?

Маг тоже вздохнул.

– Я говорил тебе, – спокойно ответил он. – Связь уже не разрушить.

Видимо, я должна была этим удовлетвориться, в конце концов… да, наше скреплённое рукопожатием соглашение об откровенности приносило плоды, он о многом рассказал с тех пор и почти ничего не потребовал взамен…

Связь не разрушить. Мне от того нисколько не легче. Под горлом растекается уксус, скоро я должна буду увидеться с ним. Не закричу ли я, когда он, «добродушно» улыбаясь, выйдет мне навстречу? Десять к одному, что закричу. Закричу, как свинья, которая поняла, что её будут резать.

Маг смотрел на свои руки поверх пододеяльника. Он бы не стал кричать, даже когда был лет на пять младше. Не удивлюсь, если, когда Венька вцепился в него, борьба прошла в полном безмолвии.

– Я перестроил свою жизнь ради него.

Маг замолчал. Он не хотел говорить. Я оторвалась от окна, чтобы лучше видеть его лицо.

– Я был только подростком, – пренебрежительно оценил себя Тимур, – его нападение было для меня не меньшим откровением, чем его намерения для тебя. Я не предполагал, что он так поступит, что несмотря на мою заботу, несмотря ни на что, я лишь мясо для него. Я не мог никому сказать, а после переворота и не хотел, что мне нужна помощь с ним. Маленькая слабость достаточный повод для нового переворота. Сейчас – не думаю, что кто-то из магов или адептов способен был помочь.

Я тоже так не думала.

– …Нет никого, кто знал бы, что Венька такое, что стоит за словами Повелитель нечисти. Самым разумным было бы убраться от него подальше…

Самое разумное.

– …но я решил, что отвечаю за него… ну ты знаешь его глаза. Если бы вы двое тонули, первым бы стали спасать Веньку. Инстинкты самосохранения у него проявлены даже во внешнем облике.

Он был беспомощен. Его мучили болезненные метаморфозы. Сначала он усваивал свойства крупных видов, размерами с китов. Из-за критического недостатка массы обернуться он не мог, но всё равно нуждался в обильном питании, чтобы метаморфоз проходил хотя бы менее болезненно. Стоило ошибиться с дозировкой, он либо становился не по хорошему активным, либо загибался от боли. Иногда приходилось часами сидеть рядом с ним, успокаивать его. Каждый новый метаморфоз нёс новые проблемы, он то боялся воды, то огня, то отказывался есть что-либо, кроме кровяных сгустков… Ты не представляешь, как сложно было добиться квартиры в человеческом городе. Маги были категорически против. Меня попрекали дворцами, о которых я никогда не просил…

– Кровяных сгустков? – брезгливо повторила я.

– Говоришь, плохо кормил, – откликнулся Маг, уставив глаза куда-то в прошлое. – Попробуй покорми того, кто не знает, как объяснить, что ему нужно. Попробуй достать кровь, когда за тобой таскается свита, спрятать запасы во дворце, где шляется толпа народа… Он являлся мне во снах, чаще всего красноглазый и неходячий, ползал за мной по пустыне и требовал есть. Я бежал к нему, пытался добиться, чего он хочет, крайне редко получал вразумительный ответ. Чаще всего приходилось проверять не сойдёт ли кровь, но иногда он выплёвывал её мне в лицо. Невероятно бесило, когда оказывалось, что его не устраивал возраст крови, температура или группа.

– Возраст?

– Да. Удивился я однажды, застав его за слизыванием уже побуревшей выплеванной лужи…

Я сжала руки на подушке, мысленно объявив себе выговор, что затеяла разговор на ночь глядя. Маг, как можно заметить, не такой впечатлительный, ему не принципиально, когда о каком ужасе говорить. Его страхи, как и его усталость, зачеловеческие, не связанные с режимом дня.