А что делать, например, бедному сельскому учителю?
Поехать на своё жалованье в кругосветное путешествие? Броситься в игру… с попадьёю в «дурачки», «пьяницы» и «свои козыри»? Отдаться безумным кутежам на рубль пятьдесят копеек, которые удалось сэкономить в три месяца от жалованья?
Остаётся уйти от докучливых расспросов праздных разговоров куда-нибудь в поле, в степь, остаться наедине со своими думами.
Одному с целой толпой воспоминаний, которые нахлынут, победят, уничтожат.
Как живая встанет «она» пред глазами, и ещё пуще разгорится эта любовь.
Нелегко!
Я познакомился с Марией Васильевной здесь, когда приезжал на учительский съезд. Она тоже бедная девушка. Занималась перепиской у нотариуса.
Мы произвели впечатление друг на друга, понравились друг другу, полюбили.
– Виноват… Действительно ли она вас любила?
Он грустно улыбнулся:
– Мы, бедняки, имеем одно преимущество. Нас незачем обманывать.
Мы не даём любимым женщинам ни средств к жизни, ни положения, ни связей.
Нас можно любить только за нас самих.
Мы не стоим того, чтобы нам лгали.
Маня меня любила. Зачем бы она стала мне лгать?
Лето, – в школе каникулы, я замешкался в городе.
Я не стану вам рассказывать про эти свидания, прогулки, бесконечные разговоры до зари, про минуты молчания, которые красноречивее всяких разговоров. Всё это вы знаете сами… А мне к чему бередить старые, незажившие раны.
Ведь мне здесь, в моём уединении, кажется, что всё это было только вчера, и что только вчера я сам разбил всё.
Я каждую минуту переживаю то, что преступник переживает на другой день после преступления.
– Простите… Это у вас зашло… далеко?
– Чуть было не зашло слишком далеко. Но мы оба опомнились. Ведь это была гибель для неё, мученье для меня.
Жениться?
А что мы будем делать с моим жалованьем потом, когда пойдут дети?
Дети – это призрак, который встаёт перед нами, бедняками, ещё тогда, когда их нет и в помине.
Она дала согласие выйти за меня замуж.
Но мысль о будущих детях… Как должна была она мучить её, когда и меня-то эта мысль бросала в холод.
– «Ищи себе места лучше, и я твоя».
Я бегал в земство, просил меня, за моё старание, усердие, выслугу лет, перевести на место, где больше жалованья.
Председатель, человек либеральный, блиставший своими взглядами, своими твёрдыми принципами, которые он в своих речах облекал в такую превосходную форму, отказал наотрез.