«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

Потери русской армии составили ок. 7—8 тыс. убитых, смертельно раненых, утонувших, дезертировавших и умерших от голода и мороза, 700 пленных (в том числе, 10 генералов, 56 офицеров); 179 орудий (в том числе, 48 мортир, 4 гаубицы), 210 знамён (из них – 151 взято при капитуляции), 20 штандартов, 20 тыс. ружей. Лишилась она и царской казны в 32 тыс. рублей. Кроме того, немало уцелевших русских солдат погибли при отступлении к Новгороду от голода и жестоких морозов.

В Европе восторгались блестящей победой юноши-короля и снисходительно посмеивались над русским царем-«варваром». Поражение «московитов» (так в то время зачастую называли русских в Европе) под Нарвой надолго, почти на десятилетие, заворожило Европу, особенно недоброжелателей России и Петра. Шведы даже выбили в честь своей виктории медаль с унизительными для Петра рисунком и надписью. На одной стороне был изображен Петр у пушек, стреляющих по Нарве, на другой – бегство русских от Нарвы с Петром во главе и надпись: «Исшед вон, плакася горько»…

В то же время, эта победа сыграла злую штуку со шведским королем: он поверил, что разбил русских надолго и сильно недооценивал их вплоть до Полтавы. А вот Пётр I после поражения под Нарвой (или как он сам его назвал Нарвской «конфузии»), осознал необходимость доведения до конца военных реформ и сделал упор на подготовку национальных командных кадров.

Перед Карлом XII встал вопрос: продолжить войну с Россией в зимнюю кампанию или отправиться в Польшу, чтобы разделаться с Августом II.

В походной спальне шведского короля висела карта, где был обозначен «марш-бросок на Москву». Но его офицеры настаивали на походе в Польшу, где они рассчитывали на легкую богатую добычу. И юный король долго спорил с ними и, в конце концов, выбрал второй вариант. К тому же, Карл XII люто ненавидел Августа II – своего близкого родственника (их матери были родными сестрами, датскими принцессами) за предательство, считая именно его организатором Северного союза против Швеции. Помимо этого, он полагал, что с Россией покончено: сонного русского медведя загнали обратно в берлогу, из которой он неуклюже пытался вылезти. Петру, которого он теперь презирал, по мнению Карла, потребуются долгие годы для восстановления армии. Да и отправляться в необъятную Россию, имея за спиной саксонскую армию, более боеспособную, чем русская, опасно.

Вскоре Карл XII будет уже в Польше.

Там, на ее просторах начнется многолетняя охота Карла за Августом, которого он решил непременно свергнуть с престола.

После неудачной осады Риги в 1700 г., саксонские войска Августа под угрозой появления Карла XII отошли на зимние квартиры. Тем не менее, после победы над русскими войсками у Нарвы шведский король остался в разорённой войной Ливонии на зиму, размышляя, не добить ли ему поверженного царя? Но холодная и голодная зима вынудила его расположить войска вокруг Дерпта на зимние квартиры, сам король занял старинный замок Лаис (Лайузе), в то время, как шведская армия голодала и таяла на глазах. К весне под ружьём оставалось менее половины солдат.

Пользуясь этим, Август II с наступлением весны опять предпринял попытку захвата Риги. К лету 1701 г. саксонцы фельдмаршала А. Г. Штейнау разместили свои войска на противоположном от города берегу, блокировав его центр с левобережья Двины. Особо пристальное внимание было уделено островку Люцау (Луцавсалы), на котором сторожевые части следили за переправой через Даугаву.

Той же весной Петр I, согласно договору о дальнейших совместных планах войны против шведов во время личного свидания с Августом II в литовском городке Биржи 26 февраля (9 марта) 1701 г., отправил из Пскова под Ригу на помощь тому прекрасно вооруженный и экипированный 20-тысячный русский корпус князя Аникиты Ивановича Репнина: 18 солдатских и 1 стрелецкий пехотные полки. Через полтора месяца, он оказался под Кокенгаузеном. Там остались его главные силы, а под Ригу к фельдмаршалу Штейнау князь отправил лишь 4 тыс. чел.

Тем временем, Карл XII, к которому к июню из Швеции прибыло 10 тыс. новых рекрутов, пополнивших армию Карла до 24 тыс. чел., разработал план разгрома неприятеля. Он собрался заставить противника раздробить свои силы по течению реки, и, форсировав Двину близ Риги, разгромить союзников по частям. Главным было то, чтобы противнику не было известно, в каком месте шведы соберутся пересекать реку. Там, где они намеревались переправиться, она достигала в ширину всего лишь 600 метров.

За саперное обеспечении переправы отвечал 76-летний генерал-губернатор Риги Дальберг.

Все передвижения подразделений в русско-саксонском лагере были под контролем шведов, которые наблюдали за левобережьем с колокольни Домского собора. Незаметно для саксонцев было приказано собрать на рижском городском канале все баржи, буксиры, барки и плоты, а также отыскали много возов старой соломы и прелого сена, чтобы в нужный момент закрыть Даугаву дымовой завесой. Для переправы кавалерии было начато строительство понтонного моста.

17 (28) июня 1701 г., в день своего 19-летия, Карл с основными силами в 18 тыс. чел. в неимоверную жару двинулся из Дерпта на юг. Ему предстояло пройти ок. 250 км. Движение происходило максимально осторожно, чтобы врагу не стало понятно в каком месте – у Риги или Кокенхаузена – шведы будут проводить переправу.

Саксонский командующий, понимая, что Карл вот-вот окажется на Двине, и не зная, где противник предпримет форсирование, разбросал свои войска вдоль нее небольшими отрядами. По мере получения донесений разведки, он то и дело передвигал свои полки вдоль Двины, чтобы не пропустить противника. На случай попытки шведов перейти Двину у Риги, Штейнау распорядился занять под городом, лежащие у левого берега островки. Один из которых (Люцау) занял небольшой отряд (ок. 300 чел.) русских войск: они почти полностью погибнут в жестокой схватке со шведами сразу после сражения на Двине.

Когда шведская кавалерия появилась под Кокенхаузеном, стало ясно, что переправляться через Двину шведы намереваются именно здесь, и они принялись укреплять место возможной переправы. Но вечером 17 июля шведский король, неожиданно даже для своих генералов, отдал приказ всем частям идти ускоренным маршем к Риге, и Штайнау стал поспешно перебрасывать туда подкрепления.

В результате, в битве на Двине (или из-за селения Спильве у места переправы ее, порой, называют Спилвской битвой; в зарубежной литературе она также известна как «переправа через Двину») шведам противостояла армия, состоявшая из 9 тыс. саксонцев и 4 тыс. русских из корпуса Репнина (чья большая часть осталась у Кокенхаузена) под общим началом самого Штейнау.

Переход через реку наметили на следующий день, 18 июля, но подул штормовой ветер, и операцию пришлось отложить. Это позволило саксонцам спокойно перебросить из-под Кокенхаузена свою кавалерию. Саксонцы развернулись в классический боевой порядок – в центре две линии пехоты, на флангах кавалерия, а артиллерия в интервалах между батальонами. План Штейнау заключался в том, чтобы позволить шведам переправиться через реку, дать построиться и нанести по ним мощный удар всеми силами, чтобы сбросить их назад – в реку.

Напротив переправы у Спильве шведы выставили 28-пушечную батарею и сосредоточили 15 батальонов пехоты и 5 полков кавалерии. Саксонцы ответили достойно: 16 батальонов пехоты, 4 кирасирских и 5 драгунских полков при 36 орудиях.

Шведские генералы указывали Карлу XII на огромный риск при форсировании реки под огнём артиллерии противника, но король пропустил все их глубокомысленные предостережения мимо ушей (он еще не вошел «в штопор» сугубо единоличных решений, но уже был на полпути к этому!), отдав приказ начать переправу.

В 4 часа утра 19 июля 1701 г. шведские сапёры по сигналу, подожгли стога сырой соломы, а артиллерия открыла огонь по противоположному берегу. Как только дым заволок переправу, Карл XII приказал приступить к форсированию реки. Большие лодки с высокими самооткидывающимися бортами отправились со стороны поместий Хермелина и Меллера под прикрытием густой дымовой завесы.

Саксонцы обнаружили десант, только тогда, когда он достиг уже середины реки, и начали его обстрел, но в ответ им загремели шведские батареи на паромах. Саксонский генерал-лейтенант Отто Арнольд Пайкуль уже выстраивал своих пехотинцев для атаки на врага, как только тот начнет десантироваться на берег. Шведы попытались было навести понтонный мост для переброски на другой берег кавалерии. Но только-только они стали это делать, поднялась непогода, и закрепить его противоположный конец на вражеском берегу не удалось. Мост сорвало сильным порывом ветра, и унесло вниз по течению. В результате шведская кавалерия не смогла переправиться на помощь своей пехоте, и той предстояло в одиночку отражать атаку саксонских кирасир. Подкрепление шведам предстояло перевозить уже в ходе завязавшегося боя всё на тех же лодках и плотах, что везли их первый десант. Вполне понятно, что такая «переброска» войск через реку не могла быть предельно динамичной, о чем, кстати, предупреждали своего короля-викинга его дальновидные свитские офицеры в высоких чинах.

Только через 45 минут после начала операции первый десант шведов – 7 тыс. пехоты и 600 кавалеристов оказался у Кремерсгофа. Первыми на левый берег Двины ступили лейб-гвардейцы, с гренадерским батальоном которых плыл и сам король. За ними последовали другие части. Палисадные заграждения саксонцев были преодолены с ходу, и захваченный плацдарм по приказу генерал-майора Б. фон Ливена быстро был обнесён линией испанских рогаток. Надо было поспешать, пока не ударили гренадеры Пайкуля.

И действительно уже через несколько минут на шведов обрушились саксонцы: пехота по центру, а кирасиры с флангов. С помощью длинных пик и умело выставленных рогаток шведам хоть и с трудом, но удалось устоять против саксонских кавалеристов. Отражена была и совместная саксонско-русская пехотная атака. Неприятель отступил для перестроения и начала очередной атаки.

Пока саксонцы готовились к ней, шведы полностью выгрузились с судов и успели перевезти часть пушек. Карл XII приказал перейти в наступление, выходя на равнину. Пытаясь предотвратить это, Пайкуль снова кинулся на шведов, стремясь сбросить их в воду: он был ранен, а шведы устояли. Отбив атаку, они стремительно пошли вперёд. Сократив дистанцию до 20 шагов, шведы произвели два ружейных залпа и, выхватив шпаги, бросились в ближний бой. Саксонцы не выдержали и обратились в бегство.

Именно в этот момент на поле боя прибыл сам Штейнау, увидев, что творится, он тут же приказал отступать на основную позицию, прикрытую с левого фланга болотом, а с правого лесом. Там ему удалось восстановить порядок среди отступавших и снова отправить их в бой. Схватка, в которой оказался ранен и сам саксонский фельдмаршал, была ожесточённой. Саксонцы использовали своё преимущество в кавалерии. Их кирасиры опрокинули правый фланг шведов, чье положение стало крайне опасным. Пехота Карла XII была смята и отброшена к реке.

Положение выправили сам Карл и его 150 драбантов с полусотней кавалеристов из лейб-гвардейского полка. Король, выхватив две шпаги (напомним, он феноменально фехтовал двумя руками!), отчаянно кинувшись в самую гущу боя, сумел остановить бегущих солдат и оказать ожесточённое сопротивление неприятелю. Среди тех, кто сохранил полное хладнокровие, оказался и Магнус Стенбок. Он успел-таки перестроить два батальона своего полка и встретить неприятеля плотным огнём. В происшедшей всеобщей свалке ударом приклада в голову был ранен командир саксонской кавалерии – герцог Курляндский, чье падение произвело замешательство в ее рядах и она подалась назад.

Раненный Штейнау отдал приказ на отход.

А ведь было всего лишь 7 часов утра.

Отступление происходило организованно и с сохранением порядка на глазах у шведов. К великому недовольству Карла XII, преследовать противника они не могли: пехотинцы оказались слишком измотаны боем в трясине (где он сам потерял сапог), а его главная ударная сила – кавалерия – все ещё топталась на рижском берегу. Переправа лошадей на лодках была неэффективна и занимала очень много времени.

Потерпевшая поражение, но почти полностью сохранившаяся (лишь 900 человек убитыми и 500 пленными) армия Августа легко оторвалась от противника и исчезла, оставив шведам знамя, три штандарта, всю артиллерию из 36 пушек, большой обоз и запасы продовольствия, амуниции и боеприпасов.

Потери армия Карла XII оказались значительно меньше: ок. 300 человек.

Русский вспомогательный корпус генерала А. И. Репнина так полностью и не принял участия в сражении на Двине (люцауские герои уже почти все полегли смертью храбрых!) и сразу же после него ретировался к Пскову. Саксонская армия, разделившись на две части, отступила от Риги.

14 мая следующего года шведы заняли Варшаву. Видя, что дела идут плохо, Август решил начать тайные переговоры с победоносным шведским королем, поручив их вести… своей очередной фаворитке Авроре Кенигсмарк.

…Графиня Мария-Аврора Кенигсмарк (28 апреля 1662/68, Штаде – 16 февраля 1728, Кведлинбург) – совершенная красавица, была высокой и стройной. Ее цветущее, округлой формы лицо было окаймлено пышными белокурыми волосами. У нее был открытый высокий лоб над огромными черными глазами с каким-то необыкновенным отливом под густыми бровями. Нос, маленький рот и ослепительно белые зубы были идеально красивы. Блестяще образованная, она бегло говорила по-немецки, по-шведски, по-французски и по-итальянски. Аврора читала в подлиннике древние латинские стихи. Современники высоко ценили ее как поэтессу, сочинявшую и комедии, переложенные на французский язык стихами, и оперетты на немецком языке. Она прекрасно разбиралась в истории, географии, музыке. Сочиняла последнюю для виолы и лютни. Мария-Аврора не только бесподобно пела и танцевала, занималась живописью и рисовала, но обладала одним очень ценным для женщины качеством – покладистым характером. Уже в 16 лет из-за ее аппетитных прелестей случались дуэли со смертельным исходом…

Зная способности красавицы, Август очень рассчитывал на успех, тем более, что графиня по матери была шведкой (графиней Врангель из Стокгольма) и лично знакома с Карлом XII. Рассказывали, что Аврора сделала все от нее зависящее, чтобы добиться успеха. С помощью очарованного ею первого министра шведского короля графа Пипера она, как бы случайно, во время утренней верховой прогулки короля появилась на тропинке, по которой он скакал. В нескольких шагах от коня Его Величества красавица картинно упала в обморок, явно рассчитывая, что король соскочит с лошади и галантно поможет даме прийти в себя…

А дальше: то ли быль, то ли небыль!?.

…Презрительно усмехнувшись, суровый и аскетичный король-воин лишь пришпорил своего скакуна, бросив в сторону прекрасной одалиски, «невзначай оголившей» при падении свои точенные ножки в ажурных чулках выше приличия, грязное площадное ругательство из пяти букв (это – если по-русски). Графиня просчиталась: король знал, каким образом она добилась своего столь высокого положения при дворе курфюрста, а продажных женщин он откровенно презирал.

Августу пришлось снова воевать, а вот это делать он явно не умел. Это в «будуарных баталиях» он был неповторим и непобедим! Как писали завистливые мужчины-современники, после встреч с ним все «одалиски» без исключения выходили ко двору со счастливо-рассеянным, блуждающим взором, красноречиво свидетельствовавшим об исключительных интимных возможностях Августа Сильного. Недаром о нем ходили слухи, что за свою жизнь он сумел осчастливить своей благосклонностью тысячи дам разного возраста, национальности, сословия и вероисповедания (не брезговал даже обычными потаскухами) и даже стать отцом нескольких сотен детей!

…Кстати сказать, плодом любви Августа и Авроры Кенигсмарк стало появление на свет в 1696 г. мальчика по имени Мориц. Его назвали в память о незабываемых днях любви его матери и отца в замке Морицбург. Мориц Саксонский (28 октября 1696, Гослар, Саксония – 30 ноября 1750, Шамбор, Франция) – так его будут величать потом, станет прославленным маршалом Франции (Морисом де Саксом) и внесет свой вклад в историю военного искусства XVIII в.: Фонтенуа, Рокур (Рукор), Лауфельд (Лаффельд) и др. Впервые понюхав пороха уже в 13 лет на поле сражения при Мальплаке в 1709 г., Мориц де Сакс очень рано начал теоретизировать на тему военного искусства, создав свои знаменитые «Мечтания», наделавшие в Европе немало шума из-за своей полемичности. Так, одна из «икон» русского полководческого искусства Михаил Илларионович Кутузов был с ними знаком и, судя по всему, во многом ими руководствовался: «…нет смысла в генеральных сражениях, особенно в начале войны»; «…частые малые бои рассевают силы противника, и, в конце концов, он вынужден отступить»; «…можно воевать, не оставляя ничего на волю случая. И это высшая точка совершенства полководческого искусства». Более того, последствия битвы могут оказаться гораздо хуже самой битвы, а выигранные сражения и выигранная война – это далеко не одно и то же! Особо Мориц де Сакс прославился в войне за Австрийское наследство, одержав победы под Фонтенуа, Рокуром и Лауфельдом. А вот его отец – такой сильный в будуарных утехах – не был столь удачлив на поле боя…

Летом 1702 г. Август II Сильный сформировал в районе Кракова новую армию, из находившихся в Польше саксонских войск фельдмаршала Штейнау (побитого шведским королем на Двине, но не разбитого окончательно), отдельного корпуса генерал-лейтенанта Шулленбурга, а также польского воинства под началом коронного гетмана Любомирского. Всего она насчитывала: то ли 28 тыс. (20 тыс. регулярных саксонских частей и 8 тыс. поляков), то ли, все же, была чуть меньше – 12 тыс. саксонцев и 12 тыс. поляков, т.е. 24 тыс.

Собравшись расправиться с этим очередным воинством саксонского курфюрста и по совместительству польского короля, шведский король Карл XII приказал генерал-майорам Карлу Густаву Мёрнеру и Магнусу Стенбоку передвинуться из района Вильно к Кракову и примкнуть к главным силам шведской армии, которые под командованием короля двинулись от Варшавы на юг.

7 июля несколько южнее города Кельце шведские части соединились и теперь их стало ок. 12 тыс. чел. Несмотря на то, что шведов было гораздо меньше (они вообще были настолько уверены в своем ратном превосходстве, что, не боясь, вступали в бой даже при большом численном превосходстве противника!) шведский король принял решение немедленно атаковать противника, лагерь которого располагался на возвышенности возле польской деревни Клишов, располагающейся в 80 км к северо-востоку от Кракова. Поскольку лагерь был защищён болотистой местностью и лесом, саксонцы не ожидали нападения.

В 9 часов утра 8 июля 1702 г. сражение при Клишове началось с атаки 4 шведских колонн на союзников через густой лес. В полдень шведское войско неожиданно для саксонцев вышло из него, маскировавшего его приближение. Саксонская армия спешно построилась в боевой порядок на возвышенности, в 2 ряда, поставив поляков на правом фланге. Общее командование войском осуществляли Штейнау и сам Август II, при этом кавалерией командовал Флемминг, пехотой – Шулленбург.

Выйдя из леса, Карл XII обнаружил, что атаковать можно лишь правый фланг противника, где стояли поляки, тогда как центр и левый фланг были прикрыты заболоченной местностью, к тому же, саксонцы на возвышенности имели превосходную позицию для артиллерийского обстрела. Вот под этим огнём шведский король и двинул своё войско влево, послав вперёд первую линию своего левого крыла, поддержанную пехотой фон Ливена и Стенбока. Правда, поляки отразили первые две атаки. В ходе одной из них у шведов ядро смертельно ранило зятя короля – Фридриха Гольштейнского, командовавшего в тот день шведской кавалерией. Скрывая навернувшиеся слезы, Карл сам возглавил атаку своей конной гвардии. Тесно сомкнутыми рядами, колено к колену, его рослые всадники на огромных конях галопом врезались в самую гущу саксонцев. Ударная сила шведской кавалерии при таком плотном построении увеличилась в несколько раз.

Август тоже попытался показать, что не лыком шит и лично повел в контратаку своих драгун. Но храбрости и силы «саксонского Самсона» (так льстиво величали Августа его саксонские подданные) оказалось недостаточно против военного таланта «северного льва». Таранного удара шведов, ведомых их отважным королем-«викингом-бёрсерком», поляки не выдержали и побежали.

Тем временем в центре шведам под командованием генерал-майора Кнута Поссе также удалось перебраться через болото и хоть с большим трудом и повторной атакой, но, то же, прорвать ряды вражеской пехоты.

Одновременно с этим ожесточённый бой развернулся и на правом фланге шведов, где командовал Рёншильд. Опытный Штейнау попытался было пройти между болотами и атаковать правый фланг шведов, ударив им в спину, однако Рёншильд сумел организовать оборону и только напряжением всех своих сил вынудил противника отойти назад.

Вслед за этим шведы контратаковали саксонскую кавалерию Флемминга. После жаркого боя она обратилась в бегство, что и предрешило общий исход сражения.

К 18 часам вечера шведы ворвались во вражеский лагерь и почти что пятичасовое сражение закончилось.

Согласно шведским данным противник лишился 2 тыс. убитыми и 700 ранеными, а также свыше тысячи пленными.

…Между прочим, это без учёта находившихся в саксонском лагере в большом количестве «женщин пониженной социальной ответственности и ориентации», как любит литературно «величать» их главная персона в современном российском истеблишменте, т.е. обозных шлюх. Без них не обходились наемные армии всех времен и народов: посылая солдат на смерть, полководцы предпочитали смотреть сквозь пальцы, как вояки «снимали стресс» перед боем, и тем более, после него, вернее, те, кто остался в живых. Смотрите кино-шедевр натуралистического кино (18 плюс) полулегендарного автора «Основного инстинкта» Пауля Верхувена (более известного, как Поль Верховен) – «Blood & Flash» («Кровь и Плоть», Голливуд 1975). Это – одна из наиболее «сочных» экранизаций многоликой «ипостаси» войны – а la guerre comme a la guerre…

Помимо женщин на потеху естества победителям досталась вся артиллерия врага (48 орудий) и его армейская касса.

Победа под Клишовым стала одной из самых блестящих побед Карла в ходе Северной войны. Он не только потерял всего лишь 300 человек убитыми и 800—900 ранеными, но и занял вторую столицу Польши, столь любимый Августом, Краков.

Но Август на этом не успокоился и собрал еще одно саксонско-польское войско, которое к началу кампании 1703 г. стало несколькими биваками севернее Варшавы: в Мальборке, Торне и Пултуске.

Шведский король занимал зимние квартиры в районе Кракова, затем в марте 1703 г. открыл кампанию, двинувшись в сторону Варшавы. Саксонский корпус фельдмаршала Штейнау (численностью 3.5 тыс.) сосредоточился в районе Пултуска.

В начале апреля шведская армия во главе с Карлом XII достигла Варшавы, навела понтонный мост в районе Новый Двур Мазовецкий и, отбросив саксонские посты, переправилась через р. Нарев. Однако из-за распутицы пехота и артиллерия отстали, и Карл XII сумел достичь Пултуска с одной лишь кавалерией – 2 эскадрона драбантов А. Горна, 10 эскадронов Я. Спенса, 6 эскадронов драгун Бухвальда и 8 эскадронов Сконского драгунского полка.

На рассвете 1 мая Карл XII неожиданно напал на саксонский корпус. Увидев 3 тыс. шведской кавалерии перед собой, Штейнау попытался укрыться в городе, однако драгунский полк Бухвальда ворвался в город на плечах отступавших саксонцев. Вслед за ним в город ворвались остальные силы шведов.

Саксонцы покидали город по мосту через р. Нарев с другой стороны, однако преждевременный взрыв моста привёл к блокированию части саксонских войск и их капитуляции.

…Между прочим, и на этот раз Штейнау оказался разбит. Этот бывалый, но отнюдь не высоко даровитый генерал, уже в третий раз всего лишь за пару лет сходился со «шведским львом» на поле боя и все три раза проигрывал ему…

После восстановления моста шведская кавалерия продолжила преследование отступившей саксонской армии. В конечном счете, шведы потратили больше сил на преследование врага, чем на само сражение.

…Кстати сказать, сильная сторона стратегии шведского короля заключалась в том, что он действовал очень энергично, не давая противнику опомниться. Но с этим был связан и серьезный просчет в его действиях. Не желая ослаблять свою армию выделением войск для гарнизонов, Карл не закреплял за собой занятой территории сетью крепостей со шведскими гарнизонами. Он не умел пользоваться результатами своих военных побед на все 100%: как только шведский король и его армия покидали захваченный район, туда тут же возвращался Август и все начиналось сначала. По сути дела шведский король владел только тем пунктом, в котором находился его лагерь…

По некоторым данным, шведы в том сражении потеряли лишь 18 человек убитыми и 40 ранеными, тогда как саксонцы лишились 200 убитыми, 800 ранеными и 600 пленными.

Преследуя ускользающего врага, Карл проскакал со своей кавалерией (пехота на такой «охоте» не нужна) всю Польшу вдоль и поперек…

…Рассказывали, что как-то раз Август чуть не попал в плен. Однажды он сидел за обедом в трех верстах от Кракова, полагаясь на свою гвардейскую охрану, стоявшую чуть дальше. Кавалерийский отряд шведского военачальника Рёншильда внезапно налетел на саксонских гвардейцев и обезоружил их, однако курфюрст оказался много проворнее своей личной охраны и успел-таки вскочить на лошадь…

Безостановочная погоня продолжалась четыре дня!?

И все же, Августу снова повезло: он успел скрыться в чаще Сандомирских лесов. А неудачливый Реншёльд получил нагоняй от своего короля и остался без долгожданного отпуска – поездки на родину…

Охота за Августом продолжилась. Карл XII сам, рискуя жизнью, штурмует города.

Под старинным прусским Торном на Висле его спасло лишь простое солдатское одеяние. Саксонцы не стали тратить заряды на какого-то рядового солдата в поношенном мундире, поразив, стоявшего рядом со своим королем свитского офицера фон Ливена в роскошном платье с золотым и серебряным позументом.

И так происходит везде или почти везде.

На все увещевания свитских генералов поберечь себя и не лезть в самое пекло, юный король саркастически усмехается: «Это мои ребята! Я – их король и не могу прятаться за солдатскими спинами!»

Вот и 27 августа (7 сентября) 1704 г. шведский король-сорвиголова опять «поставил на кон свою королевскую жизнь», когда силами всего лишь трёх драгунских полков (Крассова, Бухвальда и Дюкера) предпринял штурм города Львова – во время Северной войны этот город был одним из самых богатых и самых важных в Речи Посполитой – отказавшегося выплатить откуп Магнусу Стенбоку под угрозой ограбления города.

Шведы подступили к городу еще 25 августа (5 сентября). Часть войска заблудилась в густых лесах, поэтому Карлу XII пришлось отложить запланированное на следующий день наступление. Леса были настолько густые, что войска смогли соединиться только с использованием сигнальных рожков. Кроме того, из-за страшного ливня идти в атаку на следующий день не представлялось возможным. Суровый король-викинг приказывает всем заночевать в лесу, сам подавая пример: завернувшись в мокрый плащ, он ложится на сырую землю и мгновенно засыпает сном праведника.

Весь следующий день Карл XII лично инструктировал своих спешенных кавалеристов, как штурмовать городские стены с помощью ручных гранат. Дело в том, что Львов был защищён стенами с воротами. Дополнительной преградой служили сухой ров и вал с пушками. Утром 27 августа (7 сентября) шведские кавалеристы под сильным пушечным и ружейным огнём пешком пошли на штурм. Каждый из полковников вёл собственный полк. Полк Бухвальда двигался справа, полк Карла Густава Дюкера (? – 1732) – слева, а полк Крассова – по центру.

Шведский король, находившийся в передних рядах атакующих, одним из первых оказался на городских стенах. Через четверть часа ворота города были захвачены полковником Торстенстоном и его «кавалеристами» из полка Крассова. Бухвальд прорвался со своим полком до рыночной площади и захватил её. После этого город полностью перешел под контроль шведов.

Лишь 30 кавалеристов – не обученных для городских штурмов – погибли тогда во время атаки Львова. Причинами их столь невысоких потерь стали стремительное взятие городской стены и очень быстрое пленение большей части ее защитников.

Шведам досталась 171 пушка львовского гарнизона, а также большое количество боеприпасов и продуктов. Пушки пришлось взорвать, поскольку шведы никак не могли забрать их с собой: для этого нужны были тягловые лошади, а не кавалерийские кони. А вот контрибуцию в 300 тыс. талеров на местных жителей король наложил, которую, правда, потом частично «скостил», по просьбе верного ему его ставленника на польском престоле Станислава Лещинского.

Карл XII пообещал было своим солдатам 24-часовое разграбление города, но потом, все же, отменил мародёрство. Одной из причин стало известие, что пока он стремительно скакал к Львову, столица Польши Варшава осталась почти без защиты. Во время штурма Львова, Август II, в свою очередь, захватил Варшаву, пленив шведский гарнизон вместе с генерал-майором А. Горном, а шведский ставленник Лещинский бежал.

Вот и пришлось Карлу XII вместо празднования очередной победы, как можно скорее исправлять свою ошибку и он выступил с войском в направлении Варшавы.

Получив об этом известие, Август II со своей армией покинул ее, при этом сам с кавалерией двинулся к Кракову, а основные силы во главе с генералом И. М. фон Шулленбургом направились в Саксонию.

Карл XII, совершив быстрый кавалерийский марш (500 км за 9 дней), 7 ноября 1704 г. настиг саксонскую армию у деревни Пониц (недалеко от границы с Силезией, 70 км южнее Познани).

Саксонский генерал Шулленбург был крепким воякой, знавшим толк в маневрировании. Ради спасения своей пехоты, Шулленбург даже пожертвовал большей частью кавалерии. Пока конный авангард Карла наседал на конный арьергард Шулленбурга, тот спешно выстроил в боевые порядки 12 батальонов и 4 эскадрона (4 тыс. пехоты и 900 кавалерии). Если левое крыло саксонцев прикрывалось селом Пониц, а правый фланг был защищён непроходимыми болотами, то центр боевого порядка Шулленбург укрепил рвом и вагенбургом.

Уже смеркалось и близилась ночь, но, несмотря на поздний час, Карл XII стремительно атаковал запыхавшимися от скачки всего лишь четырьмя драгунскими полками (лейб-драгуны, драгунские полки Крассова и Дюкера, Южно-Сконский кавалерийский полк). Ещё пять полков не успевали к месту сражения и из 7 тыс. кавалерии в начале сражения участвовали только 3 тыс.