Фраза сработала как детонатор. Злость вспыхнула, словно пары метана. Из последних сил Тане удалось сдержаться. Она толкнула бутыль, вода разлилась по полу, залила ковры.

– Нет ступни, нет ужина!

Таня вышла. Ее трясло от злости, Игоря видеть не хотелось. Таня пошла к Оле. Соседка приняла ее радушно, предложила чаю с печеньем.

– Не ценит он меня, Оль! Совершенно не ценит! Знаешь, как мне тяжело с этим?

Таня пальцем ткнула в живот.

– Мало того, что поясница болит, а вены, посмотри, какие стали! – Таня задрала юбку и спустила гетру. – Ходить трудно! Так еще постоянно какое-то бессилие, хочется спать. А на мне вал, домашние дела. Игорь же совершенно не помогает, только ноет, требует и оскорбляет. Сил моих больше нету!

Таня обняла Олю и расплакалась.

– Ну-ну, тише-тише, – шептала соседка, гладя Таню по спине. – Мужикам никогда не понять, что значит быть беременной. Им кажется, что это полная фигня. Подумаешь, живот вырос…

– Вот-вот, – перебила ее Таня, – Игорь думает, что беременность это фигня и не причина, чтобы полежать.

– Ничего, он скоро адаптируется к новой тебе. Все будет хорошо.

На следующий день Таня проснулась поздно. Оля ушла на вал. Она оставила в котелке немного каши и пару сосисок. Таня позавтракала.

Сегодня она чувствовала себя хорошо: голова была свежей, и совершенно не хотелось спать. Таня нашла пачку с сигаретами и вышла на улицу.

Осень ненадолго отступила, обнажая лето. Тучи, словно тяжелый занавес, раздвинулись, выпуская на небесную сцену солнце. Холодные ветра улеглись, видимо, набирали силу. Робко, не веря свободе, дул теплый ветерок.

Таня подкурила сигарету. Домой возвращаться не хотелось, она все еще злилась на мужа. Идти на вал тоже не хотелось, ее тошнило от одной мысли, что нужно перебирать мусор, надрываться, дышать гниением. Таня обняла живот, словно хотела защитить ребенка от внешнего мира. Таня с удивлением поняла, что впервые за долгое время у нее свободный день, когда она никому ничего не обязана.

«Вот оно идеальное время, чтобы съездить в соццентр, – произнес внутренний голос. – Не нужно ни у кого отпрашиваться. Не нужно ни перед кем отчитываться. Не нужно бояться, что тебя словят на лжи, а потом будут издеваться над решением».

***

По дороге в центр Таня заблудилась. Некоторые прохожие, к которым она обращалась за помощью, шарахались от нее как от прокажённой и ускоряли шаг. Другие, не меняя шаг и не отрываясь от разговоров, делали вид, что не слышат и не видят ее.

Помог Тане какой-то обездоленный, копавшийся в мусорке. Он не только подсказал дорогу, но и посоветовал к кому в центр лучше обратиться, а кто останется равнодушным. Совет плавно перетек в историю жизни. Таня понимала, это займет ни один час, да и говорить по душам не хотелось. Прервав собеседника на полуслове, Таня поблагодарила за помощь.

В центре, как и советовал нищий, Таня отправилась к Наталье Ивановне. Эта была низкая полная женщина с короткими темно-каштановыми волосами, брови напоминали крыши деревенских домов, а две складки на переносице добавляли в ее облик больше строгости. Наталья Ивановна носила черные туфли на шпильке и темно-синий деловой костюм. Украшали ее позолоченные серьги и кольца с массивным малахитом. Глядя на эту женщину, возникало чувство спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, и в том, что все проблемы решаться.

Кабинет, оказался на удивление пустым. Возле двери стоял шкаф, рядом с ним стул для посетителей, а напротив – стол, за которым сидела Наталья Ивановна. Сотрудники центра украсили кабинет цветами, на подоконнике цвели пеларгонии и фиалки. В кадках стояли драцена, лимон, а по стене за спиной Наталья Ивановны ползла монстера.

– Проходите, – кивнула заведующая.

Таня немного замялась на пороге. Ее накрыли страх и сомнения в собственном решении, но отступать было некуда. Таня вошла, села на стул. Наталья Ивановна положила голову на сцепленные в замок руки:

– Слушаю вас.

– Ээээ… ну…я… – Таня не могла собраться с мыслями.

Вдруг Тане стало так стыдно за себя, за сальные волосы, за грязное платье, за огромный живот. Ей не место здесь, в окружении цветом, рядом с этой женщиной. Комок подкатил к горлу.

– Я пойду.

Таня поднялась, поддерживая рукой живот. Заведующая не дала ей сбежать:

– Нет. Подождите! Вернитесь!

Таня остановилась. Повернулась. Сейчас Наталья Ивановна выглядела расслабленной и дружелюбной.

– Как вас зовут? – поинтересовалась заведующая.

– Таня.

– Присаживайтесь, Татьяна, присаживайтесь.

Таня вернулась на стул.

– Я знаю, зачем вы пришли, – начала вместо нее Наталья Ивановна.

– Вы устали от своей жизни и хотите что-то поменять ради него, – заведующая кивнула в сторону живота. Таня инстинктивно прикрыла его руками.

– Да.

– Это очень похвальное желание. Я его одобряю и поддерживаю. В нашем центре…

Договорить ей не дали. В кабинет вошла медсестра. В руках она держала стопку карточек. Завидев посетительницу, медсестра не смутилась, бросила лишь дежурное «прошу прощения», и направилась к столу.

– Подпишите, пожалуйста, – с этими словами медсестра выгрузила на стол Натальи Ивановны карты.

– Это все поступившие за последнюю неделю? – поинтересовалась она.

Медсестра кивнула. Когда она вышла, Наталья Ивановна продолжила:

– В нашем центре Вам окажут помощь. Мы можем предоставить Вам койку в нашем центре, поможем восстановить документы и обеспечив лечение и помощь при родах.

Таня улыбнулась. Она чувствовала, как от этих слов сомнения превращаются в уверенность, что она поступила правильно.

– Только у нас есть несколько важных правил, – Наталья Ивановна строго посмотрела на Таню.

От ее взгляда все внутри сжалось, словно ее будут отчитывать.

– Первое, у нас запрещено пить. Совсем! – Заведующая загнула палец

– Второе, все, кто живет у нас, трудятся в центре. Третье, побеги. Они не допустимы. Если нарушите одно из трех правил, то вас лишал места в общежитии! Понятно?

Тане стало очень горько.

– Вы, наверное, думаете, что я совсем опустившаяся, да? – со слезами на глазах выкрикнула она. – Но я не выбирала жизнь на помойке! Никогда! Мои родители разбились на машине, когда мне было четыре. Я переехала жить к тетке. Я училась на медсестру, а когда тетку схватил инсульт, ухаживала за ней. После ее смерти, я устроилась на завод. Работала. И все было бы хорошо, если бы не двоюродная сестра. Ух, как она мне завидовала, что квартиру тетка мне оставила!

Таня замолчала. Давно она не вспоминала прошлое. Она думала, что запрятала все те события так глубоко в душе, что они померкнут от отсутствия света, оказалось, что они стали еще ярче, еще живее.

– Отобрала Оксанка у меня эту квартирку! Полгода играла в подружку, приглашала в гости, звала на день рождения племянника. А я, дура наивная, радовалась, что сестра образумилась. Ага! Щас! Она мне потом в чай какой-то дряни подсыпала, заставила подписать какие-то бумаги. Дня через три ко мне пришли, трясли этими бумагами и дали день на то, чтобы я вымелась из квартиры. Я пробовала судиться, но человек никто по сравнению с печатью. Так я оказалась на улице.

Таня замолчала, опустила глаза.

– Да, к сожалению, судьба иногда поступает очень жестоко с людьми, – произнесла Наталья Ивановна,– но, к счастью, есть мы, готовые вам помочь.

Таня набралась сил и продолжила:

– Я готова выполнять хоть сто правил, чтобы вернуться к нормальной жизни! Я готова не пить! Я не боюсь работы! Могу хоть семь дней в неделю работать, хоть по ночам!

– Ну-ну, – ласково улыбнулась Наталья Ивановна. – Не нужно работать по ночам. У нас есть свой график и смены, когда работает тот или иной человек. Вот вам лист и ручка. Напишите, пожалуйста, заявление о приеме вас в социальный центр. Образец висит на стенде «Информация».