Глава 10. Не тяни тигра за хвост
МЕЛАНИЯ РОШ
Я быстро натянула на себя ночнушку. В животе предательски заурчало, и я пошла есть свой ужин. Когда я хотела приступить ко сну, поняла одну вещь. Кровать всего одна, а в комнате нет даже кресла. Я ужаснулась. Не буду же я спать в одной кровати с этим …этим!!! Я, оцепенев села на краешек, и положила руки на колени, едва сдерживая панику. А вдруг он на это и рассчитывает?!
Вода перестала течь, и через некоторое время, дверь душевой открылась. Янтарный вышел в одних лишь просторных штанах, суша волосы полотенцем. Я старалась на него не смотреть, но выходило это плохо, настолько плохо, что я просто вытаращилась. Он был идеально сложен, стройное поджарое тело, мускулистая грудь, широкие плечи, крепкие руки, каменный пресс, на плече, спускаясь к предплечью красовалась чёрная геометрическая татуировка, которая представляла собой замысловатые узоры, обхватывающие его бицепс плотным кольцом. По моему телу прокатилась неизвестная мне доселе истома, и я поспешно отвернула своё пылающее лицо.
По мере того, как он приближался, во мне начинало возрастать волнение и страх.
– Где ты будешь спать? – с беспокойством в голосе спросила я.
– На полу. Или у тебя другие предложения есть?
– Нет-нет! – наверное, слишком радостно выкрикнула я.
Он выключил свет, подошёл к кровати, взял оттуда подушку и одно из одеял, которое, сразу же постелил на пол, и лёг.
Я с облегчением плюхнулась на постель.
Янтарный лежал, не укрываясь, ну, ему было и нечем, подложив руку под голову, и закрыв глаза. Его грудь начала опускаться и спускаться медленнее. Я посмотрела на его расслабленное лицо. Он был молод, но вёл себя так, будто вдвое старше своего возраста. В темноте было сложно разглядеть, но я все равно видела, что у него на торсе было несколько шрамов. Я стала их рассматривать, гадая их происхождение. Откуда он их получил?
– Можешь не смотреть на меня?
Я чуть не подскочила с кровати, будто меня застали на месте преступления, и в панике оторвалась от своего занятия, уставляясь на его лицо. Его янтарные глаза, смотрели прямо на меня, какие-то чересчур яркие в ночи.
– Ложись спать девочка. Я завтра рано утром уйду. Ты будешь весь день тут, вернусь только к вечеру.
– А что ты будешь делать?
– У меня важное дело.
– И ты не расскажешь?
Он покосился.
– Конечно нет.
– Зачем ты сказал, что мы женаты?
– Не придумал ничего умнее, пока ты не ляпнула что-нибудь неподходящее.
– Он не знает, кто я? И кто ты?
– Нет. Не думай, что можешь воспользоваться этим. Если в тебе есть что-то человеческое, ты не скажешь. Это для его безопасности. Я помогаю ему и его сородичам, а он мне. Этого должно быть достаточно для того, чтоб ты держала язык за зубами. Проболтаешься, и для тебя все закончится плохо…
– В твоём паспорте настоящие данные?
– Нет конечно.
– Тебя не Винсент зовут?
– Нет.
– И тебе не 24?
Он жёстко посмотрел на меня:
– Я что, похож на сопляка?!
– Н-нет… – протянула я.
– Спи!
– Спокойной ночи, – сказала я и отвернулась. Он ничего не ответил.
Уснула я быстро.
День второй
Я проснулась, когда слабый свет проник в окно, озаряя небольшую комнату. Впервые, за долгое время, выспавшись, я потянулась и осмотрелась. В комнате я была одна, янтарного нигде не было. Посмотрела в окно, машина была на месте. Быстро переодевшись, спустилась вниз. Лукас сидел за кассой и вновь читал. Услышав мои шаги, мужчина поднял голову, и сильно откашлявшись, сказал:
– О, ты проснулась?
– Доброе утро, да, отлично выспалась, спасибо. А где… Винсент?
– Он ушёл.
Резко меня посетило озарение, я искоса посмотрела на дверь, которая так и манила меня свободой. Всего шаг за порог, и я как-нибудь найду дорогу домой, к отцу. Немножко подумав, я сказала:
– Я пойду подышу свежим воздухом, – волнение в моем голосе читалось слишком явно.
Лукас привстал и подошёл ко мне. Лицо у него стало невероятно встревоженным.
– Присядь дорогая, давай я лучше заварю тебе чай.
– Ээ, ну я сначала схожу, принесу кое-что из машины, – продолжила врать я.
Лукас подошёл к двери, и сложив перед собой руки, опять по непонятной причине и жалостью в глазах произнёс:
– Прости, я не могу тебя отпустить.
– Но… а как же…?
Лукас глубоко и опечаленно вздохнул, затем обречённо произнёс:
– Винсент рассказал мне о твоей болезни.
– Чегоо? О какой ещё болезни?
– Ты только не волнуйся, присядь. Я сейчас сделаю тебе вкусный завтрак…
– Господин Лукас, я все понимаю, но у меня нет никакой болезни! Что за ерунду вы несёте!
– Винсент сказал, что ты захочешь выйти на улицу или пойти в машину… сказал, что если ты выйдешь, то можешь потеряться. У моей матушки тоже был Альцгеймер, знаешь, мы....
– Какой ещё Альцгеймер?! Нет у меня никакого Альцгеймера!
– Да, да, он так и сказал, что ты будешь все отрицать. Он такой благородный человек, так заботится о тебе, тебе очень повезло!
Я расширила глаза от негодования! Что за цирк устроил этот несносный янтароглазый гад!
– Чтоб вы понимали, Альцгеймер уже давно, успешно лечится, как и другие, давно канувшие в лету болезни, типа рака, муковисцидоза, СПИДа и прочих болячек! Так что, вы сами должны понимать, что Винсент вам наврал!
Лукас посерьёзнел.
– Да лечится, только если ты Платина. Кто даст Меди такие лекарства, да и если даже они найдутся… откуда деньги на них взять. Лечится многое, если ты рождён там, – он указал пальцем наверх. – Я недавно похоронил единственную дочь… она так мучилась…у неё итак были проблемы со здоровьем, но, когда над нами навис этот смог… – Лукас отвернулся. – Не бери в голову милая, тебе самой не надо нервничать, иди в свою комнату, я принесу тебе что-нибудь поесть.
Мне резко стало не до разбирательств. В магазине автозапчастей было тепло, но я озябла и обняла себя руками. Медь не получает лекарств? Как… как такое могли допустить? Как отец мог такое допустить? Я вся дрожала.
Лукас посмотрел на меня, и быстро пошёл в сторону витрины, вытащил оттуда плед, подошёл и укутал меня.
– Иди отдыхай, ты вся дрожишь.
Я без лишних слов, быстро забежала в свою комнату.
Весь день я просидела наверху и никак не могла найти себе места. Я не могу оставаться тут дальше, это все давит на меня. Я просто хочу домой, чтоб этот кошмар прекратился. Я уверена, папа скажет мне правду! Он скажет, что это все вранье! Я посмотрела в окно. Как выбраться отсюда? Янтарный не даст мне уйти, и этот дурацкий наручник, при попытке взлома – он убивает, даже при попытке отрезать руку… Но вот… на хозяина наручника это не распространяется…
Я начала искать по комнате то, что могло бы мне помочь. Но ничего не нашла. Я посмотрела на сумку янтарного… Во мне боролось воспитание и желание вырваться на свободу. Прислушавшись ко второму, и заглушив голос совести, я тихонько подошла к саквояжу и раскрыла его. Я пыталась аккуратно переставлять вещи, чтоб он ничего не понял, когда зайдёт.
Бинго! На дне лежал длинный чёрный нож и ещё пару каких-то очень маленьких. Да он прям фанат ножей… Выбор был очевиден, я взяла тот, что был больше. Затем аккуратно сложила все вещи на место, и быстро побежала на кровать, пряча орудие под подушку.
_________________
Я нервно ожидала в комнате. Была уже глухая ночь, а янтарный так и не приходил. Я выключила свет, и легла на кровать. Надо было дождаться его, и я держалась, чтоб не уснуть. Спустя минут пятнадцать, я услышала металлический скрип лестницы. Укуталась, накрылась и закрыла глаза. Дверь отворилась. Я слышала тяжёлые шаги ботинок, слышала, тяжёлое дыхание. Он двигался непривычно медленно. На пол с грохотом упало что-то тяжёлое, грузное, металлическое… затем ещё что-то лязгнуло. По звуку я поняла, что он снял обувь и босиком пошёл в сторону душа, открыл воду, искупался и вышел.
Я крепко зажмурилась, стараясь дышать максимально естественно. Я слышала, как влажные босые ноги ступали по старому скрипучему полу. Он приблизился, я чувствовала затылком его взгляд, он смотрел на меня, я жутко боялась, но вида не подала. Он взял с кровати свои постельные принадлежности, которые утром аккуратно убрал, вновь разложил на полу, и с какой-то тяжестью, в отличии от его привычной грации, лёг.
Я прислушивалась к каждому его вздоху, ждала, пока он погрузится в глубокий сон. Он сдавленно, грузно дышал, затем дыхание стало более глубоким и медленным. Для надёжности, прождав ещё какое-то время, я встала, стараясь быть максимально тихой. Наконец я смогла осмотреться, удовлетворяя своё любопытство. На полу лежали какие-то ножи, крюки, тяжёлая чёрная одежда, вся в каких-то ремнях. Это было похоже на какой-то защитный костюм…
Тряхнув головой, я отогнала ненужные мысли, нельзя в такой момент отвлекаться! Какое вообще мне дело! Я постаралась сосредоточиться, на том, что должна сделать.
Я вынула из-под подушки нож. Он был тяжёлым и увесистым, покрутила его, и затем посмотрела на янтарного. Он лежал, подложив руку за голову.
Смогу ли я сделать это?
Я ещё раз посмотрела на нож. Мелани, это цена твоей свободы! Вставай, делай и беги!
Я встала, на цыпочках подойдя к его спальному месту. Бесшумно присела на корточках рядом, занесла нож, потом снова убрала, снова занесла. Я смотрела на его лицо, на свои руки, разве я смогу отнять у этого человека жизнь? Не смотря на то, кто он, он тоже живой. Я понимала, что думаю слишком долго, надо либо делать, либо отказываться от этой затеи. Я вновь занесла нож над его грудной клеткой, и зажмурившись отвернулась. Сейчас, вот прям сейчас я сделаю…
– Как ты собираешься убить с закрытыми глазами?
Я завизжала, попыталась встать, но он оказался быстрее. Схватил меня за оба запасться, рванул на себя, а затем перекатился, укладывая меня на спину и прижимая мои руки к полу. Он больно сжал запястье той руки, в которой был нож, и я, вскрикнув, выронила его.
Он сел сверху меня, замыкая мои ноги своими крепкими бёдрами, потом одной рукой сгрёб обе мои, а свободной поднял нож.
Вид у него был очень недобрый. Зрачки были сужены, радужки в ночном свете казались какими-то животными. Толстые вены на руках и косых мышцах живота вздулись.
– Это разве игрушка, для таких маленьких девочек, как ты? Ты действительно думала, что сможешь убить меня?
Я вся тряслась от страха, отворачивая от него голову. Он теперь действительно разозлится. Ну зачем я вообще затеяла все это!
– Закрытыми глазами нельзя убить, девочка… особенно меня. – последние слова он протянул особенно медленно, с каким-то садистским наслаждением. Он наклонился ко мне, затем поднёс лезвие к моей щеке, и надавил ребром ножа, заставляя повернуть голову и посмотреть ему прямо в лицо. – Своей жертве надо всегда смотреть в глаза, нет ничего прекрасней агонии…страха который подарит тебе последний её вздох.
Он провёл кончиком ножа выше, скользнул по моим губам, затем вдоль шеи, скользнул ниже, подводя нож к ложбинке моей груди. Наверное, в миллиметре от моего тела, он крутанул нож в руке, беря рукоять обратным хватом. Он поддел острием мою майку, и чуть провёл им вниз, разрезая лёгкую ткань.
Я начала брыкаться и сопротивляться, пыталась вырвать руки, но он даже не чувствовал моих движений. Он дошёл до середины майки, из-под которой уже проглядывал лифчик.
– Нож – это продолжение руки. С ним, нужно слиться, стать единым целым. Этот кстати мой любимец. Только им я зарезал, по меньшей мере человек двести, жаль я не считал. Ты не чувствовала это, когда держала его в руках?
Он сжал мои ноги бёдрами, затем наклонился ближе, его волосы падали на глаза, почти закрывая их. Выглядел он до ужаса зловеще, жутко оскалился, затем приблизил лицо к моей шее, и не касаясь, обжигая дыханием скользнул ниже. В мой нос ударил запах мускуса, мыла и его тела.
– Пожалуйста отпусти меня, я обещаю больше не делать такого, – дрожащим голосом пролепетала я.
Он приподнял мой торс, затем свёл мои руки за спиной и этой же рукой, прижал к себе. Другую руку, в которой он держал нож, он поднёс к моим волосам. Я быстро дышала, хватая носом воздух… что он хочет сделать… он разрезал резинку, держащую мой хвост. Мои длинные волнистые волосы разметались по плечам.
Я замерла, не понимая… зачем…
Янтарный держал меня крепко, бегал глазами, по моему лицу, шее, груди, потом остановился на моих приоткрытых губах, глаза его потемнели, наливаясь чем-то тяжёлым.
– Пожалуйста, не делай ничего со мной, – жалобно пропищала я.
Он задержался ещё секунду, а затем посмотрел куда-то мимо меня, потом на нож, затем неожиданно замахнулся им и с силой, крутящимся броском метнул его в стену.
Послышался треск. Я ошарашено, проследила за тем, что он сделал. Лезвие примерно на треть вошло в бетонную стену.
– Не трогай больше мой нож, – он оторвал взгляд от торчащей из стены рукояти, и посмотрел вновь на меня. – Я ревнивый.
Он без улыбки оттолкнул меня, встал на ноги, и ушёл в душ. Я встала, потирая ноющие запястья, за которые он больно меня держал все это время. Янтарный включил воду. Я хотела уже вернуться в кровать, пока он не передумал. Но черт бы побрал моё любопытство, дотронулась до ножа, который торчал из стены и, попыталась потянуть, он даже на миллиметр не вышел. Ну конечно, он позаботился о том, чтоб я не трогала его нож… теперь это Экскалибур. Я быстро побежала и спряталась под одеяло.
Янтарный вернулся и снова лёг.
Я постаралась уснуть как можно быстрее.
День третий
Когда на следующее утро я проснулась, моего похитителя вновь не было, на что я облегчённо вздохнула. Не было и всех тех штук, которые он вчера кинул на пол. Я покосилась на стену, где должен был торчать нож, но не было и его.
Я привела себя в порядок, после сна и спустилась вниз. Лукас, увидев меня, подскочил со своего старого потёртого кресла.
– Доброе утро дорогая. Я приготовил тебе завтрак. Думал раньше встанешь, сейчас подожди, подогрею!
– Не стоит утруждаться, что вы, и на том спасибо, – робко ответила я.
– Нет, нет что ты, в моем доме не так положено гостей принимать.
Мужчина с трудом встал, громко откашлялся, прихрамывая, взял тарелку с остывшим омлетом, и зашёл в подсобку.
Мне совсем не хотелось его обременять. Он итак был невероятно добр ко мне все эти дни. Я села за витрину и осмотрелась, здесь все было таким старым, потрёпанным. На верхних полках была пыль. Как будто давно никто не ухаживал за магазином. За его прилавком была небольшая касса, несколько пар чёток, цифровые газеты и коробка шахмат. Мои глаза заблестели.
Лукас уже вышел с дымящейся тарелкой и чашкой чая. Мой желудок заурчал, стоило мне услышать ароматный запах.
– На дорогая. Ешь. Не стесняйся.
Я ему благодарно кивнула и взяла из рук угощение.
– Вы играете в шахматы?
Взгляд Лукаса притупился, а на губы наползла печальная улыбка.
– Да, играю… играл. Моя дочь очень любила играть в шахматы. Мы часто проводили с ней вечера, бывало устраивали целые турниры. Она готовила свой фирменный гоголь-моголь, я всегда поддавался ей, она так радовалась, когда выигрывала.
Лукас смотрел в одну точку, глаза его покраснели, челюсть подрагивала.
– Когда она болела, не могла даже держать в руках фигуры… но все равно доводила каждую партию до конца. Она была замечательной девушкой, очень доброй, искренней.
Он поспешно вытер лицо, и сказал, одаривая меня слабой улыбкой.
– Не хочешь сыграть со стариком пару партий? Скоротаем денёк.
У меня у самой на глазах проступили слезы, и я энергично закивал головой.
– Конечно. Давайте сыграем.
Лукас воспрял духом.
– Тогда я быстро сделаю гоголь-моголь, не обещаю, что будет такой же вкусный, как у моей дочурки, но надеюсь ты останешься довольна. Я скоро приду.
Он, воодушевившись, неестественно быстро, для своей хромоты, вновь пошёл в подсобку.
Через некоторое время, он вернулся, держа в руках два стакана желтоватых напитков с густой пенкой, торжественно вручил один мне, и раскрыл шахматную доску.
______________
Играли мы до самого вечера. Несколько раз приходили клиенты, Лукас был очень вежлив с ними, помогал, все подробно объяснял, показывал.
Играл он очень хорошо, но я все-таки выигрывала довольно часто, так что, у меня закралась мысль – не поддавался ли он мне тоже.
– Шах, – со звоном положила я ферзя на белую клетку.
В этот момент дверь в магазин открылась, и внутрь зашёл янтарный. Он не сразу увидел нас за высоким прилавком. Когда он заметил меня сидящую около Лукаса, вопросительно поднял брови. Увидев, что мы играем в шахматы, лицо его помрачнело, но он ничего не сказал, и пошёл наверх, в комнату.
Лукас каким-то странным взглядом посмотрел ему в след, и подождав пока тот не скрылся за дверью, заговорил:
– Он знал мою дочку. Винсент и Ариана сразу нашли общий язык, даже были чем-то похожи характерами. Тоже частенько играли тут вдвоём. Они помогали друг другу с детьми… Их скрепляла настоящая дружба. Он тяжело воспринял её уход. Моя драгоценная добрая дочурка, я рад и горд, что она ушла не бесследно, она смогла спасти почти пол сотни детских жизней, дать им надежду, на будущее, даже когда болела сама.
– Каких детей?
– Ну, тех, за которыми вы приехали.
Я округлила глаза.
– Ой, дочка, ты не знала?
– Она не знала, – послышался голос сверху. Я моментально обернулась.
Янтарный спускался по лестнице, одетый в чёрную кофту и джинсы. Лицо его было мрачным, он был определённо без настроения.
Лукас виновато отвернулся. А я впарила в него взгляд, безмолвно умоляя получить ответ.
Янтарный смотрел на меня мучительно долго, явно ведя в себе какую-то борьбу.
– Я забираю с собой детей… в Кадмус.
Я округлила глаза.
– Каких детей? И зачем?
– Затем, что здесь у них нет будущего, кроме как ранней смерти от какой-нибудь болезни. Я забираю по несколько детей, каждый мой приезд. Они получают шанс жить свободно, сыто и долго, – янтарный посмотрел на Лукаса, затем на шахматы. – Его дочь, помогала мне. Она была хорошим человеком, филантропом, альтруистом. Таких людей, как она, трудно встретить, но мне повезло знать её.
Лицо янтарного было жёстким, непроницаемым. Но в глубине его ярких глаз я видела сожаление. Отвлекаясь от своих мыслей, янтарный посмотрел на меня:
– Завтра к обеду я заканчиваю дела, и мы сразу уезжаем, – затем обращаясь уже к Лукасу. – Дети готовы. Сегодня ночью они уже выедут из города.
– Шестеро?
Янтарный выжидающе посмотрел на Лукаса, и после длительной паузы ответил:
– Семеро, – с тяжёлым выдохом Янтарный кротко кивнул.
– Спасибо Винсент, спасибо огромное! Я не смог разлучить их, там были тройняшки! – глаза мужчины засияли от радости, становясь влажными.
Янтарный кивнул и сказал:
– Я пойду отдыхать. Всем спокойной ночи, – он посмотрел на меня, тоже кивнул и вновь поднялся на мансарду.
Лукас радостно вздохнул.
Я задумалась. Может не такой уж мой похититель и плохой человек? Может вовсе не они на плохой стороне…
– Ладно дорогая, мне надо закрывать магазин. Уже поздно, и честно говоря, устал я уже. Завтра, если захочешь, сыграем ещё, перед твоим отъездом, очень жаль, что ты уезжаешь так скоро, ты принесла мне воистину огромное удовольствие, я как будто вновь играл со своей доченькой – мужчина благодарно кивнул мне, откашлялся, собрал шахматы, и дёрнул за дверную ручку, открывая шкаф под витриной, и пряча туда шахматы. Шкаф закрывался ключом, на устаревший дверной замок.
Мои глаза расширись, от увиденного.
Коммуникатор!! Если доберусь до него, то смогу позвонить папе!
Лукас закрыл шкафчик, и положил ключ в карман. Встал, и медленно пошёл закрывать магазин.
Я взволнованно подскочила, пожелала ему доброй ночи и поспешно поднялась наверх. Сердце бешено колотилось. Когда я зашла, янтарный уже спал. Я поспешно переоделась, и тоже легла, плюхнувшись на кровать, обдумывая свои возможности.
Глава 11. Зверь самый лютый ярости не чужд
ЯНТАРНЫЙ
День первый
Я люблю дальнюю дорогу. Время, проведённое в пути – какое-то абсолютно абстрагированное, внеземное, вырванное из рутины жизни. Оно как будто останавливается в эти моменты, даёт мне сделать глубокий вдох, наполняя мои лёгкие безмятежностью, даря расслабление, перед очередным рывком.
Я медленно курил сигарету, растягивая удовольствие, и наслаждался красотой заката, такого живого, естественного, не изуродованного человеческой рукой. На линии горизонта бесконечной каменной пустоши – показались высотки Нур-Калета.
Я поморщился, смог стал ещё гуще. Никак не мог понять… если у дерева гнилой корень, оно не даст пышной кроны, оно не даст плодов, а в скором времени зачахнет полностью. Медный Нур-Калет гнил. В нём гнили люди, разлагались изнутри. Живые трупы, просто это вопрос времени. Платина живёт за счёт Меди, что будет с высшими кастами, когда низшие не смогут приносить пользу?
Когда мы проехали пост охраны и заехали внутрь города, я посмотрел на свод, усыпанный трубами, в просветах виднелось небо, пропуская на нижнее плато свет. Жаль, что смог преломлял его.
Я услышал всхлипы, и боковым зрением посмотрел на притихшую младшую Рош. Она, наверное, интуитивно почувствовала мой взгляд и быстро отвернулась, не хотела, чтоб я видел её поражения. Где-то в глубине души, так и было. Я был рад, что она поняла, что я был прав. Но не это снедало меня. Я был поражён тем, что её реакция была абсолютно натуральной, я видел боль и сочувствие в её глазах. Она действительно не знала, что творится внизу. Как мог её отец не посвятить в секреты их тайного общества? Она же его наследница. Или все же он… я поспешно выкинул эту мысль из головы.
Я сделал столь необходимую мне, как воздух, затяжку, и ещё раз, задумчиво глянул на девчонку. Что за отношения у неё были с отцом? Когда я украл её, слепо верил в успех своего плана. Я верил в любовь отца… к … дочери. Почему я не учёл такой исход? Почему даже не предположил? Или события прошлого сделали из меня слепца, не давая мне даже шанса думать иначе? Может, эта девочка, действительно не заслужила того, что с ней произошло?
Я смотрел на её тонкие руки, выступающие из-под объёмного простого свитера, она сидела, сложив их на коленях, волосы собраны в незамудрённый хвост, такая, абсолютно не вяжущаяся с образом высшего общества, в котором была выращена. Я знал много женщин из платины… вульгарные, свободные, в тот вечер, когда я впервые её увидел, она очень даже походила на светскую львицу. Но, исходя из того, насколько я смог понять девчонку за такой короткий промежуток времени, настоящая Мелани Рош сейчас сидела рядом, в своём нелепом свитере, а не была в клубе в ту ночь.
Иронично до невероятности.
Я знал о девчонке на много больше, чем она сама. Знал больше о её отце, чем она сама, и даже её судьба, определённо знала о ней больше её самой. Мне стало смешно.
Наконец мы доехали до нужного места.
Я быстро определил девчонку, чтоб она не мешалась под рукой, и не лезла в то, что её не касается. Когда она ушла на верх, спать, я, наконец, мог приступить к делам.
Я вернулся к машине. Лукас открыл свой ангар, хотел мне помочь разгрузить гуманитарную помощь, но я отказался. Мне совсем не нравилось, как ухудшился его кашель, и то, как трудно было ему передвигаться, я не хотел его напрягать. Он был хорошим человеком, честным, надёжным. Не смотря на уход его дочери, в честь её памяти, он продолжил помогать с её делом. Он не знал всей правды о том, кто я на самом деле, и чем ещё занимаюсь тут помимо детей. Для него я был Винсентом из Медного Кадмуса, иногда приезжающего с гуманитарной помощью для жителей Нур-Калета. Он знал, что в ящиках – продукты первой необходимости, респираторы, защитные силиконовые маски, не химозные продукты, в отличии от тех, которые они едят тут, одежда, лекарства…
Знать, что на дне ящиков, ему совсем было не нужно.
Когда с разгрузкой было покончено, я зашёл к нему в магазин.
Лукас к тому моменту уже подогрел ароматный суп из злаков, накрыл символический стол за прилавком, подзывая меня поужинать. Сидеть на низком стуле, при моем росте в сто девяносто сантиметров было не очень удобно, но выбирать мне не пришлось. Я подумал было отнести похлёбку и девчонке, которая, так же, как и я с утра не ела, но Лукас завёл разговор:
– Винсент, в последнее время, дела совсем плохи, – он скрючился в рваном кашле. – По началу, не было такого, но сейчас… весь Медный Нур-Калет болен. Даже молодые не выдерживают. Мы не успеваем хоронить людей. По телевизору, по Платиновым каналам, то и дело, что обсуждают домольтер! Какая это чудесная штука! Да будь она проклята! Говорят, что он хорошо себя зарекомендовал, и если в ближайшие пару месяцев, все будет так же хорошо, то можно будет приступить к производству. Мне все равно, я остался один, моей дочери больше нет, умру, да и черт с ним, итак жизнь не в радость. Но остальные? А дети? До скольки лет они доживут?
– Я смогу забрать человек пять, шесть от силы, если дети не взрослые, – резко я напрягся, затылком чувствуя присутствие девчонки. Обернулся, впарив в неё строгий взгляд и указывая идти в комнату. Для её ушей тут нет ничего полезного. Она, скорее всего, не ожидала того, что я услышу её, но все же повиновалась. Умница. Я продолжил. – Только такое количество.
– Нельзя забрать больше? Семерых… я прошу.
– Если я буду забирать больше, то это уже вызовет подозрения. Если на посту усилят охрану, я боюсь, что не смогу вообще когда-либо забрать кого-то. И места в машине нет.
Плечи Лукаса опустились. Мне было действительно, его жаль.
– Ладно. Спасибо тебе Винсент, что делаешь это для нас. И ты и твой полис, и другие гуманитарные группы. Если бы вас не было, то дела наши были куда хуже. Как поживают дети с прошлых твоих приездов?
– Отлично. Мы заботимся о них. Большинство помогают в сельском хозяйстве, кто по младше – учатся в школе. Главное, что они дышат чистым воздухом.
Я затупил взгляд, углубляясь в мысли, я не любитель врать, да и Лукас был тем, кто заслуживал правду. Хоть в моих словах была в основном правда, кроме одного факта, дети жили в Муравейнике, а не в Кадмусе. Ложь во благо, тешил себя я, расскажи я ему о том, кто я на самом деле и откуда… сразу подвергнул бы его опасности.
– Спасибо тебе, Винсент.
– Ладно, давай список, посмотрю, кто поедет и их возраст.
Лукас повозился у себя под прилавком и вытащил мне электронную панель. Я листал данные детей, пока Лукас возился, закрывая дверь на замок.
– Ладно, Винсент, я пойду спать к себе, отдыхайте с женой с дороги.
Я проводил взглядом мужчину, наблюдая через витринное стекло, как он вышел из магазина и направился на задний двор, где у него был дом. Затем глянул на мансарду. Это был чердак, который Лукас с дочерью любезно обустроили для меня, зная, что я приезжаю на несколько дней. Для меня одного… Девчонка будет определённо в панике, когда узнает, что мы будем спать в одной комнате. Почему-то меня это позабавило.
Я съел свой суп, и отнёс порцию на верх девочке. По шуму воды понял, что она купалась. Я устал с дороги, и хотел лишь одного, освежиться в душе и лечь спать. Прождал я её минут двадцать. Как же меня напрягает то, что я не один. Она, наконец вышла, и ко всему прочему закатила мне скандал, как будто мы действительно женаты. Единственным утешением, мне стало упавшее на пол полотенце. Я злорадствовал её поражению. Рассмотреть себя, она мне, к сожалению, хорошо не дала, но то что я успел увидеть, мне определённо очень понравилось. Маленькая ведьма больно укусила меня и влепила сверху пощёчину, распаляя ещё больше, и я решил срочно ретироваться в душ, чтоб остудить ненужное мне сейчас возбуждение. Я быстро искупался, вышел, наблюдая как девчонка украдкой наблюдала за мной, и заливалась румянцем, а ведь я даже не голый, она что, мужчин не видела? От неё можно ожидать и этого. Я не стал на ночь глядя зацикливаться, играя воображением, и поспешно улёгся спать, думая перед сном о том, что не помешало бы взять у Лукаса ещё одно одеяло.
День второй
Я встал совсем рано, вчера вечером я специально пропустил инъекцию, без неё на много проще справляться с физическими нагрузками.
Быстро собравшись, я спустился, пошёл к ангару, открыл его и подошёл к выгруженным вчера ящикам. У всех них было двойное дно. Я опустошил один ящик до перегородки, убрал её и вытащил содержимое скрытого отсека. Я повертел увесистый подрывной механизм, удовлетворительно кивнув, отложил его и пошёл к машине. Там же из двойного дна прицепа, достал тяжёлую сумку и рюкзак. Зайдя внутрь ангара, я закрылся изнутри, и раскрыл рюкзак, вытащил оттуда чёрную мембранную униформу – водолазку, куртку на молнии, с множеством внутренних и наружных карманов, креплений, такие же джоггеры и альпинистские ботинки. Затем открыл сумку, взял несколько комплектов карабинов, верёвок, якорных ключей16, стопперов. противогаз, паяльник, лазер-нож, и ещё некоторое количество необходимой мне техники, помимо оборудования, вытащил два длинных ножа, клинок, и два пистолета, проверил обоймы, пару тройку запасных засунул в карманы, закрепил кобуру на поясе, чехлы для ножей там же. Весь остальной инвентарь положил в рюкзак, туда же положил подрывной механизм.
Я вернул ящик в первозданный вид, надел инвизер17.
Я попрятал все лишнее, чтоб у Лукаса в случае чего не возникло вопросов, и вышел из ангара.
Неподалёку, ещё с прошлого раза я оставил аэрокар, как раз для этого случая. Я закинул свою увесистую сумку на пассажирское сидение, сел, завёл машину и нажал на газ. Мне нужно было добраться до последнего опорного столпа, на все остальные я уже поднимался в прошлые приезды. Это будет последний мой финальный подъем. Я доехал до нужного мне места, переоделся в машине в униформу,
натянул на пол лица мягкую тканевую маску и на плечи накинул рюкзак.
Я вышел из машины, моментально активировав инвизер. Коротким шагом, побежал к столпу и глянул вверх.
Я начал постепенный подъем. Попеременно вбивая в едва заметные щели плит якоря и, иногда устанавливая закладки для страховки. Я прекрасно подготовлен для такой задачи, будь вместо меня обычный солдат, силёнок бы ему точно не хватило. Именно по этой причине сами столпы не охраняют камеры, в этом нет необходимости.
На подъем я потратил часов шесть. Куда сложнее было двигаться по дну Платинового плато. Я отдохнул некоторое время, вытащил противогаз, надел поверх тканевой маски, достал магнитные крюки18, крепящиеся к запястьям, коленям и локтям. Они очень хорошо держат на металле.
Расстояние до края плато было не очень большим, метров пятнадцать. Вот тут главное не сорваться вниз.
Я медленно, вбивая крюки глубоко в щели, придвигался к краю, дышать в противогазе было трудно, особенно учитывая, что чем ближе я придвигался к цилиндру, тем сильнее становился выдуваемый из выхлопных труб – напор смога. Я почти приблизился к краю. Оставалось самое сложное – зайти в выхлопную трубу. Во-первых – из-за потока выдуваемого воздуха, меня может просто непросто сдуть. Мне надо будет крепиться максимально сильно, и во-вторых – сам смог, дышать будет невыносимо трудно, так что кислородное голодание мне так же обеспечено, и третье, мне надо будет добраться максимально близко к вентиляционной полости, и впритык установить детонатор.