Воление или практическая деятельность понятия
Субъективная идея, как в себе и для себя определенное и равное самому себе простое содержание, есть благо. Его стремление реализовать себя в противоположность идее истины ставит себе задачей определить непосредственно данный мир согласно своему пониманию. – Это воление, с одной стороны, уверено в ничтожности непосредственно данного объекта, а с другой – оно, как конечное, предпосылает цель блага как лишь субъективную идею и предполагает, что объект обладает самостоятельностью.
Конечность этой деятельности заключается, поэтому, в том противоречии, что в противоречащих себе определениях объективного мира цель достижения блага столь же осуществляется, сколь и не осуществляется, что эта цель столь же полагается как существенная, сколь и полагается как несущественная, что она одновременно полагается и как действительная и как лишь возможная. Это противоречие принимает вид бесконечного прогресса осуществления блага, и в этом бесконечном прогрессе благо фиксировано лишь как некое долженствование. Но с формальной стороны это противоречие исчезает благодаря тому, что деятельность понятия снимает субъективность цели и, следовательно, снимает и объективность, снимает противоположность, благодаря которой субъективность и объективность конечны. И она снимает не только односторонность той или другой субъективности, а субъективность вообще, ибо другая такая субъективность, т. е. новое порождение противоположности, не отличается от той субъективности, которая предполагается прошлой, снятой. Это возвращение внутрь себя есть вместе с тем воспроизведение самого содержания, углубление внутрь себя содержания, которое есть благо и в себе сущее тождество обеих сторон, – это возвращение внутрь себя есть напоминание о предпосылке теоретического отношения, что объект есть в нем субстанциальное и истинное. В то время как интеллект старается лишь брать мир, каков он есть, деятельность понятия, напротив, стремится к тому, чтобы теперь только сделать мир тем, чем он должен быть. Непосредственное и данное содержание признается волей не прочным бытием, а лишь чем-то ничтожным в себе. Здесь выступают те противоречия, в которых безвыходно вертятся, когда стоят на точке зрения моральности. В практическом отношении это вообще – точка зрения кантовской философии и остается еще точкой зрения также и фихтевской философии. Добро, с точки зрения этих систем, должно быть осуществлено; мы должны работать над его осуществлением, и воля есть лишь деятельное добро. Но если бы мир был таким, каким он должен быть, то отпадала бы, как лишняя, деятельность в достижении блага. Конечность практической деятельности понятия правильно выражена в этом утверждении. Но мы не должны останавливаться на этой конечности, и процесс деятельности сам снимает эту конечность и содержащееся в ней противоречие. Примирение состоит в том, что деятельность понятия в своем результате возвращается к предпосылке познания, возвращается, следовательно, в единство теоретической и практической идеи. Деятельность понятия познает цель достижения блага как свою, и интеллект понимает мир как действительное понятие. Это – подлинная позиция разумного познания. Ничтожное и исчезающее представляет собою лишь поверхность мира, а не его подлинную сущность. Подлинную сущность мира составляет в себе и для себя сущее понятие, и мир, таким образом, сам есть идея. Неудовлетворенное стремление исчезает, когда мы познаем, что конечная цель мира столь же осуществлена, сколь и вечно осуществляется. Это вообще – позиция зрелого мужа, между тем как юношество полагает, что мир весь лежит во зле и нужно сначала сделать из него совершенно другой мир. Религиозное сознание, напротив, рассматривает мир как управляемый божественным промыслом и, следовательно, как соответствующий тому, чем он должен быть. Но это согласие бытия и долженствования не есть, однако, нечто застывшее и неподвижное, ибо достижение блага, конечная цель мира, существует лишь постольку, поскольку оно постоянно порождает само себя, и между духовным и природным миром существует, кроме того, еще и различие, что последний постоянно лишь возвращается внутрь себя. Между тем как в духовном мире имеет место развитие и прогресс. Истина блага, таким образом, положена как единство теоретической и практической идеи, единство, означающее, что благо достигнуто в себе и для себя,– что объективный мир столь же есть сам в себе и для себя идея, сколь вместе с тем вечно полагает себя как цель и получает свою действительность посредством деятельности. – Эта жизнь, возвратившаяся к себе из различия и конечности познания и ставшая через посредство деятельности понятия тождественной с ним, есть абсолютная идея.
Абсолютная идея
Абсолютная идея есть единство идеи жизни и идеи познания, единство субъективной и объективной идеи, в себе и для себя сущая идея – истина. Это единство – мыслящая самое себя логическая идея, и есть понятие, содержащее все определения этого понятия. Абсолютная идея содержит в себе целостность форм как логическую систему определений, объединенных методом этого содержания.
Философский метод аналитичен и синтетичен. Философское мышление аналитично, поскольку оно лишь воспринимает свой предмет, идею, предоставляет ему свободу и как бы лишь наблюдает его движение и развитие. Но философское мышление точно также синтетично и обнаруживает себя как деятельность самого понятия. Но для этого нужно усилие, нужно не давать воли собственным взглядам и особенным мнениям, которым всегда охота показать себя.
В ищущем познании метод есть в-себе-и-для-себя-определенность понятия, т.е. имеет значение объективного, но и положенного в своем тождестве с субъективным понятием. Содержание непосредственно всеобщего (нечто принимаемого, находимого в наличии) имеет смысл и форму абстрактной всеобщности. Будет ли оно помимо этого содержанием, относящимся к бытию, или сущности, или понятию, – все равно. Но, во-первых, оно непосредственность, но не чувственного созерцания или представления, а мышления; оно нечто простое и всеобщее. Непосредственность чувственного созерцания многообразна и единична, а познание есть понятийное мышление. Поэтому его начало, как нечто простое и всеобщее, имеется только в сфере мышления. Всеобщее в методе имеет значение не просто абстрактного, а объективно всеобщего, т.е. того, что в себе есть конкретная тотальность, но еще не положенная, еще не сущая для себя. Даже абстрактно всеобщее, рассматриваемое в понятии, есть не только простое, а как отягощенное некоторым отрицанием. Поэтому-то и нет в самой действительности или в мысли такого простого и такого абстрактного, как это обычно представляют. Такое простое есть лишь мнение, имеющее свое основание единственно лишь в незнании того, что на самом деле имеется налицо. Непосредственность всеобщего есть в-себе-бытие без для-себя-бытия, и то, с чего начинают познание состоит в том, что всеобщее определяет само себя и есть всеобщее для себя.
Непосредственность как причина необходимо должна иметь определение внешнего наличного бытия. Непосредственность всеобщего есть конкретная целокупность в-себе-бытия без для- себя-бытия. Поэтому, конечно, можно сказать, что всякое начало должно быть началом абсолютного, равно как и всякое движение вперед есть лишь изображение абсолютного, поскольку оно – в-себе-сущее понятие. Но именно потому, что оно еще только в себе, оно точно так же не есть ни абсолютное, ни положенное, ни идея. Ведь они состоят именно в том, что в-себе-бытие есть лишь абстрактный, односторонний момент. Поэтому движение вперед состоит скорее в том, что всеобщее определяет само себя и есть всеобщее для себя, т.е. точно также есть единичное и субъект. Лишь в своем завершении оно абсолютное. Можно напомнить о том, что начало, которое в себе есть конкретная тотальность, может, как таковое, быть также свободным, а его непосредственность – иметь определение внешнего наличного бытия. Зародыш живого и субъективная цель вообще оказались такими началами; оба поэтому сами импульсы и причина. Напротив, недуховное и неживое есть конкретные понятия лишь как реальная возможность. Причина есть высшая ступень, на которой конкретное понятие как начало в сфере необходимости имеет непосредственное наличное бытие; но она еще не субъект, который, как таковой, сохраняет себя и в своей действительной реализации. Например, все неживое есть определенное существование, в котором реальная возможность остается внутренней тотальностью, а моменты этой тотальности в нем не положены в субъективной форме и, поскольку они реализуются, они приобретают наличное бытие через другие телесные индивиды или условия.
Конкретная целокупность, образующая начало, имеет как таковая, в самой себе начало дальнейшего движения – обнаружение различия, суждение, акт определения вообще из самого предмета, т.е. того, что соответствует этому предмету.
Непосредственно всеобщее, как понятие в себе, есть диалектика, состоящая в том, что оно свою непосредственность и всеобщность низводит в самом себе на степень момента. Таким образом, полагается то, что есть отрицательного в начале или первое в его определенности. Отрицательное есть для непосредственно всеобщего соотношение различенных, – оно есть момент рефлексии.
Это поступательное движение непосредственно всеобщего столь же аналитично, сколь и синтетично. Оно аналитично, так как его диалектикой полагается лишь то, что содержится в непосредственном; оно синтетично, так как в этом понятии это различие еще не было положено. В поступательном движении идеи начало обнаруживает себя тем, что оно есть в себе, обнаруживает себя именно положенным и опосредствованным, а не сущим и непосредственным. Для сознания, которое само непосредственно, природа есть первоначальное и непосредственное, а дух – опосредствованное ею. На самом же деле природа есть положенное духом, и сам дух делает природу своей предпосылкой.
В понятии, содержащем моменты единичности, особенности и всеобщности, абстрактная форма поступательного движения есть отличность единичного от всеобщности, которая, как таковая, продолжается в отличное от нее определение и тождественна с этим отличным от нее.
Далее развивается соотношение единичного и всеобщего в противоречие в самом себе. Это противоречие, которое выступает в виде бесконечного прогресса, разрешается в конечный результат, в котором небезразличное различенное положено тем, что оно есть в понятии. Оно есть отрицание первого и, как тождество с первым, оно есть отрицательность самого себя. Оно есть, следовательно, единство, в котором эти оба первые имеются как идеализированные и моменты, как снятые, т. е., вместе с тем, как сохраненные. Понятие, которое, таким образом, исходя из своего в-себе-бытия, посредством различения своих моментов и снятия различений, приходит к тому, что смыкается с самим собою, есть реализованное понятие, т. е. понятие, содержащее положенность своих определений в своем для-себя-бытии. Оно есть идея, для которой вместе с тем, как для абсолютно первого (в методе), этот конечный результат есть лишь исчезновение видимости, будто начало есть нечто непосредственное, а она есть некий результат, – есть познание того, что идея есть единая целостность.
Предмет без мышления и без понятия есть только его название или некоторое о нем представление. Только определения мышление и понятие о содержании предмета имеют значение. Предметы познания (в суждении понятия их представляют как субъект), а они внешние для метафизического сознания и неподвижные для рассудочного мышления и сознания, имеют различные, противоречивые и часто противоположные определения (в форме предикатов, свойств, самостоятельных всеобщностей). Противоречие их полагают как прочные и сами по себе правильные только путем чуждого им и случайного соединения в чем-то третьем и через него. Такого рода внешние и неподвижные субъекты представления и рассудка, как понятия в себе, должны сами рассматриваться как подчиненные диалектике, так как они есть продукт собственной рефлексии их понятия. Понятие, рассматривающее эти субъекты рассудка и представления, движет ими и выявляет их диалектику.
Переходы в изложении науки логики требуют размышления и обусловлены содержанием понятия. Они отличны от внешнего порядка изложения материала в других науках. Гегель применяет для доказательств и обоснования переходов изложения логики – учения о понятии открытый им диалектический метод и всеобщий диалектический закон отрицания. Вот что Гегель пишет об этом.
В первом моменте диалектического закона отрицания непосредственно-всеобщее (всеобщее первое) переходит в свое иное, становится иным (всеобщее выступает как особенное). – Одна определенность предмета снимается другой, – выступает отрицательное через свое иное или другую определенность. Это первое отрицание. Непосредственное исчезло в ином, но это иное есть не пустое отрицательное, а иное первого, отрицательное первого непосредственного; оно, следовательно, определено как опосредствованное, – вообще содержит внутри себя определение первого. В этом состоит диалектический момент отрицания непосредственного. Тем самым первое непосредственное, по существу своему, также удержано и сохранено в ином. – Удержание положительного в результате изменения первоначального содержания (непосредственного) является самым важным в познании, основанном на разуме. В то же время, достаточно лишь простейшей рефлексии, чтобы убедиться в абсолютной истинности и необходимости этого требования.
Во втором моменте иное, опосредованное, содержащее в себе первый момент, но уже как конкретное отношение непосредственно-всеобщего и иного или отношение одной определенности и другой определенности, становится другим иным или другой определенностью – вторым отрицательным определением, но отрицательным положительного, и заключает положительное в себе. Поскольку первая определенность (непосредственно-всеобщее) содержится в нем в процессе движения, постольку вторая определенность есть иное своего иного. Поэтому оно заключает в себе свое собственное иное и тем самым как противоречие есть положенная диалектика самого себя. Поэтому вторая определенность есть отрицательное самого отрицательного.
Так как первое, или непосредственное, есть понятие в себе, а потому и отрицательное также лишь в себе, то диалектический момент состоит у него в том, что различие, которое в нем содержится в себе, полагается внутри него. Напротив, второе само есть определенное различие или отношение. Диалектический момент состоит у него, поэтому, в полагании содержащегося в нем единства. – Если, поэтому, отрицательное, определенное, отношение, суждение и все определения, подпадающие под этот второй момент, не представляются уже для себя самого противоречием и диалектическими, то это только недостаток мышления, не сводящего в единство своих мыслей. Ибо материал – противоположные определения в пределах одного соотношения – уже положен и наличествует для мышления. Но формальное мышление возводит себе в закон тождество, низводит противоречивое содержание, которое оно имеет перед собой, в сферу представления, в проcтранство и время, в которых противоречивые [моменты] удерживаются вне друг друга в рядоположенности и последовательности и, таким образом, выступают перед сознанием без взаимного соприкосновения. Это мышление составляет для себя об этом определенный вывод, гласящий, что противоречие немыслимо. На самом же деле мышление противоречия есть существенный момент понятия. Формальное мышление фактически мыслит противоречие, но, тотчас же, закрывает на него глаза и в упомянутом высказывании переходит от него лишь к абстрактному отрицанию.
Так как и первое содержится во втором определении, и это второе есть истина первого, то это единство может быть выражено в виде положения, в котором непосредственное приводится как субъект, опосредованное же – как его предикат, например “конечное бесконечно”, “одно есть многое”, “единичное есть всеобщее”. Но неадекватность формы таких положений и суждений сама собой бросается в глаза. Относительно суждения было показано, что его форма неспособна объять собой определение понятия.
Отрицательное отношение к себе самому есть отношение рефлексии. Во втором моменте выступает противоречие между двумя противоположностями. Здесь уже нет перехода в иное и не может быть, потому что выступила различенность определенностей в непосредственно-всеобщем. Во втором моменте вследствие различенности, вследствие рефлексии, вследствие уже не непосредственной, а рефлективной определенности имеет место уже не переход, а, строго говоря, видимость в своем ином. Диалектическое содержание второго момента состоит в полагании имеющегося в нем единства – наличия противоположных определений в пределах одного соотношения – противоречивого содержания.
Рассмотренная отрицательность – момент отрицательного соотношения с собой составляет источник всякой деятельности, живого и духовного самодвижения. Все истинное, субстанциональное имеет ее в самом себе. Единственно лишь на этом отрицательном соотношении с собой основывается снятие противоположности между понятием и реальностью и их единство, которое есть истина. – Второе отрицательное, отрицательное отрицательного, к которому мы пришли, есть указанное снятие противоречия. Оно самый важный, самый объективный момент жизни и духа, благодаря которому имеет бытие субъект, лицо, свободное.
В третьем моменте из-за взаимодействия противоположностей или из-за проникновения одного в другое выступает иное своего иного или новая определенность. Это происходит в результате преодоления рефлексии мышлением. Иное своего иного или новая определенность есть результат опосредствования – достижения мышлением единства противоположностей. В достижении единства противоположностей и состоит третий момент мышления в определении понятия. В третьем моменте рефлексия, вследствие развития собственной определенности, есть снятие себя, как рефлексии и, значит, восстановление непосредственного и есть результат некоторой опосредствованности. Снятие противоречия есть восстановление первой непосредственности, простой всеобщности; ибо иное иного, отрицательное отрицательного непосредственно есть положительное, тождественное, всеобщее.
Первую посылку умозаключения можно считать аналитическим моментом соотношения непосредственного и опосредующего, так как непосредственное относится к своему иному. Это соотношение также и синтетическое, потому что непосредственное переходит в свое иное.
Соотношение отрицательного с самим собой следует рассматривать как вторую посылку всего умозаключения в формировании понятия. Она синтетическая, так как она – соотношение различенного, как такового, со своим различенным. – Первая посылка есть момент всеобщности понятия (всеобщее). Вторая посылка определена единичностью (единичным). Она исключает иное и соотносится с ним как отдельно существующая и разная. В качестве опосредующего отрицательное выступает потому, что оно заключает в себе само себя, и то непосредственное, отрицание которого оно есть. Эти два определения берутся как внешне соотнесенные по какому-то отношению: отрицательное есть лишь опосредующее формальное и составляющее момент, субъективность, душу абсолютного опосредования – единства опосредущего и непосредственного.
Умозаключению не достает существенного, диалектического момента, так как оно в формальном смысле сводится лишь к рассудочному определению тождества. Диалектический момент проявляется в троичности определений, так как третье есть единство двух первых определений, а они, будучи разными, могут находиться в единстве только как снятые. Точнее говоря, третье есть непосредственное, но непосредственное благодаря снятию опосредования; оно – простое через снятие различия; оно – положительное через снятие отрицательного. Это третье есть понятие, реализовавшее себя через инобытие, слившееся с собой через снятие этой реальности и восстановившее свою абсолютную реальность, свое простое соотношение с собой. Этот результат есть, поэтому, истина. Он настолько же непосредственность, насколько и опосредование. Но эти формы суждения: «третье есть непосредственность и опосредствование» или: «оно есть их единство» – не в состоянии охватить указанный результат, так как он есть не некое покоящееся третье, а именно в качестве этого единства образует опосредствующее себя с самим собой движение и деятельность. – Подобно тому, как начало есть всеобщее, так результат есть единичное, конкретное, субъект; то, что первое есть в себе, последнее есть теперь в такой же мере для себя, всеобщее положено в субъекте. Два первых момента троичности суть абстрактные, неистинные моменты, которые именно поэтому диалектичны и через эту свою отрицательность делают себя субъектом. Само понятие есть – именно для нас – и в-себе-сущее всеобщее, и для-себя-сущее отрицательное, а равно и третье – в-себе-и-для-себя-сущее, всеобщее, которое проходит сквозь все моменты умозаключения; но третье есть заключение, в котором понятие опосредствовано с самим собой через свою отрицательность и, стало быть, положено для себя как всеобщность и тождественность своих моментов.
Метод, таким образом, есть не внешняя форма, а душа и понятие содержания, от которого он отличается лишь постольку, поскольку моменты понятия также и в себе самих приходят в своей определенности, к тому, чтобы выступать как целостность понятия. Эта определенность или содержание приводит себя вместе с формой обратно к идее, и, таким образом, идея представляет собою логическую систематизированную целостность, которая есть лишь одна идея, особенные моменты которой столь же суть в себе, сколь и порождают, посредством диалектики понятия, простое для-себя-бытие идеи. – Наука, таким образом, кончает тем, что понятие понимает самого себя как чистую идею, для которой идея есть ее предмет.
Это единственный истинный метод. Для метода безразлично, принимается ли определенность за определенность формы или за определенность содержания. Ему как абсолютной форме, понятию, знающему само себя и все как понятие, не может противостоять никакое содержание, которое определило бы метод как одностороннюю, внешнюю форму. Логическое есть всеобщий способ постижения единства субъективного и объективного. Определенность абсолютной идеи и всё развертывание этой определенности и составляют предмет науки логики. Всеобщность формы единства субъективного и объективного выступает в методе. Метод это не только метод познания, не только в себе и для себя определенная характеристика бытия, но он положен как определенная понятием всеобщая форма, имеющая полное соответствие между понятием и его реальностью, как существование, которое само есть понятие. “Нечто постигнуто в понятии и познано в своей истине лишь тогда, когда оно полностью подчинено методу”. “Метод есть не только единственная и абсолютная сила разума, но и высшее и единственное побуждение” разума обрести и познать самого себя во всем через самого себя. Метод есть не только само знание, для которого понятие дано как предмет, но и как его собственное субъективное действие, как орудие и средство познающей деятельности, с помощью которого она соотносится с объектом. В гегелевской системе логики этому методу следует сама система. Нельзя считать научными какие-либо способы изложения, если они не следуют движению этого метода и не соответствуют его простой последовательности, ибо движение этого метода есть движение самой сути дела. При рассмотрении самой сути дела и содержания науки “должны найти место необходимость связи и имманентное возникновение различий, ибо они входят в собственное развитие определения понятия”.
Е.С. Линьков говорит, что диалектический метод нельзя использовать, когда исходят из эмпирически данного содержания предмета. Это относится и к гипотетическим субъективным предположениям, представлениям, относящимся к содержанию. Любые эмпирические методы при всем их многообразии сводятся к одному: принимается заранее какая-то абстракция сущности и, поскольку она лишена определенности, а содержание какое-то нужно, значит, особенное, полученное опытным путем, присоединяется к этой абстракции всеобщего, к абстракции сущности, подводится под него. Вот это называется научным познанием. Диалектический метод этого делать не может. Он не может принять сущность как нечто данное, но он не может и особенное принять как поставляемое опытом. Почему им никто и не может пользоваться; потому что для этого нужно, прежде всего, знать, что такое диалектический метод. Во-первых, нужно раскрыть саму сущность – получить определения сущности в-себе и, во-вторых, через раскрытие природы сущности ещё рассмотреть, как из неё самой возникают любые особенные формации самой сущности. Нужно не присоединение эмпирически данного особенного к всеобщему, а возникновение особенного из саморазвития всеобщего, раскрытие внутренней необходимости возникновения особенного. Диалектический метод только и должен нам дать наблюдение за этим процессом самоопределения всеобщего к своему особенному и единичному.
Так называемое научное познание, а оно основано на рассудочном и конечном мышлении и не знающее диалектического метода поступает следующим образом: то из конкретного, что было пропущено им при порождении всеобщего посредством абстрагирования, оно теперь столь же внешним образом принимает. Истинное познание рассматривает вещи сами по себе в их всеобщности, не отклоняясь от них и не хватаясь за побочные обстоятельства, примеры и сравнения. Имеет в виду единственно лишь эти вещи и доводит до сознания то, что им соответствует.
Та определенность, которая стала результатом, сама есть вследствие формы простоты, в которую она свернулась, некоторое новое начало; так как это начало отличается от своего предыдущего именно этой определенностью, то познание движется вперед от содержания к содержанию. Это движение вперед характеризуется тем, что оно начинает с простых определенностей и что следующие за ними определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движение этого начала обогатило его новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому движение не должно быть понимаемо за процесс, протекающий от чего-то иного к чему-то иному. В абсолютном методе понятие сохраняется в своем инобытии, всеобщее – в своем обособлении, в суждении и реальности. На каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектического движения, не только ничего не оставляет позади себя, но несет с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя. Это расширение всеобщего может рассматриваться как момент содержания, а внутри целого – как первая посылка; всеобщее сообщено богатству содержания, непосредственно сохранено в нем. Но отношение имеет также и вторую, отрицательную или диалектическую сторону. Процесс обогащения всеобщего совершается в соответствии с необходимостью понятия, держится понятия, и каждое определение есть некоторая рефлексия (углубление) в-себя. Каждая новая ступень выхождения вне себя, т. е. дальнейшего определения, есть также и некоторое углубление в себя, и большее расширение есть равным образом большая интенсивность. Самое богатое есть поэтому самое конкретное и самое субъективное, и то, что возвращает себя в наиболее простую глубину, есть самое могущественное и самое объемлющее. Высшей, наиболее заостренной вершиной развития человека является чистая личность, которая единственно только через абсолютную диалектику, составляющую ее природу, точно так же всё охватывает и держит внутри себя, потому что она делает себя тем, что всего свободнее,– простотой, которая есть первая непосредственность и всеобщность. Именно таким образом каждый шаг вперед в процессе дальнейшего определения, удаляясь от неопределенного начала, есть возвратное приближение к началу. Стало быть, то, что на первый взгляд может казаться разным, – идущее назад обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение, – сливается и есть одно и то же. Это метод образует, таким образом, некоторый круг. Метод знает начало как нечто несовершенное, потому что оно есть начало, но вместе с тем он знает это несовершенное вообще как нечто необходимое, потому что истина есть не что иное, как приход к самому себе через отрицательность непосредственности. Нетерпеливое желание лишь выйти за пределы определенного (как бы это определенное ни называлось – началом, объектом, конечным, и в какой бы форме оно вообще не принималось) и оказаться непосредственно в абсолютном, не имеет, как познание ничего перед собой, кроме пустой отрицательности, абстрактной бесконечности. Иначе говоря, такое желание имеет перед собой нечто мнимо абсолютное, мнимое потому, что оно не положено, не постигнуто; постигнуть его можно лишь через опосредствование; всеобщее и непосредственное есть момент этого опосредствования, сама же истина обретается лишь в широко развернутом ходе его движения и в конце пути.
Следовательно, основные моменты развития всеобщего единства бытия и мышления есть движение от непосредственного всеобщего через рефлексию к непосредственности этого же единства. Мы получили, что развитие всеобщих моментов всеобщего содержания бытия и мышления есть настоящий, подлинный процесс отрицания отрицания, не выходящий из определенности самого всеобщего, то есть процесс в самом едином.
Е.С. Линьков обращает наше внимание на то, что логический процесс единства бытия и мышления, именно потому, что он есть определенность и абсолютное, высшее противоречие в себе самом, с необходимостью проходя ряд ступеней, завершается тем, что результат этого процесса всеобщего единства с необходимостью возвращается к своему началу. Только в этом максимальном, высшем пункте – возвращения результата развития единства бытия и мышления к самому началу впервые раскрывается вся определенность этого единства. Ни одна фаза, ни одна ступень процесса развития всеобщего единства не исчерпывает его определенности. Только в конечном результате, где происходит возвращение к началу этого процесса в самой собственной определенности этого единства – только там впервые раскрывается природа единства. Но возвращение результата к началу есть одновременно и снятия самой сферы всеобщего как всеобщего, есть самоотрицание себя самого, и раньше это не может наступить. Природа всеобщего тем и своеобразна, что она действительно раскрывается как всеобщность лишь тогда, когда результат всеобщего возвращается к своему собственному началу. Где этого нет, там мы имеем дело с конечным существованием, в котором никогда результат не возвращается к началу. В сфере конечного не может иметь место полное, истинное отрицание отрицания. Полное отрицание отрицания имеется только в сфере всеобщего, единой сущности природы и духа. Только здесь отрицание отрицания выступает в своей неискаженной природе, а все остальное является лишь искаженными проявлениями отрицания отрицания.