Заяц, не дрогнув, вспарывает брюхо оленьей туше. Внутри – трава, мох, лишайники – настоящие консервы из легкоусвояемой зеленой массы. Он часто убегает, но мысль, что он ушел, чтобы непременно вернуться, – большое утешение для того, для кого одиночество – голод сердца, – страшнее голода, ворчащего в животе.
Олени откапывали мох и мерзлую прошлогоднюю траву. Маленький табун диких лошадей служил братьям защитой и столовой вплоть до самой весны – жеребец, случалось, гонял их, но не слишком усердно, зато он и его кобылицы раскапывали снег лучше оленей.
Весной, когда льдины рычали, ворочаясь с боку на бок, они встретили Синезубого. Ни один из братьев не услышал дыхания под настовой коркой. Ни один не заметил ни следа, ни клочка светлой зимней шерсти, меняющейся к лету. Просто рыхлый снег вдруг взорвался комьями, и тяжелые лапы сгребли их с братом, вдавив до самой земли. Кто говорил, что Синезубые не ловят мелкую добычу? Когти сомкнулись капканом с двух сторон, надежно удерживая тело жертвы… если это одно тело. Сжавшись, отчаянно крича, извиваясь, оставляя клочья шкуры на когтях, земле и снегу, кролик ухитрился сдвинуться к груди хищника, нарушая захват. Заяц вперед, кролик назад – расползаясь, они выиграли полмига, когда лапы зверя раскоординировались, будто растерялись – в какую сторону цеплять? Заяц, развернувшись почти на спину, ударил задними, и еще, и еще, целя в морду зверюги так, что тот невольно отмахнулся – и освободил кролика. Северсин сиганул вбок, под мохнатую лапищу – и вонзил острые зубы в открывшуюся под локтем Синезубого «подмышку» – участок, почти не покрытый мехом. Хищник вздрогнул, изогнулся, и Северсин увидел пружиной напрягшиеся лапы зайца. Еще одно движение – и, легкие, они с братом вспрыгнут на наст, помчатся в разные стороны, чтобы, как всегда, встретиться на одной из лёжек. Синезубые – не волки, они охотятся из засады и не преследуют убегающую добычу, тем более, такую мелкую (первое правило хищника – охота удачна, если съедено больше калорий, чем потрачено). Заяц не прыгнул. Северсин, сделав обзорную «свечку», увидел, как он кружился на боку в нескольких метрах впереди, взрывая беспорядочно бьющими лапами и наст, и снег, и клочья белого лишайника. Синезубый яростно ревел, крутя мордой, справа и позади. Северсин мчался по дуге, глядя только на белый-белый, нетронутый наст – он слышал каждое движение Синезубого, и брата тоже.