Слава, не думая об обуви, с разбегу врезался ногами в воду. Он знал, что не успеет добежать вовремя, но сможет хотя бы сократить пребывание Иры с холодной воде горного ручья.
Не успел он преодолеть и половины расстояния, как случилось странное. Время замедлило свой бег, и Ира зависла в воздухе, касаясь лишь кончиками рыжих прядей волн, что замерли небольшими холмиками, как вода на реке зимой. А потом ветви берёзы, что были под водой, стали подниматься, вспарывая похожую на кисель воду. Оказавшись на воздухе, они выгнулись дугой, возвращая Иру на ствол. Как только она приняла устойчивое положение, ветви слегка подтолкнули её вперёд. И тут же время вернуло свою скорость. Ветви с плеском вернулись в воду, и одновременно с этим Слава моргнул.
Когда он открыл глаза, Ира уже стояла по ту сторону ручья и махала им рукой. Он не был уверен, видел ли это на самом деле. Но то, что она осталась абсолютно сухой, в отличие от Славы, чьи ноги промокли и моментально потеряли чувствительность от ледяной воды («Как всегда от неё сплошные неприятности…»), вроде как доказывало, что что-то ей помогло не упасть в воду…
Тут Игорь Степанович окликнул сына, прерывая его размышления:
– Слав, ты чего замер? Переходи уже, раз уже в воду зашёл. Только выбирай, где помельче.
Слава, не двигаясь с места, обернулся и спросил:
– Пап, а ты видел?..
– Что?
– Ну… Как Ирка на том берегу оказалась?
– Конечно, прекрасно видел. Думаю, как и ты, – при этих словах отца Слава задержал дыхание. Он меж тем продолжил: – Она чуть не упала, но быстро вернула равновесие и почти бегом перешла на ту сторону. И оттого, что побежала, подняла тучу брызг вокруг «моста». Ладно, потом поговорим, давай, иди уже. Вода здесь – не парное молоко.
Слава медленно кивнул, принимая версию отца. Но, всё же, несмотря на её логичность, не отрицая того, что увидел сам. Потом отвернулся и довольно быстро перешёл на ту сторону.
Ира была в прекрасном расположении духа. Она с улыбкой посмотрела на вымокшего Славу, и заметила:
– Не стоило сразу же бросаться в воду, как только я немного качнулась, – Слава одарил её хмурым взглядом и наклонился, чтобы снять обувь и отжать джинсы. – Но… Всё равно – спасибо тебе за заботу.
При этих словах лицо Славы вдруг обдала горячая волна, и сердце ускорило свой бег. Решив, что это от того, что он стоит, наклонившись, потому кровь приливает к голове, а не по какой-то иной причине (о которой и думать-то не хотелось), он пробурчал:
– Больше этого не повторится. Мне одного раза хватило.
После того, как Слава отжал джинсы, а отец выдал ему свои сланцы, которые он, будто зная о таких непредвиденных неприятностях, взял с собой, они вновь отправились в путь.
***
Вот уже час прошёл после происшествия на «мосту», а Ира никак не могла перестать о нём думать. Окружающая природа, каменистая тропа под ногами, постепенно уводящая путников всё выше, даже комары и мошкара не привлекали столько её внимания, как раньше. Раз за разом вспоминалось, как нога соскользнула с «моста» и Ира поняла, что через секунду окажется в холодной воде. Тут время замерло и она будто оказалась внутри себя и одновременно над собой. И увидела, как её тело снаружи окутал слепящий жёлтый свет, а внутри, – там, где сердце, стал распускаться сад множества цветов. Этот свет, она чувствовала всем своим новым существом, как солнце, дарящее жизнь саду внутри неё.
И тогда Ира почувствовала твёрдую уверенность, что не упадёт. Точнее, – жёлтый свет и сад, как якорь удерживают её на стволе берёзы, не позволяя окунуться в холодную воду. А потом ствол под ней зашевелился и мокрые ветви берёзы поднялись из воды. Они нежно и осторожно, как мать новорождённое дитя, придержали её, вернули потерянное равновесие и слегка подтолкнули вперёд.
В следующий миг она поняла, что стоит на другом берегу, а свет и сад пропали. И тут дрожь, как символ стресса, пробежала от головы до кончиков пальцев ног. Обняв себя за плечи, Ира посмотрела на ручей и увидела, что Слава стоит по колено в воде и широко открытыми глазами смотрит на то место берёзового ствола, где она только что стояла. Игорь Степанович же, напротив, отвлёкся и смотрел на Славу.
«Он всё видел… Славка всё видел»… – тогда пронеслось в её голове.
От того, что её превращение не осталось незамеченным, Ира растерялась. Она не знала, как теперь себя вести со Славой. Рассказать ему, что почувствовала она и спросить, что видел он? А может поделиться с дядей Игорем, и он найдёт абсолютно нормальное объяснение, и она перестанет чувствовать себя слегка (слегка ли?..) ненормальной? Или, может, молчать и делать вид, что ничего не было, и она просто ловко вернула равновесие и перебежала по «мосту»? Что выбрать – Ира терялась в догадках.
Тем временем Слава посмотрел на неё, и Ира тут же прикрыла растерянность самой радостной своей улыбкой и очень уж рьяно замахала рукой. Тогда она решила считать, что ей от страха всё показалось. А раз так, то и объяснять никому ничего не надо…
Но сейчас, спустя час, воспоминания жгли изнутри, требуя, чтобы ими поделились. И Ира вдруг, неожиданно для себя самой, позвала идущего впереди Славу:
– Слав…
И тут же прикрыла рот ладонью. Но было уже поздно – парень немного замедлил шаг и отозвался:
– Чего тебе, гимнастка?
– Ну… Да, так… Ничего, – в попытке скрыть смущение, Ира добавила,– И хватит уже завидовать моему идеальному чувству равновесия. Не веди себя как маленький, в самом деле.
– Было бы чему завидовать, – холодно ответил Слава, поправил рюкзак и быстро догнал ушедшего вперёд отца.
Ира прижала ладони к горевшим щекам и, мысленно ругая себя, поспешила вслед за мужской частью их маленькой группы.
И догнала как раз тогда, когда Слава и Игорь Степанович подошли к первой достопримечательности, ради которой сюда приехали: впереди, меж травянистых берегов раскинулась каменная река. Округлые каменные глыбы разных размеров, плотно пригнанные самой природой друг к другу, спускались с невысокого холма прямо к ногам путешественников.
Ира тут же вооружилась фотоаппаратом и стала делать фотографии одну за другой. Не обошла она своим вниманием и Славу. И заставила его позировать то на булыжнике, выступающем горбом над остальными, то на фоне «такого умопомрачительного неба с кудрявыми барашками облаков». Слава возмущался, но всё же выполнял все Ирины «встань сюда», «прими задумчивый вид», «посмотри в небо».
Игорь Степанович смотрел за детьми и улыбался в усы. Рядом с Ирой его сын, несмотря на его попытки выглядеть недовольным её вниманием, выглядел счастливым.
«А может, – подумал мужчина, заключая бродивших по камням детей в рамку из больших и указательных пальцев рук, – это начало чего-то большого и светлого…».
Опустив руки, он посмотрел на часы: время подходило к вечеру. Пора было двигаться дальше, чтобы успеть дойти до первого озера и устроиться на ночлег. К тому времени Ира совсем загоняла Славу и Игорь Степанович решил прийти к нему на выручку. Он окликнул парня и предложил ему поменяться с Ирой местами: сделать с ней пару-тройку снимков. А потом двигаться дальше.
Слава был удивлён, как это он сам до этого раньше не додумался. Это же шанс закрутить Иру морским узлом, попросив изобразить «вселенскую грусть на фоне каменного обвала мечты о несбывшемся будущем».
Слава потёр в предвкушении руки и, вернувшись в девочке, увлечённо выискивающей меж камнями какую-нибудь живность, предложил ей самым невинным тоном:
– Ир, а давай теперь я тебя сфотографирую… А то тебя ни на одной фотографии нет. Прямо сапожник без сапог.
Тон Славы Иру насторожил, но в самом предложении была бесспорная логика. Среди сделанных Ирой фотографий снимков с ней было очень мало. Поэтому она сняла с шеи и протянула Славе свою зеркалку, предупредив:
– Если уронишь – будешь отрабатывать на нашей даче три года подряд. А если я на фотке получусь страшная… – её глаза зловеще сверкнули, – тебе лучше не знать, что тогда будет.
Слава лишь ухмыльнулся, взял фотоаппарат, навёл на Иру, подстроил резкость и скомандовал:
– А теперь изобрази мне вселенскую грусть на фоне каменного обвала мечты о несбывшемся будущем.
Ира, только-только присевшая на камушек с милой улыбкой, округлила глаза.
– Что?.. – растерянно переспросила она, вставая с нагретого солнцем камня. – Ты издеваешься, да?
Слава, наблюдавший за Ирой через окошко объектива, начал съёмку ещё до своей экстравагантной просьбы, и теперь с удовольствием её продолжил, предвкушая реакцию Иры на получающиеся кадры. Ира тем временем начала наступление на шутника, намереваясь отнять фотоаппарат и стереть все сделанные им снимки.
Перебежками и прыжками по камням они добрались до наблюдавшего за ними с искренним весельем Игоря Степановича, который тут же скомандовал двигаться дальше, потому как скоро стемнеет, а идти до озера ещё порядочно.
В итоге, Ира так и не забрала фотоаппарат у Славы, и ещё долго посверкивала на него глазами, намекая на то, что расплата не заставит себя долго ждать.
Когда солнце стало задевать краем верхушки гор, они вышли к первому озеру.
***
Большая палатка на две комнаты стояла на берегу блестящего водного круга, в котором отражалось заходящее за горный хребет солнце.
Слава прохаживался по берегу озера и всматривался в его воды в попытках разглядеть рыбу. Ира сидела на походном стульчике рядом с палаткой и просматривала снимки. Желание удалить все фотографии, сделанные Славой, пропало, стоило увидеть первый из них. Он, прямо как профессиональный фотограф, поймал и запечатлел настоящие эмоции. Ира лишь покачала головой: такого она никак не ожидала от «компьютерной головы». Положив зеркалку на складной столик, девочка подошла Игорю Степановичу, который доставал из багажника всё необходимое для разведения костра.
– О, Ира, ты как раз вовремя. Будь добра, позови Славку. Он с огнём получше моего управляется.
– Как это? – не поняла девочка.
– Знал бы как – сам бы умел. Ан нет, это у него, наверное, врождённое. Он с огнём дружбу водит – так его мама говорит. Так что зови его сюда – он в миг костерок разведёт. А ты посмотришь, как он это делает.
Заинтригованная Ира пошла к берегу, где Слава, так и не найдя признаков рыбы, метал «блинчики».
– Слав, тебя отец зовёт. Надо костёр разжечь, – Ира немного помолчала и добавила: – Он сказал, что тебя огонь… любит. Расскажи, как это.
Парень запустил очередной «блинчик», после чего отряхнул руки и с улыбкой посмотрел на девочку.
– Отец всё придумывает – больше его слушай. Я всего лишь меньше него обжигаюсь. Ладно, пошли.
Ира хмыкнула, но расспрашивать дальше не стала – знала, что если сразу не сказал, то никакие последующие попытки выудить информацию не помогут.
Пока Слава раскладывал в металлическом коробе мангала уголь, бумагу и поджигал всё это туристическими непромокаемыми спичками, Ира внимательно за ним следила, пытаясь не упустить тот момент, когда произойдёт то самое «общение с огнём». Но, как и сказал парень, ничего необычного не произошло. Бумага, а за ней уголь, занялись не слишком быстро, но и не медленно. Вскоре в мангале весело плясали язычки пламени, соперничая в яркости с лучами закатного солнца.
– Эх… Рыбку бы сейчас на решётке зажарить… – мечтательно произнёс Слава, – а мы удочку не взяли.
Ира и Игорь Степанович переглянулись и одновременно заулыбались.
– Что смешного? – сразу насторожился парень. – Надо было сеть, а не удочку, брать?
– Эх, Славка. Читать надо больше, – хихикая, поддела его Ира. – Откуда, по-твоему, в озере, образованном растаявшим горным снегом, может появиться рыба? Она, что спорами или семенами размножается, чтобы прилететь сюда на крыльях ветра?
Ирины слова его порядком задели.
– Чего сразу взъелась? И ты, отец, туда же. Откуда я мог знать, что тут с рыбой так плохо всё?
– Да из брошюры, что к карте прилагается, например. Или из твоего любимого Интернета.
– Больно надо всякой чепухой себе голову засорять. На это ты есть, – с ехидцей сказал парень, намекая на сомнительную ценность знаний о природе в рамках современного мира, которыми обладала Ира.
В ответ Ира фыркнула и отвернулась.
Затянувшееся молчание прервал довольный голос Игоря Степановича:
– А рыбка, похоже, здесь всё же есть. Правда она не плавает, а ходит на двух ногах, – произнёс он, вставая, и направился в сторону леса, росшего на расстоянии метров трехсот от берега озера.
Оттуда, по неприметной тропке, твёрдой уверенной походкой ему навстречу вышел пожилой сухощавый мужчина среднего роста. Редеющие седые волосы длиной до середины шеи зачесаны назад, на впалых щеках и над губой – серебро двух-трёх дневной щетины. На фоне неприглядной, в общем, наружности, выделялось лицо: волевое, с точными, будто вырубленными чертами. Взгляд из-под кустистых бровей внимательный, твёрдый. Одет он был в простую белую льняную рубаху, серые широкие брюки и растоптанные чёрные ботинки.
«Ему бы стати, и с таким взглядом получится русский богатырь в отставке», – подумал Игорь Степанович, потягивая руку для рукопожатия.
Крепко сжав протянутую ладонь, мужчина с улыбкой спросил глубоким и рокочущим, как морской прибой, голосом:
– Доброго вечера. Туристы? – Игорь Степанович утвердительно кивнул, и мужчина продолжил: – Вот и славно, значит, не зря шёл. Рыбки хотите? Сегодняшний улов, – он приподнял левую руку повыше, показывая плещущихся в небольшом пластиковом ведёрке рыбин.
– Не откажемся. Какова плата за, скажем… шесть штук?
– Не всё нынче за деньги купить можно… – произнёс мужчина со вздохом, – Истосковался я по общению. В нашей деревне, почитай, я один и остался. Старики все умерли, молодежь разъехалась… Вот и живу теперь, как сейчас говорят, в информационной изоляции… О! Что ж это я!.. – вдруг спохватился он. – Прости, мил человек, не представился. Даромир моё имя. А к тебе как обращаться?
– Игорь Степанович… – представился отец Славы и тут же спохватился, – Но можно просто Игорь. А вот мне вас просто по имени называть как-то…
– Не стоит это твоих переживаний, Игорь. Обращайся просто – Даромир. А насчёт платы решим так: я тебе – столько рыбы, сколько душа пожелает, а ты мне – местечко с вами за костром и общения чуток.
В современном мире осталось так мало места для бескорыстных поступков, что такому предложению Игорь Степанович был приятно удивлён.
– Что ж, договорились, Даромир, – ответил Игорь Степанович с улыбкой, закрепляя договор рукопожатием. – Пойдёмте. У нас как раз угли для рыбы подошли.
***
Даромир вступил в мерцающий круг маленького костерка, разведённого недалеко от мангала, и произнёс:
– Здравствуйте, дети.
От неожиданности Слава и Ира, вполголоса обсуждавшие, стоит ли исследовать огибающий озеро по дуге лес сейчас или сделать это на обратном пути, вздрогнули и замолчали. Подняв глаза, они увидели седовласого мужчину.
– Здравствуйте… – откликнулись Ира и Слава и замялись, не зная, как обращаться к этому столь неожиданно появившемуся человеку.
Из вечернего сумрака выступил Игорь Степанович и представил пришедшего:
– Ира, Слава, знакомьтесь – это Даромир.
Ира повторила приветствие, Слава встал и пожал широкую мозолистую ладонь, и Игорь Степанович продолжил, одновременно взмахом руки приглашая гостя сесть на свободный раскладной стул:
– Даромир живет в деревне неподалёку, и оказался рядом с нашим лагерем. Он предложил свой улов для нашего сегодняшнего ужина. Так что сейчас мы быстренько приготовим вкусную рыбу, а потом все вместе пообщаемся. Думаю и вам, и нашему гостю, будет интересно.
У Славы были сомнения, что старец сможет рассказать что-то такое, что вызовет его интерес, но делать было нечего. Пришлось смириться с решением отца. Ира же, напротив, была рада появлению Даромира: она почувствовала в нём что-то родное и близкое, будто её собственный дедушка зашёл в гости на чай. Поэтому, чтобы поскорее начался разговор, она решила взять готовку на себя, полагая, что это у неё получится быстрее. Но спустя пять минут, сопровождаемых плеском и возгласами, что рыба очень скользкая и прыгучая, Игорь Степанович взял бразды правления походной кухней в свои руки: рыбу, оказавшуюся небольшим хариусом, он ловко почистил, приправил солью и немного перцем, завернул каждую в фольгу, разложил на решётке и отправил запекаться на мангал.
Пока отец занимался ужином, а Ира мыла руки, Слава и Даромир сидели у костра вдвоём.
К вечеру ощутимо похолодало: ледниковое озеро за спиной, неограниченное более солнечным теплом, щедро отдавало своё холодное дыхание окружающему миру. Слава поежился и протянул руки к огню. Язычки пламени слегка потянулись к ним навстречу, мягко согревая. Даромир, как и Слава, молчал. Поэтому тихий звук, похожий на звон упавшей монеты, парень услышал сразу. Слава вскинул глаза и осмотрелся в поисках упавшего предмета. Что было, безусловно, глупо: сумерки к тому времени сгустились, и рассмотреть что-либо за пределами освещаемого костром круга было очень сложно. Так и не найдя упавшей вещи, Слава спросил у Даромира, который за всё время так и не переменил позы, и сидел, казалось, не дыша:
– Слышали?
Прежде чем ответить, старик слегка наклонился вперёд и поймал взгляд юноши.
– Я слышал многое, но для тебя услышанное мной может быть тишиной, водящий дружбу с огнём. Вопрос в другом: что услышал именно ты.
Услышав присказку матери из уст человека, с которым был знаком от силы полчаса, Слава не поверил своим ушам, поэтому не обратил особого внимания на странность ответа Даромира.
– Откуда Вы знаете эту фразу?.. – спросил парень, присматриваясь к старцу внимательнее.
– Какую?
– Ну, про дружбу с огнём. Только мама меня так называет.
– Так это любому, способному видеть, заметно. Вон как огонь к твоим рукам тянется: ластится, как котёнок, – улыбнулся Даромир, кивая на руки парня.
Слава опустил взгляд и увидел, что язычки пламени окружили его пальцы со всех сторон и медленно колышутся, будто танцуя неспешный танец. Он тут же отдернул руки и спрятал их в карманы. Слова Даромира, несмотря на странное поведение огня, его не убедили, а, напротив, ещё больше насторожили. Он внимательнее присмотрелся к старику, пытаясь разглядеть скрытую опасность. Тот, будто не замечая внимательного взгляда парня, протянул руки к огню. Широко расставил узловатые пальцы, и между ними заклубился серый пар. Тут же из этого пара вниз, в огонь костра, стали тонкими синими нитями бить молнии. А потом, он мог в этом поклясться, из этих «тучек» пошёл самый настоящий дождь! Тут Славины внутренние резервы удивления странностям этого «выхода на природу» (будь он неладен) истощились. Он подскочил, стул со стуком упал на бок. И показал дрожащим пальцем на «дождь» над костром:
– Да что за чёрт!
На слове «чёрт» Даромир покачал головой. Потом убрал руки на колени. И полупрозрачные миниатюрные деревья, успевшие вырасти под ладонями старика после «дождя» из его пальцев, развеялись зеленоватым пеплом.
Слава был не намерен отступать. Нужно было выяснить причину хотя бы одной сегодняшней странности. Всё ещё указывая на костёр, Слава уже открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, но подошла Ира. И чтобы не показать своего замешательства перед девчонкой, он, так и не произнеся ни слова, опустил руку. Затем поднял стул и, поставив его подальше от Даромира, сел. Всё это время старик не шевелился, и казалось, находился в глубокой задумчивости.
Ира, находившаяся в приподнятом настроении, не заметила странностей в поведении гостя и Славы. Она села рядом и стала в красках описывать бурундука, которого заметила рядом с рюкзаком со съестным, пока мыла руки. Даромир внимательно выслушал Иру и рассказал ей несколько интересных, неизвестных ей ранее, фактов об этих грызунах.
Слава же всё это время не бросал попыток понять, что не так с этим Даромиром. Откуда у него такие странные способности то ли к гипнозу, то ли к фокусам. Одно было ясно абсолютно точно: он не был простым деревенским жителем, промышлявшим ловом рыбы. Для этого он был слишком опрятен, и речь его была чересчур правильной. Но не в этом, не в этом крылась его загадка. Она была глубже и одновременно на поверхности, надо было лишь понять, где именно искать… Слава провёл пятернёй по волосам, приводя их в ещё больший беспорядок. Так он делал всегда, когда хотел на чём-то максимально сосредоточиться. Но сейчас это не помогло – тайна Даромира так и осталась неразгаданной. Тогда Слава себе под нос произнёс: «Ну и чёрт с ним», решив, что разгадка, как это часто бывает, придёт, когда и думать забудешь о самой загадке.
Тут, прерывая оживленный разговор Иры и Даромира, Игорь Степанович позвал всех с тарелками к мангалу. Там, источая соблазнительный аромат, ждал ужин. Вскоре компания вернулась к костру и приступила к еде.
Через десять минут Ира стала периодически озираться по сторонам, высматривая что-то в темноте, и вздрагивать от каждого шороха. Наконец, Славе, сидевшему рядом, это надоело:
– Ирка, ты чего елозишь?
– Я подумала… – начала она и зыркнула по сторонам, – что тут могут быть медведи. И что вдруг они придут на запах жареной рыбы, – закончила она и поёжилась, придвигаясь к Славе.
Из-за этого Славе пришлось прижать руку к боку, и есть стало совершенно неудобно. Локтем вернув девочку на прежнее место, Слава продолжил ужинать, правда, уже не с таким аппетитом, как раньше. «Призрак» медведя теперь замаячил и рядом с ним тоже.
Игорь Степанович решил уточнить ситуацию с косолапыми:
– Даромир, скажите, медведи здесь частые гости?
Старик, ранее отказавшийся от ужина, отпил глоток чая, провёл рукой по щетине и серьёзно ответил:
– Отчего же не частые. Захаживают, бывает, и в деревню. И озёра своим вниманием не обделяют, – при этих словах Ира опять прижалась к Славе, а он, в свою очередь, поперхнулся. Игорь Степанович же крепче сжал разделочный нож, которым открывал банку сгущёнки. – Привыкли, что туристы тут частенько останавливаются и оставляют банки из-под сгущёнки или тушёнки… – Даромир вздохнул, а Игорь Степанович бросил открывать банку, поставил её в пакет и крепко завязал. – Недалёкие сейчас люди пошли. Беззаботные…
Даромир замолчал и с тоской уставился на огонь. Его пальцы с силой сжали металлическую кружку, отчего та однобоко согнулась, и горячий чай выплеснулся на руку. Но он даже этого не заметил. Спустя минуту Даромир вздохнул и произнёс, подводя итог:
– Что ж, жизнь никогда не стоит на месте и это всего лишь её очередной виток, – ещё немного посидел и вдруг успокаивающе улыбнулся, – О медведях не беспокойтесь. Они вас не тронут. Не та у них сейчас задача…
– Это хорошо… – протянул не слишком уверенно Слава, выражая всеобщее мнение, и в очередной раз отстранил прижавшуюся к нему Иру.
Даромир немного помолчал и добавил:
– Они сегодняшней ночью в лесу охотятся.
После этих слов вокруг костра воцарилась тишина. Игорь Степанович, Слава и Ира, как один, стали прислушиваться, пытаясь уловить со стороны леса звуки звериной борьбы. И когда под ногой Даромира хрустнула тонкая веточка, вздрогнули один сильнее другого.
– Будет вам. Эта ночь на берегу озера будет спокойной, – решил успокоить собеседников Даромир. И добавил с силой, закрепляющей, как печать, сказанное: – Я обещаю.
После этих слов напряжение, царившее за костром, спало. Игорь Степанович подбросил в костёр дров, и продолжил открывать сгущёнку, Ира стала забрасывать Даромира вопросами о местном животном мире. И даже Славу, с его недоверием к старику, от простых слов «Я обещаю» отпустил страх. Он доел ужин, налил чай и молча стал слушать беседу, тема которой уже сменилась на рассказ о мире за пределами природного заповедника «Старые озёра». К ней вскоре присоединился и его отец.
Разговор тёк своим чередом. Путешественники, отвечая на многочисленные вопросы, рассказали Даромиру, что творится в мире, и, как обычно бывает после долгого и содержательного разговора, на некоторое время воцарилась тишина. Все смотрели на огонь и думали о своём.
Тишину нарушил Даромир:
– А знаете, что в этих краях лет так семнадцать назад странность одна произошла, что до сих пор аукается?
Путешественники отрицательно помотали головами. Даромир продолжил:
– В лесу, примерно в миле на восток от этого озера, за полночь был бесшумный взрыв, со снопом иск цветных, но не горячих. Его на много миль окрест видно было. А как искры растаяли, и свет погас, обнаружилось, что пропал большой пятак леса. Сразу же понаехали учёные. Всё замеряли да проверяли. И ничего так и не нашли: пропавший лес, в том числе. В итоге уехали ни с чем. Я в отъезде был, когда всё это произошло. А как вернулся, решил сходить и поглядеть, что случилось. В то утро было пасмурно. Вышел я к месту, которое учёные лентами огородили, а как уехали – так их на деревьях и оставили, и увидел нечто очень странное, – седовласый мужчина замолчал и обвёл взглядом притихших слушателей. – На голом пятаке земли были мерцающие полупрозрачные тени того леса, что исчез. Кроны шевелились от невидимого ветра, звери бегали и прыгали, птицы летали, насекомые ползали. Решил я обойти это место кругом. Но не сделал и десятка шагов, как из-за облаков выглянуло солнце, и тени исчезли, как их и не было вовсе, – Даромир замолчал, подлил себе чая в покорёженную кружку и сделал большой глоток.
– И что, больше эти тени не появлялись? – шёпотом спросила Ира.
– Отчего же, они в пасмурную погоду всегда возвращаются, – Даромир посмотрел на небо, небогатое на звёзды, и добавил: – Предстоящее утро как раз обещает быть облачным.
На этом разговор сошёл на нет. Посидев ещё пару минут у огня, Даромир поднялся, пожал руку Игорю Степановичу и Славе, кивнул Ире.
– Что ж, благодарю за беседу, люди добрые. Было интересно узнать, чем живёт сегодняшний мир. А теперь я пойду. Всего доброго, Игорь, Слава, Ира, – кивнул он собеседникам, развернулся и направился в сторону еле видимых на фоне ночного неба деревьев.
Игорь Степанович поднялся и, со словами: «Я вас провожу немного», направился вслед за ним. Весь путь прошёл в молчании.
На кромке леса Даромир остановился, положил руки на плечи Игоря Степановича и, неотрывно глядя ему в глаза, сказал:
– Игорь, вскоре ты встанешь перед выбором. Запомни, твой ответ будет: «Да».
Не успел мужчина и рта раскрыть, чтобы узнать, к чему это было сказано, как старик бесшумно скрылся в темноте.
***
Отойдя вглубь леса на приличное расстояние, Даромир сел на выкорчеванную прошлогодним ураганом сосну в условленном месте. Достал из кармана холщёвых штанов серебристый кругляш размером чуть больше пятирублёвой монеты. Взял его большим и указательным пальцем левой руки, и щёлкнул указательным пальцем правой. Кругляш издал тихий протяжный звон. Дождавшись, когда звук затихнет, Даромир переложил монету на ладонь и крепко сжал. И, несмотря на мозоли, почувствовал выгравированный на ней рисунок. Дерево с круглой кроной, мощным стволом и разветвлённой системой корней.
Даромир вздохнул и убрал монету назад в карман. Первый шаг он сделал. Теперь, лишь после того, как он сделает выбор, Даромир сможет вмешаться снова. До того момента, это просто невозможно.
За спиной послышался треск веток и глухое ворчание. Запахло шерстью. Даромир встал и повернулся на звук. Обычный человек в темноте леса не разглядел бы пожаловавших гостей. Но Даромир был другим. И без труда увидел, что перед ним стоит большой бурый медведь, осторожно держащий зубами за загривок безвольное тело телёнка косули.
Позади него сопели и порыкивали, насколько позволяла принесённая в зубах ноша, несколько его собратьев поменьше.
– Доброй ночи, хозяева. Смотрю, управились к сроку, – медведи рыкнули чуть громче. – Весь лес осмотрели? Никого не упустили?
Медведь с обидой фыркнул. Телёнок в зубах слегка дёрнулся от дуновения его дыхания и лизнул сухой нос.
– Ладно – ладно, не сердись. Знаю, что всегда выполняешь обещанное, – Даромир кинул взгляд на телёнка. – Они скоро очнутся. Веди к вашему загону, пора за дело приниматься.
Медведь качнул головой и развернулся. Стоящие позади животные расступились, пропуская его вперёд. И не сомкнули ряды, пока Даромир не проследовал следом.
Вскоре рядом с поваленной сосной никого не было.
***
Ближе к полуночи Даромир в сопровождении медведей добрался до поднявшегося дугой над землёй корня, под которым те вырыли обширную землянку, куда приносили всех найденных зверей и птиц. Увидев, какое место они выбрали под загон, Даромир улыбнулся: «Чутьё звериное ничем не обманешь».
Когда старик спустился вниз, его окружил запах земли, мокрой шерсти и перьев. А ещё остро чувствовался запах страха тех, что оказался в этом лесу не по своей воле.
Старец вытянул руку и на ладони зажёгся огонёк, который взлетел вверх и замер у дальней стены под потолком. Вслед за первым, ладонь покинули ещё два светящихся шарика и расположились слева и справа от Даромира.
При мерцающем свете он увидел, насколько велик масштаб произошедшего: на полу друг на друге лежало никак не меньше тридцати птиц и животных. Медведи не особо заботились об удобстве принесённых. Они просто старались не наступить на тех, кого принесли их предшественники.
Нужно было разобраться с этим беспорядком. И единственно, как это можно было осуществить – создать клетки для каждого четвероногого и крылатого существа, находившегося в землянке. Запирание живых существ, словно они его узники, было противно самому существу Даромира. Но иначе уберечь животных и птиц от травм и возможного побега в чуждый им мир, где им грозит гибель, было невозможно.
И Даромир начал творить: он поднял руки над головой и развел их в стороны. Затем тихо прошептал что-то и начал медленно сводить ладони над головой. Внутри стен землянки послышалось шуршание и глухой треск. Это корни взламывали земляные стены, следуя за движением рук старца. Стоило ладоням Даромира коснуться друг друга, как корни прекратили своё движение вперёд, заполнив всё пространство над зверями.
Даромир осмотрел результат своих трудов, опустил руки и тихо нашёптывая, зашевелил пальцами. Корни вновь пришли в движение и стали изгибаться, образуя два уровня клеток: ближе к потолку и рядом с полом.
Его дыхание стало прерывистым, на лбу выступил пот. Раньше такое «строительство» не ускорило бы даже дыхания, но сейчас были совсем другие времена… Сейчас это место лишь отбирало силу, а не приумножало её, как раньше. Люди перестали верить, и волшебству больше не было здесь места…
Восстанавливая силы, Даромир закрыл глаза, и замер.
Не успел он окончательно прийти в себя, как услышал фырканье, вслед за которым из-под лежащего на животе без сознания волка, выкарабкался лисёнок. Оказавшись на свободе, рыжий зверёк сел на задние лапы и мутными ото сна глазами стал осматриваться. Увидел Даромира и горестно завыл-заплакал, словно жалуясь на что-то.