Смута

Часть II

Бояре всё прекрасно понимали,

И не пришлось их долго убеждать,

И все его с царём на думе поддержали,

В России патриаршество принять.

И Годунов бояр всех убеждает,

Что первым патриархом Иов должен быть,

Ведь церковь он умело возглавляет,

И все, всегда царю сумеет объяснить.

А вскоре посетить Москву решает Иоаким,

Атиохийской церкви православной патриарх,

Его с большим почтением встречает наш монарх,

И выслушав его с вниманием большим.

Царь в разговоре Иоакиму пояснил,

Что наступило время патриаршество в России учредить,

А чтоб его собор Вселенский утвердил,

Всех патриархов в этом нужно убедить.

Тогда царя владыка уверял,

Что на соборе будут его просьбу обсуждать,

И русскому монарху обещал,

В Москву его решенье прислать.

Тогда в Москве деньгами Иокима одарили,

И в Антиохию с надеждой проводили.

А через два года царь в Москве встречает,

В сопровождении двух иерархов,

Константинопольского патриарха,

и всех троих их в царские хоромы приглашает.

Дабы решение собора у них разузнать,

Но Иеремея патриарх дал сразу, же царю понять,

Что на соборе дело важное решалось,

А патриаршество Московское не обсуждалось.

И Дорофей митрополит всё подтверждает,

Но архиепископ всем Арсений предлагает:

«С вопросом этим важным не спешить,

А здесь в Москве дела все с патриаршеством решить».

Тогда ж бояре от Арсения узнали,

Когда они в Россию через Польшу проезжали,

Что Ян Замойский патриарха заманил,

И гостю тайно предложил.

Иеремии в Киев перебраться,

Чтоб в Речи Посполитой навсегда ему остаться,

При этом патриарх ему всё головой кивал,

И гетману ответ дать вскоре обещал.

Когда бояре это услыхали,

То им с большим трудом, пришлось себя в руках сдержать.

Они коварство польское прекрасно знали,

И меж собою стали рассуждать:

«Похоже, ляхи в Западную Русь решили,

Константинопольского патриарха заманить,

Да под предлогом, якобы его от турок защитить,

В Киев перебраться Иеремии предложили.

А чтобы смог он Русским патриархом стать,

И православие от басурман спасти,

То в Киев из Царьграда, он должен кафедру свою перевести,

И в Речи Посполитой её заново создать.

Ну и как только, в Киеве он пожелает навсегда остаться,

И окончательно с Царьградом распрощаться,

Его заставят ляхи унию принять,

Да «Папу римского своим главой признать».

Тогда Борис с Щелкаловым решили,

Коварство гетмана немедленно разоблачить,

И патриарху сразу же на встрече объяснили.

Зачем хотят его поляки заманить:

«Чтоб в Киеве его заставить унию принять,

И ноги Папе римскому лобзать».

Святейший был настолько возмущён,

И новостью был так ошеломлён,

Что ни чего не смог в ответ сказать,

А призадумался, пытаясь, всё понять.

Тогда ж Борис с Щелкаловым ему всё разъяснили,

Что ляхи православных подчинить себе желают,

И на коварство гетмана ему глаза раскрыли,

Ведь в Риме унию всем православным навязать мечтают.

Они же навязать царю Ивану унию пытались,

Которая, лишь, догмою безбожной оказалась.

Тогда с царём Московским в Риме просчитались,

И Русь в итоге православною осталась.

Тогда Борис стал патриарха убеждать,

Что. Третьим Римом стоило б Москву признать,

Её столицей православной объявить,

И с патриаршеством в Москве вопрос решить.

За тем Иеремии пояснили,

Что может сам он Русским патриархом стать,

И скромно в разговоре, предложили,

Ему престол в России патриарший основать.

Но патриарх боялся ошибиться,

Он был ужасно возбужден,

И разговором был настолько утомлён,

Что предпочёл пока не торопиться.

Но чтобы в этом деле разобраться,

Решил подобно с греками всё обсудить,

И с ними начал срочно совещаться,

Чтоб все проблемы лучше разрешить.

Ведь турки патриарха постоянно притесняли,

И ссылке он четыре года находился,

И дважды незаконно кафедры они его лишали,

Но на престоле он своём восстановился.

Да здесь в дилемме сложной оказался

И всё не знал, на что ему решиться,

Ошибку сделать страшную боялся,

Да в ситуации важнейшей ошибиться,

К тому ж его Арсений страстно убеждает,

В Москве престол свой патриарший основать,

А Дорофей, упорно не желает,

За Русью патриаршество признать.

В Москве гостей великолепно принимали,

В церквях они, как им положено молились,

В хоромах, убранных по царски проживали,

И под охраною надёжной находились.

Еду изысканную из дворца им доставляли,

По десять блюд им ежедневно предлагалось,

На выбор, что они хотели, получали,

А вся еда боярским мёдом запивалось,

И после многих, многомесячных решений,

И долгих мучащих сомнений,

Иеремия греков всех своих собрал,

И о решении своём им рассказал,

Что он в Москве надумал кафедру открыть,

И здесь престол свой патриарший основать,

И от царя благословенье получить,

Ему в столице патриархом Русским стать,

Когда царь новость эту получил,

То приказал боярам всем собраться,

И всем на думе сообщил,

Что патриарх желает на Руси остаться.

Бояре стали сразу эту новость обсуждать;

«Ведь патриарх на думе нам помочь ни чем не сможет,

Он даже речь не может русскую понять,

Ну а царю московскому, чем он поможет?»

Когда бояре эту новость обсудили,

То патриарху в думе предложили,

«Ему российским патриархом стать,

И церковь на Руси возглавить,

Но во Владимире ему престол свой основать,

Да из Владимира делами русской церкви править.

Ну а в Москве владыка Иов остаётся,

Ведь царь без Иова ни как не обойдётся

Митрополит с царём дела все в думе обсуждает,

И помогает Фёдору страною управлять,

Он всё ему умело объясняет,

Лишь только Иову царь может доверять».

Но патриарх с боярами не согласился,

И даже жутко возмутился,

И начал Годунова убеждать:

«Что патриарх с царём обязан находиться,

И помогать, его делам осуществиться,

Да Фёдора везде сопровождать».

На что ему бояре возразили,

И патриарху объяснили,

«Что на престоле царь больной,

И сам не может управлять без помощи страной,

Царю во всём владыка Иов помогает,

Он смог ему помощником надёжным стать,

Когда же царь за Русь переживает,

Его лишь только Иов может утешать.

Ну а когда митрополит заболевал,

То царь за Иова как сын переживал,

Его царь больше всех на думе полюбил,

Ведь он ему во всём, отца родного заменил.

Царь Иова безумно обожает,

Он помогает важные дела ему решать,

Во всём лишь только Иову царь Фёдор доверяет,

Ведь он ему всегда на всё ответ сумеет дать.

Тогда Борис стал патриарху разъяснять:

«Что он по-русски ни чего сказать не может,

И чем боярской думе он царю поможет?

Его не сможет русский царь больной понять.

Ведь в думе страстно все дела решают,

До рукопашных схваток доходило,

Царя же рынды с топорами защищают,

Ну и пока без жертв всё проходило.

Ведь царь с боярами всё должен обсудить,

И нужное решение принять,

А что не сможет государь понять,

Ему сумеет Иов сразу объяснить».

Ну и когда же Иеремии разъяснили,

Что он помочь московскому царю не сможет,

А все бояре подтвердили,

Что только Иов, Фёдору царю всегда поможет,

То Годунов стал грека убеждать,

Что патриарх Московский должен русским быть,

И предложил митрополита Иова избрать,

Он знает, как Московскому царю служить.

В итоге с доводами Иеремия согласился,

Его тогда Арсений постарался поддержать,

Ну, когда святейший в правоте боярской убедился,

То он решил престол в России патриарший основать.

И патриарх, глава Священного Синода,

В столице русской, повелел, собор собрать

И ради счастья православного народа,

Решил сам патриарха на Руси избрать.

И чтобы выборы как надо провести,

Да православные каноны соблюсти,

Епископов российских патриарх собрал,

И на соборе тайно кандидатов трёх избрал.

И первым претендентом Иова назвали,

Митрополита Всей Руси Московской,

А также кандидатами с митрополитом стали,

Архиепископ Александр Новгородский,

И Варлаам архиепископ Суздальско-Ростовский.

Затем собор Священный начал кандидатов обсуждать,

И дважды к патриарху Иеремии обращался.

Он в этом деле быстро разобрался,

И предложил митрополита Иова избрать.

Епископы с ним разом согласились,

И споры на соборе прекратились.

Тогда же патриарх своим решеньем,

И царским Божьим повеленьем,

На патриарший Всей Руси престол,

Митрополита Иова возвёл.

От счастья царь не знал, как поступить,

Усердно Господа Христа за всё молил,

Да Богоматерь Божию от всей души благодарил,

И Иова спешил благословить.

Тогда же грамоту владыки написали,

И с нею патриарха на соборе утвердили,

То сразу же четыре кафедры митрополичьи учредили,

И шесть епископств и архиепископств основали.

Как только царь благую весть народу сообщил,

То весь народ её с восторгом воспринял.

Ну а когда царь Иова святейшим патриархом объявил,

То наш народ всё это дело, даром Божьим посчитал.

Ну и когда в соборах кончили служить,

И службу крестным ходом завершить,

То патриарх сел на осла в Кремле,

И скромно ехал за крестом большим,

Как в своё время на осле,

Христос въезжал в сопровождении двенадцати апостолов Иерусалим.

Владыки крестный ход его с хоругвями сопровождали,

Когда же вышли все из Фроловских ворот,

Они все с патриархом Иовом молебен воспевали,

То встретил их всех со свечами, радостный народ.

В церквях колокола вовсю звонили,

Борис осла под патриархом вёл,

Как только крестный ход вокруг Кремля пошёл,

По Всей Руси церковный праздник православный объявили.

Когда же патриаршество Московское свершилось,

И всё удачно завершилось,

Царь щедростью Российского монарха,

Всех греков из казны обогатил,

А Константинопольского патриарха,

От всей души за всё благодарил.

И чтоб его особые заслуги оценить,

Царь митрой с драгоценными камнями,

Расшитую прекрасно жемчугами,

Смог патриарха Константинопольского восхитить.

Да тысячу рублей ему царь на прощанье дал,

Чтоб храм в Константинополе он смог построить,

В итоге Иеремия получил, чего желал,

И даже резиденцию свою сумел благоустроить.

Особо царь Арсения ценил,

Царю во всём архиепископ помогал,

Когда ж Арсений вновь в Москву прибыл,

То настоятелем в Архангельском соборе стал.

А через год с собор в Константинополе созвали.

На нём собрали всех Вселенских патриархов,

И по решению восточных, иерархов,

Московскую патриархию учреждали.

Как только русскую патриархию утвердили,

То пятым в списке патриархов Иова признали,

И грамоту владыки на соборе подписали,

О чём они Московскую патриархию известили.

Князь Вишневецкий выслушал Лжедмитрия довольно,

Ведь от него он о Борисе, смог много нового узнать,

И оценив всё сказанное им достойно,

Решил ему, что было дальше в Польше рассказать:

«Когда в Константинополь греки уезжали,

То Западную Русь пришлось им в Речи Посполитой проезжать,

Где патриарха Константинопольского русские все обожали,

И стали с восхищением его встречать.

Ведь церковь в Западной Руси Иеремия возглавлял,

Он братствам Вильно, Киева и Львова доверяя,

Им контролировать архиереев разрешал,

И мнение народа уважая,

Сумел всех вызвать на душевный разговор,

Когда же откровенничать с ним прихожане стали,

То в дружеской беседе они ему все рассказали,

Что Киевский митрополит Онисифор,

Женат был на девицах дважды.

И хоть он всё от прихожан скрывал,

Наружу правда выплыла о нём однажды,

За это «Девочкой» его народ прозвал.

Когда рассказ с митрополитом подтвердился,

То сразу патриарх Онисифора кафедры лишил,

И братствам силу большую дать согласился,

Да строже контролировать иерархов предложил.

Тогда Кирилл Терлецкий постарался,

Епископов женатых патриарху сдать.

Тогда владыка Луцкий быстро догадался,

Как нужно патриарху угождать.

Тогда же патриарх с архиереями начал разбираться,

И всех владык женатых на монахов заменил,

А чтоб не смог владыка многожёнцем оказаться,

Порядок в церкви, в Западной Руси восстановил.

Тогда Терлецкий чтоб доверье у Иеремии заслужить,

Стал патриарху всё вниманье уделять,

Ему подарки всевозможные дарить,

И все его желания исполнять.

И вот когда доверия ему от Иеремии удалось добиться,

Ведь патриарх тогда, из всех владык митрополита Киевского выбирал,

То смог Кирилл за Минского архимандрита поручиться,

Так Михаил Рагоза Киевским митрополитом стал.

А через пару дней Иеремия узнаёт,

Что Михаил Рагоза иезуитам доверяет,

Тогда он власть церковную Терлецкому всю отдаёт,

И сам его на Западной Руси, экзархом назначает.

Терлецкий получил, чего желал,

Теперь может иерархов утверждать,

Ведь он наместником от патриарха стал,

И мог за всеми свой надзор осуществлять.

А вскоре патриарх всем объявил,

Что он порядок в Западной Руси навёл,

Да братствам контролировать иерархов разрешил,

Ведь он в их действиях, надёжных, слуг своих обрёл.

И братства Львова, Вильно помощи дождались,

Их патриарх ставропигией защитил,

Теперь они суду лишь патриарха подчинялись,

И суд епископов им больше не грозил.

За тем в Константинополь патриарх собрался,

Подарки денежные на прощанье получил,

Со всеми дружелюбно распрощался,

И с греками в Царьград к себе отбыл.

Владыки патриархом были недовольны,

И братствам выданной ставропигией тяготились,

Теперь от братчин все они зависели невольно,

И под контролем их особым находились.

Тогда епископ Львовский Балабан,

Всем этим жутко возмутился,

Он ненавидел братчину сильнее басурман,

И с братством Львовским во вражде ужасной находился.

Да злобу страшную на патриарха затаив.

Он всем старался с яростью внушить,

Что он не должен церковью на Западной Руси руководить,

И патриарха в своеволье обвинив.

Решает папу Римского признать,

И патриарху более не подчиняться,

И стал Терлецкого активно убеждать,

Что наступило время унией заняться.

Своих соратников среди епископов искал,

Вначале Дионисия владыку Холмского нашёл,

Потом владыку Пинского Леонтия обрёл,

И страстно унию принять их убеждал,

Затем они Рагозе предложили,

Собор свой в Бельзе, тайно, от людей собрать,

Его при этом убедили,

Что народ об их соборе, не должен ни чего узнать.

Митрополит счёл предложение возможным,

Но принимать участье в Бельзе отказался,

Он был в делах подобных осторожным,

И без его участья собор их тайный состоялся.

На нём владыки – заговорщики решили,

С Константинопольской патриархиею порвать,

И «тайну»меж собою заключили.

Главенство папы Римского признать.

Митрополит собор свой в Бресте собирает,

Там заговорщики задумали Рагозу в «тайну» посвятить.

Он им помочь в делах их обещает,

О чём они в письме решили Сигизмунду сообщить.

Но отвечать король не торопился,

И обсуждать письмо с митрополитом не желал,

А за советом к иезуитам обратился,

И новых действий от Рагозы выжидал.

И через год они письмо вновь Сигизмунду посылают,

В нём обещают, верховенство папы Римского признать,

Да подчинить Русь Западную Ватикану предлагают,

И с Константинопольской патриархиею порвать.

А так же Сигизмунда умоляли,

Чтоб он свободу им за это даровал,

И польского монарха увещали,

Чтоб привилегии он им как и католикам, всем дал.

Тогда король решил с письмом их разобраться,

Для этого себе он иезуитов пригласил,

И начал с ними вместе совещаться,

И вот ответ, какой от них он получил.

У Сигизмунда цель одна,

Московию он хочет покорить,

И сделать всё Речь Посполитая должна,

Чтоб власть монарха Польского в Москве установить.

Для Ватикана тоже цель ясна,

Он всех желает Риму починить,

Ведь папе Римскому над всеми Богом власть дана,

Чтоб его именем, на всей земле свои дела вершить.

И если будем мы в своих делах едины,

То цели обязательно добьёмся,

А вместе будем мы непобедимы,

И верховенство папы Римского дождёмся.

Когда поляки Русь Московскую захватят,

То сразу станут унию внедрять,

И патриарха Русского заставят,

У папы Римского подмётки, целовать.

Владыки-оборотни патриархом были не довольны,

И не желали злачные места по воле братств терять,

Ведь обращаться к королю придётся им невольно,

И у него защиты от церковных братств искать.

Король в письме им помощь обещал,

Что он их всех, от братств и патриарха защитит,

Ну и в делах своих удачи им желал,

И за стремленье к унии их всех благодарит.

Король им все условия создаёт,

Да заслужить им привилегии, желает,

И от епископов активных действий ждёт,

Да поимённо, их в письме перечисляет:

«В письме Терлецкого Кирилла первым записал,

И Гедеона Балабана не забыл,

Ну а за ними Дионисия Збируйского вписал,

И всё письмо Леонтием Пельчитским завершил».

Ну и когда епископы ответ от короля дождались,

То по своему решили оборотни его суть разобрать,

Тогда они все дружно размечтались,

И стали меж собою рассуждать:

«Что если сможем мы мечту свою осуществить,

И под началом папы Римского остаться,

То нас от братств монарх наш сможет защитить,

И будем с королём в сенате мы общаться».

Но за оборотнями иезуиты наблюдают,

Решив, что им не стоит случай упускать.,

Они внедрить агента к оборотням предлагают,

Который стал бы всё за них решать.

Тогда иезуит епископ Мациевский,

Для этого Адама Потия нашёл.

И с разрешенья власти королевской,

На встречу к оборотням сам его привёл.

Адам на службе королевской находился,

И перед всеми льстиво пресмыкался,

В итоге до сенатора он дослужился.

И льстить католикам особенно старался.

Помощь иезуитам Потий обещает.

Ведь он вначале православным был,

За тем ученья в сектах протестантских продолжает,

И весь свой опыт иезуитам предложил.

Тогда ему пришлось вновь в православие внедриться.

И чтоб владыкой православным ему стать,

В монахи он сумел под именем Ипатия подстричься,

Дабы за тем ему в епископы претендовать.

Когда Владимирский епископ умирает,

И сразу же избрать Ипатия экзарх всех убедил.

Тогда в епископы его Рагоза посвящает,

Так должность нужную Ипатий получил.

Ну и когда же братства оборотней заговор раскрыли,

То патриарху Иеремии сразу написали.

Когда они ему в письме об этом сообщили,

То ждать реакции от патриарха стали.

Когда о заговоре патриарх Константинопольский узнал,

То сразу вспомнил, как его в Москве предупреждали,

Тогда собор Вселенский он в Царьграде вновь собрал,

И патриарха Всей Руси на нём второй раз все признали.

И список патриарший утвердили,

Вначале патриарха Константинопольского записали,

За тем вписать трёх «древних» патриархов предложили,

И список патриаршеством Московским завершали.

Тогда же патриарх к Острожскому письмо послал,

Чтоб он смог в этом деле разобраться.

Ну и когда князь просьбу патриарха прочитал,

То сам решил немедленно за это дело взяться.

И князь Рагозу срочно расспросил:

«Как он всё это понимает?»

На что ему Рагоза заявил:

«Что он об этом ни чего не знает».

И начал князю страстно клясться:

«Что насмерть он за православие стоит,

Да с верой предков не желает расставаться,

И сразу князю об измене сообщит».

Тогда о заговорщиках митрополита князь спросил:

«Чтооборотни унию задумали принять?

Он подтверждение от братчин получил,

Что папу Римского хотят нам оборотни навязать».

На что митрополит Острожскому фальшиво заявляет,

Что он о заговоре лишь от него узнал.

Хоть сам «покорнейшие письма» с оборотнями сочиняет,

А перед этим он их, к папе Римскому и к королю послал.

Митрополит смог князю откровенно врать,

Хотя сам к унии с Терлецким всё готовил.

И нагло заговор при этом отрицать,

Аперед князем лживую комедию устроил.

Король же оборотней торопил,

И результаты получить от них хотел быстрее,

В победе всех удачной он их убедил,

И пожелал им быть в делах своих смелее.

Тогда в Сокале Балабан всех собирает,

Чтоб срочно делом унии заняться,

Всем заговорщикам Рагоза предлагает,

Во Флорентийской унии вначале разобраться:

«Когда войною турки грекам угрожали,

То чтобы Константинополь отстоять,

Все приближённые монарха убеждали,

С католиками унию церковную принять.

Тогда Палеолог Иоанн Четвёртый согласился,

Константинополь Риму подчинить,

И к папе Римскому Евгению сам обратился,

Чтоб он помог ему от турок, Византию защитить.

Тогда собор Вселенский решено было созвать.

Под верховенством греческих и католических церквей,

И собор решили пригласить и западных государей,

Чтоб все они сумели помощь Византии оказать.

Ну и когда в Феррари первый раз собор собрался,

То на него, Иоанн Палеолог на корабле приплыл,

Но чтобы он в делах духовных лучше разбирался,

С ним вместе патриарх из Константинополя прибыл.

И сразу папа Римский начал патриарха оскорблять,

И даже наглости такой набрался,

Что требовал, от патриарха ему ноги целовать,

Но патриарх Иосиф, сделать это сразу отказался.

Ну а пока иерархи меж собою разбирались,

Чума Феррари вскоре охватила.

И вот, когда о Святом Духе споры между ними разгорались,

То в городе чума людей безжалостно косила.

Тогда всех Римский папа убедил,

Им во Флоренцию собор перевести,

И всем участникам собора предложил,

Там до конца дела все с униатством довести.

Когда же во Флоренции собор собрался,

То спор о нисхождении Святого Духа продолжался,

При этом православные всех убеждали,

Что Дух Святой исходит к Сыну от Творца,

Ну а католики упрямо утверждали,

Что Дух Святой идёт от Сына и Отца.

Но если православные на Писание Священное ссылались,

То католики их слушать не желали,

Да навязать лишь мнение своё старались,

Ну а Священное Писание вольно толковали.

Но спорам этим не было конца.

Ведь все друг другу не желали уступать,

И не нашлось средь них такого мудреца,

Который смог бы правоту им доказать.

Палеолог был неуступчивостью греков не доволен,

И чтоб полемику скорее завершить,

Был основательно, решительно настроен,

В духовном споре латинянам уступить.

Тогда стал император греков убеждать,

С католиками в споре согласиться,

И начал под угрозами их принуждать,

С еретиками против воли примериться.

В итоге, спорить более с католиками греки не пытались,

И даже с ними и в дебаты не вступали,

Лишь под угрозами они смиренно с ними соглашались,

В итоге их ученье Святой Троицы они «признали».

И вскоре патриарх Иосиф умирает,

Тогда Иоанн Четвёртый греков принуждает,

Главенство папы Римского признать,

Да «акт соединения церквей», их подписать.

Когда же в Константинополь все приплыли,

То все епископы, от униатства отказались.

И духовенству греческому объяснили,

Что под угрозой в «акте» подлом, они все расписались.

Как только греки это услыхали,

То все от новости кошмарной содрогнулись.

А прочитав «акт» униатский, ужаснулись,

И папу Римского Евгения прокляли.

Народ же греческий ужасно возмущался,

Он униатов откровенно презирал,

Ну и как только мог еретикам сопротивлялся,

Но веру православную не предавал.

Когда об этом патриархи на востоке все узнали,

То императору протест свой заявили.

В Иерусалиме свой собор собрали,

И униатов всех от церкви православной отлучили.

Ну а в Москве митрополит Российский Исидор,

Стал князю папы Римского послание читать,

Да Флорентийский восхвалять собор,

И папу Римского на службе поминать.

Тогда Василий Тёмный грека низложил,

И срочно на собор епископов в Москве собрал.

Князь на соборе унию безбожную сурово осудил,

Ну и владыку Иона, собор в Москве митрополитом Всей Руси избрал,

С тех пор митрополитов русских только на соборах избирали,

Ну и в Царьграде главу Российской церкви более утверждали.

В самой же Греции борьба религиозная происходила,

Насильно унию Палеолог внедрял.

Но против ереси борьба народ сплотила,

Хоть император униатов главой церкви назначал.

Но греки папу Римского прекрасно знали,

И меж собой о нём так рассуждали.

Что папа ради унии, всё будет обещать,

А Грецию он никогда не станет защищать.

Когда ж в итоге император разобрался,

Что папа подчинить себе лишь православие хотел,

А Византию защищать не собирался,

То к униатству быстро охладел.

Когда же Константин Двенадцатый на трон взошёл,

То на соборе униатов низложили,

И сразу на престол он патриарха православного возвёл,

За это греки Константина правоверным объявили.

А вскоре греков рок ужасный ожидал.

Султан Константинополь осадил.

Но Константин отчаянно столицу защищал,

И жизнь свою в бою за Константинополь положил.

Но враг жестокий не сумел их дух сломать,

А подвиг Константина греческий народ не смог забыть,

Да веру православную сумел в борьбе кошмарной отстоять,

Но ужас дикий вынуждены были греки пережить,

Когда итоги Флорентийской унии в Сокале обсуждали,

То «акт соединения церквей» принять решили,

Но унизительный «акт» патриархи отвергали,

Да ересью его поганой объявили.

Недолго с «актом» оборотни разбирались,

Ну и когда его законность постарались утвердить,

То сразу же они патриарха Константинопольского отказались,

Да папу Римского главою всех христиан они решили объявить.

И начали «артикулы» в Сокале сочинять,

Они в них короля и папу убеждали,

В Русь Западную патриарха не пускать,

А также Сигизмунду предлагали.

Чтоб он с католиками униатов уровнял,

И также им места в сенате доставались,

Да православные приходы им все даровал,

А братства все их архиереям подчинялись,

Тогда ж на «тайном сборище» в Сокале,

Письмо они решили Сигизмунду отослать,

И папе Римскому подробно предлагали,

Всё об «артикулах в Сокале» написать.

И то, что Флорентийский «акт» они все признают,

О чём они в своих «артикулах в Сокале» подтвердили,

И все они свою присягу папе Римскому дают,

И в лоно «веры истинной» принять Русь предложили.

Ну а затем решил собор епархиальный Балабан созвать

Когда во Львов архимандритов пригласил,

То начал «акт соединения церквей» им всем читать,

Да папу Римского главою христианства объявил.

И на соборе Львовском акт все подписали,

Что папе Римскому они все присягают,

И принять унию владыки пожелали,

Да подчинить Русь Западную Риму обещают.

Когда ж народ такую новость получил,

То заговорщиков в измене обвиняя,

Лишить всех оборотней сана предложил,

И отомстить им за предательство, желая,

Именья оборотней начал разорять.

Тогда стал Балабан от униатства отрекаться,

И большинство владык акт пожелавших подписать,

От своей подписи решили тоже отказаться.

Когда же Константин Острожский всё узнал,

То жутко до безумья возмутился,

И сразу же послание к верующим написал,

Да к православному народу обратился.

В нём князь епископов с митрополитом обличает,

«Что, кознями лукавейшего дьявола прельстившись,

И тьмою сластолюбия помрачившись.

Католикам продать Русь православную желают».

Их всех в измене патриарху обвинил,

И что, скрывая под овчиной свою волчью суть,

Они решили к папе Римскому прильнуть,

И далее народу пояснил.

«Что кафедры они обманом получили,

Когда ж места архиерейские им удалось занять,

То властно волею своей за прихожан решили,

От веры истинной нас бессловесных отторгать.

Задумав на погибель нас, всех ввергнуть,

Между собою оборотни обсуждали,

Как веру предков в Западной Руси низвергнуть,

Да папе Римскому – антихристу её отдать мечтали.

При этом, со злорадством, признают,

Как патриарха они ловко обольстили,

Ну и затем его умело обхитрили,

И нынче как Иуда предают».

И короля Острожский начал обвинять,

Что веру православную он притесняет,

И всем, пытаясь, униатство навязать,

Присяге королевской изменяет.

И к протестантам князь задумал обратиться,

И постарался их умело убедить,

В борьбе им против латинян необходимо всем объединиться,

Дабы король не смог бы свою силу применить.

Тогда же Константин Острожский предложил,

Собор на Западной Руси созвать,

Чтоб народ на нём всем миром объявил,

Что папу Римского не будет признавать.

А далее князь предлагает,

Народа силу воинскую показать,

Для этого он тысяч двадцать обещает,

Совместно с протестантами собрать.

Ну и когда король об этом всё узнал,

То обращение всякое он с князем прекратил,

Ну а Сенат за это в бунте князя попрекал

И вскоре князь свою активность усмирил.

И после пятилетней подготовки,

И яростной двухлетней обработки,

Король решает оборотней в Рим послать,

Чтоб православным униатство навязать.

Для этого он Потия с Терлецким в Ватикан отправил,

И с радостью в Сенате заявлял,

Что папе Римскому он русских присягать заставил,

Да манифест «соединения церквей» он им опубликовал.

Народ не мог коварство это пережить

И православный требовал собор созвать,

Чтоб сана заговорщиков лишить,

И всех предателей на православный суд отдать.

Но в Риме оборотней приняли прекрасно,

И курия желания их исполнять старалась,

Их как гостей обслуживала первоклассно,

И в замке жить им рядом с папой полагалось.

Когда понтифику они все полномочия вручили,

И документы униатские они с «артикулами» сдали,

То через месяц в Ватикане их принять решили,

И встречи скорой с папой Потий и Терлецкий ожидали.

Когда же папа дело всесторонне изучил,

И с кардиналами коллегиально разобрался,

То сам об унии настолько размечтался,

Что, в зал Константиновский обоих оборотней пригласил.

Когда на троне их Клемент Восьмой встречал,

То гости разом перед папой пали ниц,

За тем гость каждый туфель папский лобызал,

И не скрывая радостных от счастья лиц.

Совместно с «просьбою смиреной» к папе обратились,

Чтоб их несчастных в лоно церкви католической приняли,

Да под главенством папы Римского они объединились,

И вместе церковью единой христианской стали.

За тем речь папский секретарь держал.

Послов за унию он радостно благодарил,

И папу Римского особенно хвалил,

За то, что в лоно католическое Русь принял.

В ответ послы старались папе в преданности клясться,

А чтобы свою верность доказать,

И в лучшем свете перед папой оказаться,

Решили за владык всех Западной Руси присягу дать.

Потом они все догмы католичества признали,

И на Евангелии всё это подтвердили.

Ну, когда же» символ веры» подписали,

То благословение от папы Римского Клемента получили.

А на прощанье папа оборотням объявил,

Что им собор необходимо в Западной Руси созвать,

И чтоб на нём, народ российский подтвердил,

Что он желает папе Римскому присягу дать.

Вот так вот оборотни веру православную предали,

И перед папой жалко лебезить старались.

Как иудеи Господа Христа на суд отдали,

Так и они от веры своих предков отказались.

Когда же папа оборотней в Краков провожал,

То приказал своё письмо им Сигизмунду передать,

В нём он монарха страстно убеждал,

Терлецкому и Потию усердно с униатством помогать.

Принять, что в Риме было сделано послами,

И на соборе нужно русских убедить,

Чтоб папе Римскому они присягу дали,

И унию всем православным объявить.

И сразу окружную грамоту Рагоза издаёт,

Что в Западной Руси собор он открывает,

И приглашает благоверный на него народ,

Ив Брест восьмого октября всех на собор он созывает,

Но униаты дату ложную народу объявили,

Ведь с православными они полемики боялись,

И раньше в церкви Николая они всех, обманув, собор открыли,

И на соборе не восьмого, а шестого октября они собрались.

Чтоб на соборе тайно унию свою провозгласить,

И с православными ни что не обсуждать,

Да за народ российский всё решить,

И фактом унию свершившимся считать.

Для этого в соборе Николая,

Помимо оборотней ренегатов,

Собралась публика, католиков, большая,

И в большинстве своём, от Ватикана делегатов.

А чтоб законность государственная соблюдалась,

Сам канцлер Лев Сапега на собор прибыл,

А с ним литовский гетман Радзивил,

И на соборе всё с их помощью решалось.

Но оборотням прежде патриархи заявили,