– Приходи сегодня к администрации в девять, – сказал он.
Что там будет я не знал.
Глава 3. Когда это становится опасным
Я шел. Со мной был Шурик, в рукаве было самодельное оружие и оно было заряжено, и я был готов выстрелить. Ко мне подбежал Митяй, что-то сказал, я не понял. На горизонте была сплошная темная масса из людей, не меньше сорока человек. Но когда я подошел, я все понял. Собрали всех тех, кто был там. А заправлял Заяц, он думал, что победит этих ребят. Ходил созывал всяких разных, биться. Но мало кто пошел, в отличии от другой стороны, моей стороны.
В общем, всем по мозгам дали, и хорошо. Кстати, моменты помню, Соча стоял в подъезде тогда, на Октябрьской 16 и говорил:
– Да я, если бы я знал, я бы сам им дал по башке.
Хотя не знаю, возможно это лишь для того, чтобы отвести от себя внимание и выставить себя в лучшем свете, но существует и двадцать процентов, что это правда. Меня завели в квартиру, не помню, кто там жил, чтобы я поговорил с одним из них, и чтобы он извинился. Это был Патраков, до этого ему уже досталось, вид у него был растерянный и напуганный. Извинений я не услышал, хотя, сказал всем, что он извинился, потому что, перед тем, как мне зайти к нему, меня предупредили, что если он не извинится, то ему дадут по башке прямо в этой квартире, в этой комнате. А что касается Зайца, так ему Миша Антипенко въехал на мотоцикле между ног, и насадил его промежностью, его увели в больницу. Говорят, он визжал совсем не как Заяц, а хозяйство было как у быка. Забавно, заяц мутант какой-то. Кстати, как-то я его спросил, за что он не любит Чечена, на что тот ответил, что мол в Питере бил всяких нерусских. Тоже интересно, у самого фамилия грузинская, слушал рэп, занимался брейк-дансом. То ли я дурак, то ли лыжи не едут. Ну да ладно, дела давно минувших дней.
Как-то д. Сережа Шудин, спросил меня после, почему я не пришел к ним, ну в милицию, мы бы всех позакрывали. Можно было бы, но я не видел тогда смысл в этом.
Что было дальше? Да тоже самое, сарай, пиво, наглость, смех и грех. В один из уже зимних дней, вроде ноябрьских, шел снег, настроение хорошее, старое забылось. Залезли мы в колымскую автобазу, а там всякого добра полно, мы его через окно и на санки. Окно вставляли назад, а за санками тащилась доска, чтоб следы разбить. Денег мы тогда подняли хорошо. Я, Чечен, Сыр и Цып поехали на Кедровый, соседний поселок. Там мы пробыли два дня, пока деньги не кончились. В сарае остались Шурик, Леха Смирнов, кстати тоже наш одноклассник, мы оставили им деньги.
Пришло время возвращаться. Шли ночью, пешком, руки отмерзли, от шапки до ворота, на лицах была сплошная маска из замороженных частиц выдыхаемого теплого воздуха. Я тогда чуть не отморозил ляжки, ветер был встречный, пронизывал на сквозь. Дошли мы до Октябрьской 15, зашли в подъезд и прилипли к батарее. Маски снимались целиком, но прежде, чем снимать их, мы посмеялись хорошо над друг – другом. Время было около трех часов, решили идти домой. Сыр и Чечен в одном направлении, Сыр тогда жил в двухэтажном доме на Центральной. А Чечен на Юбилейной. А я и Цып жили в соседних домах. Я пришел домой, а вот Цып нет.
На следующий день он не появился. И через три дня тоже. Тут еще одна проблема, нас спалили по поводу колымской автобазы. Пока мы были на Кедровом, начальник автобазы пришел к пацанам в сарай. Повел их в милицию, но там их отпустили, а мне передали привет. Он настолько достал ментов, что в конечном итоге его послали. Он обещал жаловаться, но в ответ ему покрутил пальцем у виска. По идее, там было все давно расформировано.
Мы с ребятами запаслись спичками, свечами и фонариком, облазили все злачные места. Подвалы, всякие квартиры, в том числе, где жили душевнобольные или просто пьяницы. Результатов не было. Ко мне приходила его мама, умоляла сказать где он. Мол я знаю, друг же. Но я не знал.
Сидим в сарае, пьем пиво. Стук в дверь. Открываем, а там Шудин. Проходит, снимает очки, с мороза они запотели, протирает.
– Ну что, Славич, где твой друг Алексей?
– Да если бы я знал, я бы сам привел его.
– Ну-ну.
Настил наш, на котором мы сидели, до пола был закрыт тканью, ну типа чтобы не дуло холодом. Вот он и заглянул туда, и был удивлен, даже нет, потрясен. Его лицо в этот момент выглядело туповатым. А дело в том, когда он отодрал ткань, оттуда на него посыпалась волна пустых бутылок, как снежная лавина. Чуть не снесла его.
– Да вы, да вы обалдели что ли?!! Вы поменьше налегайте.
Нам естественно смешно. И второй момент никогда не забуду. Он снова спросил о Цыпе, а в этот момент, у нас на печи лежал в сковороде кусок медвежьего позвоночника, кто-то тогда подкинул нам щенка, и мы для него украли это мясо. Оно было замерзшим и отогревалось на печи. Он увидел этот кусок и схватился за кобуру, доставал пистолет. Наверное, он подумал, что это останки от Цыпа.
– Да успокойтесь д. Сережа, это медведь, можете попробовать, – сказал я в панике, после чего он успокоился. Когда он ушел, мы долго смеялись с его лица, когда на него пошла лавина из бутылок.
Вскоре, когда я был наказан, не помню за что, сарай сгорел. Не знаю, как это произошло. Поджог или случайность, не известно. Жалко конечно было. Судьба собаки и кота тоже не известна. Собаки точно, не знаю, удалось ли ей спастись, мне бы этого хотелось, но никто не знал. Рыжий спасся, за несколько дней до пожара, он убежал, мы случайно увидели его аж летом, огромный стал, жил в теплотрассе не далеко оттуда.
Ко мне пришёл Шурик и сказал о сарае. Я отпросился на час, и мы пошли туда. Да, действительно, следы от пожарных машин, лед и пепелище.
А Цыпа так и не было, уже неделю. А потом в школе ко мне подошёл Ваня Кожухов, брат моей одноклассницы Иры и сказал, что видел его и видел на Юбилейной 3, в первом подъезде, на втором этаже. Я вспомнил, что был уже там, и было это не так давно, сарай был еще. Это была осень.
Шел я значит из дома, шел к Длинному. На встречу мне Маша Шайкова, с пивом, уже хорошая. Короче привела она меня туда, именно туда. Они тогда с подругой, Женя Швырева, изрядно накидались, а я воспользовался моментом. Сволочь, да, но Маша точно не спала. Под утро я тихо оделся и свалил, точно помню, тогда пошел снег. Да, воздух посвежел, тишина, и еле слышно падает снег. Я не хотел тогда идти домой. Прекрасная погода.
Вот там то и был тогда Цып. После школы, мы пошли туда. Точно, открыли нам знакомые лица.
– Где он? – спрашиваю я.
– Тебе то какое дело!? – отвечает Женя. – Его жизнь.
– Какая жизнь! О чём ты? Ему четырнадцать лет, мама его ко мне приходила. Его менты ищут, меня затрахали уже.
– Пиво будете? – спрашивают они и переводят взгляд на упаковку полуторалитрового Дальнего Востока.
– Это, – говорю я. – Цып, может завтра пойдем домой.
Короче напились пива. Шурик ушел домой, остались я, Цып и Сыр. Нежданно, и совсем не вовремя пришли ребята, старше нас, им за двадцать. Дело в том, что именно с этими ребятами у нас был конфликт, недавно. Кого-то из них мы обматерили, но до этого мы куда-то залезли. Девочки прячут нас в спальне, тут и начинается веселье.
Мы с Цыпом лежим на кровати, как положено, на подушках, я с краю, Цып у стены, а Сыр в ногах, да еще и поперек кровати. Мы не спим, а Сыр спит. Смотрим, зашевелился, ну и наблюдаем, что он будет делать. Он подползает к стене лицом, отодвигает от стены одеяло, и блюет туда. Затем, технично, затыкает одеяло назад и спит дальше. Конечно мы ему пинков надавали.
Проходит время. Сыр снова встал.
– Пацаны, я писать хочу.
– Какой писать? – говорю я тихо. – Ты что, забыл кто там. Спи давай!
– Я хочу ПИСАТЬ! – повышает он тон.
Короче, дали мы ему бутылку, покурили в форточку, и снова легли, а он стоит у окна и целится в бутылку. В этот момент, заходит какой-то пацан из тех, кто был там. Сыр подносит, бутылку ко рту, для понта, а тот то видел, что он писал.
– Ты что делаешь? – спрашивает Сыра пацан.
– Пиво пью!
– А понял, – отвечает тот и закрывает дверь. И никто даже не спросил и не придал значения тому, что мы там, да еще и какой-то чувак сначала писал в бутылку, а потом еще и пытался пить.
– Твою мать! – говорю я. – Ты блин, нам хана.
– Куда бутылку? – спрашивает Сыр.
– В окно, – говорит Цып.
– Э, какое окно, – говорю я, но уже поздно.
Сыр кидает ее в форточку и не попадает! А бутылка открыта. Все окно, потолок, пол и даже он частично в моче.
Надавали пинков снова, уложили спать. Проходит буквально полчаса, Сыр поднимается.
– Мне надо в туалет.
– Бутылка.
– Я хочу срать.
– Да ты прикалываешься!!
Он пошел в туалет. А мы зажмурилась и ждем. Тишина. Мы поняли, что там или все разошлись, или спят. Но уходить не стали, решили ждать утра. Слышали, как хлопнула входная дверь, это ушел Сыр. А утром нас разбудили девочки и сообщили хорошую новость. Сыр ушел в одном ботинке своём, а другой одел пацана, что спал в зале. Что делать, пришлось идти к Сыру. Мы знали, что в школу он точно не пошел. Открывать он не хотел, родители на работе, а он спит. Открыл.
– Ты, отдай чужой ботинок!
– Какой ботинок? Идите на хутор!
Толкаем дверь, заходим сами, находим ботинок, кладем его и уходим. Спустились на одну лестницу, открывается дверь и оттуда вылетает ботинок. Его ботинок. Посмеялись, но ботинок положили под дверь, чужой отнесли, и тут самый стремный момент, Цыпу надо домой. Я довел его, и завел. Отчима не было, он уехал в командировку. Цыпу повезло, он бы его убил.
Дальше события как-то закрутились, как-то странно и непонятно. Возможно, я где-то упустил что-то. Дело было к новому году. Новый год отмечали у Длинного, он тогда жил кстати напротив Кристины Бедак, на Юбилейной 1. Не помню, как, но как-то встретил я Новича, от фамилии – Новичков, брат Цыпа. Мы постучали в квартиру, чтобы спросить время, квартира была на той же лестничной площадке, где жили Длинный и Кристина. Нам нахамили, и более того, выставили грубо. Тут нас и разозлило это. Где-то взяли палки и вернулись, выбили дверь и дали хороших таких тумаков. Тогда как раз и вышла из квартиры Кристина, я попросил попить. Вот тут что-то не помню, куда делся Нович, а я остался. Через пару дней, сидели мы в квартире, которая была над квартирой Чечена. Тогда к нам приходили ребята из двух компаний. С одними мы знакомы – Кинд и остальные. И еще ребята, переехавшие с Кадыкчана, одноклассники мои, Шурика и Сыра, и Кинд. Ваня Колтунов
– Вен. Дима Неук – Нюх, и не одноклассник, Ваня Красношапко – Красный.
Иван Колтунов (Вен). Ав. фото Колбасова Валерия
Иван Колтунов (Вен). Ав. фото Колбасова Валерия
Тогда за мной приехала Волга, сине-белого окраса. В общем, завели дело за хулиганство. Можно было бы все замять, если бы я пришел к Шудину. Но это же было зазорно. В общем, весной состоялся суд, я получил условное, а вот Новичу дали три года. Причина проста, у него не первый раз привод. И еще нам пришили вымогательство, что было бредом и клеветой. Ну не будем о плохом.
Я потом стал приходить каким-то образом к Бедак Кристине, помню, как мы валялись на полу в прихожей и целовались. Какого хрена мы творили это, не знаю. Она слушала Rammstein, я их тоже любил, а еще она тащилась от фильма – Гарри Поттер. Я тогда взял у кого-то альбом Bomfunk MC's, и просил переписать. И Лена с Тоней вроде на время вернулись к нам.
Дискотеки, в школьном актовом зале, позже в ДК, в бывшей маленькой школе. В актовом зале, на дискотеке я как-то увидел девушку в коридоре третьего этажа, она грустила, ну или мне показалось, в общем я подошел, спросил в чем дело, на что она ответила, что все нормально.
– Потанцуешь со мной на следующем медляке? – спросил я.
– Да, хорошо.
Но я ушел. Стоял, курил и пил пиво на заднем крыльце с пацанами. Мы над чем-то смеялись, так увлеклись, что забыл о танце. А потом услышал музыку, и побежал со всех ног в зал. Я быстро нашел её, там висела ультрафиолетовая лампа, а она была в белой блузке. С ней кто-то танцевал, я попросил ее на танец, парень уступил.
– Это не ты с местной миллионершей Шайковой встречался? – спросила она меня.
– Да, было дело.
– А еще с кем?
– С Леной Кармазиной.
– А ну да, точно.
Говорили еще о чем-то. Наверно о политике (шутка). Так мы и познакомились с Кристиной Власовой. Своеобразный человек, симпатичная девушка, со своими тараканами. В общем, ничего плохого не скажу.
Глава 4. Природа
Что не говори, а природа там прекрасная. Природа вообще прекрасная вещь, жизненно необходима. Нам чаще всего некогда наблюдать за звездами, мы заняты рутинными делами, заботами, бытом. На работу спешим, с работы еще больше спешим, приходим домой и там нас ждут дела (не всех конечно). Или мы себе все это сами накручиваем? Сами себе говорим, что нам некогда? Возможно. Но уединение с природой есть одна из важнейших составляющих жизни.
Я побывал вокруг Мяунджи почти везде. За станцией, в сторону Первого Мая, облазили все. Гроб-сопка, дивное место, по подножью грибы Маслята, выше Ягоды Голубика и Шикша, а на восточной стороне росла черная смородина, большая, душистая. А по верхушке сопки Стланик. Хвойное, чашеобразное деревцо, со съедобными шишками. Хорошее место, волшебное. Был там сотню раз, но и последний помню. Однажды в детстве я там заблудился, пошел не в ту сторону, блукал сутки, вышел совсем в другой стороне к реке. Как-то ходили туда с Кристиной Б., Маркуниной Людой, Надя Ченцова, Цып и Шурик. Кристина была выше остальных, мы пошли вперед, а девочки отстали. А в итоге пошли вниз. Тогда Цып назвал Кристину – маяк.
Если идти на право с гроба, там некая впадина, но это лишь между сопками, впадина превращается в подъем. А ведет он на крест. Эту сопку так называли, из-за стоящего на ней креста. Оттуда открывался потрясающий вид. Сзади водохранилище, слева долина, раскинувшаяся на многие километры, в сопровождении реки Мяунджинки. Левее реки словно ячейки стоят воды золоотвала, тройного озера, чьи донья кишели рыбками – Гальянами. Мы купались там, а в золе принимали грязевые ванны, потом шли смывать под трубу, по которой текла теплая вода и сбрасывалась в золоотвал. Все ничего, но комаров тьма. Чуть правее ферма. А по правой и лицевой стороне виднеется сам поселок и все прилежащее к нему.
Бабья Попа. Сопка похожая на лежащую на животе женщину, а впадина именно на ту сладкую и притягивающую мужчин промежность. Как-то раз с Митяем мы отправились туда. Шли половину дня, все время вверх. На верху заброшенные два здания, красное и серое вроде, но электрощиты там работали. Мы посмотрели на прекрасный вид оттуда. Видно все, Кадыкчан, Мяунджу, и еще какой-то поселок. Какие высокие и красивые сопки. Скинули на поселок в промежность каркас от холодильника и пошли назад. Всю дорогу вниз я думал, вот бы съехать на велосипеде отсюда или на линолеуме зимой. Вернулись мы ночью, с натертыми ногами, но это того стоило.
Потрясающее место, летом и зимой (особенно зимой), весной и осенью, знакомое всем – каменный карьер.
Зимой ништяк кататься оттуда на куске линолеума, или на скользком резиновом коврике. Правда надо суметь вовремя спрыгнуть. Внизу под снегом валуны. А спрыгивал лично я на половине примерно, горка под очень крутым градусом. Поток снега и ветра, что летит на встречу не дает спрыгнуть. Нужно усилие. А потом летишь и кувыркаешься до самого конца. А вот потом самое интересное, ищешь перчатку или чаще шапку, или ботинок, бывало искал пока не стемнело. Внизу по устью реки проходила лыжня, на ней в весенние каникулы, в чудесные солнечные и морозные деньки, можно было встретить учителей, и, если это тот учитель, который тебе не очень нравится, можно было испортить лыжную дорогу.
Очень много мест прекрасных, очень. Мне иногда снится природа та. А осенью как красиво, склоны сопок красные, зеленые, желтые, особенно, когда под вечер по ним еще разлит алый свет заходящего солнца. А зимой не менее красиво, снежные склоны в закатном солнце. Летом белые ночи, на дачах из труб печных струится дымок в закатном мареве, стелясь над дачами, и донося до носа запах тлеющего угля. Ну, пора идти дальше.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1. С кем ты?
Встречались мы относительно не долго. До весны вроде, потом, Кристина уехала в Краснодарский край на лето, а после мы и вовсе перестали гулять. Ну тут и понятно, я тот еще охламон и негодяй. Но я начал эту тему, так как, пред предыдущая часть закончилась на этом. Но это я перемотал пленку событий, чтоб было понятно, и чтобы продолжить.
В принципе, за время, что мы дружили с Кристиной, произошло не мало всего, но тут как-то урывками, как будто кто-то вырезал из плёнки фрагменты. Поэтому, начну с чего-нибудь.
Собирались мы как раз на той квартире, куда за мной приехали менты, пятый этаж, над Чеченом. Однажды, пришли к нам Кинд Саша, В. Пэтрунжел, и все остальные, кстати был и Зелень. В общем дурачились, играли в сифу тумбочкой. Тумбочкой твою мать. Тогда все было в прикол. Это сейчас в прикол сидеть дома и писать комментарии. Хотя мы писали комментарии на снегу, желтые такие, в подъездах и это было круто. Так вот, играли тумбочкой, а Чечен то дома был. Слышим тарабанят в дверь, все притихли, Зелень залез в эту самую тумбочку, а она стояла прям у входа. Короче я иду открывать, Чечен злой, матом кричит, в дверь стучит. Забегает и ногой в эту тумбочку, она аж проломилась. Зелень как оказалось вылез быстро оттуда, за секунду до удара и хорошо. Все как засмеялись, тот стоит, ничего не поймет. Потом кричит, что у него побелка сыпется, а все ржут с Зеленого и тумбочки. Потом к нам снова стали приходить Бедак, Кармазина, Мусаева. Шапка Кармазиной часто летала в окно. Это было смешно.
Потом была квартира в соседнем подъезде на Юбилейной 3, на первом этаже. Вот именно вот промежуток как будто стерся. Там был старый советский телевизор и приставка. Там мы рубились в приставку. Колтунов, Неук, Иванов Вадик (подлый трус), Красный, Сыр, Шурик, Цып, и приехал тогда на каникулы Гордей. Соседка нас гоняла оттуда, мама Коли Васильева, одноклассника моего. Как-то сидим толпой, в спальне, дверь закрыта. Во входную дверь стук. Гордей пошёл открывать. Я поздно спохватился, что надо пароль спросить, но тот уже открыл. Я-то выбежал из спальни, смотрю тетка летит со шваброй. Я кричу пацанам, а сам держу дверь, ко мне присоединился Красный, только вот почему он держал дверь с той стороны, где навесы, я так и не понял. Короче отпустили дверь, тетка залетает и давай шваброй косить всех на своем пути. Первый попал Нюх, она зажала его в углу и со злостным лицом наносила удары. Тот кричал, а остальные вжались в тыл комнаты. Тетка успокоилась и начала конструктивную беседу. Так как она была под градусом слегка, мы и тут нашли, как пошутить над ней. Придумывали похабные фамилии и говорили вместо своих. Иванов, будем называть его Иван, обнял приставку и прижал как родную и стоит глазами хлопает.
– А ты что стоишь, как Иисусик!? – сказала тетка и все покатились со смеха.
А смотрю, кого-то не хватает, а потом дошло, Гордей открыл дверь и выпрыгнул в окно. Ну красавчик конечно.
Еще один случай был с окном там. Я смеялся очень долго, было очень смешно, но только не мужику. Как-то раз, в доме была авария, труба лопнула или что-то такое, а вход с теплотрассы оказался именно в этой квартире. Приехали сантехники, стучат в дверь, а мы испугались, мужики какие то, ну и в окно. Спустя некоторое время. Пришли мы с Цыпом после школы, уже и после дома, первые на квартиру. Закрылись, сидим. Стук в дверь, мы же ходим по полу, нас слышно естественно. Смотрим в щель в двери, там мужик, тоже смотрит в щель на нас. Мы отбегаем.
– А ну открывайте, – говорит он приказывающим тоном. И это было его ошибкой. Потому что мы сразу стали открывать окно, и тут он видимо понял всю суть ситуации. И умоляющим голосом произнес. – Да откройте вы, ну твою мать, что мне, опять за лестницей идти.
Да, он шел на бойлерную за лестницей и лез в окно. Прости нас дядя, мы не специально.
Следующий период помню, что мы залезли на дачу. Особо ничего не взяли, но нас спалили. Тащим мы что-то окольными путями, через поле, что за дачами, смотрим, идет Семен Сырысев, какого черта он делал в поле в школьные часы не понятно, но он нас видел. А дача оказалась Альбины Леоренцевич. Семен сказал ей, и они проверили. Тогда шел снег, мы рассчитывали, что на утро следов не будет, но он кончился. Альбина жила в моем доме, в соседнем подъезде. Наши родители дружили, а мы с первого по шестой класс учились вместе. Домой ходили тоже вместе, Постникова Оля и прочие одноклассницы дразнили нас женихом и невестой, но мы просто хорошо дружили, а нравилась то мне тогда Наталья Живилова, я иногда провожал ее до подъезда на Юбилейной. В общем за дачу был шум, попали я, Сыр, Шурик и Цып. Родители естественно узнали, мои так в первую очередь. Мама Альбины приходила в школу и там нам дала разнос, и в тот момент, когда на нас повесили обвинение, что мы разбили унитаз в школе. Дачу брали, что-то украли, но унитаз не разбивали.
Потом не стало и этой хаты. Временно собирались на Октябрьской 16, либо у Баса. Время тогда не очень понятное было. Кто-то из пацанов показал нам одну квартиру на Школьной 13. Прогуливаем уроки значит, а в школе не вариант, учителя, да и бабушка Сыра. Идем мы на эту квартиру. Сидим, двери подперли, уже и свет подключили. Соседи это не одобрили, кто-то стал выбивать дверь, хорошо первый этаж, мы как всегда, по закону собственного жанра в окно.
На следующий день вроде, встречаемся все, Вен, Нюх, Красный, Сыр, Шурик, остальных не было. На улице то зима, пиво есть, а пить негде почему-то тогда было. Ну Вен предлагает на Школьной 13, только в другом подъезде квартиру. Ну делать нечего, идем. Сидим пьем пиво, заходит какой-то мужик, проходит через зал в спальню и с ходу бьет меня ногой в грудь. Я же естественно матом на него, тот берет лыжную палку или он с ней пришел, не помню точно, и начинает бить пацанов. Вен мне на ухо говорит, что это мент, а я его не видел ни разу, думаю, ошибся пацан. Пацаны убежали, а я с ним пререкаюсь. Он меня выгоняет, а там пиво осталось. Замахнулся он на меня этой палкой, я хватаю ее и забираю у него. Он начинает отступать, я выбросил палку и говорю, мол дай пиво заберу и уйду. Тот ни в какую. Но я его оттолкнул и пошел забрал пиво, на выходе из подъезда он мне пинка дал, а я уже хороший, не сдержался и сцепился с ним. Короче толкнул его и пошел на выход, а тот все меня фамилию спрашивает.
– Я тебя найду!! – кричит он.
– Иди на хутор! Ты в задний проход не один раз! Тебя я одевал на орган свой, когда с девушкой в постели мы одной. (Думаю понятно, как я его обозвал).
Вен и Нюх все твердят мне, что это мент. А я думаю, да гонят ребята. Идем дальше, и тут предлагаем мы свой вариант, где посидеть. Да, да, именно та квартира, где мы прогуливали школу и убежали через окно. Тот же дом, только подъезд другой. Сидим, двери закрыты, тепло, пьем пиво. Я не знаю, как, но на нас сделали облаву. Раздался стук в дверь со словами – открывайте, милиция. И по закону жанра, в окно, которое заколочено. Засада! Кто-то забил их гвоздями, чтобы не открыть изнутри. Я говорю пацанам отойти и разбиваю стекло, а внизу, под окнами еще менты.
– Ты что делаешь, козел!? – кричит мне кто-то.
– Так, пацаны, назад!
Мы были в спальне, а хата двухкомнатная, межкомнатную дверь, мы подперли дверью с туалета. То есть, она была в ширину комнаты, один конец о стену, другой в дверь. Тем временем, входную дверь они победили. Мы забились в углу комнаты, как будто это нас спасло бы.
– Открывайте!
– Что делать будем? – спрашивает кто-то в углу.
– Открывайте!! Хуже будет.
– Придется открывать, выхода нет, – говорю я и позже понимаю, что инициатива наказуема.
– Кто пойдет открывать? – голос с угла.
Жребий кидать было некогда. Вытаскивали друг друга вперед. И каким=то образом впереди оказался я.
– Я не пойду!!
– Открывайте или выбьем дверь!!
– Славич, да иди, они тебя знают.
– В том-то и дело, придурки. Мне хана.
Выход есть всегда, если есть куда выходить. Нам было некуда выходить. Я бью ногой по двери, пытаясь сдвинуть. Темно, ничего не видно. А она не сдвинулась.
– Открыто! – говорю.
– А ну открыл!
Я снова бью ногой и говорю открыто. И так раза три, пока они не рассердились. Но на раз пятый она поддалась. Я стоял первый, весь удар пришелся на меня. Два раза за вечер. Но я всегда говорил, бывает плохой день, но не жизнь. Залетел Берегута д. Вася, схватил меня, повалил на пол и давай душить.
– Ах ты такой, сякой, – хриплю я. – Давай встану, сейчас я тебе.
Вовремя его оттянул другой. Я встал, отряхнулся и продолжал угрожать. Но мне сказали, мол ты как со взрослыми разговариваешь. Я замолчал. Забрали нас в отделение. Наказывать не стали сильно, наказание было таким: идти по подъезду, звонить в каждую дверь, просить гвозди и молоток, и забить окно, чтобы не замерзли трубы. Нас сопровождал Слава, патрульный, и еще один, они меня не знали. Слава спросил мою фамилию, я ответил – Смирнов.