Однажды в 2007-м

Глава 2. Комната допроса

– Телефоны, они не работают, – сказала кассир. – Что делать?

– Я не хочу умирать, – произнесла в углу девушка армянка.

– Так, давайте все успокоимся, – сказал работник заправки. – Нам сейчас нужно собраться.

– Верно, – сказал я. – Нам в первую очередь нужно сесть за столы, познакомиться, предложить свои варианты происходящего и, варианты что делать дальше. Начнем. Ну же, проходим, садимся.

      В зале стояли два пластиковых стола со стульями для гостей. Чтобы сесть поесть, выпить кофе. Мы все уселись за них. Несколько минут все осматривали друг друга и молчали. Молчание прервала Света.

– Так и будем молчать? Меня зовут Света, я не знаю что тут происходит, но думаю, что надо отсюда бежать. Не знаю как, но надо.

– Я Армен, – сказал армянин с акцентом. – Это моя девушка Арина. Мы из Армавира, мне кажется, что это эпидемия какая-то, может американская. Я не знаю, но я видел, как эти твари жрали ту женщину. Надо может помигать светом, чтобы нас увидели с дороги.

– Точно, – подхватил Дима, а затем обратился к кассиру. – Есть фонарик?

– Есть, – ответила та. – Меня зовут Ира, если это кому-то интересно. Я всего лишь второй месяц тут работаю. И почему это происходит в мою смену. Я не знаю, что там на улице, но выходить я туда точно не хочу.

– Хорошо, – ответил я, а затем представился. После рассказа о себе, я обратился к девушке из Форда. – А что думаете вы?

– Даша, – сказала она. – Я думаю, что это чума. Апокалипсис! Бог устал нас любить. И это только начало. Ему надоело происходящее на земле. Мы ничего не сможем сделать, думаю я, только молиться. Молиться.

– Это все ерунда, – сказал работник заправки стоящий у прилавка ко всем спиной. – Я считаю, что это вторжение. Не знаю чье и откуда, пока не выяснил, но это вторжение. Юрий Николаевич я. И вот еще что, я думаю, что надо выйти кому-то к дороге.

– Это безумие! – сказала Ирина кассир.

– Я думаю, что не такое уж и безумие, – сказал я. – Но сначала, попробуем предложение Армена. Ира, неси фонарь и скажи где выключатели. Что там за окном?

– Все еще летают, – ответила Лера.

      Битый час, мы словно безумные мигали светом, бегали с фонариком у витрины, направляя луч на трассу, но это было все бесполезно. Нас как будто не видели, или видели, но не подавали вида. Или думали, что кто-то балуется, или неполадки с электричеством. Какой бы вариант не пришел в голову водителю, что проезжал мимо, нам от этого легче не стало бы. Все таки, было принято решение выйти кому-то на улицу, осталось решить кому и как.

      Никто не хотел жертвовать. Это и понятно. Юрий Николаевич, которого мы решили называть просто Юра, предложил играть в камень ножницы. Выбора не было, играли все. Выбыли все постепенно. Я искренне радовался за каждого вышедшего из игры, но был расстроен тем, что это был не я. Остались мы с Ириной. В последний момент, я понял, что она осталась, ее ножницы не могли победить мой камень, но я смухлевал. Я резко исправил камень на бумагу. Да, Ира это увидела. Она долго смотрела на меня в недоумении, но в последний момент приняла уступку. Да, теперь я не могу сказать, что я сжульничал, это никому не внушит доверия, а лишь вызовет у всех недоумение и повод для того, чтобы подумать, что я трус и прикрываюсь девушкой. Нет, это не выход.

      Почему я это сделал? Да потому что её комплекция не даст ей возможность в случае чего убежать. Может быть, она еще пригодится тут, внутри. Вот простое и понятное объяснение моего поступка. Ничего не поделаешь, вызвался – иди. Некий червь сомнения все таки точил меня изнутри, но я одолел его.

– Как думаешь сделать это? – спросил Дима.

– Пока не знаю, – ответил я. – Нужно отойти хотя бы на пару метров и помахать фонариком, чтобы обратить внимание водителя. Только дальше что? Подойти он к нам не сможет. Ну хотя бы увидит, что происходит и вызовет помощь. Надо обмотаться всем, чем можно и плотней, чтобы ни одна тварь не проникла.

      Так и было сделано. В ход пошли мусорные мешки, одежда, шнурки и веревки. Юра дал свою большую рабочую фуфайку с логотипом заправки. Пока меня утепляли, я весь взмок. Капли пота лились по спине, по ногам, было мерзко. Вернулась дума из детства о том, как люди в ватных одеждах ходят в пустыне. Они тоже так мерзко себя чувствуют или нет? Может они просто привыкли. Ерунда, я бы точно к такому не привык. План, у меня нет плана. Выйду на улицу и что? Буду ждать машину и начну махать? Примитивно, но другого ничего не приходило на ум. Последним штрихом был противогаз, который хранился по технике безопасности на заправке на случай пожара или утечки топлива. Дышать стало тяжело, в глазах потемнело.

      Меня подвели к двери, Юра открыл замок. Я вглядывался сквозь стекло в темноту на улице.

– Готов? – спросила Лера.

– Да.

– Удачи! – сказали все.

      Я знал, что должен вернуться. Лера. Лера. Дверь открылась. Я вышел на улицу и она сразу закрылась. Одна из тварей сразу села на стекло противогаза. Она пыталась пробить его, но не выходило. Я в это время разглядывал ее, таких я не видел. Хотя конечно я не изучал насекомых и знаю и видел далеко не все виды, но этот вид как будто не принадлежал этому миру. Постепенно твари облепляли меня. Видимо они не сразу поняли, что я и кто. А теперь их становилось больше.

      И вот. Момент, который все ждали, особенно я, особенно я. Фары. На трассе виднелся свет фар. Через секунды три появилась фура, она ехали не сильно быстро. И да, она сворачивает с дороги. Я стал махать включенным фонариком, фура снижала скорость и наконец затормозила. Я размахивал интенсивней, выписывая узоры. Водитель вышел и шел в моем направлении. Но почему он не обращает внимания на меня. Я попытался кричать, но этот противогаз и тряпки глушили голос. Стало невыносимо жарко. Мне казалось, что пот набирался в штанах. Если так, то скоро меня раздует, как в том французском фильме про такси. Я решился идти на встречу водителю.

      Я слышал, а затем и видел, как все, кто был внутри били по стеклу витрины. По их губам было понято, что они кричат. Они не хотели, чтобы я шел. Странных насекомых стало еще больше.

      Я дошёл почти до фуры. Махал фонариком.

– Эй вы, – пытался кричать я. – Водитель! Эй вы? Послушайте, эти насекомые, они смертоносны.

      Но все, что я кричал он не слышал.

      Водитель, мужчина лет пятидесяти, спокойно справил нужду по маленькому, сел в кабину, закрыл дверь и фура тронулась. Что? Как это возможно? Что происходит? Эти вопросы кружили в моей голове. Я ничего не понимал. Фура исчезла из виду, но появилась другая машина. Она пронеслась мимо. Потом еще одна и еще одна. Я пошел прямо к дороге, но машины проезжали мимо. Я встал на дороге, прямо на дороге, машина пронеслась мимо, только со сдвигом. Каждый раз, когда я делал шаг вперед, дорога отодвигалась тоже. Пространство искажалось.

      Я повернул назад. В ужасе я шел к заправке, мысли окутала тьма. Невероятно. Когда до двери осталось метров двенадцать, я вдруг почувствовал жжение в области колена. Чертова тварь пробралась под амуницию. Боль была сильной, нога начала неметь. Я упал. В глазах потемнело. Я смотрел вверх и видел, как насекомые засуетились. Потом я посмотрел в сторону и увидел, как Юра накинув что-то на себя, бежит ко мне. В руках у него была газовая горелка. Пламя сбивало с толку насекомых. Тут у меня проскочила мысль об Ирине. Я ведь думал о ее комплекции, что она бежать не сможет, а сам оплошал. Хотя, в этой импровизированной амуниции вряд ли далеко убежишь.

      Меня размотали, все сняли. Это было блаженством. Там, где тварь укусила болело. Я задрал штанину и услышал, как все ахнули. Я посмотрел, рана, а точнее опухоль шевелилась. Что за бред? Я надавил на нее, боль пронизала, а сама она шевелилась.

– Нож! – крикнул я.

      Дима прибежал с ножом. Он пережал ногу выше колена, и со словами – терпи, начал резать. Кровь брызнула струей, а затем просто потекла. Из раны что-то торчало. Лера взяла у Светы бутылку с водой и облила рану. О Господи, оттуда на нас смотрела тварь размером превосходящим тех тварей с улицы, и была другая. Дима отпрыгнул. Я взял эту мерзость и потянул, боль, слезы, но я ее вырвал и отбросил, боль сразу почти прошла. Юра раздавил эту тварь, она хрустнула, и брызнула из под ботинка кровью.

      Почти час я приходил в себя. Ира принесла кофе и бутерброд. Все смотрели на меня. Вероятно, они пока не хотели меня тревожить, но на лицах горел свет любопытства.

– Ну что там было, ты сказал кому-нибудь? – наконец спросил Юра и мне стало легче. – Нам помогут?

– Боюсь, что нет! – ответил я.

– Что? Почему? Как? – посыпались вопросы.

– Знаете, – начал я, – помните, как в комнате для допроса. Ты сидишь, смотришь в зеркало, видишь себя, а с той стороны этого зеркала на тебя смотрят.

– При чем тут это? – спросила Света.

– Мы видим их, тех людей, что там, а они нас нет. Я стоял возле фуры, он спокойно справил нужду возле меня и не разу не обернулся, когда я кричал. А потом спокойно сел себе в машину и укатил. Комната допроса.

– Этого не может быть! – сказала Ира.

– Может! – сказала Даша. – Я же говорила, нужно молиться.

– Хватит уже! – крикнула Арина.

– Возможно это чистилище, – продолжала Даша, глядя в витрину. – Мы умерли и сейчас нас испытывают, чтоб направить куда надо.

– Заткнись да, – сказал Армен. – Друг, ты сам что думаешь?

– Теория Даши, – начал я. – Конечно, имеет место быть, но я помню, как я сюда приехал. И боль, она явно физическая. Хотя это выходит за рамки здравого смысла, но мне кажется, с этим местом что-то не так. Такое ощущение, что мы отклонились от нашего потока времени и, попали в параллельный поток времени. Не знаю.

Глава 3. Не убоюсь

      Вообще, это напоминало мне кошмарный сон, но ноющая рана на ноге говорила об обратном. Что делать дальше, и вообще зачем что-то делать, было темным вопросом, но он не покидал моей головы.

      Что если мы и правда умерли, и поэтому не можем выйти в мир живых. Нет. Это было слишком простым объяснением, что-то другое здесь происходило. Некая грань между там и тут. Но как объяснить это? Я сидел за столиком, пил кофе, уже наверное пятый стаканчик. Лера сидела рядом и курила. Света и Дима сидели за другим столиком. Юра ходил взад и вперёд с задумчивым лицом, остальные сели на куртки облокотившись на стену за прилавком. И все же, что-то тут не так, но что?

      Мои размышления прервал повышенный тон голоса Иры.

– Вы видели, там? – она указала на территорию перед колонками. Все подскочили и подошли к стеклам витрин, всматриваясь в темноту.

– Что, что там было? – спросила Света.

– Я видела там кого-то.

– А тебе не могло показаться?

– Нет, я точно видела. Вон там.

      Внезапно, самый дальний фонарь на въезде к колонкам погас. Но почему-то никто не обратил внимания на это. Может видел это только я?

– Мы можем попробовать добежать до машин и уехать? – спросила внезапно Ира. Было видно, что её окутала паника.

– Боюсь не получится, – ответил я. – Мы как будто в какой-то капсуле. И чем дальше мы будем бежать, тем дальше она будет тянуться. Не спрашивай, я не могу это объяснить. Но точно знаю, что это плохая идея.

      Когда я закончил речь, наступила тишина. Никто ничего не говорил. Я повернулся к витрине, фонарь так и не горел и более того, потух и следующий. Я позвал всех и попросил посмотреть. Я смотрел туда, а мысли были где-то в другом отделе мозга. Я чего-то не мог уловить.

      Внезапно все подпрыгнули, кто-то вскрикнул и стал ругаться матом. Всему причиной телефон. Да, телефон Ирины зазвонил. Эта чертова мелодия телефона с яблоком. Она сама стояла, как вкопанная и смотрела на него. Глаза округлились.

– Возьми, – крикнула Лера, но та наоборот стала пятиться от него пока не уперлась в стену.

      Я понимал, что что-то не так. Чего она так испугалась? Не долго думая и чтобы не заставлять ее бояться и остальных напрягаться, я схватил телефон и принял звонок. Номер был без имени. Алло, алло. Но в трубке сначала была тишина, а затем какие то клокочущие звуки, шипение, а затем и вовсе отключился.

      Девушки подошли к Ире и стали ее успокаивать, она плакала, на ней не было лица.

– Что с тобой, – спросила Арина. – Чего ты так испугалась?

– Это номер моего дяди, – ответила она.

– Ну, и что же тут плохого? – спросила Света.

– Плохого? Хм, ничего, если не считать того, что он умер месяц назад.

– Ну может быть этот номер у кого-нибудь другого теперь, – предложил Армен.

– Да, у меня вместе с телефоном, – ответила она, глядя в одну точку, а затем спросила меня. – Что ты слышал?

– Ничего. Ничего особенного, кроме шума.

      Возможно это был не просто шум.

      Я снова посмотрел на улицу. По прежнему не горели два фонаря. Все вроде бы успокоились, пришли в себя. Но внезапно погас свет на всей заправке. Внутри началась паника. Крики, шум, кто-то сшиб стулья, кто-то наткнулся с матом на прилавок, я слышал, как посыпались жевательные резинки и карамель на палочке. Загорелся фонарик на телефоне, Лера осветила все и всех, а затем примкнула ко мне.

– Что это? – нервно спросила Света тоже включив фонарик на телефоне. Она вцепилась в Диму, когда она это сделала я не видел, но оказалась она возле него быстро, так как была в другом конце помещения.

      Все зажгли фонарики. Светили как безумные вокруг, пытаясь что-то увидеть. Юра взял обычный фонарик и посветил на улицу через стекло. Что-то сразу ударило мне в голову, мысль, та самая мысль, что что-то не так, но что?

– Что со светом? – начали все спрашивать по очереди у друг друга.

      Вот он – страх. Я поймал себя на мысли, что я не знаю зачем я спросил про свет у Леры. Откуда она могла знать, также, как и все на этой заправке, в этом зале. Рубильник, пробки, подумал я, а затем и произнес в слух. Юра пошел за прилавок, высветил из темноты напуганную до смерти Иру, похлопал ее по плечу, а затем исчез в дверном проеме. Оттуда лился свет от фонарика, затем вышел и сам Юра.

– С автоматами все в порядке, – сказал он.

– А что там? – спросил Дима указывая на этот дверной проем.

– Пожарный выход, – ответил тот и посветил за стеклянную витрину на улицу. Твари все еще кружили.

– Генератор должен быть!

– Накрылся, до нового года.

– Россия!

      Стрелки часов, что висели на стене позади кассы, показывали час сорок. «А сейчас, я расскажу вам, как правильно какать»,  – пронеслась в голове фраза из шоу Елены Малышевой в ее исполнении. Сейчас эта информация как никогда кстати. Я был на очереди первый.

      Я зашел в туалет и расстегнул жилетку, а затем и ремень. Снял с экрана блокировку, ну так, то ли по привычке многих современных людей, ходить в туалет с телефоном, то ли просто убедиться в том, не появилась ли сеть. В туалете, а точнее в трубе, был какой-то звук, что-то скребло. Звук был все ближе. Как правильно какать в таких ситуациях я не узнал и одел штаны. Надо дать Малышевой совет, чтоб она объяснила людям, как правильно какать, когда вокруг происходит какая-то чертовщина.

      Застегнув ремень, поправив кофту, я стал застегивать жилетку, как услышал снова звуки в трубе. Мне ничего не оставалось делать, как посветить в унитаз. Меня передёрнуло от страха и ужаса. Там была рука, какая-то серая, в свете фонарика на телефоне она выглядела ужасно.

      Она не пыталась меня схватить, нет, она просто там была, торчала из отверстия гусака, оттуда, куда уходит смываемое. Пальцы шевельнулись. Я выскочил из туалета и врезался в Диму. А затем вернулся и закрыл дверь.

– Ты чего? – спросил он.

– Да так, ничего, – ответил я и меня передёрнуло.

      Я осветил все вокруг. Вроде все на месте. За мое отсутствие ничего не произошло. Из-за прилавка доносился гул молитвы. ( Господи, спаси и сохрани. Господи, помилуй меня грешную, рабу твою Дашу. Если я пойду долиной смертной тени, Не убоюсь я зла.) *

– Да блин, заткнись пожалуйста! – приказал Армен. – Уже надоела. И так всем страшно.

– Оставь ее! – сказал я. – Пусть молится. Это не запрещено. Человеку так легче бороться со страхом.

– Как будто она святая прямо, – не унимался тот.

– А это не нам решать! – ответил я и увидел, как Арина его отдергивает. – По крайней мере, это приятней слушать, чем вой последователей Корана.

– Мы вообще-то христиане! – гордо сказал Армен.

      Это я и так знал. Я сделал это нарочно, чтобы они отвлеклись от этой реальности. Я специально выбрал тон такой, чтобы он ему показался враждебным упреком. Чтобы его мозг отвлекся от всего происходящего, а его девушка чтобы думала остановить его, не дать ему с горячности нагородить лишнего. Ну а всем остальным дал возможность увлечься спором, тем самым отвлечься.

– Правда что ли? – подковырнул я его и он гневно посмотрел на меня.

      Молитва Даши смолкла.

      Пугающая тишина врезалась в уши. Атмосфера была словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. В следующий миг в витрину, не известно откуда прилетел ком земли. Все подпрыгнули и отбежали с визгом от стекол. Свет фонариков был направлен на витрину.

– Что это было!? – крикнула Ира.

      Мы все, словно дети, прижались к друг другу, сбились в кучу. На улице ничего не было видно. Что-то пикнуло. Это был сигнал телефона о том, что батарейка села и он выключится через тридцать секунд.

– Чей? – спросил Дима.

– Мой, – ответил Армен. – У Арины тоже скоро сядет.

– У меня тоже, – сказала Ира.

– У меня тоже, – сказала Света.

– И мой, – прошептала Даша.

– У нас есть нормальный фонарик, – сказал я. – И батареек тут полно, это же магазин заправки. Люди в дороге покупают батарейки.

– Боюсь тебя огорчить, – виновато сказала Ира. – Именно такие закончились на прошлой неделе.

      Все переглянулись.

      После этого кома земли больше ничего не произошло, по крайней мере первые двадцать – тридцать минут.

      Вот и пришло то время. Телефоны остались у троих. У Леры и у нас с Димой по сорок процентов зарядки.

      Стало холодать. Мы сидели за прилавком, на полу. Лера прижалась ко мне, она погружались в сон. Время позднее, да и вся эта ситуация, усталость, стресс. Я и сам хотел спать. За витриной была сплошная темень. Я стал проваливаться в сон. С одной стороны хотелось забыться сном, потом проснуться дома, в кровати. А с другой стороны нельзя спать, неизвестно, что произойдет с тобой во сне, или тут, пока ты был во сне. Поэтому я держался. Горел один телефон, луч фонаря был направлен в потолок. Рядом со мной сидела Даша, она как-то даже успокоилась. Мы тихо говорили о религии, о Боге. Она съела три Сникерса сразу, я пошутил над ней, сказал: если она не остановится, то к утру не выйдет через двери. На что она улыбнулась и спросила:

– Думаешь, мы уйдем отсюда утром?

– Да, обязательно выйдем. Бог нас не оставит.

– Со мной никто не говорил о Боге, – сказала она. – Все смеются над этим.

– Не обращай внимания на этих невежд. Это глупые люди. Человек должен верить во что-то. Во что-то хорошее. Просто люди не любят, когда их заставляют, навязывают им. Поэтому хамят и смеются. Это их защита. Но ведь часто за весельем прячется страх. Все люди добрые, просто не хотят принимать это. Понимаешь?

– Да. У тебя хорошая девушка.

– Да. Самый добрый человек на свете. А ты не бойся осуждений.

      Она конечно была странной, но разговор получился душевный.

      В следующий миг, я посмотрел на неё и увидел, что она прикрыла рот рукой. Ее широко открытые глаза уставились за прилавок в сторону витрины.

– Что там? – прошептал я.

– Я не знаю. Я что-то видела.

      Я взял телефон и вышел из-за прилавка. Армен спросил меня что я там вижу. Все следили за мной. Но я пока ничего не видел, но точно чувствовал, что там что-то есть. Я направил туда фонарик.

      Девушки завизжали. За стеклом, впритык стояло нечто. Это был призрак. Призрак в свете фонарика был как будто неоновым. Широко открытые серые без эмоций глаза смотрели прямо на нас. Я убрал фонарик и направил его на пол. Сердце билось бешено, дыхание сначала сперло, а потом участилось. Позади я снова услышал молитвы Даши. «…долиной смертной тени, не убоюсь я зла…»

      *– 22 Псалом.